Ведовской дар. 1. Ведьма правды

У Сафи в голове вертелись всего две мысли. Первая: откуда взялся этот нубревниец? И вторая: ему стоит научиться застегивать рубашку.

И тут парень в плохо застегнутой рубашке оказался прямо перед ней.

Она закричала во всю мощь легких, но добилась лишь нескольких брошенных на нее взглядов. Девушка выронила нож и врезалась в колдуна. Оба рухнули на землю, и парень оттолкнул ее в сторону:

– Не подходи! Я сам разберусь!

Сафи не обратила на него внимания – он же явно был идиотом – и, теряя драгоценное время, попыталась его обогнуть. Выхватила нож и кинулась к распадающемуся. Изольда уже была рядом, в воздухе мелькал стальной вихрь ее изогнутых клинков. Колдун даже не попытался уйти от удара, серпы Изольды вонзились ему в живот и оттуда брызнула густая, темная кровь.

Почерневшие органы вывалились наружу.

И тут на улицы хлынула вода. Корабли с оглушительным треском ударились о камни. Налетела вторая волна, а сразу за ней – третья.

– Каллен! – закричал нубревниец из-за спины Сафи. – Удерживай воду!

Сквозь тело Сафи прокатился поток воздуха, направленный в сторону надвигающихся волн.

Ведовской ветер ударил в водяную стену, и волны отхлынули назад, оставляя длинный пенистый след.

Но распадающемуся было все равно. Его потемневшие глаза уставились на Сафи, он протянул к девушке руки и обрушился на нее, как шквал.

Сафи с разбегу ударила его ногой. Каблук врезался мужчине в ребра, и колдун повалился вперед, как раз когда Изольда начала вращаться вокруг себя, нанося удары серпами. Удар ее ноги пришелся в подбородок колдуна и изменил угол падения.

Мужчина рухнул и ударился головой о булыжники. Черные гнойники лопались на его коже, забрызгивая улицу кровью.

Но он все еще был жив и оставался в сознании. С рыком, похожим на вой урагана, он поднялся на ноги.

В этот момент нубревниец снова решил вмешаться. Он подбежал к распадающемуся колдуну, и у Сафи от страха перехватило горло.

–Ты что творишь? – выдавила она из себя.

– Я же сказал, что сам разберусь! – прорычал он.

Парень поднял руки и с силой, от которой у Сафи запылали легкие, ударил колдуна по ушам. Воздух взорвал его мозг внутри черепа, потемневшие глаза закатились.

Распадающийся рухнул на камни. Мертвый.

Изольда откинула подол и спрятала изогнутые клинки в потайные ножны. Дальмоттийцы в толпе поспешно проводили по глазам двумя пальцами – знак, отгоняющий зло, и одновременно просьба к богам защитить их души. Часть из них отгораживались знаком от распадающегося, но куда больше людей адресовали его Изольде.

Как будто ей так уж были нужны их души.

Но Изольде очень уж хотелось остаться сегодня не побитой камнями, так что она повернулась к мертвецу, натянула платок и мысленно поблагодарила Лунную Мать за то, что он не слетел во время драки.

Она также возблагодарила богиню за то, что никто больше не распался. Такой мощный всплеск мог запросто отправить других колдунов за грань – туда, откуда нет возврата.

Никто не знал, почему колдун может превратиться в распадающегося. Изольда прочла несколько версий, которые связывали порчу ведовства с Пятью Колодцами Истока, разбросанными по Ведовским Землям. Каждый Колодец был связан с одним из пяти элементов: Эфиром, Землей, Водой, Ветром или Огнем. Еще упоминали о шестом элементе – Пустоте, из которой черпают силы пустотные колдуны вроде того колдуна крови, но никто не знал, есть ли на самом деле шестой Колодец.

Возможно, Колодец Пустоты и существовал, но о нем давно забыли. Родники, питавшие его, пересохли. Деревья, которые цвели рядом с ним круглый год, превратились в труху. Подобное наверняка произошло с Колодцами Земли, Ветра и Воды, и, возможно, они тоже когда-нибудь будут потеряны для истории.

И что бы там ни произошло с Колодцами на самом деле, ученые единодушно не считали простым совпадением то, что единственными колдунами, способными распасться, были колдуны, связанные с Землей, Ветром или Водой. И если верить кар-авенским монахам, то только приход Кар-Авена мог наполнить мертвые Колодцы или исцелить распадающихся.

Изольда не думала, что это произойдет в ближайшее время. Не стоило ждать возвращения Кар-Авена, и не стоило надеяться, что на нее перестанут смотреть с ненавистью.

Убедившись, что волосы прикрыты, лицо находится в тени, а рукава натянуты достаточно низко, чтобы спрятать бледную кожу, девушка принялась высматривать нити своей повязанной сестры, которая затерялась где-то в толпе.

И тут Изольда уловила нечто. Нити, подобных которым никогда не видела. Прямо рядом с ней… на трупе.

Взгляд девушки скользнул по телу распадающегося. Из ушей и ран сочилась черная кровь, но было что-то еще. Гнойники продолжали лопаться, брызги гноя попали на юбку Изольды и даже тесно затянутый лиф.

Мужчина определенно был мертв, но на его груди извивались три нити. Словно личинки копошились внутри. Короткие, явно обрубленные нити.

Такого просто не могло быть. Мать Изольды всегда говорила, что у мертвецов нет нитей. И во время номатсийской церемонии сожжения, которую девушка несколько раз видела в детстве, ни у одного из трупов не было нитей.

Чем дольше Изольда рассматривала тело, тем больше вокруг собиралось народу. Повсюду сновали любопытные, и ей приходилось напрягаться, чтобы что-то рассмотреть сквозь их нити. Чтобы сохранять спокойствие в толпе.

Рядом вспыхнула багровая нить, переполненная яростью, и над ухом раздалось знакомое рычание:

–Ты кем себя возомнил, ад тебя побери? У меня все было под контролем.

– Под контролем? – возражал мужской голос с резким акцентом. – Да я тебе жизнь спас!

–А может, ты сам – распадающийся? – продолжала кричать Сафи, и Изольда поморщилась.

Ну да, Сафи всегда так выражала ярость. Или ужас. Всегда вела себя так, когда случалось что-то по-настоящему плохое: либо загоняла эмоции как можно глубже, либо избегала их. Девушка повернулась в сторону багровой нити. Как раз вовремя, чтобы увидеть, что Сафи уже вцепилась в расстегнутую рубашку колдуна воздуха.

–В Нубревнии не умеют одеваться?– Сафи стянула вместе края рубашки.– Вот эта штука вставляется вот сюда!

К его чести, нубревниец не шелохнулся. Его лицо окрасилось в алый, как и нити, а губы плотно сжались.

– Я в курсе, – прорычал он, – как работают пуговицы. – Он стряхнул с себя руки Сафи. – И обойдусь без советов от девчонки, измазанной птичьим пометом.

«О нет, – подумала Изольда. – Только не это». Она уж было приоткрыла рот, чтобы предупредить парня, но тут…

Чья-то рука сжала запястье Изольды. Прежде чем она успела освободиться от захвата, человек вывернул ей руку за спину.

В глазах Изольды вспыхнула нить цвета красной глины. Знакомый оттенок раздражения, который она годами наблюдала в ответ на многочисленные истерики Сафи. Значит, Габим вернулся в город.

Марстокиец еще сильнее прижал вывернутое запястье Изольды к ее спине и прошептал:

– Вперед, Изольда. Вон в тот узкий переулок.

– Можешь меня отпустить, – тихо сказала девушка. Краем глаза она увидела, что это действительно Габим. На нем были цвета семейства Гасстрель, серый и голубой.

– Пустотник? Ты меня пустотником обозвала? Я на нубревнийском говорю, лошадиная ты задница!

В ответ Сафи разразилась тирадой на нубревнийском, которую трудно было разобрать в шуме толпы.

Изольда терпеть не могла, когда нити Сафи становились настолько яркими. Они буквально ослепляли, впивались ей прямо в глаза и сердце.

Но Габим ни на секунду не замедлил шаг, пока вел Изольду мимо какого-то нищего, распевающего «Плач Эридисы». Они дошли до узкого переулка между захудалой таверной и еще более захудалой лавкой старьевщика. Изольда вошла в переулок, ее шатало, под ногами постоянно оказывались какие-то лужи, а в нос проникала нестерпимая вонь кошачьей мочи.

Девушка высвободила запястье и повернулась к наставнику. Обычно он вел себя куда мягче. Габим, конечно, был опасным человеком, два десятка лет он служил телохранителем у Эрона фон Гасстреля, но, кроме того, он был очень осторожным и спокойным. Отлично умел держать себя в руках.

По крайней мере так было до этого момента.

– Что, – начал он и угрожающе близко придвинулся к Изольде, – вы устроили? Ты зачем вытащила оружие при всех? Адские врата, Изольда, надо было все бросить и бежать!

– Там был распадающийся, – начала она, но Габим шагнул еще ближе.

Он был невысокого роста, и вот уже три года как Изольда достаточно выросла, чтобы их глаза оказывались на одном уровне. Сейчас глаза Габима окружали морщины гнева.

– Любой распадающийся – это проблема городской стражи. А вот у вас проблемы с ней. Грабеж на большой дороге, так, значит?

У нее перехватило дыхание.

– Как ты узнал?

– Повсюду выставили посты. Мы с Мэтью наткнулись на один по пути в город и узнали, что стража ищет двух девушек, одну с мечом, а другую – с серпами. И как ты думаешь, Изольда, сколько вообще людей умеют сражаться такими клинками? – Он указал на ножны девушки. – А у тебя как у уроженки народа номатси нет права на защиту, и за одно публичное ношение оружия здесь могут повесить! – Габим резко развернулся и отошел на три шага, но тут же вернулся. – Начинай соображать, Изольда!

Девушка сжала губы. Покой. Покой повсюду, от кончиков пальцев рук до кончиков пальцев ног.

Вдалеке слышался нарастающий грохот барабанов, означавший, что стражники города Веньяса уже в пути. Они обезглавят тело распадающегося, как того требует закон.

– Т-ты закончил кричать? – спросила она через силу. Старое заикание вернулось. – П-потому что нам надо вернуться к Сафи и п-покинуть город.

Ноздри Габима расширились, он сделал глубокий вдох. Изольда видела, как он с усилием возвращает контроль над эмоциями, как разглаживаются морщины на его лице, а нити приобретают естественный цвет.

– Тебе нельзя возвращаться к Сафи. И ты не сможешь выбраться через этот переулок. У гильдмейстера Йотилуцци на службе колдун крови, тварь, пришедшая прямиком из Пустоты, не знающая пощады и сомнений. – Габим покачал головой, и в его нитях впервые появились оттенки серого – признак страха.

У Изольды еще сильнее перехватило горло. Габим никогда ни перед чем не испытывал страха.

Колдун. Крови. Колдун. Крови.

– Дядя Сафи в городе, – продолжил Габим, – на переговорах по Перемирию, так что…

– Дон фон Гасстрель здесь?

У Изольды даже рот приоткрылся. Габим не мог бы сказать ничего более удивительного. В прошлом она дважды встречалась с израненным в боях Эроном, каждый раз он был неизменно пьян и полностью соответствовал описанию и жалобам Сафи.

– Все карторранские аристократы обязаны прибыть сюда, – пояснил Габим и снова начал нервно вышагивать по переулку. Три шага влево. Три вправо. – Генрик собрался сделать какое-то важное заявление и, что совершенно в его духе, использует переговоры в качестве своих личных подмостков.

Изольда уже не слушала.

– Сафи ведь тоже считается аристократкой?

Выражение лица Габима смягчилось. В его нитях мелькнула персиковая нежность.

– В том числе и Сафи. А это значит, что она окажется под защитой своего дяди и всего двора карторранской знати. Они укроют ее от колдуна крови Йотилуцци. Но вот ты…

Габиму не надо было заканчивать свою мысль. Сафи защитит ее титул, а вот происхождение Изольды принесет ей только неприятности.

Девушка прикоснулась к лицу, потерла щеки, виски, но пальцы почти ничего не чувствовали, а шум толпы и грохот барабанов городской стражи воспринимались как едва слышный гул.

– Так что же мне делать? – спросила она наконец. – Я не могу позволить себе купить место на корабле, а если бы и могла, мне некуда плыть.

Габим махнул рукой в сторону конца переулка.

– В нескольких кварталах отсюда есть гостиница «Боярышник». Я снял там комнату, а в стойле ждет лошадь. Останешься там на ночь и завтра, на закате, сможешь перебраться в такую же гостиницу на северной стороне. Мы с Мэтью догоним тебя. А пока разберемся с колдуном крови.

– На одну ночь? И что это решит?

Габим вздохнул и пристально посмотрел на девушку, словно пытался разглядеть, какого цвета нити Изольды. Как будто пытался понять, сколько в ней правды, а сколько лжи.

– Сафи родилась доньей. И ты должна помнить об этом, Изольда. Ее готовили к тому, чтобы быть доньей. И сегодня вечером ее ждут на переговорах по Перемирию. Генрик прямо об этом сказал, а значит, она не может отказаться. А ты не можешь встать у нее на пути.

«Ты не можешь встать у нее на пути». Эти простые слова окончательно сломили Изольду. Несмотря на то что Сафи потеряла все их сбережения, несмотря на колдуна крови, что шел по их следу, девушка продолжала верить, что все как-нибудь образуется. Что клубок неприятностей как-нибудь распутается и через несколько недель жизнь вернется в привычное русло.

Это… это было похоже на конец. Сафи должна была стать доньей, все просто и ясно, и в ее новой жизни не было места для Изольды.

«Утрата, – подумала она, пытаясь определить, что за чувство возникло в ее груди. – Должно быть, так ощущается утрата».

– А я тебе говорил, – хрипло произнес Габим, окидывая девушку взглядом – так генерал рассматривает солдата. – Сотню раз говорил, Изольда, но ты же не слушаешь. И не веришь. Почему мы с Мэтью поощряли твою дружбу с Сафи? Почему обучали вас обеих?

Изольда с силой выдохнула, мечтая, чтобы вместе с воздухом ее тело покинули ненужные мысли.

– Потому что, – повторила она то, что ей давно говорили, – никто так не сможет защитить Сафи, как тот, кто повязан с ней.

– Именно. Связи, создаваемые нитями, нерушимы, и ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой. В тот день, шесть лет назад, когда ты спасла жизнь Сафи, вы навсегда оказались повязаны. И ты все еще готова умереть за Сафи, как и она за тебя. Так что сделай это ради нее, Изольда. Спрячься на одну ночь, позволь нам с Мэтью разобраться с колдуном крови, и, возможно, уже завтра ты вернешься к сестре.

Повисла пауза.

Изольда кивнула.

«Хватить вести себя как испуганная дурочка», – сказала она себе. Совсем как мама. Никакой это не конец, и у Изольды должно было хватить мозгов, чтобы сразу это понять.

– Отдай мне серпы! – приказал Габим. – Завтра я тебе их верну.

– Это мое единственное оружие.

– А еще ты – номатси. Если тебя остановит патруль… Мы не можем рисковать.

Изольда с силой потерла переносицу и буркнула под нос:

– Ладно.

Отстегнула ножны с бесценными кривыми клинками и с детской обидой сунула их в руки Габиму. Его нити замерцали голубым цветом печали. Он отошел вглубь переулка и достал откуда-то из тени холщовую сумку, пропитанную воском от воды. И извлек оттуда грубое черное покрывало.

– Кожа саламандры. – Он накинул покрывало на голову и плечи Изольды, сколол под подбородком булавкой. – Пока ты под ним, колдун крови не сможет тебя учуять. Не снимай его, пока мы не встретимся завтра вечером.

Изольда кивнула. Под жестким покрывалом было сложно двигаться. К тому же, Лунная Мать свидетель, в нем было ужасно жарко.

Габим сунул руку в карман и достал мешочек, в котором звякнули монеты.

– Этого должно хватить на ночлег и лошадь.

Изольда взяла пиестры и повернулась к двери, выходившей в переулок. За ней раздавался звук поварских ножей и бульканье воды в котлах. Ее рука задержалась на несколько секунд на ржавой ручке.

Все было как-то… неправильно.

Какой повязанной сестрой была бы Изольда, если бы ушла, не попрощавшись с Сафи, или не оставила подсказку? Какой-нибудь запасной план на случай, если дело пойдет по худшему сценарию?

– Ты можешь передать Сафи сообщение? – спросила Изольда подчеркнуто спокойно.

Габим кивнул, и она продолжила:

– Передай, что мне жаль, что пришлось уйти. Пусть не вздумает потерять мою любимую книгу. И… – Изольда подняла бровь, давая понять, что мысль только что пришла ей в голову. – Скажи, что не стоит перерезать тебе горло. Уверена, именно это она захочет сделать, когда узнает, что ты отослал меня.

– Я передам, – очень серьезно пообещал Габим, и его нити засветились. – А теперь иди, я уверен, что колдун крови уже в пути.

Изольда кивнула, совсем как солдат, отдающий честь своему генералу, после чего распахнула дверь таверны и шагнула в душную, переполненную людьми кухню.

Глава 6

По мере того как приближались барабаны, гнев Сафи разгорался все сильнее. Она не погналась за этим проклятым нубревнийцем, когда он шел к своему кораблю – со все еще расстегнутой рубашкой! – только потому, что рядом с ним обнаружился самый высокий и самый бледный парень из тех, что она видела. А еще она потеряла из виду Изольду.

Поиски повязанной сестры пришлось прекратить, когда барабанный бой и стройный топот ног городской стражи оборвались. Толпа на причале затихла.

Удар, стук… брызги.

На долгий миг единственными слышными звуками стали воркование голубей, шум ветра и спокойный плеск волн.

Потом тишину, словно зазубренным ножом, прорезал придушенный всхлип – возможно, кто-то из родных покойника. Звук эхом отдавался в ушах Сафи. Что-то сжалось в груди. Минорный аккорд, заполнивший пустоту.

Чья-то рука опустилась на плечо Сафи. Габим.

– Сюда, Сафи. Там карета…

– Мне нужно найти Изольду, – сказала она, не двигаясь. Не моргая.

– Она сейчас в безопасности. – Выражение лица Габима оставалось мрачным, но в этом не было ничего необычного. – Клянусь, – добавил он, и ведовской дар Сафи шепнул: «Правда». Где-то в груди раздалось теплое мурлыканье.

Прямая, как корабельная мачта, Сафи последовала за Габимом к закрытой карете без гербов и вензелей. Он усадил ее внутрь, закрыл дверцу и задернул тяжелую занавеску в окне. Потом скороговоркой рассказал, как они с Мэтью узнали девушек в описании стражи по их оружию и вскоре нашли разгромленную кофейню.

Краска стыда заливала шею Сафи, пока она слушала. Мэтью был для нее не просто наставником, он был членом семьи, и теперь из-за ее ошибок его дом оказался разрушен.

Но когда Габим упомянул, что отправил Изольду в гостиницу, одну, без охраны, весь ужас этого дня потонул в ярости Сафи. Девушка дернулась в сторону двери кареты…

Но Габим остановил ее прежде, чем она успела повернуть ручку.

– Стоит открыть дверь, – прорычал он, – и колдун крови учует тебя. Но если держать ее закрытой, монах не сможет тебя выследить. Эта занавеска сделана из кожи саламандры, Сафи, и на Изольде сейчас такой же плащ.

Сафи замерла, в глазах потемнело от нехватки воздуха, а шрам на тыльной стороне правой руки Габима расплылся. Она не могла поверить, что Изольда вот так просто ушла. Одна. Без Сафи.

В этом не было никакого смысла, но ее ведовской дар говорил, что это правда.

Так что она кивнула, Габим выпустил ее, и девушка вернулась на место. Габим из всех ее наставников был самым нетерпеливым. Он заводился быстрее других и с трудом выносил импульсивность Сафи.

– И я знаю, что вся эта история – дело твоих рук. – Мягкий голос Габима заполнил все пространство кареты. – Только ты могла поступить настолько безрассудно. А Изольда, как обычно, последовала за тобой.

Сафи не стала спорить – это была неоспоримая правда. Может, в карты предложила сыграть и Изольда, но вот все остальные решения – абсолютно неверные – были на совести Сафи.

– Твоя ошибка, – продолжал Габим, – возможно, разрушила план длиной в двадцать лет. Но сейчас, когда Эрон в городе, мы сделаем все, чтобы спасти ситуацию.

Девушка напряглась.

–Дядя Эрон?– переспросила она.– Здесь?

Пока Габим рассказывал, как Генрик созвал всю карторранскую знать, чтобы сделать какое-то важное заявление, Сафи постаралась вести себя так же, как наставник. Успокоиться. Расслабиться. Ей нужно все обдумать, как это всегда делала Изольда. Оценить противников и местность…

Но анализ и стратегия никогда не были ее сильными сторонами. Каждый раз, когда Сафи пыталась упорядочить осколки этого сумасшедшего дня, они разлетались на части, и собрать их становилось все сложнее. Дядя Эрон здесь. В Веньясе. Эта мысль не давала ей покоя. Сафи не видела его уже два года и надеялась больше никогда не увидеть. Одно только упоминание об Эроне словно говорило ей, что, какую бы чудесную жизнь она ни построила в Веньясе, в Гасстреле ее поджидала совсем другая.

Сейчас Сафи как никогда нуждалась в Изольде. Она всегда полагалась на повязанную сестру, если требовалось сохранить ясность ума и сосредоточенность. Действовать, бегать и драться – вот что сама Сафи умела делать хорошо.

Руки так и чесались открыть дверь. Ноги напряглись в предвкушении, когда девушка с мучительной медлительностью потянулась к защелке.

– Не трогай! – приказал Габим. – И в любом случае, что ты собираешься делать? Удариться в бега?

– Найду Изольду, – тихо ответила Сафи, пока рука продолжала тянуться к двери, – а потом убегу.

– И колдун крови сразу найдет тебя, – сказал Габим. – Пока ты остаешься с дядей, ты в безопасности.

– Как когда-то мои родители? – Слова вырвались прежде, чем Сафи смогла остановиться. Но, хотя она была готова к молниеносному наказанию, Габим промолчал.

Наконец он сказал:

– Адские Алебарды защищают своих, но империя всегда превыше всего. И тогда, восемнадцать лет назад, империя была превыше всего.

–И поэтому император Генрик с позором отстранил его от должности, верно? Он из благодарности возложил на дядю Эрона позорную обязанность быть моим регентом и нянькой?

Габим не стал продолжать. Даже выражение его лица не изменилось. Сафи не в первый раз выпытывала у наставника подробности о прошлом дяди и не в первый раз получала в ответ лишь холодное молчание.

– Ты отправишься домой, к гильдмейстеру Аликсу, – ровным тоном произнес Габим, откидывая край занавески и выглядывая наружу. – Ты должна была пойти к нему с самого начала – он смог бы уберечь тебя от колдуна крови.

– Откуда мне было знать? – Сафи наконец убрала пальцы с защелки и выпрямилась. – Я думала, что поступаю правильно, уберегая от неприятностей Аликса.

– Крайне заботливо с твоей стороны. Но в следующий раз постарайся доверять людям, которым поручена твоя безопасность.

– Изольда тоже меня оберегает, – сказала Сафи. – Но ее-то ты отослал.

Габим снова проигнорировал ее слова. Вместо этого он опустил подбородок и стал смотреть куда-то мимо Сафи.

– Кстати, об Изольде. Она велела попросить тебя не перерезать мне горло. Также она извиняется за то, что ушла, и просит не потерять ее книгу.

– Изольда… извиняется?

Совсем не похоже на Изольду. Особенно в этом конкретном случае, когда вся вина лежит на Сафи.

А значит, в ее словах скрывается послание.

В эту игру девочки играли на протяжении многих лет. Мэтью научил их говорить одно, а подразумевать другое, и это развлекало обеих, особенно во время скучных уроков истории, которые вел сам Мэтью.

Но сейчас это не было развлечением.

Не перерезать горло Габиму – это значило ждать. Делать то, что приказал Габим. Отлично. Сафи будет послушной. Но книга… Она никак не могла разгадать эту часть послания.

– Наши вещи, мои и Изольды, – медленно произнесла Сафи, – остались в мешке в порту.

– Я захватил его. Он у кучера. – Габим стукнул в крышу кареты и бросил беглый взгляд за занавеску. Карета с грохотом остановилась, и Габим бесстрастно добавил: – Держись подальше от неприятностей, пожалуйста.

После чего выскочил из кареты и растворился в водовороте полуденной толпы.

Сильнее сжав кулаки, Сафи выбралась наружу. Стук лошадиных копыт, визг колес и шорох подошв заглушил скрип ее зубов.

Жилище гильдмейстера Аликса представляло собой украшенный колоннами особняк, который окружали заросли роз и жасмина. Как и все главы гильдий империи Дальмотти, он жил в самом богатом районе города, у Восточного канала. Сафи была выделена отдельная комната, а еще нестарый светловолосый хозяин всегда был добр к девушке. Но для Сафи этот роскошный особняк так и не смог стать домом. В отличие от каморки Изольды на чердаке.

В отличие от нового обиталища, о котором они так мечтали.

Несколько долгих мгновений Сафи стояла у железных ворот и раздумывала, не стоит ли развернуться и сбежать. Но ее горло горело от жажды, и Сафи не была уверена, что сможет разыскать Изольду и не наткнуться при этом на колдуна крови.

Боги свидетели, все вокруг рушилось на глазах, и в этом была виновата только Сафи. Сначала она поддалась чарам Хитрого Хлыща. А потом решила ограбить его карету.

И так было всегда: Сафи заваривала кашу, а кто-то другой разгребал последствия. И вот уже шесть лет этим кем-то оказывалась Изольда. Сколько еще раз ошибется Сафи, прежде чем Изольде это окончательно надоест? В один прекрасный день она сдастся, как многие другие до нее. И Сафи молилась – отчаянно, яростно молилась, – чтобы это произошло не сегодня.