Город из стекла

Даша – хорошее имя, неброское, но нежное. Волосы у нее уже не распущены, как на фото, а собраны в две аккуратные косички с фигурными резиночками. На одной белый кролик достает из кармана часы, на другой из заварочного чайника выглядывает не то хомяк, не то белка после новогодних праздников, не разобрать.

Видя, как Тоня буквально пожирает их глазами, Лёка усмехается: думается ему, кто-то сегодня наверняка закажет доставку безделушек из тематического магазина.

– Любимая книга?

– Что, простите?

– «Алиса в стране чудес» – Игорь указал на книгу, лежавшую на тумбочке. – Я в ее возрасте так Кэрролла и не осилил, каюсь.

– Да, Даше она очень… нравилась.

Настолько, что у нее и пижама вся в кроликах, и термос на ту же тематику. Неужели сегодня им предстоит прогулка среди гигантских, дымящих кальяном гусениц и летающей колодой пик?

– Готовы начинать? – Адель все-таки нашла способ спровадить Дашину мать из палаты, настал черед Игоря. – Твой клиент в соседней палате, я провожу.

Наконец-то.

Трудно сосредоточиться, когда на тебя пялятся во все глаза, будто на шоу импрессионистов. Тоня уже вытащила из кармана тоненький браслетик с подвеской из обсидиана, якобы награждающего хозяина храбростью. В уши вставила оранжевые беруши, чтобы не отвлекали посторонние звуки. Вот и все их оборудование, а электроды, которые Виен уже успел налепить им на лоб – это так, больше для отвода глаз.

Иначе подумают, что у нас тут секта шарлатанов-целителей, – ворчала Адель. К слову, когда эпидемия только начала набирать обороты, все бросились обивать пороги медиумов. Вот только хандра – это не совсем сон. Как метко заметил Веня, это как аккаунт с ограниченным доступом. И порой даже у самых близких нет пароля.

А они обязаны его подобрать. И для этого Олегу требовалось всего лишь взять Дашу за руку, только и всего. Никаких тебе волшебных пилюль или вживленных чипов, как в Матрице.

Лёка уселся поудобней, чтобы во время сеанса, чего доброго, не сползти со стула на пол. Рядом работал увлажнитель воздуха – отлично. Смотреть, как пар поднимается ровной струей вверх, распыляясь на множество мерцающих частиц, действовало как нельзя расслабляюще. Глядя на бледное лицо девочки, он взял Дашу за руку и попытался представить, что же вынудило ее сбежать. Уйти от реальности, если по инструкции. Игрушек полон дом, хорошая школа, любящие родители… Жить да радоваться,

Давай, Дашулька. Не бойся. Расскажи, кто тебя обижает? Мама? Папа? Может, в школе дразнят?

Струйка пара из увлажнителя напоминала джина из волшебной лампы. Или, возможно, именно так и курила кальян вальяжная гусеница из любимой Дашиной сказки. Невесомые разводы поднимались почти к самому потолку. Крошечные капельки воды танцуют в воздухе – и он кружится вместе с ними, среди них, чувствуя, как тело растворяется, распадается на множество таких же невесомых частиц.

Сознание парит где-то под потолком, затем поднимается над крышей здания. Но его рука по-прежнему чувствует в себе маленькую, чуть прохладную ладошку.

Алиса… Алиса… Как же темно в кроличьей норе…

Тыквенный урбекс

– Семьдесят пять – восемьдесят один, – торжествующе прошептала Тоня ему на ухо. Лёка даже отпрянул. Его напарница вела счет, как заправский болельщик, кто из них быстрее войдет в транс. И умудрилась опередить его снова, вот хитрюга.

– Ты бы не очень считала здесь, – напомнил Олег, примеряясь к мягкому, пружинистому полу. От каждого шага по зыбкой материи словно пробегали разряды тока, полупрозрачные стены искрились, стоило провести рукой. Высоченный потолок нависал над головой сводами гигантской пещеры. Холл, как его называла Адель, каждый раз менялся. В последний раз все было затянуто алым бархатом, а в самом начале экспериментов им с Тоней пришлось пробивать себе дорогу через ворох карнавальной мишуры – Лёка потом неделю отплевывался от прилипшего к языку воображаемого конфетти. А порой вокруг не было видно ничего, кроме затягивающей, вязкой темноты. И только далеко-далеко, в конце коридора, их ждала неизменная дверь – вход в чужой мир грез.

Откуда-то доносился звон капели. Вода стекала по стенам, превращая их в струящееся зеркало. Не сдержавшись, Олег взглянул на их с Тоней отражение – рослый парень в черной футболке и она, маленькая – всего метр пятьдесят один, как у той героини Акунина. Смешные хвостики, круглые очки, кроссовки с чулками – насмотревшись на азиатских моделей, Тонька всерьез принялась косолапить, считая это каваи, то есть, милым. Шестнадцать лет человеку, блин.

И все же, контраст внешности и строгого голоса много раз играл им на руку. Стоило собеседнику расслабиться, а Тоня раз – и включала тяжелую артиллерию, язык-то у нее был подвешен, да и помимо манги напарница все-таки находила время и на серьезные книжки тоже.

Неудивительно, что ее все слушаются. По крайней мере, дома – судя по ее рассказам.

Пространство вокруг дрогнуло и медленно, по чуть-чуть, начало менять оттенок на сумеречный лиловый. Получив локтем в бок, Лёка послушно задышал. Глубоко, медленно, чтобы вновь войти в нужный ритм. Любые воспоминания или ассоциации сейчас могут сбить с курса. Самое главное – настроиться на мир девочки. По-другому они до нее не достучатся.

Ну, вот и заветная дверь. Сегодня одна, а порой бывает несколько – и тогда приходится включать интуицию и отпирать нужный замок.

– Ready, steady – нараспев произносит Тоня. Как-то они поспорили, что эту фразу она научится говорить на всех языках мира. К счастью, Адель удачно их подслушала и надавала обоим по тыкве: с Тониным произношением только дьявола вызывать.

Тяжелые двойные створки они открывают вместе. Сегодня их встречает порыв ветра, хотя Лёка ожидал много солнца, ванильные облака и много-много ватных кроликов.

Ничего подобного.

Искореженные остовы деревьев, ржавые решетки под мрачно-серым небом, поросшие бурьяном руины… Вроде в досье ничего не было сказано про готскую культуру, или же Даша держала все в себе, до поры до времени?

Вишенка на торте: стоило им сделать первые шаги, как из распоротых туч тут же пошел дождь. Мелкий, но вдвойне неприятный, так как зонтик можно было «выдумать» из любой травинки, но с ним жутко неудобно высматривать детский силуэт в размытой пелене.

Что ж, придется отказаться от удобств ради дела.

– Как думаешь, она здесь разгуливает прямо в пижаме или в том платье с эльфийской вышивкой?

Тоня не ответила. Если бы не ее анимешный прикид и очки, которые ей были совершенно не нужны при ее-то зрении, сейчас она бы очень напоминала оракула, застывшего в предвкушении новой порции пророчества. Постояв так, с запрокинутой к небу головой и растопыренными руками, она смахнула со стекол дождевые капли и решительно указала пальцем на призрак дома с флюгером, едва различимый на вершине холма.

– Нам туда.

Почему – спрашивать бесполезно. Как, впрочем, и возражать.

– А мне вон та улочка больше нравится, – буркнул Лёка, косясь на узкую аллею с покосившимися фонарями. Еще добавить парочку тыкв – и получится идеальная площадка для Хэллоуина.

Как по заказу, в следующем переулке их уже ждал тыквенный плетень с оскаленными плодами. В некоторых еще теплилась жизнь огарком свечи, другие просто пялились на гостей пустыми запыленными глазницами.

– А мне тыковки нравятся, они милые, – голос у Тони предательски дрогнул, и скоро Лёка понял, почему: посреди заброшенного поля возвышалась исполинская фигура в лохмотьях. Нет, это просто не может быть Даша…

– Иди и проверь, – потребовала напарница. – Ну же. Это ее сон, она может быть кем угодно и чем угодно.

– А чего я-то сразу? – пробурчал парень, но все же послушно перелез через забор. Идти по раскисшей после дождя земле было то еще удовольствие. Но лучше перестраховаться, чем ходить кругами и гадать, не просмотрели ли они нужный поворот.

Фигура на поверку оказалась пугалом. Похоже, у клиентки были свои счеты с миром Френка Баума: судя по истерзанному виду, Страшилу кто-то пытал, причем, не раз. Или…

Оглядевшись, Лёка заметил неподалеку покосившийся сарайчик. Глинобитные стены развалюхи вряд ли бы выдержали еще одно путешествие в эпицентре урагана, но стали пристанищем для стаи ворон. Некоторые даже предприняли попытку выбраться и разобраться с чужаком, посягнувшим на их пугало, но быстренько вернулись под крышу, недовольно каркая и отряхиваясь от дождя.

Тоня его уже заждалась и основательно продрогла.

– Там всего лишь Страшила, – Лёка пожалел, что не накинул куртку перед выходом в сон, тогда не пришлось бы тратить лишние усилия на материализацию дождевиков для него самого и напарницы. Честно говоря, парня уже порядком потряхивало от этого места. Холод, запустение – ничего общего с волшебной страной.

Хотя, если начистоту, почему они все дружно решили, будто девочка без ума от Страны Чудес? Потому что ее мама так сказала?

– Походу, родители вообще не в курсе, чем увлекается их дочь.

– Точно. Судя по декорациям, урбексом2. Или Стивена Кинга прятала под подушкой, – поддразнила его Тоня. И тут же обоим пришлось спешно ретироваться в ближайший переулок.

– Блин, Тонь, нарочно что ли?

Глубокий вдох и выдох. Спокойно, они чувствуют страх.

Где-то позади них с неспешным скрипом, как в старом добром ужастике, открылась дверь. Что или кто из нее появился – лучше не знать. И топать подальше, не дожидаясь, покуда местная флора и фауна с удовольствием претворяет в жизнь их тайные мысли и страхи.

Любой каприз за ваши деньги.

Дальше улочку перегородило нагромождение старых ящиков, кирпичей, арматуры и прочей рухляди. В снах такое часто бывает. Двери в никуда, лестницы в глухой потолок, непрокрашенные стены, оторванный линолеум – прямое указание, что они подошли к границам подготовленных декораций. Будь добр, дружок, поворачивай и играй по сценарию.

– Пойдем в обход.

Лёка мысленно выругался. Напрямик до дома было рукой подать. Теперь придется плутать по каменному лабиринту – а время-то утекает. На все про все у них есть два часа, максимум три, а дальше ровный голос Адель вкупе с парой пощечин вытащит их обратно, с клиентом или без. Вот Игорю повезло – он может на неделю задержаться, потому что совершеннолетний и ему не надо завтра в школу.

Словно издеваясь, невидимый режиссер включил музыку: гулкое эхо фортепьяно перебирало один и тот же занудный пассаж, отражаясь от залитых лунным светом зданий. И когда здесь успело стемнеть?

Улицы приобретали все более замысловатый и запутанный вид. Невозможно было определить, к какой конкретно эпохе принадлежат здания: эдвардианская эклектика соседствовала с кубизмом, а пару раз им на глаза попались изъеденные эрозией останки древнегреческих зданий. Будто заброшенный съемочный павильон, в котором напоследок решили снять сцены после бомбежки с воздуха. Кажется, они уже целую вечность шли по запутанному лабиринту, а до дома было все еще далеко.

Лучше ничего не говорить. И не думать. Если мир начнет на их глазах перестраиваться, так им Дашу никогда не отыскать.

Напарница ахнула, споткнувшись на очередной разбитой ступеньке. Лёка подал ей руку, помогая взобраться на парапет. Если даже лестница против них, тогда стоит хотя бы взобраться повыше, чтобы не потерять ориентир. Парапет, к счастью, оказался достаточно широким и прекрасно сохранился, вот только местами на камне виднелись мерзкие на вид наросты зеленого цвета. Тоня за его спиной издала типичный в такой ситуации звук, хотя сама же на днях хвасталась, что ее никогда не тошнит. А вот Олегу большого труда стоило подавить мысль, что вся эта плесневая каша может в какой-то момент шевельнуться и взглянуть на них…

Можно было бы, конечно, спланировать прямо по воздуху, ну или на ходу спроецировать ступени до самой вершины холма, но тогда их заметят. А второй раз могут и не пустить – добавят в бан, были уже такие случаи на практике.

– Смотри-ка, даже пыль настоящая, – напарница брезгливо отряхнула ладони. Да уж. И когда Лёка случайно задел кусок ржавой проволоки, пробираясь в узком проходе между стенами, ссадина предельно реалистично закровоточила.

Кто-то здесь явно постарался, потратив кучу времени на свой воображаемый мир.

– Смотри, вон там, – порванная капроновая лента свисала с ближайшей ветки дерева; рядом, презрев все законы гравитации, примостилась кособокая птичья клетка с часовой цепочкой вместо сломанного замка. Привет от Льюиса Кэрролла.

– А еще Адель недавно сказала, что спящие, как и самоубийцы, на самом деле хотят, чтобы их спасли…

И потому оставляют на пути такие вот подсказки. Лёка наклонился, чтобы поднять старинную брошь-камею – хотя Адель крепко-накрепко запрещала им трогать потусторонний реквизит, как она его называла, – и тут впереди мелькнул чей-то силуэт.

Девочка. В коротком светлом платье, с бантами в волосах. Ну наконец-то, нашлась их Алиса.

– Даша, погоди!

Зря они повелись, ой, зря.

На втором повороте на них сверху свалился кусок черепицы, от которого горе-спасатели лишь чудом успели увернуться. Со всех сторон, изо всех темных углов, слышались легкие смешки, стук маленьких каблучков, проворно сбегающих с близлежащих стен. Раз кто-то невидимый быстро, но весьма ощутимо похлопал Олега по плечу. Плечо, кстати, потом еще неделю ныло, пришлось прикладывать травяной компресс.

Надо выбираться отсюда, пока не поздно. Что там Павел Алексеевич говорил про ранимую подростковую психику?

– Тонь, я пас. Давай возвращаться.

– Стой, Алик, – девушка вцепилась в него так, что костяшки пальцев побелели. – Гляди!

Кажется, незаметно для себя они все-таки добрались до нужного дома. В окнах не было стекол, только погнутые решетки кое-где еще остались. В одном таком черном проеме они заметили очередную бледную фигуру – на этот раз прямо вылитая Даша с фото.

– Погоди, а вдруг это снова… не она?

Тоня смерила его презрительным взглядом: ну да, надо было раньше вот так призадуматься, а не бросаться в погоню за первым встречным фантомом.

– Даша, мы за тобой!

– Спасите! – пискнула девочка в ответ, как котенок.

– Спускайся сюда.

– Не могу, – Даша, чуть не плача, топталась на месте. – Страшно!

Странно, что боится. Многие клиенты за это время успели бы не только привыкнуть к новому окружению, но и войти во вкус. Ведь по ту сторону реала никакая мысль не имела границ. Вот поэтому самым сложным в их работе было не просто разыскать, но еще и уговорить человека оставить вожделенный аттракцион супер-возможностей и вернуться в обыденную рутину.

Адель как-то раз проговорилась, что даже в случае успешной процедуры, кое-кто все-равно возвращался обратно. Правда, на этот раз уже с концами, чтобы не нашли.

– Там справа от тебя газовая труба, ухватись за нее и сползай потихоньку, – разбиться не разобьется, хотя кто знает, что может нафантазировать со страху. У них уже сейчас земля ощутимо подрагивала под ногами, а в воздухе помимо мелодии слышался какой-то неясный гул. Оставалось надеяться, что то было обычное землетрясение, включенное в антураж, а не очередной сюрприз подсознания на подступах.

– Ой!

Труба змеей выскользнула из Дашиных рук, на ходу трансформировавшись в упругий стебель. Густое покрывало из бурого плюща в считанные секунды окутало стену вместе с взвизгнувшей Дашей.

– Эй, ты там живая?

– Это не я… оно само…

– Давай-ка лучше мы к тебе поднимемся, – вздохнула Тоня. На этот случай неплохо бы иметь защитную экипировку, как у персонажей Marvel. Ну, чудо- трос там, а лучше лестницу из рукава. Жаль, что приходилось полагаться лишь на собственные силы.

На этот раз напарница шла впереди, не жалуясь на осыпающиеся ступени и грибок на стенах. Да, вокруг попахивало если не сказочной тюрьмой, то уж точно заброшенным подъездом, с забитыми пылью оконными стеклами и граффити на стенах.

– Погоди-ка, – за угол Лёка ее не пустил, сначала проверил сам, подстраховавшись куском арматуры – тот, к счастью, повел себя в руках спокойно, не брызнул в глаза фейерверком и не обернулся голодным букетом венериных мухоловок.

– Вы здесь, вы настоящие? – Дашка чуть ли не в голос рыдала, повиснув у них на шее. – Я хочу домо-ой!

– Так в чем проблема? – Олег быстро оглядел обстановку: комната большая, если не сказать огромная – эффект экстрамерности встречается в снах сплошь и рядом. Кровать под кружевным балдахином, на стенах – все та же Страна чудес с кроликами и часами. Свет в комнату почти не проникал из-за новеньких плющевых гардин, но на потолке тускло светилась люстра под старинным абажуром с бахромой. Засохшие розы в вазонах, повсюду в беспорядке разбросаны мягкие игрушки. В общем, кисейно-кружевной рай для девочки, но на всем явный оттенок запустения. И не нужна была волшебная лупа из Гарри Поттера, чтобы увидеть следы плесени на шелковых обоях, покрытый ржавыми пятнами мраморный умывальник в углу и оторвавшиеся пуговицы-глаза у игрушек.

Сейчас вся эта армия кукол-зомби как встанет, как пойдет на них…

– Меня не пускают… – вокруг тонкой лодыжки, прикрытая кружевными оборками на ажурных носочках, красовалась тонкая, почти невесомая цепь. Другой конец извивался по всей комнате, уходя в глухую стену, прямо в цветущие кусты, из-за которых ехидно корчил рожи Шляпник.

Что еще за дела?

Порвать цепь не получилось, хотя на ощупь она была даже не металлической, скорее, нитяной. В том и коварство: Лёка до сих пор помнил свою единственную попытку залатать прореху на коленке: лень было искать ножницы, вот и прорезал себе ниткой палец чуть не до кости.

– Осторожней! – стоило чуть потянуть, и по стене до самого потолка побежала трещина. Угрожающе закачался небесно-голубой абажур.

– Сейчас все как карточный домик сложится нафиг! – напарница прикрыла собой девочку. Как будто с ней могло что-то случиться: это они здесь были гостями, а с хозяином сна максимум страшное, что может произойти – перезагрузка декораций, с полной потерей памяти.

– Дашка, просыпайся. Слышишь?!

– Я стараюсь…

– Плохо стараешься! – продолжала нагнетать обстановку Тоня. Что ж, ей виднее. Если у девчонки по жизни комплекс отличницы, иногда надавить на чувство вины – верный способ добиться желаемого. – Давай, зажмурься покрепче – и открой глаза!

– Не могу, я уже так пробовала. Не получается! – Даша, судя по всему, уже была на грани истерики. Еще немного, и весь этот аляповатый алебастровый мирок схлопнется со всеми его кроликами и кукольным фарфором. За окном уже что-то угрожающе шипело – может, подсознание выстраивало очередную защиту от непрошенных гостей.

– Отсюда есть другой выход?

Девочка, сотрясаясь от рыданий, показала пальцем наверх. В потолок упиралась выбивающаяся из обстановки ржавая лестница, которую они странным образом сразу не заметили. Наверное, по ней можно было перебраться на крышу. Все лучше, чем чувствовать себя в западне. Лёка полез первым – люк, естественно, заело, пришлось поднажать плечом. Зато снаружи дождь уже прекратился, и кое-где сквозь тучи пробивался рассвет. Значит, клиентка все-таки хочет вернуться, еще есть надежда.

– Дамы вперед.

– Легко сказать! – Тоня тщетно пыталась снять зловещую цепочку. Длины хватило, чтобы добраться до середины лестницы, а дальше девчонки застряли. – Олег, попробуй разбить ее чем-нибудь!

В комнате было полным-полно вещей, но, как назло, ничего подходящего. А за окном, между тем, продолжало тренькать невидимое фортепьяно. Вкупе с непонятным скрипом и шелестом, все это начинало потихоньку действовать на нервы.

– Можно чуточку быстрее?!

Легко сказать… Парень в отчаянии опрокинул корзинку с рукоделием, надеясь отыскать хоть ножницы. Но вместо фурнитуры по паркету разбежались шерстяные моточки разноцветных мышей. А скрип внезапно сменился шипением, да таким громким, что Лёка обернулся, ожидая увидеть за спиной готовую к броску кобру. Но вместо этого взгляд упал на запорошенную кружевными салфетками тумбочку у двери.

– Нашел что-нибудь?

Нашел, определенно. Маленькую шкатулку под сенью увядших пионов. Адель предупреждала много раз, сколько опасностей таят в себе зеркала, пусть даже самые маленькие. И вода, которая могла в любой момент отразить происходящее под совершенно непредсказуемым углом. А в этой безделушке было сразу и то, и другое.

По зеркальной глади озера скользили лебеди с позолоченными шеями. Кое-где стекло треснуло, обнажив латунные внутренности. Фарфоровая балерина с обломанными по локоть руками кружилась среди облезло-зеленых деревьев, больше похожих на брокколи. Негромкая тренькающая мелодия как нельзя подходила под весь этот винтажный Кэрролский реквизит, и одновременно казалась странно знакомой…

В руки он шкатулку взять не решился, но и отойти не смог. Голова вдруг стала тяжелой, только одна мысль упорно билась пойманной рыбешкой: ключа в шкатулке не было, так как же она завелась?

Олежка-шанежка, куда ты снова подевал ключ?

– Лека, сзади!

Дашин визг перешел на ультразвук. В углу взорвалась какая-то банка, обдав парня мучнистой пылью, от которой Шляпник прикрылся полой цилиндра, а кролик поспешно зажал ушами нос.

Падая, Лёка успел заметить, как взмыли в небо десятки угольно-черных птиц, расколов пламенеющий рассвет на фрагменты дешевой мозаики. Фон, как и полагается, был слепяще-белым – хотя вот он предпочитает ретушировать фото на черном…

И причем тут вообще фотошоп? Им же девочку надо спасать, Дашу…

***

– Лежи уже, герой, – Веня, особо не церемонясь, отправил его обратно на кушетку одним из своих запрещенных корейских приемов. Из палаты доносились громкие рыдания – от которых у Олега свело желудок.

Неужели они перестарались, и девочка ушла, насовсем?

– Олег? – Тоня встревоженно смотрела на него во все глаза. Оказывается, он неосознанно стиснул виски ладонями, будто боялся, что голова расколется. Кое-как парень заставил себя улыбнуться. Руки, к слову, тряслись, как после недельной бессонницы. Слишком ярким получился сон.

Кое-кто из наших до сих пор там бродит, как-то раз проговорился Иван Иваныч. Адель тогда еще смерила его таким выразительным взглядом, что бедный изобретатель живо ретировался в свою каморку, захлопнув дверь прямо у заинтригованного Лёки перед носом. Секреты, секреты…

– Ну, добрый молодец, очнулся? – в комнату утиной походкой вплыла Адель. По-царски одарила обоих большим капучино. Тонин кофе больше напоминал парфе с пышной шапочкой из пены.

– Получилось?

– Проснулась наша царевна. Сейчас вот с родителями, – из палаты действительно доносится тихое всхлипывание, голоса. Слезы, упреки, обещания больше так не делать, снова слезы… Право слово, иногда Олегу казалось, что они как охотники на рабов: отыскать, вернуть – а там будь что будет.

– Кажется, она не очень-то рада…

– Цыц, Макаренко. Это уже не тебе решать, – тетка небольно щелкнула его по затылку. – Ты свое на сегодня отгеройствовал. Допивай кофе и поехали. И на вот, тебе передали.

– Почему ему? – взвилась Тоня, и даже немного поперхнулась кофе от возмущения. А Лёке в руку ткнулся острой мордочкой погрустневший кролик с огромными часами. Бедолага, отвергла тебя хозяйка, да?

– На, я все равно выброшу, – соврал Лёка, передавая сокровище напарнице. Вряд ли ему захочется вспоминать этот сон. К тому же, глаза снова на миг затянула пелена, и показалось, будто нарисованная стрелка сделала аккуратный шажок назад.

Мурлыкающая колыбельная

У клиентки была забавная привычка наматывать локоны на палец. Судя по всему, девушка отчаянно пыталась от нее избавиться, раз вплела в волосы множество звенящих колечек. В ходе разговора один из завитков так прочно накрутился на палец, что пришлось звать на подмогу Адель.

– Не дергайте, сидите смирно, я сейчас! – пока обе тщетно пытались распутать темно-русый гордиев узел, Игорь заценил кольцо, красовавшееся на безымянном пальчике клиентки.

– Кажется, вас можно поздравить?

Девушка не сразу поняла. Потом, спохватившись, испуганно замотала головой. Колечки смешно звякнули, рассыпавшись по плечам.

– Нет, что вы. Мы просто… встречаемся. Пока. Аркадий обо мне очень заботится, с тех пор как папа… заболел. Он, кстати, мне про вас и рассказал. У него кто-то из родственников здесь работает, посоветовали.

Вот так. Сарафанное радио снова себя зарекомендовало. Хотя в их коллективе не раз заходила речь о более солидных способах продвижения.

– Какая реклама? – закатила глаза Адель. – Исследование не закончено. Скажи спасибо, что добровольцы находятся.

Клиентка, с которой сейчас ребята разбирались в соседней палате, пришла от ректора. Новенькая, судя по колечку, тоже не из бедных. По взгляду Адель было понятно, что она прекрасно знала, что за мысли роятся у него в голове. Но отчего бы не совместить полезное с приятным? Тем более, что неудачных сеансов у них всего один случай из десяти.