Отель и все святые грешники

Мужчина грохает кулаком по столешнице и произносит магическое:

– Зовите сюда главного!

Опять звать Свету. А она меня ненавидит. Ну, что поделаешь.

Зато Света вправе раздавать скидки. Ради такого случая она снижает стоимость номера для напористого с четырех тысяч пятисот до четырехсот пятидесяти. Мужчина уходит с победным видом как неандерталец, заваливший мамонта.

Света сорвалась, когда я накосячила с оплатой. Большое заселение финнов, мы с Ритой работали в паре. Дело в том, что отели еще платят Элпосту за каждого поставленного на учет гостя. Разумеется, отелям это не нравится. Поэтому а) некоторые нарушают закон и не подают данные о проживающих; б) некоторые тихо оплачивают, ничего не сообщая гостям; в) некоторые просят с гостей эту сумму, ставя перед фактом при заселении – гости в восторге, разумеется; и г) некоторые берут с гостей еще чуть больше, разницу укладывая в доход отеля. Вы никогда не предскажете, какой вариант попадется вам, и спорить о цене в данном случае у вас не получится.

В гостинице 1 мы сообщали гостям при заселении о «city taxes» – «городских налогах». В 2024-м в Питере действительно ввели налог с туристов, но в 2016-м мы маскировали этой формулировкой оплату за постановку гостей на учет (что иногда мелькало в отзывах – туристы писали, что при заезде мы «сдираем» дополнительные деньги, о которых нигде не указано заранее). Итак, к нам заселялась компания финнов – несколько семей – на них было забронировано три номера.

Рита давала мне документы – я их сканировала. Она объясняла финнам разные мелочи – я собирала регистрационные карты. Мы перешли к оплате. Рита называла суммы, а мне нужно было пробивать.

И вот тут произошла заминка: Рита назвала полную стоимость, а я недопоняла – думала, что это без «налога» и плюсанула на триста рублей сверху. Ошибку мы заметили тут же и сами же, так как каждый номер платил за себя. Обычное недопонимание, обычный возврат – но в гостинице 1, как я говорила, для каждой мельчайшей операции требовалось вызывать руководство. Когда дело зашло об оплате, терпение Светы кончилось.

– Я не могу ставить тебя в этот отель, – сообщила она мне, – Ты косячишь с оплатой! А здесь иностранцы. Поток большой, приближается летний сезон. Мне не нужны ошибки. Мы переводим тебя в хостел.

Хостелом называлась гостиница 2 с другой стороны здания.

Я была раздавлена.

Честно говоря, я только-только во всем разобралась. И только-только перестала косячить. Но не сообщать же об этом сразу после косяка с кассой и иностранцами! Я уже оставалась одна в гостинице 1, и на дневные смены, и на ночные смены, и со всем справлялась, и все со мной было хорошо. Два человека просто друг друга не поняли, такого бы даже не произошло, работай я одна. Это все поправимо. Это не вселенская катастрофа. Деньги день в день до закрытия кассовой смены возвращаются моментально.

Меня понизили, и это было позорно.

Я перебралась на ресепшен гостиницы 2.

И внезапно обнаружила, что все не так плохо.

Гостиница 2

Гостиница 2 была хостелом – общие туалеты и душевые на этаже. Восемнадцать номеров – один из них не использовался и представлял собой склад, загроможденный старой поломанной мебелью. В других комнатах по нескольку кроватей, от одной до пяти, и чаще всего здесь останавливались бюджетные путешественники – студенты – или школьные экскурсионные группы, приехавшие с преподавателями в Питер.

В гостинице 1 было четыре этажа. В хостеле – два ряда дверей вдоль одного коридора.

В гостинице 1 гости бесконечно жаловались на отсутствие лифта (подъем и спуск по узкой лестнице; у нас был носильщик из Узбекистана по имени Федя, он таскал чемоданы), на нехватку столов во время завтрака (столов около десяти, номеров в пять раз больше, и все спускались одновременно). Я помню одну милую историю с завтраком, но все остальное – это был мрак.

Милая история следующая: однажды подошла гостья. Она озиралась на шведский стол вокруг, и вдруг спросила, а можно ли ей купить и принести свой арбуз? На улице жара, а арбуза среди завтрака не было. Я ответила, что, конечно же, можно. Гостья дошла до продуктового на углу, притащила огромный арбуз – и неожиданно попросила, чтобы его порезали и поставили для всех. И пусть ресепшен тоже угощается!

Это был самый очаровательный и светлый момент из первого отеля.

Кафе – оно же бар – оно же ресторан для посетителей – находилось впритык к ресепшену, разделенное с нами аркой, даже без двери. Спустя восемь лет я все еще помню, как у них постоянно крутился дебютный альбом Эми Макдональд3. Общий туалет, комната для багажа и лестница, которую так невзлюбили гости, находились за кафе – это была большая двусторонняя проходная, и по утрам там творился ад. В принципе, днем тоже, потому что кафе работало на ланчи для всех желающих с улицы.

В хостеле завтраки отсутствовали как вид. И кухни не было. Нашим постояльцам предлагалась скидка в соседней столовой, плюс у дверей стояли два автомата – со снэками и напитками. Я просаживала все деньги на горячий шоколад.

В хостеле царила тишина.

Просто волшебство какое-то.

Я пришла на ресепшен подавленной – самооценка разрушена, ссылка в какой-то кружок изгоев, ну вы посмотрите на это. И вдруг, всего одна смена – и я поняла.

Зарплата здесь была на две тысячи меньше, не двадцать пять, а двадцать три. Но я сидела в тишине и спокойствии за компьютером, и наблюдала, как мои бывшие коллеги проносятся мимо в мыле – на работу, с работы. Волосы всклокочены, глаза вылезают из орбит, стресс прописан крупным шрифтом поперек лба, – а у меня на столе стаканчик с напитком, и креслице удобное, а не номинальный табурет с жесткой спинкой, с которого нужно вскакивать, когда кто-либо подходит. Свет приглушен, и не слепит тебя сверху. Я смотрела фильмы и сериалы. Смотрела в наушниках – а некоторые мои новые коллеги без.

В хостеле ничего не происходило. Никто практически ни о чем тебя не спрашивал. Никто тебя не дергал. Не нужно было делать четыре дела одновременно. Здесь были редкостью заезды по нескольку десятков человек. Хочешь – читай книгу. Хочешь – смотри фильмы. Хочешь – ешь за столом. Качественно другой вид работы за разницу в две тысячи в месяц.

Единственный недостаток – кабинет Светы прямо за моей спиной. Она, конечно, находилась тут не с девяти до девяти, но ее появления в обозримом пространстве словно вгоняли под ногти иголки – живая иллюстрация бомбы замедленного действия. Впрочем, пока я здесь работала, у Светы появился мужчина, что явно пошло на пользу – она смягчилась, стала добрее и перестала рвать плоть на окружающих. Все администраторы дружно выдохнули.

Между тем, Рита уволила Карину. Прошло пару дней – и на нас свалилась абсолютно невероятная новость: Риту саму увольняли за мошенничество. Она оказывала визовую поддержку гостям (высылала документ, подтверждающий будущее проживание в отеле; его запрашивают при оформлении визы), а вот стоимость услуг завышала и присваивала. Когда Рита выставила Карину, та донесла на нее в дирекцию. Проверили камеры – а затем случилось то, что случилось. Карина утащила Риту за собой.

У меня в голове не укладывалось, вспоминая про искреннюю любовь Риты к гостям, отелю, бизнесу, про то, как она рассуждала о сервисе или как советовала книгу Якова Томского «Отель, портье и три ноги под кроватью»4. Но отели – лучшее место, чтобы убедиться, как много различного может уживаться в людях.

А я в хостеле подсела на корейские дорамы, и на несколько лет это перевернуло мою жизнь. Появилось время смотреть сериалы; сериалы привели к мысли попытаться уехать в Корею и попробовать себя там в качестве актрисы. Много лет назад я не поступила в театральный институт, но маленькая, глупая часть меня все еще цеплялась за возможность стать актрисой. Зависимо, отчаянно цеплялась, пока я работала в офисах, ресторанах, магазинах и отелях.

Сообщаю об этом – потому что важно. И повлияет на все, что произойдет потом.

С Кариной я уже не общалась, когда мой мозг заразила идея спланировать путешествие в Корею. Прямо в отелях я начала претворять свой план в жизнь.

Сначала, пользуясь безлюдьем, я взялась учить корейский язык. За четыре дня с помощью интернета освоила корейский алфавит – хангыль. Затем начала читать вслух и повторять аудиозаписи, косясь, нет ли где горничных по коридору, которые решат, что девочка окончательно спятила и разговаривает сама с собой на какой-то тарабарщине. Но я понимала, что всего этого недостаточно. Нужен преподаватель, и нужна еще одна работа, если я хочу скопить достаточно денег на поездку.

Между тем, ни для кого не было секретом, что хостел закроют в последний день сентября. Одни говорили, что на его территорию расширят гостиницу 1, финансово более выгодную. Другие – что место сдадут под офисы.

Мы работали последние летние деньки. Сбоку от ресепшена было окно с подоконником, на который я присаживалась (подоконник не был настолько широким, но я умещалась). Окно выходило на угол Апраксина двора и шикарное здание в стиле модерн с двумя этажами свадебных платьев. При мне, к сожалению, магазин платьев переехал, на его месте открылась букмекерская контора. Но все равно это был вид. Это был угол. Спешащие люди, не догадывающиеся, что я в семь утра наблюдаю за ними с чашкой горячего шоколада, пока хостел погружен в тишину.

Но и некоторые события в гостинице 2 повлияли на меня как на человека и отельера. С чего начать – с воровства или попытки изнасилования? А давайте с воровства.

Молодой парень забронировал кровать в пятиместном номере на двое суток. Сказал, что ему нужно снять деньги, и оплатит он завтра. А на следующее утро ушел со всеми вещами (у него был-то один рюкзак), – а мы не остановили, думая, что он проживет дольше.

Я не остановила. Я его заселяла. Мой график был два через два, и оба дня я была на смене.

Я обнаружила, что он пропал, не заплатив 1800 за двое суток. Или хотя бы 900 за одни. Спасибо горничной, пришедшей со словами «Какая текучка? Там нет ничьих вещей».

Ну, вы понимаете? А теперь представьте, сообщать об этом Свете.

Вот и я представила.

Но сделала еще попытку позвонить по оставленному им номеру.

– Это такой-то такой-то? – в трубке замялись. Достаточно, чтобы я поняла: это он.

– Нет, его друг.

– Вы сегодня ушли из гостиницы 2 без оплаты. Во сколько вы вернетесь и оплатите?

В трубке раздались гудки.

Меня обуяла настоящая ярость. Я схватила телефон с другим номером и набрала снова.

– Я подам на вас заявление в полицию! Да на вас живого места не останется! Я найду вас и своими руками…

Меня снова сбросили. Я разрыдалась.

Разумеется, ни к какой Свете я не пошла. Пользуясь тем, что бронь напрямую, сократила проживание на день и внесла свою кровную тысячу. Как бы я хотела выставить скидку, сбросить цену до четырехсот пятидесяти, – но это вызвало бы много ненужных вопросов. Я прорыдала, запершись в Светином кабинете и свернувшись калачиком на полу – самой Светы не было. Больше половины моей ставки за день, а она и так грошовая. Но это были самые цветочки, из того, что отель может припасти для вас, если вы в нем работаете.

По части оплаты – когда при заезде спрашиваешь деньги, гости часто толкают: «Вы думаете, мы не оплатим и сбежим?» – и гогочут, довольные шуткой.

Именно так отельеры и думают.

Ну а с чего бы верить? Мы вас знаем? А прецеденты воровства бывают, и на этих страницах вы их еще встретите, полный спектр. Возможно, где-то и существуют отели, где расплачиваются при выезде, дополняя это всевозможными мини-барами, но в моей практике подобного не было. Администратор, просящий у вас оплату при заезде (как и все документы на всех гостей), – это обычное явление. А если вы оплатите и вдруг захотите съехать – вам вернут сумму, если только у вас не невозвратный тариф. Так это работает в отелях.

Но перейдем к более интересной истории. В один вечер в хостеле остановился байкер. Вот прямо «Ангел ада», шкаф под два метра ростом, гора мышц, как бы клишировано ни звучало. Мы разговорились. Он периодически выныривал на улицу за порцией алкоголя из бара напротив. Настроение у него было хорошее, я бы сказала дружелюбное. Я не ощущала угрозы.

Милое перебрасывание фразами; я как-то случайно упомянула, что за пять лет до этого заняла первое место в Питере по армрестлингу. Байкер загорелся со мной посоревноваться.

– А почему бы и да, – решила я.

Стойка ресепшена была в форме отзеркаленной буквы «Г». Мы встали друг напротив друга у бокового короткого отростка, где начинался проход в мою рабочую зону. Выставили руки. Переплели пальцы. Я старалась держать опорный локоть под максимально острым углом, это позволяет удерживать противника сильнее тебя. Знала – сейчас будет больно, из этого мотоцикла литые запчасти прям в стороны выпирают. Но мне самой было интересно, насколько меня хватит.

– Три, – считал байкер, – два, один.

Мы резко навалились каждый в свою сторону. Пожалуй, я упиралась секунды полторы, может и две. Не очень долго. Предсказуемо. А затем он с ударом повалил мою кисть о поверхность.

– Ничего себе! – восхитился байкер, – А ты сильнее, чем я думал. Продержалась!

– Ага, – слабо квакнула я, потирая онемевшую руку.

Но он продолжал восторгаться. Я улыбалась и кивала. Рука чертовски болела, просто кошмар. Расшаркавшись друг с другом и раскланявшись, мы разошлись – он ушел пополнять запасы алкоголя в крови, я вернулась к работе, охая над конечностью. Дело шло к вечеру, ночная смена.

В гостинице 2 не предусматривали спать на рабочем месте. Нам некуда было отойти. Хотя предприимчивые администраторы находили выход. Одна коллега отправлялась спать в раздевалку – там была кушетка около полутора метров в длину. Мама в декрете, она договорилась работать только по ночам, приходила и заваливалась спать. И получала свои двадцать три тысячи. Другая коллега шла спать в номера, а иногда приводила туда своего парня. Я об этом узнала от возмущенной горничной, после того, как они оставили за собой презервативы.

Я была юной, зеленой и совсем еще зашуганной, так что от ресепа отлучаться боялась. Но и не спать не могла. Я вытаскивала из подсобки подушку, отодвигала по столу клавиатуру, клала на ее место подушку, садилась на кресло и наклоняла вперед голову. Всегда готовая вскочить и сделать вид, что сижу на рабочем месте. Ночью это приходилось делать частенько: в одном здании с нами было общежитие. Студенты не должны проходить через отель, но так им было короче. Так что они трезвонили ночью, я вслепую открывала – вдруг гость? – а они безнаказанно прошмыгивали в сторону черной лестницы до того, как можно было хоть что-то предпринять.

Вообще руководством подразумевалось, что, когда звонят ночью, мы будем через переговорку узнавать, кто это, что нужно, и прочее, и прочее – но подобные радужные иллюзии сильно расходятся с реальностью, когда ты подскакиваешь в полусне и пытаешься заглушить источник шума – звонок переговорки. Вы часто по утрам ведете задушевные беседы с будильником? Вы его глушите. Вот и администраторы такие же люди, из той же плоти и крови, с такими же инстинктивными реакциями.

Итак, белые ночи. Питер. Тебя дергают – гости, студенты, случайные прохожие, решившие разузнать цены. Ты сонная, плохо соображающая. Звонок. Я потянулась открыть. И тут ко мне на ресепшен ввалился «Ангел ада».

А вот теперь он набрался под завязку.

Он почти не был способен связно говорить. Середина ночи; похоже, последовательно несколько часов напивался в баре по соседству. Байкер ввалился и пошел ко мне. Я вскочила с кресла.

Он обогнул стойку и зажал меня с обратной стороны от короткого отростка буквы «Г». Отсекая любую возможность куда-либо выбраться. Последнее, что я помню, до того, как пелена застелила глаза – его рука, тянущаяся ко мне за шею, под волосы.

А потом у меня вся жизнь пронеслась перед глазами.

И – неожиданно – особенно ярко – один момент. Несколько лет до этого, я – промоутер, продающая чай в магазине. Безлюдная глухомань. Моя напарница – замужняя девушка лет тридцати.

– Все мужчины хотят, чтобы ими управляли, – вещала она мне, – Они такие сильные, но им втайне хочется побыть маленькими котеночками, и чтобы за них все решали. Смотри!

Мимо нас проходили два неопознанных субъекта. Нечто без возраста, профессии, и явившееся за водкой.

– А ну быстро! – остановила их напарница приказным тоном, – Взяли с полки чай. У нас акция.

Мужчинки присели.

– Что? – робко проблеял один.

– Акция, говорю. Подошли сюда, взяли чай. Затем пошли на кассу. Пробиваете – приходите с чеком и получаете подарок.

«Получаете подарок», сказанное с наездом надзирательским тоном, звучало, надо признать, иронично.

– Да-да, хорошо, – к моему изумлению закивали мужчинки. Вид у них был, словно мешком по голове жахнули. И они взяли чай, две коробочки, купили, принесли нам, и получили кружку.

– Я же говорила, – победно улыбнулась напарница.

Все это пронеслось в голове за секунду.

Байкер еще тянулся рукой куда-то к моей шее, когда я на него заорала.

– А ну убрал руки!

Тот замер.

– Убрал руки, сказала! – обрушилась на него я, – Развернулся, отошел от моего ресепшена, и чтобы я тебя больше не видела! Пошел в свою комнату, закрылся, лег спать. Или, – я импровизировала, – выставлю из хостела без возврата стоимости проживания!!

Байкер скукожился.

– Ты злая, – пискнул он и вывалился из хостела на лестницу. Через окно я видела, как он пересекает дорогу обратно в бар.

Меня трясло, шатало, било по всему телу. Зуб на зуб не попадал. Я позвонила Феде, который, к счастью, жил при отеле, и попросила остаться со мной, пока гость не окажется в комнате. Потому что попасть в нее он мог только через ресеп.

Три часа ночи, шум улицы и проносящихся мимо машин. Красновато-оранжевые отблески фонарей на стенах сквозь жалюзи. Я трясусь в кресле, Федя кое-как устроился на неудобном жестком стуле, который мы извлекли со склада поломанной мебели. Байкера не было долго. Наконец, раздался звонок. Я вся сжалась. Но он просто прошел мимо нас заплетающимися ногами дальше по коридору. Его номер был в самом-самом конце.

Помялся вдалеке с дверью. Вроде открыл, зашел внутрь. Все стихло.

– Кажется, все, – пересохшими губами прошептала я.

– Я пойду, – проскрипел Федя, поднимаясь со стула, – Звони, если что.

Меня все еще знобило и подташнивало.

Разбудили меня в 6:30 утра.

– Мы хотим возврат за проживание, – заявила девушка.

– Что? – спросонья не поняла я, – Что?

За ее спиной стоял парень.

– Возврат за проживание. К нам ночью вломился пьяный байкер. Он стучался в дверь, мой супруг ему открыл, и тот влез в номер, стал ходить всюду и трогать вещи. Мы его насилу выставили.

– Почему вы ничего не сказали сразу? – недоверчиво уточнила я, – Не позвали… меня, например?

– Мы хотим возврат, – не терпящим возражений тоном припечатала особа.

Черт его знает, врала она или не врала. Их номер был соседний. Ну вот никак я со своего места не могла видеть, в ту дверь ломился байкер или на тридцать сантиметров левее. Я не видела, чтобы он выходил обратно в коридор. А вот парочка могла его видеть. Могла его слышать. Стены хлипкие. Могли слышать то, как кричала я. Могли решить, а почему бы, раз есть такая возможность, не пожить в Питере бесплатно?

Самое странное – почему они никого не позвали, когда ночью к ним вломился пьяный и учинил разгром. Если можно назвать пример того, как гости НЕ ведут себя в отелях – то это будет одним из возможных вариантов.

– У меня смена до девяти, – без сил простонала я, – Руководство будет в десять. Они ответят на все ваши запросы.

Пусть сами разбираются.

Света была в ужасе.

– Почему ты ничего не сделала? – это было первым, что я услышала из трубки телефона, которую взяла в свой выходной, – Почему ты не вызвала охрану? У тебя была тревожная кнопка под столом!

Ах да, кнопка. Видите ли, во-первых, я про нее забыла. Я начисто про нее забыла, потому что никогда не пользовалась ею до, и потому что вы не можете предсказать, как поведете себя в форс-мажорной ситуации. И, во-вторых, если бы я про нее и вспомнила, огромная за-сто-килограммовая туша зажала меня совсем в другом конце ресепшена.

– Мы не можем выставить его из хостела! – почти рыдала в трубку Света, – Если бы ты позвала охрану, у нас было бы наглядное доказательство для полиции, и весомое основание, чтобы его выставить. А теперь нужно ждать следующей ночи и пока он снова что-нибудь устроит, и только тогда мы сможем что-то предпринять, и все из-за тебя! Почему, почему ты не нажала эту кнопку? Ее специально для вас устанавливали!

– Света, а что с возвратом той паре? – спросила я, после долгих, бесконечных оправданий и извинений, как и почему я себя вела, когда меня домогались.

– Нам пришлось вернуть им деньги, – сухо отчеканила руководительница, словно в этом тоже была моя вина. Будь моя воля, я бы им не возвращала. Уверена, они выдумали эту историю.

И почему отель должен нести ответственность за поведение постояльцев? Сведите эту парочку с байкером, пусть они напрямую у него потребуют свои деньги за моральный ущерб, глядя ему в глаза – он же вломился. Думаю, картина несколько поменяется.

Глядя на это несколько лет спустя, я все же несколько Свету не понимаю (опуская то, что я не понимаю ее вообще): необязательно ловить гостя на чем-то с поличным, чтобы выставить его из отеля. Как я уже упоминала, отельер может сделать это просто по своему усмотрению – а тут еще свидетельство Феди, и гости, требующие возврата. Прямой ущерб отелю. Прощай, байкер, и не появляйся здесь больше, ты в черном списке. Все проще. Но наши ждали новой ночи, а в новую ночь байкер снова напился, и вот тогда вызвали охрану, а за ней – полицию. И выселяли его ненамного раньше срока самого отъезда, потому что заезжал он всего на два дня.

Я все боялась, что меня уволят. После этого случая я была почти уверена, что получу новость об увольнении. Ее не последовало. Возможно, меня продержали, чтобы не нанимать нового сотрудника на месяц с небольшим до закрытия. Но осталось чувство, что, если бы можно было меня поджечь, или воплотить еще что-нибудь карательное, Света обязательно бы воспользовалась этим шансом.

Может, я ошибаюсь. Мои ощущения.

Еще помню даму, которая пришла на ресепшен в четыре утра с вопросом, почему в Питере все в это время закрыто, – она откуда-то с востока, и по ее часовому поясу уже двенадцать, она голодная.

Ну и последние, кто у нас гостил перед закрытием хостела, это были китайцы. Это одна из самых потрясающих историй, поэтому ее я расскажу подробнее.

В последний месяц мы закрыли продажи на разных сайтах и принимали только отдельных гостей, бронировавших по телефону, почте или с улицы. В конце августа по электронке пришел запрос на группу из девяти китайских пенсионеров – можно? Можно. Цены какие? Цены хорошие. Прекрасно. Договорились. А, еще одна деталь. Они будут на велосипедах. У вас найдется место для девяти велосипедов?

– Нет, – ответила Света, – У нас такого места не найдется. Пусть паркуют внизу на улице.

Китайцы были не согласны оставлять внизу велосипеды, на узком неприспособленном тротуаре напротив Апраксина двора. И нельзя сказать, чтобы такая позиция не имела под собой логического обоснования. Возникла заминка. Ни одна сторона не хотела уступать. Внезапно мне пришла идея.

– Мы же можем держать велосипеды в комнате со старой мебелью! – предложила я, – Это сразу у ресепшена. Закрытое на ключ помещение, просторное, а мебель мы чуть разгребем и раздвинем в стороны.

Единственное – это значило, что китайцам придется каждый день на себе спускать велосипеды со второго этажа на первый, а вечером самим поднимать их обратно. Но гостей такой вариант устроил.

И вот, в мою смену, в двадцатых числах сентября, к нам заехали девять китайских пенсионеров. Самому младшему было пятьдесят девять, самому старшему – за восемьдесят. Восемь мужчин и одна женщина. Это уже было впечатляюще. Но просматривая их миграционные карты, я заметила, что в Россию – в Москву – они прибыли первого сентября, три недели назад, и это значило, что…

– Они что, – воскликнула я, – проделали весь путь от Москвы до Санкт-Петербурга на велосипедах?

А по всему выходило, что так. Они всюду перемещались на них. В Петергоф? Велосипеды. Пушкин? Да не вопрос. Каждый день китайцы сами спускали и поднимали велосипеды (велосипед для дамы премило спускали мужчины). Это был настоящий мастер-класс по здоровой пенсии и пороху в пороховницах. Хотя и китайцы умудрились начудить. В один из дней они заперлись все вместе в номере. По этажу начали расползаться премерзкие запахи. Вонь. Настоящая вонь. Я отправилась разбираться.