Воронье гнездо 2. Призрачный зов

Марика Макей

Воронье Гнездо. Призрачный зов

худож. Ёнов.

© Марика Макей, текст, 2025

© ООО «РОСМЭН», 2025

Глава 1

Пройденный путь

В прошлом месяце моя жизнь круто изменилась. Я приехал на лето к бабушке в деревушку под названием Воронье Гнездо и оказался в ловушке. Хотелось бы сказать, как забавно вспоминать, что эта поездка была моим наказанием за граффити, которым я наградил здание отдела полиции, но мне ни капли не смешно. Отец, сам того не ведая, отправил меня в ссылку в деревню, кишащую призраками.

Я и ребята, с которыми мы подружились, до конца не уверены, отчего в Гнезде происходят ужасы, но призраки – отпечатки памяти реальны. Мы упокоили уже троих. Первым стал Федор Ильич, и на самом деле во многом благодаря ему мы смогли нащупать ниточку, зацепку, с помощью которой разобрались, как отправлять неживых на тот свет. Если он вообще, конечно, существует… Необходимо прочитать молитву, искреннюю, идущую от сердца, окропить святой водой человеческие останки или оболочку души, и тогда мертвого ждет покой.

Оказалось, отпечатками памяти могут стать обиженные души. Те, кого похоронили не по правилам или чью могилу потревожили. Так было с дедушкой Аглаи Васильевны. Могилу бедного старика уничтожили вместе с церковью, чем разозлили усопшего. Убитым тоже приходилось скитаться среди живых, как, например, Катюхе… Мы любили эту девочку, она была нашей подругой, слухачом в команде. Для всех стало ударом, что она оказалась отпечатком памяти. Мы не хотели ее отпускать, но пришлось…

Проклятие ли лежит в основе здешних ужасов, или же всему виной злое место – ведь сама деревня будто живая, – неизвестно пока. Но мы с друзьями обязательно выясним это. Через страх, через боль и все, что нам уготовило Воронье Гнездо. Мы обязаны. Ведь теперь, после упокоения Катюхи, деревенские жители перестанут забывать про творящуюся вокруг чертовщину. Потому что именно Катюха была источником блаженного забвения. Как мы выяснили, все отпечатки на что-либо влияют, вот и Катюха заставляла совершеннолетних забывать ужасы Гнезда, дабы сберечь их рассудок.

Ребята считают, что нам удалось хоть немного продвинуться в решении загадки Гнезда – во многом благодаря мне. Я же думаю, все мы обязаны случаю и удачному стечению обстоятельств. Но если не кривить душой, слова друзей все же вселяют в меня уверенность. Хочется надеяться, что везение нас не покинет. Хотя если учесть, что наша группа раскололась надвое, мы поругались с Толстым и его парнями и потеряли подругу, уже трудно представить, что нам когда-то везло. Пятеро человек против деревушки с характером… шансы на успех сводятся к нулю. И все же я верил, что смогу покинуть Воронье Гнездо.

После того как мы нашли останки Катюхи и упокоили ее отпечаток памяти, прошла неделя. За это время наше расследование не сдвинулось ни на миллиметр. Но, честно говоря, мы все выдохлись и теперь понемногу приходили в себя. Ребята почти не объявлялись, каждый справлялся с печалью по поводу потери подруги как мог. Я, например, больше времени проводил с бабушкой.

Погода успокоилась и радовала нас жаркими днями. За ту дождливую неделю я успел возненавидеть сырость. Пасмурное небо ассоциировал теперь только с бедами, и неспроста. Ливень не дал мне выбраться из деревни, в дождь мы потеряли Катюху… Я скучал по ней сильней, чем мог себе представить. Всячески пытался успокоить себя, что мы все сделали правильно, но жалость к слухачу с такой горькой судьбой заслоняла здравый смысл. Конечно, моя печаль была несравнима с горем Глеба, но тоска есть тоска.

После моего приезда в Воронье Гнездо утекло много воды… Я всем сердцем полюбил бабушку, нашел новых друзей и, кажется, влюбился. А еще пережил утрату и обзавелся кучей фобий. Все изменилось.

Хотел бы я любоваться красотами деревенской природы, как в первый день здесь. Купаться в речках, не боясь, что на дно утащит чудище или еще кто похуже. Я старался не думать о себе как о заключенном, такие мысли сводили с ума. Но все равно они нет-нет да проскальзывали. Катюхи нет, забвение больше никого не спасет, мы перешагнули точку невозврата…

– В последнее время, я смотрю, тебя хандра замучила?

Бабушка вырвала меня из раздумий. Оказывается, я совсем забыл про налитый чай и он давно остыл. Я лишь улыбнулся на ее вопрос, поэтому она продолжила наступление:

– Славушка, вы с Зоей поссорились, что ли?

– Ба, да с чего ты это взяла?

В прошлый месяц бабушка все ругалась, что я не могу усидеть дома, а на этой неделе ее, наоборот, беспокоило то, что я вдруг превратился в домоседа. Она снова и снова начинала один и тот же разговор. А сегодня решила приплести еще и Зою.

– Давно ты к ней не отпрашивался, и она перестала забегать… – Бабушка уперла мучные руки в бока, забыв о выпечке. – Ты ведь не променял ее на Ингу?

Я поперхнулся чаем и закашлялся. А от пристального бабушкиного взгляда не смог сдержать нервный смешок, но все же поспешил спросить:

– А Инга тут при чем?!

– Ох, эта шельма! – Бабушка развела руками, снова принимаясь раскатывать тесто, но с куда бо́льшим остервенением. – Я в магазин ходила и встретила там Ингу. Она и так и сяк возле меня своим лисьим хвостом крутила. Будто не тебя, а меня охмурить пыталась! Все спрашивала про тебя, хотела знать, почему на улицу не выходишь.

– А ты чего?

– Чего-чего. Сказала, что с Зоей время проводишь и не до гулянок вам!

Я усмехнулся и покачал головой. Бабушке палец в рот не клади – всегда найдет, что ответить.

– Ну ты ж не мог Зою на эту променять? Инга – девочка видная, конечно, красавица… но Зоенька все равно лучше. А, Слав?

Я встал с кресла и обнял бабушку. Она слегка удивилась, но не отстранилась.

Мне не хотелось развеивать эту иллюзию насчет нас с Зоей, поэтому я сказал:

– Ты права, Зоя лучше. Пойду, кстати, наведаюсь к ней, а то правда давно не виделись.

– Иди, иди, – оживилась бабушка. – Хотя постой! Сейчас булочки дойдут, я гостинец соберу, и отправишься. Негоже с пустыми руками идти.

– Договорились.

Я улыбнулся. Было в сегодняшнем дне что-то умиротворяющее. Естественно, тот факт, что никто не может выбраться из Гнезда, угнетал, но теперь я верил, что мы это исправим. И, конечно, грустил о Катюхе… Но точно знал, что она в лучшем мире и обрела покой. Поэтому наступившие солнечные дни меня радовали, несмотря на то что снова приходилось поливать огород.

Глава 2

Два командира

Дома у Зои я застал хозяйку, Кики и Рыжего. Ребята сказали, что еще вчера договорились о встрече, собирались идти ко мне, чтобы обсудить дальнейшие планы, но Глеб до сих пор не объявился.

– Ничего же не произошло? – вздохнув, спросил я. – Думаете, он снова там?

Зоя кивнула, поджав губы.

– Как бы слухи не поползли… На нашу компашку и так косо смотрят из-за пожара на диване в той заброшке.

– Ему не запретишь навещать Катюху. Он все равно не послушает, – пожал плечами Кики.

– Я все понимаю, но…

– Ничего страшного, Слав. Тебе не о чем беспокоиться.

Глеб появился на пороге столь неожиданно, что я ненароком вздрогнул. Он пригнулся, чтобы не удариться головой о низкий косяк, и прошел внутрь. Выглядел наш главный неважно. Осунулся, побледнел, обзавелся мешками под глазами еще больше, чем были прежде.

Глеб изменился, и изменения эти казались мне слишком глубокими и печальными.

– Надо думать, как действовать дальше, – начал он, прочистив горло. – Заброшки прочесаны вдоль и поперек, паранормальных явлений за последние дни мы не заметили. В общем, пусто. Зацепок у нас нет.

– Ты точно в порядке? – участливо спросила Зоя.

– Да, в норме.

Мы сидели на кухне за столом, на старых металлических сундуках, застеленных половиками. В окна пробивались солнечные лучи, приятно припекали кожу и вгоняли в сонное состояние. Думать об отпечатках памяти и их упокоении не хотелось от слова совсем. Такие мысли ассоциировались с чем-то жутким и зловещим.

В это лето я должен был заниматься всем чем угодно, только не мертвецами. Походы в сельский клуб, вечера у костра, поцелуи с девчонками под звездным небом – все это предполагалось во время ссылки. Но теперь клуб, отстроенный на руинах церкви, вызывал отвращение, а любые ночные вылазки омрачились бы очередной чертовщиной.

«Может, ненормальности перестали преследовать нас, потому что мы стали чуть осторожнее? – вдруг подумалось мне. – Не лезем на рожон, вот и в деревне все тихо».

– Вообще-то кое-что странное было, – подал голос Рыжий. – Прошлой ночью мне приснился кошмар. Не помню точно, что видел, но ощущение такое, будто где-то в сознании до сих пор слышу ржание коней и эту старую песню.

– Песню? – тут же оживился я.

– Да. Но хоть убейте, ни слов, ни даже мотива не помню.

– И как нам это должно помочь? – не понял Глеб.

– Самым прямым образом… – задумчиво протянул я и сразу добавил уже более внятно: – Помните мои сны? Про Аглаю Васильевну и девушку у Плотинки? И та песня… «Интернационал», кажется. Эти сны были подсказками.

– И мне раньше про церковь снились кошмары, но я не думала, что это может что-то значить…

Зою перебил гулкий топот ног в сенях. Мгновение спустя на пороге появилось несколько человек, а затем они все ввалились на кухню. Толстый и еще пятеро деревенских, с которыми я так и не познакомился.

– О, как хорошо, что мы вас всех здесь застали. – Толстый взглянул на Глеба, затем вопросительно посмотрел на нас. – А он чего тут? По старой памяти завалился? – Ванька хихикнул каким-то своим мыслям и продолжил: – Хотя какая там память?

Я нахмурился, предчувствуя неладное. Внезапная симпатия Толстого к нашей компании только усугубляла мои подозрения. Этот парень не был настроен к нам доброжелательно несколько недель назад, отчего же сейчас сменил гнев на милость?

– Ну я, это, поговорить пришел. Обсудить все, так сказать. Теперь я самый старший… – Толстый снова взглянул на Глеба и исправился: – Старший из нашей компании, я хотел сказать. Ну, вы поняли, что имею в виду. Значит, я тут главный. Теперь все по-моему будет.

– Во-первых, когда это мы стали частью вашей компании? – взвился я, подскакивая почти вплотную к Толстому. – Во-вторых, по-твоему ничего не будет, даже не надейся.

Массивная грудь Толстого тут же стала вздыматься намного быстрее, щеки покраснели, в глазах вспыхнула ярость. Толстый звучно вдохнул через раздувающиеся ноздри и процедил сквозь зубы:

– Ты вообще не вмешивайся! Это наши устои, деревенские. Тебе, городскому выскочке, не понять, как в Вороньем Гнезде все устроено. После совершеннолетия старшего его место занимает следующий по возрасту. Так было, так есть и так будет!

Я посчитал все багрово-красные волдыри с гнойниками на лице Толстого, разглядел застрявший в зубах кусок мяса и почувствовал несвежее дыхание, настолько близко мы стояли друг к другу. И все же, как бы устрашающе ни выглядел Толстый, я его не боялся. Мне он казался попросту омерзительным, не больше.

– Мне придется тебя огорчить. – Глеб поднялся с сундука и скрестил руки на груди. – В этой комнате самый старший – я.

– Да что он вообще здесь делает? – нервно бросил Толстый Зое. – Из жалости с ним сюсюкаешься? Он же теперь пустышка, ничего не помнит.

– Да нет, моя память все та же. Воронье Гнездо проклято, и только мы замечаем паранормальное. Отпечатки памяти, например. – Глеб усмехнулся, увидев тупое выражение на лице Толстого. – Мы, кстати, упокоили троих или даже четверых, чем ты и остальные не могут похвастать. Так какой тогда прок тебе подчиняться?

По мимике Толстого было видно, какие сложные процессы происходили в его мозгу в эту минуту. Он молча хмурился, не отрывая взгляда от Глеба, и жевал нижнюю губу. К тому времени, когда он нашелся с ответом, я уже чуть было не потерял суть разговора.

– Вы ему все рассказали? А он поверил?.. Но как? Почему?

– Никто мне ничего не рассказывал, я и сам все прекрасно помню.

Парни, пришедшие с Толстым, переглянулись и зашептались. Веры в их взглядах я не заметил, но все же их взволновала смена привычного хода событий.

– Ты дневник вел? – не унимался Толстый. – Но все равно, как ты поверил? Никто не верит…

– Потому что я правда все помню!

Глеб повысил голос, и Толстый нахмурился еще сильнее. Он не просто не понимал, что происходит, он не желал принимать это. Наивность Толстого меня поражала. Ему настолько сильно хотелось занять лидерскую позицию, что нынешнее положение стало для него ударом под дых. Он так долго выжидал, а сейчас весь его план полетел в адово пекло.

– Это невозможно, – грозно процедил Толстый. – Вы водите нас за нос!

– А не пойти бы тебе! – зашипел Кики, но Рыжий одернул друга.

– Вань, Глеб правду говорит, – осторожно высовываясь из-за широкой спины Глеба, сказала Зоя. – Посмотри, среди нас нет Кати.

– Думаешь, я ей поверил бы? Она ради него наврала бы с три короба!

– Ее нет с нами, потому что она тоже была отпечатком памяти, Вань. Мы нашли ее тело, она умерла двенадцатилетней девочкой давным-давно… Нам пришлось упокоить ее душу. – Глаза Зои наполнились слезами, она всхлипнула, а в комнате воцарилась гробовая тишина. – Катя сама этого хотела, и мы отправили ее на тот свет. Поэтому Глеб все помнит. Теперь никто не будет забывать, потому что именно Катя была причиной этого странного забвения.

Толстый молчал. Очень долго, так что я снова успел сосчитать все угри на его лице. Но я был уверен, что даже душераздирающий ответ Зои не смог его разжалобить или просто заставить посочувствовать. И уж тем более поверить. В конце концов я оказался прав.

– Хотите убедить нас в этом бреде? Может… может, вы просто убили ее?!

– Сам убедишься, – снова усмехнулся Глеб. – Через месяц, когда тебе исполнится восемнадцать. А насчет твоих слов об убийстве Катюхи… – Глеб приблизился к Толстому и одной рукой перехватил его за грудки, вторую сжал в кулак. – Еще раз скажешь что-то подобное, и я заставлю тебя сожрать твои же зубы.

Мускул на лице Толстого неприятно дернулся. Он медленно положил ладонь на руку Глеба и аккуратно, но жестко снял ее с себя. Глеб сопротивляться не стал. Какое-то время Толстый потоптался на месте, затем засобирался уходить, и его парни тут же выпорхнули из дома.

Перед тем как переступить порог, Толстый еще раз бросил взгляд на нас:

– Я и мои парни не станут плясать под вашу дудку, даже не надейтесь. Советую не путаться под ногами. Теперь я по праву главный, придется с этим смириться.

– Ну и что ты удумал? – скривился Глеб.

– Увидите.

С этими словами Толстый покинул Зоин дом. Я в очередной раз подумал, что не боюсь этого здоровяка. Теперь живые пугали меня намного меньше мертвецов.

Глава 3

Ночной гость

– Не нравится мне все это… Толстый хоть и дурак, но все равно часть нашей команды. Нужно было как-то по-доброму с ним поговорить.

– Ты вроде пыталась, – отмахнулся Глеб.

– Да, Зой, с ним толку от доброты не будет, – согласился я. – Забей ты на него. Лучше расскажи о своих кошмарах.

Мы перебрались в зал на мягкий диван перед старым кинескопным телевизором. Шел прогноз погоды, синоптики обещали аномальную жару. При слове «аномальная» у меня скрутило живот, вспомнился неестественный выход-барьер из Гнезда с грозой и дождем.

– Ну я даже не знаю… мне не удавалось связать сны воедино, пока ты, Слав, не стал рассказывать о них в таких красочных подробностях. Я просто слышала звон колокола, иногда даже днем, просто гуляя по улице. От этого прям мурашки по спине бежали.

– Зоя поежилась, и я вдруг ярко представил старую церковь, смотрящую на меня пустыми глазницами-окнами. Сделалось жутко.

– Это были кошмары о церкви. Купол с крестом, вороны над ним… Но я не могла ничего из этого понять. И не сразу заметила, что сны прекратились, как только мы упокоили дух дедушки Аглаи Васильевны. Только сейчас это пришло в голову.

– Вот именно. Как нам различать обычные кошмары и сны-подсказки? – спросил Глеб.

– Ну то, что я видел, не было обычным кошмаром, – ответил Рыжий. – Мне казалось, я смотрю старый фильм на пленке, потому что картинка рябила. И чувство такое… будто я до сих пор в этом сне.

– Тогда почему его не помнишь?

– Не знаю, Кики! Может, потому что память у меня ни к черту?

Мы замолчали, думая каждый о своем. Я верил Рыжему, потому что сам бывал на его месте. Разобраться в образах, посылаемых бог весть кем, задача действительно не из простых. Сон и сон, какая разница? Но в Вороньем Гнезде необходимо было обращать внимание на любые мелочи, мы в этом уже не раз убеждались.

– Так, – хлопнул по коленям Глеб и шумно выдохнул. – Значит, надо концентрироваться на том, что видим во снах. Я тоже никогда не запоминаю их, это нормальное явление. Но раз необходимо вытянуть из кошмаров подсказку, придется потрудиться.

– Что ты предлагаешь? – спросил Кики.

– Блокнот и ручку держать под подушкой, записывать все, что придет в голову, даже если покажется бредом. Бредовое в Гнезде в итоге оказывается правдой.

– Получается, это первая зацепка?

– Похоже на то, – ответил мне Глеб. – А еще обращайте внимание на старые фотографии. Именно они появлялись в наших руках каждый раз, когда дело касалось отпечатков.

– И не забывайте мучить своих стариков расспросами о ненормальностях, – подхватил Кики.

– И чужих тоже, – слабо улыбнулся ему Рыжий.

Глеб кивнул. На том и порешили.

После этого разговора я был уверен, что всем нам предстоит бессонная ночь. Будем крутиться с боку на бок, смотреть в потолок, зло вздыхать от усталости и невозможности заснуть. А кого-то, возможно, напугают кошмары. Но все равно всем нам необходим сон, и ночь возьмет свое.

Мне уже не терпелось обсудить ночные ужасы Гнезда на завтрашнем сборе. Я искренне верил, что мы обязательно что-то откопаем.

* * *

Вернулся я домой, когда небо окрасилось в багряный и желтый. Сытно поел наваристого борща – и, как оказалось, зря. Из-за нагрузки борщ бултыхался в желудке, норовя вырваться наружу. Я поливал грядки в ускоренном темпе, лишь бы успеть до сумерек. Обычно старался приступить к работе раньше, но сегодня из-за общего сбора запоздал.

Быстро уходящее за горизонт солнце хорошо подгоняло. Я закончил с огородами еще до того, как оно совсем скрылось, и был очень рад проделанной работе.

Уже сидя на кухне в уютном кресле и попивая чай с булочкой, я почувствовал, как заурчало в животе. Меня тут же прошиб холодный пот от осознания, что придется тащиться в уличный туалет. Канализация в деревенском доме – привилегия избранных.

Очень не хотелось выходить из дома после захода солнца, в памяти вдруг всплыли все ужасы похода в баню. Я надеялся переждать и перетерпеть нужду. Бабушка даже участливо предложила помойное ведро, я отказался, но в конце концов природа взяла свое. Пришлось идти на улицу, вооружившись фонариком.

Видел бы меня отец – подумал бы, что сына подменили. Хотя так и есть, Воронье Гнездо сильно повлияло на мой дерзкий характер. Исчезли самоуверенность и спесь, появились вечный страх и паранойя. Вот и сейчас от ужаса я был не в силах даже распрямиться и уверенно ступать. Шел медленно, озираясь по сторонам, тяжело дыша. И если внутренний двор еще не тонул во мраке благодаря свету, льющемуся из окон дома, то на заднем я оказался словно у великана в желудке. Темно, неуютно и душно.

Задний двор был обнесен лишь частоколом, и я не верил, что в случае чего он сможет меня защитить. От этого становилось совсем дурно. Но в животе бурлил Везувий, отступить я не мог…

Светила полная луна, где-то вдалеке еле слышно каркали вороны. «Спят», – подумал я. Летний зной немного отступил, воздух еще был теплым. Бабушкины смородина, малина и вишня шелестели, словно переговариваясь друг с другом. В траве стрекотали кузнечики, но сейчас меня могло напугать даже насекомое, поэтому я не рискнул бы наслаждаться этой ночью. В какой-то момент я понял, что стою неподвижно уже некоторое время, и снова двинулся к нужному месту. Быстро забежал в туалет и прислушался к звукам снаружи. Все, казалось, спокойно.

Сделав дела, я как можно быстрее двинулся домой, но это стало фатальной ошибкой. Гонимый страхом, не заметил выпирающий из земли корень и зацепился за него ногой. Кубарем покатился по выложенной кирпичом дорожке и пропахал ее носом. Боль мгновенно заставила прослезиться, я глухо застонал.

– Твою ж ма-а-ать…

Пришлось перевернуться на спину и немного полежать, чтобы прийти в себя. Решил, что минуты перевести дух будет достаточно, больше нельзя, опасно. Звездное небо высилось надо мной, такое бездонное и величественное. Я хотел бы вот так лежать и любоваться им, но не мог себе этого позволить. Гнездо, в отличие от меня, не знало усталости.

Начал вставать, почти сделал усилие, но вдруг почувствовал щекой чье-то жаркое дыхание. Все нервные окончания мгновенно отозвались, и по телу пробежала дрожь. Вскочив на четвереньки, я увидел перед собой нечто. И глаза. Белесые, словно мутные жемчужины, и злые-злые…

Ноги вмиг сделались ватными, а голова закружилась. Я должен был собраться, взять себя в руки и сразу же дать деру, но, как назло, раскис от ужаса. Мозг будто оплавился, а бу́хающее сердце застряло в горле. Я завизжал – именно завизжал, а не закричал, – плюхнулся на ягодицы и пополз в сторону. Залез в жгучую крапиву и выставил перед собой фонарик, пытаясь обороняться. Не сходил бы в туалет, наверняка обмочился бы.

Страшный монстр тоже всполошился, заорал дурниной, заметался по огороду. Он проскочил совсем рядом, и свет фонаря выхватил из мрака огромные рога. Черт, решил я, чуть ли не падая в обморок от страха. Кричал я все так же, не переставая, и, скорее всего, поднял на уши всю деревню. Мне было все равно. Я хотел, чтобы хотя бы бабушка пришла мне на выручку.

Затих, только когда сквозь панику различил в оре рогатого монстра блеяние козла. Бедное животное забилось в угол, точно так же, как и я, и таращилось на меня.

– Козлик… – на выдохе пролепетал я. – Эй, козлик! Ты чего это здесь забыл?

Я медленно встал, отряхнулся от грязи и сделал пару неуверенных шагов к животному. Опаленные крапивой руки, спина и икры горели огнем, но я старался не скулить от боли. Попытался успокоить козла, протянул ему ладонь, но тот взбесился еще больше и заорал, словно человек. Вздрогнув, я отступил.

– Да ну тебя, чудо рогатое, – бросил я, пятясь назад. – До полусмерти ведь напугал!

Я не стал разбираться, что он здесь делал. Быстро развернулся и бросился наутек. В считаные секунды добежал до сеней и закрыл дверь на засов. Грязный и униженный, я улегся спать в ожидании ночных кошмаров. Теперь никакая песня и отпечатки мне точно не приснятся, всю ночь придется отмахиваться от мыслей о пугающем рогатом госте… Но как же хотелось простого человеческого спокойствия, когда парнокопытные вызывают умиление или просто равнодушие, а не животный страх… Я очень устал от всего, что со мной происходило.

Глава 4

Свежая рана

Утром я еле-еле поднял себя с кровати. Обзывал про себя козла козлом и злился, что он испортил мне весь настрой на кошмары-подсказки. Я всю ночь метался во сне от этого рогатого скота по огороду и постоянно просыпался из-за зудящих волдырей от крапивы. Расчесанные руки и ноги теперь жгло болью, а глаза слипались от недосыпа. Я ужасно бесился.

Когда пришел к Зое, ребят не застал. Мы разминулись буквально минут на десять. Друзья выяснили, что предыдущая ночь у всех была безуспешной и никто не обнаружил подсказок во снах. А меня они и дожидаться не стали, потому что Глеб снова был не в настроении. Меня начинало это раздражать.

Я не стал задерживаться у Зои, хотя видел, что она не хотела оставаться одна. Промелькнула мысль, не попросить ли бабушку, чтобы она приютила Зою у себя, пока мы не разберемся с проклятием Гнезда, но затем эта идея показалась абсурдной. Что подумают люди? К тому же я был уверен, что сама Зоя не пойдет на такое. Ее слишком сильно заботило чужое мнение.

Я понял, что не позавтракал, именно тогда, когда дошел до деревенского магазина. Живот протяжно заурчал, требуя пищи. Поздоровавшись с продавщицей – все той же худощавой женщиной с сожженными обесцвечиванием волосами, – попросил посчитать мне шоколадный батончик и сок.

– Ну здравствуй, горожанин, – недовольно хмыкнув, ответила она. – Сегодня снова что-то устроишь или можно жить спокойно?