Новая Земля. Сборник фантастических рассказов

Материализация была мгновенной и безболезненной. Он стоял в круглом помещении со стенами, излучавшими мягкий перламутровый свет. Воздух пах озоном и чем-то чуть сладковатым, незнакомым. Перед ним стояли двое. Человекоподобные, но… не люди. Слишком гладкая кожа цвета слоновой кости, большие, полностью черные глаза без век, одетые в облегающие серебристые комбинезоны. Один был выше, с более резкими чертами лица – если это можно было назвать лицом.

«Профессор Лев Гольдштейн. Приветствуем в Транзитном Узле», – произнес высокий. Голос был приятным, модулированным, но без эмоций. «Я – Биэл, Старший Контролер Сектора 14. Это – Аап».

«Где я? Кто вы?» – Гольдштейн пошатнулся, его всё еще тошнило от перехода.

«Мы – те, кого вы могли бы назвать… смотрителями. Контролёрами Потока. Между параллельными и субпараллельными линиями реальности», – пояснил Биэл. Он махнул рукой, и стена стала прозрачной. Внизу, как на гигантской карте, плыли континенты, но это была не Земля. Огромные моря, архипелаги незнакомых форм. «Вы не в своём времени и не в своей линии, профессор».

Биэл объяснял. Терпеливо, как ребёнку. Прошлое и будущее в буквальном смысле – иллюзия. Есть бесчисленные варианты прошлого, но они не синхронизированы. Разница во времени их «старта» могла достигать миллиардов лет. Будущее – это веер возможностей, постоянно ветвящийся и переплетающийся, а Поток саморегулируется, сглаживая острые парадоксы, как иммунная система.

«Наполеон, которого вы видел, – продолжал Биэл, – проиграет своё „генеральное сражение“ под Колпино. Но не морозом, а в сезон муссонов. Его армия увязнет в бескрайних болотах вашей Русской Империи и будет добита партизанами-болотниками. Исход – предопределен Потоком в этой линии. Детали разнятся, но суть ключевых событий неизменна. Во всех линиях. Никаких исключений».

Гольдштейн вглядывался в меняющуюся карту под ногами. Мириады светящихся нитей – линий реальности – сплетались и расходились. «Но тогда… – его осенило, – должен быть первый линоид! Исток! Тот, который задает тон, который контролирует остальные, не дает им развалиться в хаос!» Он ткнул пальцем в Биэла. «Это вы! Вы – Первая Линия!»

Биэл и Аап переглянулись. И… рассмеялись. Звук был похож на перезвон хрустальных колокольчиков. «Точно! – выдавил сквозь смех Аап. – Это мы? А вы, профессор, в курсе, что в „вашей“ линии, как только вы вернетесь, вас ждёт трибунал и пожизненное заключение в изолированной реальности? За нарушение всех мыслимых протоколов и потенциальное создание парадокса?» Биэл кивнул, улыбка замёрзла на его лице. «Ваш „Хроноспейс“ уже демонтируют по приказу новой надгосударственной структуры – Азиатской Империи Времени. Все эксперименты запрещены. Навсегда».

Волна бессильной ярости захлестнула Гольдштейна. Пожизненное? За то, что он увидел? За то, что попытался понять? Он огляделся. На ближайшем столе лежал странный инструмент, похожий на блестящий кристаллический жезл. Без мысли, чисто инстинктивно, он схватил его. И бросился на контролёров.

Последовавшее было нелепым и неожиданным. Биэл и Аап оказались удивительно хрупкими. Жезл (оказавшийся на удивление прочным) со звоном обрушился на голову Биэла, тот рухнул. Аап попытался увернуться, но Гольдштейн, подгоняемый адреналином отчаяния, поймал его ударом в солнечное сплетение. Контролёр сложился пополам с булькающим звуком.

Профессор стоял над ними, тяжёло дыша, сжимая жезл. «А теперь… – он выдохнул, указывая жезлом на пульт управления у дальней стены, – летим к вам! К Первой Линии! Покажите мне Исток!»

Но чуда не случилось. Из скрытых панелей выдвинулись щупальца энергии – холодные, неосязаемые, но невероятно сильные. Они сковали его прежде, чем он сделал шаг. Появились другие существа, похожие на Биэла и Аапа, но в чёрных комбинезонах и с оружием, напоминающим сфокусированные лазеры.

«Мне всё равно! – кричал Гольдштейн, борясь с щупальцами. – Сажайте! Но сначала… дайте посмотреть! Хоть одним глазком! На динозавров! Покажите мне меловой период!»

Существа в чёрном переглянулись. Был ли это жест отчаяния или насмешки? Щупальца сжались. Ослепительная вспышка. Ощущение падения…

…и он рухнул на мягкий, влажный грунт. В нос ударил терпкий, непривычно густой запах гигантской растительности, гнили и… крови. Перед ним, в нескольких метрах, замерло нечто. Огромное, выше двух метров в холке, покрытое перьями цвета ржавчины и грозди. Мощные задние ноги, длинный хвост-балансир. И пасть. Огромная пасть, усеянная рядами кривых, острых как бритва зубов. Раптор. Он склонил голову набок, его жёлтый, с вертикальным зрачком глаз изучал странное существо, свалившееся с неба. Звук, похожий на шипение змеи, вырвался из его глотки. Профессор замер. Пасть с зубами приближалась. Он закрыл глаза.

Снова синий свет. Снова распад и сборка. Он очнулся в знакомом перламутровом пространстве. Перед ним сидели… Биэл и Аап. На их лицах (если это были лица) сияли синяки, но они улыбались. За ними виднелось окно, за которым плыли звёзды странных созвездий.

«Мы тут мимо пролетали, – невозмутимо сказал Биэл, потирая шишку на лбу. – Подобрали».

«Вы нам нужны, профессор, – добавил Аап. – Человеческие ветви отражений Потока… зашли в тупик. Слишком предсказуемо. Слишком контролируемо Первой Линией Реальности. Парадоксов почти нет, развитие замедляется. Пора перетасовать колоду. Начать заново».

Гольдштейн, всё ещё дрожа от встречи с раптором, только мычал.

«А вы… – Биэл наклонился вперед, его чёрные глаза казались бездонными, – расскажите нам, как Вам удалось сделать то, что считалось невозможным. Как вы изменили целую линию?»

«Что?»

«Наполеон. Из-за вашего визита, из-за вашей болтовни о пожарах и поражениях… он не явился на сражение под Колпино. Он запаниковал. Вместо атаки послал парламентёров. И… заключил Вечный Союз с Русской Империей против Британии».

Гольдштейн остолбенел. Вечный Союз? Наполеон и Александр?

«Такого раньше не было никогда, – подчеркнул Аап. – Возникла новая, стабильная линия будущего. И в соседних линиях… начались помехи. Парадоксальные эхо. Поток зашевелился. Мы такого не видели тысячелетия! Вы… нарушили фундаментальный закон предопределенности ключевых узлов».

«Я хочу вернуться! – выдохнул Гольдштейн. – В мою лабораторию! К моему времени!»

Биэл покачал головой. «Из-за ваших действий, профессор, в вашем исходном измерении Азиатская Империя Времени не просто запретила эксперименты. Она стёрла саму возможность вашего возврата как угрозы стабильности. Ваше место там… аннулировано. Вы – парадокс в чистом виде».

Отчаяние сменилось странным холодком. Лаборатория… Кофе… Споры… Все это было бесконечно далеко. Запрещённо даже памятью Потока.

«Так… куда же?»

«С нами, – сказал Биэл, указывая на звёздное окно. – В Дальний Сектор Галактики Кси. Там целый кластер человеческих линий на грани коллапса или тотального контроля Первой Линии. Нужно… чинить. Балансировать. Создавать нужные помехи». Он поднял руку, показывая две ладони, как чаши весов. «Выбор прост: Господство Первой Линии – предсказуемое, стабильное, но ведущее в тупик. Или… Мультихаос. Миллиарды непредсказуемых вариантов. Будущее без гарантий».

Корабль контролёров мягко скользнул в гиперпространственный туннель. Гольдштейн смотрел на мерцающие линии реальности на экране, как на гигантскую, бесконечно сложную паутину. Он чувствовал себя вирусом, запущенным в совершённую систему. И впервые за долгое время… улыбнулся. Хаос так хаос.

***

А в лаборатории Института Временных Исследований, точнее, в том, что от неё оставалось после переезда, было тихо и пыльно. Доктор Артём Си, молодой и педантичный, аккуратно складывал в картонную коробку последние вещи пропавшего коллеги Гольдштейна: потрепанный блокнот с формулами, чашку с надписью «Не трожь время!», пару научных журналов. Он вздохнул. Странная история. Гений, но безрассудный. Пропал без вести вместе с опытным образцом «Хроноспейса». Никакой Азиатской Империи не было и в помине, только обычные бюрократы из министерства науки.

За окном лаборатории сгущались сумерки. Заморосил холодный осенний дождь. Огни города зажигались, отражаясь в лужах. Доктор Си подошел к окну, потянулся, закрывая коробку. Где-то далеко, за мостом, в низких дождевых облаках, мелькнуло что-то большое и тёмное. Что-то с огромными кожистыми крыльями. На мгновение показалось, что оно дышало огнем, освещая туман изнутри. Си протер очки. Вгляделся. Ничего. Только дождь стучал по стеклу, мерцали огни, и где-то вдалеке гудел город. Наверное, самолет. Или игра света. Он пожал плечами, взял коробку и выключил свет.

Мелкий шрифт

Пять теней брели по бескрайней песчаной равнине. Не жарко, не холодно – нейтрально, как чистый лист перед началом истории. И как чистый лист были их воспоминания. Никто не мог вспомнить, как они здесь оказались. Песок хрустел под ногами.

Крейг: Гора мышц в потрепанной футболке. Бывший вышибала, боец подпольных боев без правил. Взгляд колючий, готовый к драке. Но сейчас в нем мелькала растерянность.

Митч: Невысокий, сутулый, в некогда белой рубашке и галстуке, сбитом набок. Офис-менеджер… чего-то. Само понятие «офис» казалось сном.

Дик: Дорогой, хоть и пыльный костюм, золотая цепь поблескивала на закатном солнце. Брокер, лет пятидесяти, привыкший покупать и продавать всё, включая лояльность. Сейчас он нервно потирал переносицу.

Вэй: Спокойный, наблюдательный. Одежда функциональная, хоть и не новая. Инженер крупной корпорации. Его мозг искал логику в абсурде.

Элис: Худенькая, с усталыми глазами, в простеньком платьице. «Невезучая Элис», официантка из захолустного бара. Казалось, сама судьба вытолкнула её сюда, как последнюю неудачу.

Они молча шли, когда перед ними, разрезая воздух беззвучным вибрацией, возник столб. Высокий, до самого неба, мерцающий ядовито-зелёным светом, абсолютно прозрачный. Из него полился голос, холодный и безличный, словно скрежет камней:

«Приветствуем вас в игре „Глаз в Пустыне“. Победитель вернётся обратно с крупной суммой. Проигравшие останутся в песках. Навсегда».

Тишина повисла гуще песка. Потом Крейг рванулся вперёд, сжав кулачища размером с грейпфрут.

– Что делать нужно? Могу убить всех сразу и победить! – Его рык эхом раскатился по пустыне. Глаза метали искры ярости и страха.

Голос ответил мгновенно, без тени эмоций:

– Нет. За любое причинение вреда сопернику вне правил – немедленная дисквалификация. И вечное пребывание здесь. Всего три простых этапа. Первый: голосуйте. Кто проиграет первым? Никакого насилия – главное правило!

Крейг тут же ткнул пальцем, похожим на дубину, в Митча:

– Очкарик, конечно!

Митч вжал голову в плечи, но его голос дрогнул:

– Я… я голосую за Крейга!

Дик, брокер, мгновенно оценил расклад сил. Сильный против слабого? Легко.

– Конечно, Митч! – гаркнул он, поддакивая Крейгу. – Ясно же, кто балласт!

Вэй поморщился. Голосование казалось грязным. Он хотел воздержаться, но голос из столба напомнил:

– Воздержаться нельзя. Голосуйте.

Вэй вздохнул. Тупая логика большинства. Он пробормотал, глядя в песок:

– Митч…

Элис открыла рот, но поняла – её голос уже ничего не изменит. Четверо против одного. Митч понял это раньше всех. С диким воплем отчаяния он рванул прочь от группы, в бессмысленное бегство по пустыне. Не успел он сделать и десяти шагов, как из зелёного столба ударил тонкий, ослепительно-белый луч. Митч рухнул на песок, как подкошенный. Неподвижный.

– Видите, как просто? – Голос из столба прозвучал почти насмешливо.

Перед оставшимися четверыми возникло ярко-красное знамя, маячащее метрах в трехстах. Песок вокруг него зашевелился.

– Второй этап тоже прост, – объявил голос. – Кто последним добежит до красного флага – выбывает. Старт.

Дик рванул первым, как спринтер, забыв о возрасте и костюме. Элис побежала на автомате – годы ношения подносов в баре дали выносливость. Вэй бежал размеренно, экономя силы. Крейг, мощный, но не самый быстрый, тяжело дышал позади. Дик, уверенный, что обогнал хрупкую Элис, обернулся, чтобы бросить ей презрительный взгляд. В этот момент его нога со скрежетом и хрустом угодила в невидимый стальной капкан, внезапно раскрывшийся в песке. Дик рухнул с душераздирающим воплем.

– Так нечестно! Капкан! Это подло! – орал он, пытаясь высвободить искалеченную ногу.

– Дело случая, – безжалостно констатировал голос. – На вашем месте должна была оказаться Элис. Но вы сами выбрали свою траекторию и участь. Пока остальные не финишируют – вы ещё в игре.

Крейг, Элис и Вэй, обойдя место трагедии, почти одновременно пересекли воображаемую линию у флага. Дик, корчась от боли, исчез в вихре кроваво-красных лучей. Осталась лишь его дорогая, пыльная туфля, лежащая на песке рядом с капканом, который тоже растворился.

– Всё не так просто, правда? – Голос из столба усмехнулся. – Осталось трое.

Перед ними нарисовался в воздухе ярко-зелёный круг диаметром метров пять. Он светился неземным сиянием.

– Третий этап: нужно вытолкнуть противника за пределы круга. Физический контакт разрешен. Последний оставшийся внутри… – Голос сделал паузу. – …проиграет.

Крейг расправил плечи, готовясь к привычному делу. Вэй напрягся, оценивая противников. Элис же просто опустила руки. Вся несправедливость мира, казалось, навалилась на неё в этот момент.

– Я сама выйду, – тихо, но отчетливо сказала она. – Не хочу играть в эту жестокость.

Она сделала шаг назад, за черту светящегося круга.

– Зачёт! – почти весело прокричал голос. – Минус один! Добровольный выход из борьбы!

Элис замерла в недоумении. Крейг сиял – остался только этот инженер. Лёгкая добыча. Он сделал выпад, но Вэй оказался неожиданно быстр и ловок. Он резко наклонился, схватил пригоршню песка и швырнул его Крейгу прямо в лицо. Пока гигант ревел и тёр глаза, Вэй сделал молниеносный подсекающий удар ногой в колено (что-то из арсенала кунг-фу или карате) и сильным толчком выкинул ослепшего и потерявшего равновесие Крейга за пределы круга. Крейг рухнул на песок, разразившись таким потоком отборного мата, что даже воздух вокруг, казалось, задымился.

Вэй замер в центре круга, сияя от невероятной победы. Его руки поднялись вверх триумфально. Но сияние круга вдруг изменилось. Он резко сжался, превратившись в сияющую петлю-удавку, которая молниеносно обвила шею Вэя и сжалась. Инженер успел лишь хрипнуть, его глаза расширились от ужаса и непонимания, прежде чем тело безвольно обмякло и рухнуло внутрь круга, который тут же погас.

– Всё просто, – рассмеялся голос, звучавший теперь как зловещий циркач. – Кто остался внутри круга – тот проиграл. А значит… – Голос замолк.

Крейг, поднявшись с песка, стирая кровь с разбитой губы, огляделся. Круг исчез. Рядом стояла Элис, смотрящая на него огромными испуганными глазами.

– Но нас двое! – заорал Крейг в столб. – Кто победитель?!

– Правильно, – ответил голос, внезапно став почти добродушным. – Осталось двое. Финал. Вы решите, кто из вас отправится с деньгами домой. Никакого насилия. Физического. Психологического. Даже угрозы. Иначе – дисквалификация. Обсудите.

Крейг опустился на песок, сгорбившись. Вся его мощь испарилась, осталась только усталость и горечь.

– Это конец, – пробурчал он, глядя куда-то вдаль, сквозь Элис. – Мы никогда не договоримся. У меня… у меня там все только налаживалось. Встретил девушку… Она беременна. Я бросил эти дурацкие бои, устроился на стройку… нормально… – Голос его дрогнул, в глазах, привыкших к жестокости, блеснули слёзы. – Я хочу… мне нужно вернуться к ней.

Элис смотрела на него. На этого громилу, который вдруг стал уязвимым. Она вспомнила свою жизнь. Одинокую квартиру-каморку, вечные долги, сменяющие друг друга тупиковые работы, прозвище «Невезучая». Никого. Ничего. Никакой надежды.

– У меня… ничего нет, – прошептала она так тихо, что Крейг едва услышал. – Никого. Незачем возвращаться. – Она глубоко вдохнула и посмотрела ему прямо в глаза. – Я согласна остаться. Ты, Крейг… ты можешь стать лучше. У тебя всё впереди. Ребёнок… А я… я вечно невезучая. Как проклятая. Мне ничего не светит. Я голосую за Крейга.

Она сказала это четко, глядя на зелёный столб.

– Принято! – Голос прозвучал как фанфары.

Крейг успел лишь широко раскрыть глаза, полные немого вопроса и невероятного облегчения, прежде чем растворился в клубящейся голубой дымке. Она рассеялась, оставив после себя только запах озона и тишину.

Элис осталась одна. Перед зелёным столбом. Пустыня внезапно показалась бесконечно огромной и одинокой.

– Почему? – вежливо, почти по-человечески, спросил голос. – Почему вы не отказались от игры сразу?

Элис вздрогнула.

– Отказаться? А… так можно было?

– Конечно, – ответил голос с легкой ноткой снисходительного удивления. – Там же, у основания столба, мелким шрифтом была указана возможность возврата на Землю. Без игры. Без денег. Просто отказ и возврат.

Элис подбежала к основанию мерцающего столба. В самом низу, почти на уровне песка, крошечными, бледными буквами действительно было начертано: «Участник имеет право на немедленный возврат без вознаграждения, объявив о своем отказе от Игры до начала первого этапа».

– Но никто не прочитал! – воскликнула Элис с горечью. – Никто не подумал посмотреть вниз!

– Крейг прочитал, – спокойно констатировал голос. – Он увидел это, когда первым подошёл к столбу. И никому не сказал. Красавчик, да? – Голос рассмеялся, звук напоминал падающие камни.

Элис застыла. Крейг знал! Знал о лазейке и промолчал, предпочтя рискнуть в игре. Горечь смешалась с пониманием. Он боролся за свою новую жизнь. Она же… она даже не подумала искать выход.

Она снова опустила взгляд на мелкий шрифт. Там, под строкой об отказе, было ещё кое-что. Ещё мельче, почти нечитаемо:

«Участник, оставшийся последним в Игре, имеет право на выбор:

1. Возврат на Землю без вознаграждения.

2. Присоединение к Межзвёздному Флоту Содружества в качестве полноценного члена экипажа. Без права возвращения. Поиск нового назначения будет произведен немедленно.»

Сердце Элис заколотилось. Межзвёздный Флот? Новое назначение? Без права возврата… но и без этой пустыни, без прошлой жизни «Невезучей». Это был шанс. Шанс начать всё с чистого листа, там, где никто не знал о её проклятии.

Она выпрямилась. В глазах, всегда полных усталой покорности, вспыхнул огонёк.

– Я выбираю, – сказала она твёрдо, глядя на столб. – Межзвёздный Флот.

– Принято, – ответил голос без тени удивления.

Ровно через пять минут небольшой челнок с плавными обводами бесшумно приземлился рядом, поднимая вихри песка. Люк открылся. У трапа стоял молодой человек в строгой форме с нашивками незнакомого созвездия. Он улыбнулся.

– Кадет Элис? Добро пожаловать на борт «Искателя». Я ваш наставник, Эжен. Летим на Дэлию, сектор 4а. Пристегнитесь, вид из окна – космос!

Челнок взмыл в небо, оставляя пустыню далеко внизу. Элис прижалась лбом к иллюминатору. Голубое небо чужой планеты Дэлии расстилалось перед ней, бескрайнее и полное неизведанного. Впервые за долгие годы она почувствовала не страх, а щемящее предвкушение. Везучесть? Может быть, она просто наконец выбрала правильную дверь.

***

Крейг действительно изменился. Вернувшись на стройплощадку, он нашёл свою девушку и их будущего ребенка. Деньги, выигранные в кошмарной игре, стали не наградой, а тяжким грузом. Он вложился в честный бизнес, разбогател, но богатство его не радовало. Он щедро отсылал деньги на благотворительность, помогал детским домам. Самое тяжёлое – он пытался найти родных Митча, Дика, Вэя, Элис. Родственников Митча и Вэя он нашёл, отправил им значительные суммы, назвавшись анонимным благодарным клиентом. Родных Дика тоже отыскал – те были поражены, но приняли деньги. А вот об Элис… Ничего. Никаких следов. Ни близких, ни друзей, о которых стоило бы упомянуть. Её одиночество в игре оказалось правдой жизни. Эта невозможность исправить что-то для неё, сказать спасибо за её выбор, грызла его по ночам. Он строил дома, помогал людям, но тень Пустыни и тех глаз, что смотрели на него с покорной жертвенностью, не отпускала.

Однажды утром, за чашкой кофе, он открыл почту. Среди счетов и деловых предложений было одно письмо. Без обратного адреса. Тема: «Из сектора 4а». Внутри – текст. Фантастический рассказ. О пустыне. О пяти потерянных душах. О жестокой игре с зелёным столбом. О выборе. История заканчивалась описанием голубого неба Дэлии и новобранца Межзвёздного Флота.

В самом конце, после точки, стояла приписка, набранная ровным, уверенным шрифтом:

«Ты молодец, Крейг. Я горжусь тобой.

– Везучая Элис».

Крейг перечитал письмо несколько раз. Потом откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Впервые за долгое время тяжесть на душе чуть-чуть ослабла. Где-то там, среди звёзд, летела Элис. Везучая Элис. И она была жива. И она не держала на него зла. Он улыбнулся. Невезучая девчонка из пустыни нашла свое счастье. И в этом, возможно, была самая большая победа.

Игры Иилу

Холод. Каменистая почва впивалась в щёку. Артём открыл глаза и сел, ошеломлённый. Горы. Суровые, покрытые редким колючим кустарником, уходящие острыми пиками в свинцовое небо. Где он? Кто он? В памяти – плотный, непроницаемый туман. Только имя: Артём. И всепоглощающий страх неизвестности.

Он поднялся, огляделся. Ни дорог, ни признаков цивилизации. Только ветер, свистящий в ущельях. Инстинкт гнал его вперёд, вниз по склону. Через несколько часов изломанного пути в долине показалась крепость. Небольшая, каменная, с грубыми зубчатыми стенами – точь-в-точь из учебников истории про Средневековье. Надежда тёплой волной хлынула в грудь. Люди!

Но надежда испарилась, как только он приблизился к воротам. Его заметили. Крики на незнакомом, гортанном языке. Фигуры в кольчугах и потрепанных туниках высыпали на стену, указывая на него пальцами. Ворота со скрипом приоткрылись, и оттуда вывалилась дюжина воинов с копьями и мечами. Их лица были искажены смесью страха и ненависти. Артём попытался что-то сказать, объяснить, но его тут же сбили с ног, скрутили и потащили внутрь.

Его приволокли на пыльную площадь, к массивному, почерневшему от времени столбу. Веревки впивались в запястья. Вокруг сбегался народ: женщины в простых платьях, дети, старики, воины с закалёнными в боях лицами. Все кричали, тыкали в него пальцами. Он ловил обрывки фраз: «Шпион!», «Колдун!», «Бес!». Один коренастый мужчина с рыжей бородой и яростными глазами (его звали Пилл, как Артём узнал позже) орал громче всех: «Дух Борра! Пришёл наслать погибель перед Орртом! На костёр его!»

Артём понял. Он понял каждое слово! Как? Паника сдавила горло. Пилл уже махал факелом, поднося его к хворосту у подножия столба. Толпа ревела в исступлении. В этот момент в голове Артёма щёлкнуло, и механический, безжизненный голос произнес: «Говори им, что ты дух Борра, пришел из Аарры. И все будет круто.»

Без раздумий, на пределе лёгких, Артём заорал, заглушая крики толпы:

– Я – Дух Борра! Пришёл из Аарры!

Рёв стих, сменившись гулким изумленным молчанием. Сотни глаз уставились на него.

– Доказательства! – выкрикнул Пилл, всё ещё размахивая факелом. – Где доказательства, лжец?

Небо ответило за Артёма. Ослепительная молния, белее снега, ударила с ясного неба прямо в Пилла. Он рухнул, обугленный, дымящийся. Гробовая тишина повисла над площадью. И тут же грянул гром, но не простой. Из раскатов сложился Голос, мощный, как ураган, заполнивший все пространство:

– ПОВИНУЙТЕСЬ ЕМУ!

Как подкошенные, все – воины, старики, женщины, дети – попадали на колени, прижимаясь лбами к земле. Артём стоял у столба, дрожа, чувствуя, как верёвки сами ослабли и упали. Голос заговорил снова, теперь только в его голове, отдавая чёткие, бесстрастные команды: куда ставить лучников, где копить камни для пращей, как укрепить ворота, где рыть ловчие ямы. Командиры крепости Турра, ещё секунду назад готовые его сжечь, теперь вскакивали и с железной дисциплиной разбегались исполнять приказы «Духа Борра». Работа закипела.

К рассвету на горизонте заколебались тёмные массы. Оррт шёл войной. Первые стрелы захватчиков воткнулись в брёвна стен, когда начался штурм. На крепость обрушился град камней и горшков с горючей смесью. Лестницы с грохотом приставлялись к стенам, по ним карабкались орртовцы – их было море, казалось, они сомнут Турру просто своей массой. Артём сидел на грубом каменном троне в главной башне, чувствуя себя жалким самозванцем. В уме он умолял Голос: «Забери меня отсюда! Это не моё! Я не хочу умирать!»