bannerbanner
Носорог
Носорог

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
6 из 6

А у тебя, друг любезный, найдётся пара тысяч совернов на оплату их труда?

Я аж икнул. Две тысячи совернов! Это ж… две тысячи сто паундов, либр то бишь. Или сорок две тысячи скеллингов. Грузчиком мне столько не заработать и за сто лет, и за двести не заработать, если при этом ещё что-то есть, носить и пить. Хм, кого бы ограбить?

– Эй-эй! Грым, не надо так на меня смотреть, – всё ещё с улыбкой на устах, но явной тревогой в глазах, произнёс Дорвич, отвлекая меня от меркантильных мыслей. – Поверь, мой синий друг, любая проблема всегда имеет больше одного решения. В конце концов, ты же сам говорил, что после приступов у тебя часто проясняется сознание и ты вспоминаешь всё больше и больше моментов своего прошлого. Так, глядишь, потерпишь, и тебе помощь мага вовсе не понадобится, а?

– Да понял я, понял, – прощёлкал я на турсском и… – Доктор, а не знаете, какие способности имеются у турсов?

– Из достоверно известных – телекинез, – пожал плечами Дорвич. – Что у огров, что у турсов. Правда, у первых это пока лишь свойство, зато турсы обладают ярко выраженной тренируемой способностью. А что, хочешь попробовать?

Часть 2. На толстых синих мягких лапах

Глава 1. Ученье – свет, неучёных тьма

Мерно тикают часы на каминной полке, бронзовая красавица с кувшином в руках лукаво смотрит сапфировыми глазами на задумчивого хозяина гостиной, застывшего в кресле с книгой в руке. Едва парит в чашке горячий чай, пока ещё не сдобренный терновым бальзамом, а у дверей каменным изваянием застыл молчаливый дворецкий. Этот вечер в рестэндской квартире доктора Дорвича мало отличался от сотен уже миновавших. Но всё же… всё же отличался.

– Капс, будь любезен, наведайся завтра к мэтру Тарди. Отдашь ему обучающий артефакт и тетрадь с заметками по его работе… Последнюю найдёшь на моём рабочем столе, – отвлёкшись от размышлений, протянул доктор Дорвич и, отхлебнув из белокипенной фарфоровой чашки терпкий чай, вновь уставился на горящий в камине огонь. – И не забудь передать ему мою благодарность, а также надежду на то, что сделанные мною записи позволят улучшить работу его творения.

– Как прикажете, гейс, – кивнул дворецкий, открывая дверь в коридор, но замер на пороге. – Позвольте уточнить?

– Слушаю, – отозвался хозяин дома.

– Этот синекожий господин более не почтит нас своим присутствием? – осведомился Капс.

– Отчего же? – доктор перевёл взгляд на изображающего воплощённую невозмутимость дворецкого и еле заметно усмехнулся. – Пусть наши занятия турсским языком и закончены, но это не значит, что я более не буду рад видеть Грыма у себя в гостях.

– Как скажете, гейс, – дворецкий неслышно вздохнул. В отличие от самого доктора, Капс относился к новому знакомцу хозяина с изрядным предубеждением. И пусть за тот месяц, что синекожий нелюдь ежедневно посещал доверенную Капсу квартиру в Рестэнде, гигант так ничего и не сломал, не разрушил и не украл, но… дикарь же! Кто знает, что ему взбредёт в голову. Так что новость о том, что хозяин по-прежнему будет рад видеть этого синего в своём доме, дворецкого не обрадовала. Хорошо ещё, что с окончанием их занятий дикий нелюдь станет реже заглядывать в гости, и, может быть, перестанет, наконец, объедать уважаемого доктора. В конце концов, иберийская сухая ветчина или южно-франконский голубой сыр – это совсем не та еда, к которой дикарям следует тянуть свои синие лапы-лопаты. Подумать только, да он за один только визит сжирает господских продуктов на полпаунда, не меньше! И ведь доктор даже ничего не говорит по этому поводу. Словно всё так и должно быть!

Капс вышел из гостиной и, аккуратно прикрыв за собой узкую створку высокой двери, направился в кладовую. Размышления о синем проглоте заставили его задуматься о проверке продуктов и составлении списка покупок. Раз уж завтра ему всё равно предстоит выход в город, то почему бы заодно не заглянуть на рынок за пополнением для холодильного ларя?

А тем временем оставшийся в одиночестве доктор Дорвич поднялся с кресла и, сделав пару шагов прочь от камина, оказался в «библиотечном» углу гостиной. Высокие, уходящие под самый потолок, книжные шкафы гостеприимно распахнули застеклённые створки дверец, и доктор погрузился в чтение названий на многочисленных корешках книг. Тусклые и яркие, сверкающие помпезным золотом или скромно сияющие чистым серебром, надписи на кожаных, коленкоровых и тканных обложках сменяли одну за другой, а владелец библиотеки всё никак не мог отыскать ту единственную инкунабулу, ради которой и затеял этот просмотр. Но вот на одной из полок вдруг мелькнула часть знакомого названия, и доктор Дорвич попытался подцепить корешок пухлой книги в старом, изрядно потрёпанном переплёте с осыпающейся с названия позолотой. Неудачно. Несмотря на относительно высокий рост хозяина дома, ему не удалось дотянуться до нужной полки, и пришлось использовать стул-стремянку, когда-то поставленную здесь верным Капсом как раз для подобных случаев.

Мысленно поблагодарив дворецкого за заботу, доктор взобрался на стремянку и, сняв с полки искомую книгу, аккуратно смахнул с неё несуществующую пыль.

– Вопросы происхождения иных видов и их разнообразие, – с выражением прочёл Дорвич начало длиннющего названия книги и, взвесив её в руке, усмехнулся. – Древность, конечно, несусветная, но и в этом рассаднике мракобесия можно найти зёрна истины, если очень хорошо поискать. Что ж, будем искать.

Хлопнули дверцы шкафа, стремянка отправилась в свой угол, а доктор вернулся в кресло у камина и, долив в чашку горячего чая, погрузился в чтение старинного фолианта, повествующего о представлениях некоторых учёных двух-трёхвековой давности об иных расах и их происхождении. Интересовали доктора Дорвича, разумеется, не все подряд, а лишь одна из описываемых в книге рас. Огры.

Хотелось бы, конечно, найти что-то и про турсов, но, увы, древний писатель совершенно не разделял две этих народности, и Дорвичу оставалось лишь надеяться, что среди собранной автором информации о синекожих гигантах найдутся не только деревенские побасенки в стиле «чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй», но и хоть сколько-нибудь правдивые сведения о скрытных синекожих жителях гор. Слабый источник, и не менее слабая надежда, да… Но других нет, к тому же доктор имел смелость надеяться, что ввиду уже имеющихся у него знаний об ограх и турсах, почерпнутых в путешествиях, он сможет отделить реальные сведения об этой расе, собранные автором книги, от его же честных заблуждений или откровенных выдумок, которых, надо признать, в этом старом труде было более чем достаточно.

Собственно, именно по этой причине Дорвич и не полез за книгой сразу, как только познакомился с Грымом. Ему хотелось сначала составить собственное, непредвзятое мнение о представителе редкой расы, а не ловить себя на дурацких ожиданиях, построенных на информации, полученной из такого ненадёжного источника, как старая книга, написанная в те времена, когда любой отправившийся в путешествие обеспеченный бездельник именовал себя учёным исследователем только потому, что в пути, сходя с ума со скуки, завёл себе дневник.

* * *

Раз скеллинг, два скеллинг… Я собрал со стола россыпь серебряных монет и, ссыпав их в прочный кожаный кошель, довольно ухмыльнулся своему отражению в куске мутного зеркала, висящего над рукомойником. И было чему порадоваться! Работа на рынке оказалась для меня золотой жилой. Да, Фари и её ушлый сосед платят мне не так много денег, всего-то один серебряный боб в день. Но ведь они не единственные мои клиенты! Их примеру последовали ещё трое торговцев, так что вот уже вторую неделю мой ежедневный заработок составляет целых три скеллинга, и это, по местным меркам, немало! С этих денег я не только оплачиваю жильё и еду, но и откладываю достаточно для покупки новой одежды, и даже остаётся кое-что в загашнике. Невелик запас, конечно, но здесь у многих нет и такого, по крайней мере, для таких же подёнщиков Граунда, как я сам, мечты о накоплении хоть каких-то денег так и остаются мечтами, особенно после третьей кружки дешёвого кислого эля, который здесь, по-моему, пьют даже дети.

Казалось бы, в чём проблема? Кто мешал тем же оркам-грузчикам договориться с торговцами на рынке? Никто. Вот только для выполнения той работы, что я легко выполняю в одиночку, орков нужно двое-трое. Грузоподъёмность у них не та, хех. Учитывая же, что оплата останется прежней, конкурентов у меня здесь просто нет. Да и не факт, что местные так легко возьмут на работу каких-то незнакомых мордоворотов. Вон, те трое торговцев, что последовали примеру Фари и Соренса, целых две недели наблюдали, как я вкалываю на их соседей, и лишь убедившись, что я честно выполняю принятые обязательства, решились заключить договор, да и тот, чую, лишь до первого косяка.

Как бы то ни было, но результат меня более чем устроил. Работы на четыре часа в день, максимум, а доход – целый паунд в загашнике, это ли не показатель? Жаль только, что к сегодняшнему вечеру от этих денег ничего не останется. Но… так надо.

Я поднялся из-за стола и, придирчиво рассмотрев своё отражение в маленьком зеркале, довольно кивнул. С обновками у меня пока негусто, если не считать твидовый пиджак и новую рубаху, купленные мною на первые скопленные деньги. Зато всю имеющуюся одежду я привёл в порядок. Даже обувь! Ух, сколько сил и времени я убил, прежде чем мне удалось привести задубевшие старые ботинки в божеский вид, кто бы знал! Зато теперь я выгляжу более или менее прилично, а значит, есть шанс, что задуманное мною удастся, и меня не спустят с лестницы… Очень на это надеюсь.

Выглянув в окно, я убедился, что погода по-прежнему радует жителей бывшей метрополии сухостью, и, глубоко вдохнув, шагнул к выходу из квартиры. Меня ждал долгий поход в центральную часть города и… новый опыт.

Наверное, стоило всё же взять каб, а не добираться до Централ-Парк пешком, но я, честно говоря, просто пожалел грота. Как бы то ни было, спустя добрый час петляний по старым извилистым улицам Тувра я таки добрался до нужного места. Огромное здание, бывшее целью моего похода, утопало в рдяно-золотом облаке облетающей с парковых деревьев листвы и возвышалось над парком своим огромным куполом, поддерживаемым сотнями массивных гранитных колонн. Имперская архитектура во всём своём великолепии! Монументально, с размахом и без всяких сомнений. Сразу видно, что это здание строили в те времена, когда Тувр был столицей огромной империи, раскинувшейся аж на трёх материках и бессчётном количестве островов.

Замерев на миг у лестницы перед огромнейшим зданием, высокомерно взирающим многочисленными арочными окнами на суетящихся у его подножия «муравьёв», я тяжко вздохнул и потопал вверх по широким ступеням.

«Королевская публичная библиотека». Металлические буквы над входом казались слишком уж внушительными. К тому же здешняя обслуга явно старалась не за страх, а за совесть, потому как сияли латунные знаки надписи, как медяшка в хозяйстве хорошего боцмана.

Высоченные двери с фацетированным остеклением мягко закрылись за моей спиной, и я оказался в просторном круглом холле, ограждённом мраморной колоннадой, вдоль которой поднималась куда-то вверх под самый витражный купол украшенная затейливой резьбой мраморная же лестница. Яркие разноцветные пятна солнечного света скользили по светлым стенам и глянцево блестящим каменным плитам пола, создавая впечатление какого-то странного аквариума. Честно говоря, мне пришлось встряхнуться, чтобы сбросить с себя колдовское наваждение и вспомнить наконец, зачем вообще явился в это место.

– Добрый день… гейс, – бросив на меня короткий взгляд, произнёс стоящий за стойкой подтянутый молодой человек в строгом чёрном костюме. – Рад приветствовать вас в Королевской публичной библиотеке. Чем могу помочь?

– Зд… здравствуйте, – кое-как прохрипел я в ответ и, выудив из кармана пиджака заранее приготовленный блокнот и крепкий столярный карандаш, быстро набросал ответ. Вырвав листок, я подал его посмурневшему собеседнику. Миг, и хмурая складка бровей недовольного брюнета исчезла, будто её и не было.

– Абонемент… – протянул молодой человек, окинув меня недоверчивым взглядом, но… глянув на листок в своей руке, мой собеседник всё же кивнул. – Это будет стоить вам либру за триместр. У вас… гейс, найдётся такая сумма?

– Да, – каркнул я в ответ, выуживая из внутреннего кармана пиджака кошель с монетами.

– Замечательно, – брюнет изогнул губы в лёгком намёке на улыбку и, вытащив из-под стойки стопку бумаг, указал мне на стоящие чуть в стороне высокие столы. – Тогда прошу! Заполните эти формуляры, после чего я приму у вас оплату и выдам билет читателя.

– Угум, – я кивнул и, забрав со стойки выложенные на неё бумаги, отправился… мучиться. А как ещё назвать процесс заполнения документов металлическим пером?! Да с моими-то грабками… у-у!

Но всё проходит, миновали и мои мучения. Я вернул служителю библиотеки кое-как заполненные, но, между прочим, ни разу не испорченные (!) формуляры, и тот, пробежав их взглядом, удовлетворённо кивнул.

– Деньги, гейс, – вытащив из-под стола и положив передо мной небольшой металлический прямоугольник, потребовал брюнет. Я вздохнул и принялся выкладывать серебряные монеты на стойку. Восемнадцать, девятнадцать, двадцать. Двадцать скеллингов, один паунд ровно. Либра.

Служитель повёл металлическим прямоугольником над монетами, и тот, тускло сверкнув желтоватым отблеском, вдруг окрасился в салатовый цвет. Брюнет крутанул пластинку в руке и положил её на стойку передо мной. Осторожно взяв артефакт двумя пальцами, я внимательно его осмотрел, но кроме восьмицифрового ряда и герба библиотеки не обнаружил в нём ничего примечательного.

– Ваш билет. Действителен с этого момента и в течение всего следующего триместра, – проговорил служитель. – Вам доступен читальный зал на втором этаже, книги выносить запрещено, но можете получить на руки любую копию. Стоимость копии – два пана, срок жизни – две недели. С основными правилами работы библиотеки можете ознакомиться в читальном зале. Приятного дня.

– Бл… благодар-рю, – отозвался я, пряча свой пропуск в карман пиджака и, кивнув потерявшему ко мне всякий интерес служителю, потопал к лестнице. Терять время и откладывать знакомство со здешними сокровищами я не собирался. Уж слишком много всего мне нужно узнать, слишком во многом нужно разобраться, а время… это только кажется, что времени хоть отбавляй. На самом деле его всегда не хватает, и почему-то чаще всего на что-то нужное и важное!

Конечно, было бы глупо рассчитывать на то, что я смогу найти нужную информацию в тот же день, как получу доступ к книгам. Но кое-что отыскать мне всё же удалось. Не бог весть какие тайны, но всё же, мне пока те тайны и не нужны. А вот кое-какая практически общеизвестная информация, изложенная доступным и понятным языком специально для таких вот детинушек-сиротинушек, как один синекожий турс, очень даже пригодится.

Так что утром следующего дня, разобравшись с разгрузкой товаров и установкой навесов, я с удобством устроился на пустом ящике за палаткой своей первой работодательницы и, разложив на скатёрке нехитрую закусь, погрузился в чтение первого из найденных в библиотеке фолиантов. Чтение и опыты. Благо ничего сложного или чересчур заумного в книге не было, а приведённые примеры, при должном приложении мозгов и усилий, легко получались даже у такого далёкого от мистики существа, как я. Не зря же вчера весь вечер тренировался!

– Гры-ым, – выглянувшая из-под навеса Фари легонько дёрнула меня за ухо.

Я аккуратно закрыл временную копию книги, сотворённую размножающим артефактом библиотеки и, отложив её в сторону, воззрился на стоящую рядом хафлу.

– М?

– А что ты читаешь? – осведомилась девчонка, бросив любопытный взгляд на отложенную книжку, обёрнутую мной в старую газету. Как сказал мастер, создавший эту копию, в таком виде она проживёт дольше на пару дней как минимум.

– Книгу, – ощерился я в ответ. Хафла прищурилась и засопела. – Умную. Не для поср-редс-твен-нос-тей. Вот.

– Издеваешься? – проговорила она. Я развёл руками и протянул ей своё чтиво. Мол, и в мыслях не было. Сама же видишь! – Издеваешься.

Но книжку взяла и, развернув газетную «обложку», с удивлением прочла название. Перевела взгляд на меня… вновь посмотрела на обложку.

– Что? – рыкнул я.

– Основы телекинетических воздействий. От врождённого свойства до высшего умения, – вслух прочла Фари и вновь уставилась на меня. – Ты… ты это в самом деле читаешь?!

– Ну… да, – кивнул я в ответ.

– И даже понимаешь, что здесь написано? – всё так же недоверчиво проговорила хафла.

– М-мож-жно по… подумать, это что-то запр-редельное! – фыркнув, скороговоркой выдал я, умудрившись споткнуться лишь пару раз. Прогрессирую, однако. Хотя горло меньше болеть не стало, эх!

– И как, у тебя уже что-то получается? – Фари, кажется, даже и не думала отстать со своими вопросами. – Покажешь? Ну, пожалуйста, Гры-ыым!

Вздохнув, я забрал из рук девчонки полученную в библиотеке копию книжки и, положив её рядом с собой, уставился на чуть ли не подпрыгивающую в ожидании чуда хафлу. Драхх! Какая же она ещё малявка, а! Ну, дитё дитём же… а всё туда же. Взро-ослая… Эх!

Покрутив головой, я увидел валяющийся рядом ржавый гвоздь, размером с мою ладонь и, подняв его с брусчатки, протянул Фари. Та недоумённо покрутила его в руках, и даже попыталась разогнуть. Угу, её ручками только и выпрямлять гвозди толщиной в мой мизинец!

Отобрав у мелкой ржавую железку, положил её себе на ладонь и, прищурившись, мысленно разогнул скрученный «подковкой» гвоздь. Железяка дрогнула и нехотя, осыпаясь ржавчиной, выпрямилась. Медленно, неуверенно, но всё-таки… всё-таки у меня получилось! Фари радостно рассмеялась.

– Руками у тебя вышло бы быстрее! – Она ткнула в меня пальцем.

Я в ответ пожал плечами. А что говорить-то? Не поспоришь ведь. Пальцами я и в самом деле распрямил бы этот гвоздь быстрее и надёжнее. Но… кто сказал, что так будет всегда? Сегодня гвоздь, через полгода рельс, а судя по тому, как легко мне даётся этот пресловутый телекинез, возможно, и быстрее. К тому же это местные могут гоняться за силой воздействия, сколько им будет угодно. Мне же сейчас интересно другое…

– Фар-ри, – я подкинул гвоздь на ладони и, ухватившись за него с двух сторон, аккуратно потянул. – Смотри…

Хафла послушно уставилась на железяку, неожиданно ставшую податливой в моих руках, как резина или пластилин, чем бы он ни был. Понятное дело, что просто растянуть кусок железа руками у меня не получилось бы, но телекинез… Телекинез, как я успел выяснить, позволяет проделывать ещё и не такое.

Превращённый без всякого нагрева в лапшу, гвоздь тянулся и растягивался, послушный моей воле, вытянулся в тонкую, плоскую проволоку и… вдруг свернулся пружинкой. С шорохом и шелестом, она «шагнула» с моей ладони вниз и легла на вторую подставленную руку. И вновь с шорохом потянулась вниз. Шаг. Шаг…

– Дер-ржи, – я протянул изумлённой хафле пружинку.

Фари восторженно пискнула, но тут же изобразила полнейшее равнодушие.

– Детская игрушка! – фыркнула она. Пружинка тем не менее исчезла в кармане её фартука быстрее, чем я глазом моргнул.

– Уникальная детская игрушка, – воздев палец вверх, провозгласил я. Мелкая улыбнулась и, звонко чмокнув меня в щёку, скрылась в лавке.

– Спасибо, Грым! – донеслось до меня из-под навеса.

– Пож… жалуйста, мелкая, – отозвался я, вновь разворачивая книгу.

– Эй, я не мелкая! – возмущению в лавке не было предела.

– Да-да, ты мин… ми-ни-а-тюр-на-я, – отмахнулся я, снова погружаясь в чтение.

Глава 2. Обживаемся, обустраиваемся

– И всё же странные существа эти огры… турсы, – каким-то мечтательным тоном протянул пребывающий в слегка весёлом состоянии доктор Дорвич и, поднявшись со своего уютнейшего кресла, с наслаждением потянулся. Разгружавший поднос с чаем на стол Капс отвлёкся от своего занятия и обернулся к хозяину.

– Гейс? – умудрившись вместить в одно слово сразу несколько смыслов – от уточнения, не были ли слова доктора всего лишь риторическим утверждением, до просьбы дать развёрнутое пояснение к своему замечанию, дворецкий приподнял бровь, глядя на Дорвича.

– Да-да, Капс, – кивнул тот, одновременно прикуривая выуженную из портсигара папиросу, – представляешь, я-то грешил на несовершенство амулета, изготовленного мэтром Тарди для нашего эксперимента с Грымом, а выясняется – зря. По крайней мере, если верить книге, точнее, автору Сиддских записок, входящих в её состав, соплеменники нашего любезного гостя отличаются чрезвычайной устойчивостью к ментальным воздействиям. Вот… где же оно? Не то, не то… А, нашёл! «И ни сила более развитого разума, ни понуждение рун, ни колдовской дурман трав и настоев не в силах перебороть естественную глупость сих дикарей…» Учитывая, что автором Сиддских записок выступал известнейший в области ментальных практик мастер Грейфус из Кхольского университета… – доктор Дорвич скривился и потянулся к стоявшей на столике у кресла рюмке, но, обнаружив её пустой, вздохнул и продолжил уже куда более грустным тоном: – Между нами, Капс, это был вздорнейший старикашка, да. Эти его теории о происхождении и развитии видов и рас, основанные на варварской вивисекции… Впрочем, чего ещё можно ожидать от грубого саксгота, невесть с чего уверенного, что лишь его соплеменники вправе именоваться настоящими людьми… Ох, да… о чём бишь я?

– О турсе и его «естественной глупости», гейс, – невозмутимо ответил дворецкий, потихоньку прибирая со столика у кресла пустую рюмку и ставя её на поднос рядом с уже изъятым графином, в котором плескались остатки тернового бальзама.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Гейс — вежливое обращение к мужчине, принятое в Закатной империи.

2

Пикардиец — подданный Франконии, проживающий или происходящий родом из земель прибрежного герцогства Пикард.

3

Шоттский двор – Туврский департамент полиции, бывший ранее Королевским полицейским управлением, но лишившийся этого статуса после перевода столицы Империи в Новые владения Короны.

4

Гейни — вежливое обращение к замужней женщине, принятое в Закатной империи.

5

Лэнгри — общепринятый язык общения в Закатной империи.

6

Гентри — имперский средний класс, к которому относятся помещики, горожане, живущие с дохода от ценных бумаг (т. н. рентеры), безземельные дворяне, живущие с патента и чиновники средней руки.

7

Добберы — туврское прозвище полицейских.

8

Ряд — мера длины, равная 1/4 перша или трём стопам. В одной стопе три пяди или двенадцать иншей, в одном инше три зерна или десять линий. В одной линии десять точек.

9

Либра — мера веса, равная 1/40 пода, 1/14 камня или тридцати двум лотам. В одном лоте три золотника, в одном золотнике девяносто шесть долей.

10

Хафла — обиходное название женщин расы хафлингов, свойственное туврской «низкой» речи.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
6 из 6