Ведовской дар. 1. Ведьма правды

Ничего не случится, подсказывала ей логика. Иначе Изольда не передала бы через Габима послание и не оставила ей книгу. Но разгадать послание Сафи сможет, только если войдет в особняк Аликса, как ей было велено.

Так что она, хрустнув костяшками пальцев напоследок, подошла к воротам и позвонила в колокольчик.

Несмотря на цветы и сосуды с благовониями, в доме главы Шелковой гильдии всегда ощущался запах, доносившийся из канала. От него невозможно было укрыться. Сафи смотрела на канал из окна своей спальни на втором этаже и нетерпеливо постукивала ногой по небесно-голубому ковру. Сердце бешено билось в такт.

На большой кровати с балдахином, где она редко спала, лежали платья из тончайшего шелка. Гильдмейстер Аликс уже не в первый раз оставлял наряды для Сафи, а эти были еще прекраснее, чем все, что она получала в подарок раньше.

Позади девушки раздались шаги. Мэтью. Сафи была знакома эта неторопливая походка, и когда она повернулась к наставнику, то увидела, что его худое веснушчатое лицо превратилось в маску из жестких линий, а рыжие волосы блестели в полуденном свете.

Трудно было найти двух людей, более непохожих друг на друга ни по внешности, ни по характеру, чем Габим и его повязанный брат. Из них двоих Сафи больше нравился Мэтью. Возможно, потому, что девушка чувствовала: он ценит ее больше, чем Габим. Сафи и Мэтью были родственными душами: предпочитали действовать, а не размышлять и смеяться, а не грустить.

Даже если бы Мэтью не был колдуном слова, он все равно стал бы мошенником высочайшего класса. Габим научил Сафи использовать тело как оружие, но именно Мэтью натренировал ее разум. Красноречие. Сафи никогда не понимала, зачем Мэтью обучает ее некоторым вещам, связанным с его ведовским даром, о которых было не принято распространяться в приличном обществе, но боялась спросить об этом напрямую. А вдруг он бы перестал?

Как и Габим, Мэтью был одет в цвета семейства Гасстрель, хоть и не служил, в отличие от Габима, дяде Сафи.

– Твое барахло.

Мэтью бросил на кровать знакомый аварийный мешок, но Сафи сдержалась и не рванулась к нему. Хотя, конечно, кинула быстрый взгляд, чтобы убедиться: книга Изольды внутри.

Она была на месте: из мешка торчал уголок синего переплета.

– Значит, кофейню разгромили… – Долговязый Мэтью навис над Сафи, загородив от нее мешок, как, впрочем, и все остальное. Она видела только пару немигающих зеленых глаз. – Вышибли дверь, разбили окна. Что за адское пламя заставило вас устроить засаду на главу гильдии?

Сафи сжала губы.

– Роковая случайность. В ловушку угодила не та добыча.

– Так, значит…

Плечи Мэтью заметно расслабились. Он внезапно подошел вплотную и взял Сафи за подбородок, как делал уже тысячу раз за последние шесть лет. Повернул ее голову влево, вправо, ища порезы, синяки или малейшие признаки подступающих слез. Но девушка не пострадала, и до слез было еще очень далеко.

Рука Мэтью опустилась. Он сделал шаг назад.

– Рад, что ты цела.

После этой единственной фразы у Сафи перехватило дыхание, и она обхватила парня за шею.

– Прости меня, – прошептала девушка ему в лацкан, тот самый, где была вышита проклятая летучая мышь-дракон, символ дома Гасстрелей. – Мне очень жаль, что так вышло с твоей кофейней.

– По крайней мере ты жива и в безопасности.

Сафи отстранилась, надеясь, что и Габим так считает.

– Ты нужна своему дяде сегодня вечером, – продолжил Мэтью, направляясь к кровати, и словно наугад взял платье из фисташкового шелка, который переливался в лучах послеполуденного солнца.

Сафи уставилась на платье. К ее досаде, оно было очень красивым и именно таким, какое она выбрала бы для себя сама.

– Нужна я или мои ведовские умения?

–Ему нужна ты, – ответил Мэтью. – Сегодня вечером состоится бал в честь начала переговоров по Перемирию. Генрик отдельно приказал тебе присутствовать на балу.

– Зачем? Я не готова стать доньей и встать во главе дома Гасстрелей…

– Дело не в этом, – прервал ее Мэтью, разглядывая платье. Он задумчиво покачал головой и кинул его на кровать. – Ты нужна для другого.

Правда.

– Дело в том, что мы не знаем, почему Генрик хочет видеть тебя здесь, но Эрон никак не мог отказать ему.

По коже Сафи пробежала ведовская дрожь.

Ложь.

– Не лги мне, – произнесла она тихо, но с угрозой.

Мэтью не ответил. Он вытащил следующее платье – более плотное, бледно-розовое. Сафи решила показать зубы.

– Ты не можешь вот так, без объяснений, отослать мою повязанную сестру.

Мэтью выдержал взгляд Сафи и даже некоторое время казался таким же неумолимым, как его повязанный брат. Но потом напряжение ушло, а в позе парня появился намек на извинения. Он бросил платье.

– Вот-вот колесо истории придет в движение. Твой дядя и многие другие потратили двадцать лет, чтобы это произошло. Перемирие закончится через восемь месяцев, Великая война возобновится. Мы… не можем этого допустить.

Сафи удивленно подняла глаза – такого она не ожидала.

– Как ты или мой дядя могут повлиять на ход Великой войны?

– Скоро узнаешь, – ответил Мэтью. – А теперь приведи себя в порядок и надень это платье сегодня вечером.

В словах Мэтью промелькнул слабый след использования ведовской силы, а когда он протянул Сафи серебристое платье, знак на тыльной стороне его запястья – круг, обозначающий эфир, и буква «с», означавшая «слово», – начали светиться.

Сафи обиженно засопела. Она выхватила платье, и оно, словно морская пена, заструилось у нее между пальцами.

– Не трать на меня свой дар.

Ее собственное ведовство странным образом всегда смягчало воздействие чар Мэтью.

Но в ответ он только хмыкнул, словно знал куда больше, чем она могла себе вообразить. Парень галантно отвернулся к двери, давая Сафи возможность начать подготовку к приему.

– Я пришлю служанку, она поможет тебе принять ванну. И не забудь про уши и ногти.

Сафи сделала неприличный жест, адресуя его спине Мэтью, но этот акт неповиновения не принес ей облегчения. С того момента, как она выбралась из кареты, девушку не отпускало нетерпение, ей казалось, что оно облаком висит над ней и уже начинает стекать на половицы, словно черная кровь того распадающегося.

Сафи бросила одежду на кровать, взгляд выхватил уголок книги об ордене Кар-Авена. Она разберется с той кашей, что заварила. Надо только понять послание Изольды. А потом она оценит противников – дядю, колдуна крови, городскую стражу, и местность – Веньясу и дворец, где пройдет прием в честь Перемирия.

И все исправит.

Глава 7

Как и велел Габим, Изольда выбралась на улицу в стороне от пристани. Посильнее натянув на голову капюшон, она пробиралась мимо лошадей и телег, торговцев и слуг, а также нитей всех мыслимых оттенков. Наконец девушка увидела деревянную вывеску. «Боярышник».

Изольда узнала место – несколько месяцев назад Сафи участвовала здесь в карточной игре. Но, в отличие от последнего раза, она выиграла.

И тут ей в глаза бросилось белое пятно. Оно сильно выделялось в обычной пестроте улиц города Веньясы.

Это был тот самый кар-авенский монах. И от него не отходило ни одной нити.

У Изольды кровь застыла в жилах. Она замерла, наблюдая, как монах уходит прочь по улице. Он явно выслеживал добычу. Через каждые несколько шагов парень останавливался и откидывал капюшон, словно принюхивался к воздуху.

Именно отсутствие нитей заставило Изольду замереть на месте. Она думала, что вчера просто не заметила нити колдуна крови в суматохе схватки. Но, оказывается, у него вообще не было нитей.

Что было невозможно.

У всех есть нити. Должны быть, и всё тут.

– Нужен ковер? – спросил, задыхаясь от бега, торговец в грязном плаще. Он торопливо протискивался сквозь толпу к Изольде. – Этот прибыл прямиком из Азмира, но я отдам за хорошую цену.

Изольда отмахнулась от него.

– Отойди, или я отрежу тебе уши и скормлю их крысам.

Как правило, такая угроза срабатывала. Но обычно девушка не покидала пределы Северной пристани, где уже никто не замечал цвет ее кожи или разрез глаз, характерные для номатси. И обычно рядом находилась Сафи, которая умела достаточно выразительно скалиться.

Сегодня все было иначе. В отличие от Сафи, которая мгновенно бы среагировала и помчалась за монахом, не тратя время на размышления, Изольда притормозила для оценки местности.

И за эти несколько мгновений торговец коврами успел подойти к ней в упор и заглянуть под капюшон.

Его нити запылали страхом и черной ненавистью.

–Номатсийское дерьмо,– прошипел он и провел двумя пальцами по глазам в суеверном жесте. Торговец рывком стянул с Изольды капюшон и завопил: – Убирайся отсюда, грязная номатси!

Изольде не нужно было повторять. Она сделала то, с чего начала бы Сафи: побежала.

Точнее, попыталась: толпа вокруг нее остановилась и принялась глазеть, пространство превратилось в клубок нитей и звуков. Куда бы девушка ни повернулась, она натыкалась на взгляды, устремленные на ее волосы, кожу, глаза. Инстинктивно Изольда уворачивалась от серых нитей страха и стальной жестокости.

Суматоха привлекла внимание монаха. Он остановился, повернул голову в сторону нарастающих криков толпы…

И посмотрел прямо на Изольду.

Время остановилось. Толпа превратилась в сплетение нитей и звуков.

На долю мгновения, показавшуюся вечностью, Изольда увидела глаза молодого монаха. Красные точки на фоне самого бледного оттенка голубого, который она когда-либо видела. Как кровь, вмерзшая в лед. Как нить сердца, продетая сквозь голубые нити понимания. Изольда невольно задумалась, почему она не заметила этот безупречный голубой цвет во время схватки.

Мысли проносились в голове со скоростью тысячи лиг в секунду, и девушка даже успела поразмышлять, действительно ли этот монах такой страшный, как все считали…

И тут его губы шевельнулись. Парень обнажил зубы, и пауза оборвалась. Время помчалось вперед, вернулось к своей обычной скорости.

А Изольда наконец-то побежала, бросившись вслед за какой-то серой лошадью. Она ударила животное локтем в крестец, и лошадь заржала. Молодая женщина в седле закричала. Одновременно с громким воплем и внезапным яростным фырканьем животного улица погрузилась в хаос.

Оранжевые нити бешенства вспыхнули вокруг Изольды, но она едва успевала их замечать. Девушка уже проталкивалась сквозь затор и неслась к перекрестку в одном квартале отсюда. Там был мост через ближайший канал. Может быть, если удастся пересечь воду, колдун крови потеряет ее след.

Из-под ног летели брызги уличной грязи, девушка перепрыгивала через нищих, огибала телеги. На полпути к мосту Изольда оглянулась и пожалела, что не побежала раньше. Колдун крови определенно преследовал ее и делал это слишком быстро. Люди, которые так мешали Изольде, послушно расступались перед ним, освобождая путь.

– Шевелись! – крикнула Изольда пуристу с плакатом «Покайся!».

Он не сдвинулся с места, и она ударила его по плечу.

Парень только завертелся вокруг своей оси, как ветряная мельница, но это даже помогло Изольде. Она сбавила скорость, поднырнув под носилками с мусором, которые тащили четверо мужчин, и сделала вид, что поворачивает влево, на мост. В спину ей неслись крики пуриста, который объяснял кому-то, что она побежала на другую сторону канала.

Поэтому Изольда не повернула налево, как собиралась, а кинулась прямо сквозь поток телег направо, втайне надеясь, что монах послушает пуриста. Она молилась, отчаянно молилась, чтобы он не учуял ее запах под накидкой из кожи саламандры.

Изольда глубже надвинула капюшон и помчалась дальше. Впереди был еще один перекресток, плотный поток лошадей и телег тянулся с востока на запад ко второму мосту. Она должна была проскочить насквозь и продолжить движение прямо.

Или нет. Увернувшись от тележки дровосека и обогнув прилавок сыровара, девушка вдруг поняла, что проваливается в пустоту.

Широко раскинув руки, Изольда падала прямиком в узкий канал с зеленой мутной водой, где было такое же плотное движение, как и на улицах.

Внизу скользила плоскодонка. Девушка успела окинуть взглядом открывшуюся ей картину: палуба, затянутая сетями, и рыбак, глядящий на нее в упор.

Изольда перестала сопротивляться падению. Наоборот, она растворилась в нем.

Воздух устремился навстречу, и натянутые сети приняли ее. И вот она уже была на палубе, ноги пружинили, руки упирались в доски.

Что-то вонзилось в ладонь, какой-то ржавый крюк. Изольда поняла это прежде, чем поднялась на ноги. Рыбак заорал, но девушка уже перепрыгивала на следующее проплывающее мимо судно – низкий паром под красным навесом.

– Осторожно! – крикнула Изольда и приземлилась прямо на палубу парома, схватившись за поручень.

Пассажиры с широко распахнутыми от удивления глазами отпрянули назад. Кровь размазалась по перилам, оставалось только надеяться, что алая полоса не выдаст ее колдуну крови.

Девушка перемахнула через паром в четыре приема – похоже, пассажиры хотели, чтобы Изольда покинула судно, так же сильно, как и она сама. Она облокотилась на перила и затаила дыхание, поджидая следующее судно – лодку, полную макрели.

Прыгнула. Ноги заскользили, и девушка упала лицом в чешую. На нее пялилась пара тысяч рыбьих глаз. Рыбак закричал скорее недовольно, чем удивленно. Изольда поднялась на ноги как раз вовремя, чтобы обнаружить, что его черная борода слишком близко нависает над ней.

Она протиснулась мимо, заехав локтем в живот бородача. Лодка проплывала мимо небольшого причала, где расселись рыбаки с удочками.

Еще прыжок – и Изольда смогла ухватиться за каменный выступ. Никто из рыбаков не предложил помощи, они только отшатнулись назад. Один даже ткнул в девушку удочкой, его нити стали серыми от ужаса.

Изольда ухватилась за конец. Нити мужчины вспыхнули ярче, и он попытался выдернуть удочку у нее из рук, но вместо этого вытянул девушку на причал. Она мысленно поблагодарила рыбака и, оказавшись на причале, побежала прочь от канала. Оглянувшись, Изольда увидела, как на камнях расплывается алое пятно. Ладонь почти не болела, а вот кровь шла на удивление сильно.

Изольда выбралась на улицу, вокруг громыхали повозки, и она попыталась понять, что делать дальше. Все планы, что девушка строила, отправились прямиком в адские врата. Теперь ей требовалась передышка. В отличие от Сафи Изольда не могла интуитивно нестись сломя голову и, если ей не давали подумать, сама загоняла себя в угол.

Но пока девушка стояла спиной к каналу, зажав окровавленную руку, прошло несколько таких важных минут, и в голове начала проясняться картина.

Итак, она у главной дороги, которая проходит через весь город. И, скорее всего, именно вдоль нее идет канал. Движение организованное, в двух направлениях. Мимо прошел мужчина, который вел под уздцы коня. На боках животного не было видно пота, похоже, конь хорошо отдохнул. Если заполучить этого коня, на нем можно ускакать прочь из города и уже ночью оказаться у соплеменников.

Хотя возвращение домой, которого Изольда избегала большую часть своей жизни, вряд ли можно считать идеальным решением, поселение племени мидензи было единственным известным ей местом, откуда ее не вышвырнут при первом же взгляде на цвет кожи.

Кроме того, это было единственное место, куда, как она была уверена, колдун крови – даже если он выследит ее по кровавому следу – не сможет прорваться. Земли вокруг поселения изобиловали ловушками, которые не мог обойти ни один чужак.

Так что Изольда быстро стащила с себя плащ, накинула его на голову хозяина коня, а сама вскочила в седло. Конь сердито прижал уши, и Изольде оставалось молиться, чтобы он согласился ее везти.

– Мне так жаль! – крикнула она мужчине. – Я верну лошадь!

После этого Изольда ударила коня по бокам каблуками, и вскоре мужчина оказался далеко позади.

Конь нес ее быстрой рысью, минуя заторы. Изольда время от времени смотрела на канал и в какой-то момент увидела на другой стороне колдуна крови. Рядом не было моста, лодки уже не шли сплошным потоком, так что он не мог перебраться по ним, как это сделала сама Изольда.

Зато он смог улыбнуться и помахать ей рукой. Он постучал пальцами по правой ладони, показывая, что знает, что ее рука кровоточит, и что он сможет найти ее по следу. Значит, скоро он возобновит погоню и наверняка всю дорогу будет улыбаться этой жуткой ухмылкой.

Изольда заставила себя оторвать взгляд от его лица и смотреть только вперед. Прижавшись к коню, она подгоняла его и молилась, чтобы Лунная Мать, или Ноден, или любой другой бог помог ей выбраться из города живой.

Мерик уставился на миниатюрный кораблик, скользивший по карте Джадансийского моря. Судя по всему, привязанное к фигурке торговое судно попутный ветер гнал прочь от гаваней Веньясы. Мерику захотелось вышвырнуть проклятую фигурку в окно.

Колдун голоса Гермин сидел во главе стола. Среди колдунов эфира колдуны голоса были самыми востребованными, ведь они могли общаться с такими же колдунами на большом расстоянии. Поэтому на каждом корабле королевского флота Нубревнии, включая корабль Вивии, был свой колдун голоса. Именно с ним сейчас был на связи Гермин.

Его глаза светились розовым – признак того, что он подключился к нитям голосов. Послеполуденный свет мерцал на его изможденном лице. Через открытые окна доносился привычный портовый гул, грохот телег и топот копыт.

Мерик понимал, что лучше закрыть окна, но без сквозняка становилось слишком жарко. К тому же сало в светильниках дымилось и чадило, так что вонь в каюте стояла еще более мерзкая, чем от нечистот в каналах Веньясы.

Но Мерик считал, что лучше сэкономить на вонючем жире, чем переплачивать за бездымные зачарованные фонари. И, конечно же, даже в этом вопросе они с Вивией расходились во мнении.

Как и во многих других вопросах.

–Мне кажется, ты не улавливаешь главного, Мерри. – Хотя Гермин произносил слова собственным чуть хрипловатым голосом, он говорил в обычной для Вивии манере – снисходительно и немного вычурно. – Лисицы до сих пор наводят страх на иностранные корабли. Подняв этот флаг сейчас, мы получим серьезное преимущество, когда возобновится Великая война.

– Вот только, – без обиняков заявил Мерик, – мы здесь для того, чтобы вести мирные переговоры. И хотя я согласен, что пиратские флаги когда-то производили эффект на врагов, было это много веков назад. До того, как у империй появились собственные флоты, способные сокрушить наш.

Если не вдаваться в детали, то идея благородного пиратства, когда чужие корабли грабят только для того, чтобы накормить бедных, выглядела привлекательно. И легенды о Лисицах все еще были популярны на его родине. Но Мерик смотрел глубже. Для более обеспеченных граждан воровство все равно останется воровством. И пообещать избегать насилия куда легче, чем сдержать это обещание.

– У меня еще одна встреча, – продолжал настаивать Мерик. – С Золотой гильдией.

– Она закончится ничем, как и все остальные твои встречи. Я-то думала, ты хочешь накормить свой народ, Мерик.

В его груди начало разгораться пламя.

– Никогда, – прорычал он, – не сомневайся в моем желании накормить Нубревнию.

– Ты утверждаешь, что хочешь этого, но когда я предлагаю тебе способ добыть еду – способ преподать империям урок, – ты не спешишь ухватиться за этот отличный шанс.

– Потому что то, что ты предлагаешь, – это банальное пиратство.

Мерику было трудно смотреть на Гермина, пока колдун передавал слова Вивии.

– Я предлагаю уравнять шансы. И позволь напомнить тебе, Мерри, что, в отличие от тебя, я уже не раз бывала на встречах на высшем уровне. Я видела, как империи топчут нас каблуками. Фигурка корабля поможет нам. Все, что от тебя требуется, – это сообщить мне, когда торговый корабль окажется у побережья Нубревнии, и тогда я сама сделаю всю грязную работу.

То есть она перебьет всех. Мерику пришлось призвать на помощь все свое хрупкое самообладание, чтобы не выкрикнуть это прямо в лицо Вивии… В этом не было смысла. Между ними – два колдуна голоса и сотни лиг.

Он пожал плечами. Потом еще раз.

– Что, – наконец продолжил он, – отец говорит по этому поводу?

– Ничего. – Гермин уронил это точно так же, как сделала бы Вивия. – Отец на грани смерти, он молчит, как и тогда, когда ты ушел. Почему он решился назначить тебя посланником и адмиралом, я никогда не пойму… Но, похоже, это работает нам на пользу, ведь у нас появилась возможность, Мерри.

– Возможность, которая удачно вписывается в твою стратегию по созданию собственной империи, верно?

Пауза.

–Справедливость должна восторжествовать, дорогой младший брат. – Теперь в словах Вивии прозвучали резкие ноты. – Или ты забыл, что империи сделали с нашим домом? Великая война закончилась для них, но не для нас. Самое меньшее, что мы можем сделать, – это отплатить им, начав с благородного пиратства.

При этих словах жар в груди Мерика чуть не вырвался наружу. Он сжал кулаки. Будь парень рядом с Вивией, выпустил бы эту бурю на волю – ведь в жилах сестры кипела такая же ярость.

Когда Мерик был еще ребенком, отец был уверен, что из сына вырастет могущественный колдун, такой же, как старшая сестра. В постоянных истериках и срывах мальчика он видел проявление великой ведовской силы. Поэтому в семь лет принц был отправлен на экзамен по ведовству.

Однако эмоциональность Мерика не оказалась признаком силы. Его едва сочли достойным ведовского знака на запястье, и король Серафин едва смог скрыть свое разочарование перед экзаменационной комиссией.

В то же утро, когда Мерик ехал в карете обратно в королевский дворец и на тыльной стороне его запястья горел знак в виде несимметричного алмаза, он понял, насколько глубоким было отцовское отвращение. Слабый принц не может принести пользы королевской семье. Мерика должны были отослать к какой-то тетке, такому же изгою в семье Нихар, жившей на родовых землях где-то на юго-западе.

– Ты забываешь, – произнес Гермин все еще от лица Вивии, – кто станет правителем, когда отец умрет. Может, сейчас ты и обладаешь властью, но ты лишь адмирал и только на время. Я стану королевой и адмиралом, когда сон воды окончательно заберет отца.

– Я знаю, кем ты станешь, – тихо произнес Мерик, и его гнев отступил перед лицом холодного страха.

Королевой Вивией. Адмиралом Вивией. Вивией, отправляющей нубревнийцев на гибель, как ягнят на заклание. Крестьяне и солдаты, торговцы и матросы, они будут гибнуть от карторранских мечей или сгорать в марстокийском огне, в то время как сама Вивия будет спокойно наблюдать за этим.

И единственный план Мерика – это восстановить торговлю и доказать Вивии, что существуют мирные способы прокормить нубревнийцев… Этот план провалился.

Сейчас она поднимет флаг Лисиц и ввергнет всю страну в ад.

Пока в разговоре повисла пауза и Мерик лихорадочно искал выход из этого кошмара, в дверь постучали.

Райбер, повязанная сестра Каллена, просунула голову в каюту.

–Адмирал? Простите, что прерываю вас, сэр, но это срочно. К вам пришел человек. Он говорит, что его зовут Фон…– Ее лицо напряглось от усилий.– Фон Гасстрель – так, кажется. Из Карторры. И он хочет обсудить с вами возможную торговлю.

Мерик почувствовал, как у него чуть не отвисла челюсть. Торговать… с Карторрой? Это казалось невозможным, но Райбер продолжала вопросительно смотреть на него.

Похоже, сам Ноден вмешался в их дела и сделал это именно в тот момент, когда Мерик больше всего нуждался. Парень не мог проигнорировать такой подарок, поэтому быстро повернулся к Гермину.

– Вивия, – рявкнул он, – я помогу тебе, но при одном условии.

– Я слушаю.

– Если я смогу договориться о торговле с Нубревнией, ты забудешь про это свое пиратство. Немедленно.

Пауза.

И наконец прозвучал ответ:

– Хорошо, Мерри. Если ты каким-то образом наладишь торговлю, я… рассмотрю возможность спустить флаг Лисиц. А теперь скажи мне, где сейчас находится дальмоттийский корабль?

Мерик не смог удержаться от лукавой улыбки, глядя на карту. Мини-корабль как раз покидал болотистую бухту Веньясы.

– Еще не отплыл, – заявил он, и в груди зашевелилось что-то радостное и полное надежды. – Но я сообщу, как только это произойдет. Гермин, – Мерик хлопнул по плечу колдуна голоса. Старый моряк вздрогнул. – Можешь заканчивать разговор. Райбер? – парень бросил взгляд на дверь и улыбнулся еще шире. – Немедленно приведи эту фон Гасстрель.

После ванны Сафи последовала за незнакомой горничной с каштановыми волосами обратно в спальню и оделась в серебристо-белое платье, которое выбрал Мэтью. Потом служанка завила волосы Сафи и уложила локоны, что подпрыгивали при ходьбе и красиво блестели в лучах заката, в сложную прическу.