Канашибари. Пока не погаснет последний фонарь. Том 3

Затем Исао надел кепку и на голову Кадзуо. Тот закатил глаза, но спорить не стал. Кадзуо лишь притворялся, что ему не нравится, когда Исао заставлял его носить кепки, а на самом деле хотел подражать своему старшему брату.

– Может, наденешь? – попросил Исао, протянув Кадзуо медицинскую маску. – Вдруг заболеешь.

– Нет, – сморщил нос Кадзуо. – Они неудобные.

– Тогда в следующий раз мы не пойдем с тобой гулять. В случае чего, я не смогу сидеть дома, занимаясь твоим лечением, – пригрозил Исао.

Кадзуо недовольно вздохнул, но забрал маску. Исао ощутил болезненный укол вины из-за того, что манипулирует ребенком, но так было лучше, чем рисковать: вдруг на улице кто-то узнает Кадзуо. Прошел уже год, и все же…

Они пошли в парк. Исао привычно выбирал те улицы или переулки, где было как можно меньше прохожих, даже если из-за этого приходилось идти чуть дольше. Да и в самом парке он всегда держался отдаленных и уединенных уголков.

– Может, мне сегодня позвонить отцу?

Кадзуо переживал, что тот будет недоволен, если он не будет с ним связываться. Но еще ему казалось странным не общаться со своим родителем уже год.

Исао внутренне напрягся, но лишь покачал головой:

– Он очень занят, к сожалению. Я пытался ему позвонить, но его помощник сказал, что Исихара-сан не может подойти. У них очень серьезное расследование. Что-то крупное.

Кадзуо ни капли не удивился и даже не разочаровался. У его отца постоянно не было на него ни времени, ни, к сожалению, желания это самое время выкроить.

– Кстати, а где Хаттори-сан? – спросил Кадзуо. Он поначалу удивился, что Исао живет один, но за это время понял, что тот совершенно самостоятелен. – Он ведет то же расследование, что и мой отец?

– Можно и так сказать, – пробормотал Исао.

– Что? – не расслышал Кадзуо.

– Да, они оба очень заняты, – подтвердил Исао, на секунду виновато посмотрев на Кадзуо, но и ему самому стало больно при упоминании отца. – Ты же знаешь, какая у них работа…

Кадзуо кивнул:

– Да, конечно.

Пока они шли по улице, Кадзуо успел сделать множество фотографий, объектами его интереса становились деревья, растущие вдоль дороги, входные двери конбини[5], горящий красным светофор, холодного голубого оттенка небо. Затем Кадзуо ускорился, встал перед Исао и сфотографировал его, но тот успел прикрыть лицо рукой.

– Опять удалишь свое фото? – недовольно спросил Кадзуо, и Исао широко улыбнулся:

– Так уж и быть, это не удалю.

Кадзуо явно обрадовался и весело махнул рукой в сторону:

– Встань туда. Сделаю еще один снимок.

– Ага, конечно, – хмыкнул Исао и подошел к Кадзуо. – Я не фотомодель.

Кадзуо нарочито раздраженно вздохнул, и они пошли дальше.

– Тогда давай вместе сфотографируемся, – попросил Кадзуо.

Исао хотел сначала отказаться, но, посмотрев на него, слабо улыбнулся:

– Хорошо.

Исао присел, чтобы их с Кадзуо лица оказались на одном уровне. Он был очень высоким, и Кадзуо хотел вырасти таким же. Но Кадзуо не нравилась болезненная худоба Исао. Он явно очень уставал и недостаточно хорошо питался.

Кадзуо повернул фотоаппарат так, чтобы объектив смотрел в их сторону, а затем широко улыбнулся и сделал снимок.

– Эх, в кадр не попала даже половина твоего лица, – расстроился Кадзуо.

– Ну и отлично. – Исао решил, что в таком случае можно и правда не удалять это фото.

– Давай заново! – воскликнул Кадзуо.

– Нет, – протянул Исао с напускной усталостью. – Пойдем дальше.

Какое-то время они шли молча: Кадзуо изредка что-то фотографировал, а Исао думал о своем. Из-за вопросов Кадзуо он вновь вспомнил об Исихаре-старшем, и это воспоминание обжигало его изнутри. Исао не переставал ненавидеть Исихару. И не переставал скорбеть по отцу.

Каждый раз, вспоминая предательство Исихары, Исао чувствовал, что хочет вновь убить его. Вновь увидеть страх в его глазах, увидеть, как этот страх сменяется болью. Как Исихара прощается с жизнью. Вновь осознать, что на одного плохого человека в мире стало меньше.

Возможно, надо было убивать его медленнее. Растянуть мучения человека, сломавшего жизнь его отца.

Той короткой мести оказалось недостаточно. Исао ловил себя на мысли о том, что… не чувствует угрызений совести. О том, что, пожалуй, способен совершить подобное снова. Поначалу эта мысль пугала Исао. Но потом он понял, что привлекает она его куда сильнее, чем тревожит.

Столько людей вокруг предают тех, кто им доверяет, вонзают ножи в спины тем, кто этого не заслуживает, подставляют тех, кто мешает им добиться цели, лезут вверх по чужим головам. Исао становилось плохо от одной лишь мысли о подобном.

И все больше Исао убеждался в том, что правосудие с подобными людьми не справляется.

Исао понял, что хотел бы стереть с лица земли как можно больше подобных людей. И чтобы они не просто исчезли, но еще и заплатили за то, что совершили.

Размышляя, Исао не переставал наблюдать за Кадзуо. Благодаря ему он не чувствовал себя таким одиноким.

Благодаря Кадзуо Исао чувствовал себя почти счастливым.

– Я проголодался. Пойдем купим яки-имо[6]. Вон там!

– Ну нет! Я же терпеть его не могу, – заявил Исао. – Пойдем лучше домой, я сам что-нибудь приготовлю.

Каждая лишняя минута вне стен дома натягивала нервы Исао, а потому он хотел побыстрее вернуться.

– Хорошо. – Кадзуо устраивал и этот вариант. – Но только не карри. А то когда ты пытался приготовить его, чуть не поджег кухню.

Исао хмыкнул, но слова Кадзуо про огонь напомнили ему о том, что он старательно пытался не вспоминать.

– Я делал это в первый раз, – улыбнулся Исао, подразумевая сразу два события.

– Надеюсь, в последний, – заметил Кадзуо, и Исао тихо рассмеялся.

Он тоже на это надеялся.

* * *

Кадзуо сидел перед телевизором, переключая каналы. Исао не было дома: он либо учился, либо подрабатывал – точно мальчик не знал.

Кадзуо сделал всю домашнюю работу и даже решил задания по математике и японскому языку, которые должен был пройти с Исао только на следующем уроке. Кадзуо решил их самостоятельно – он очень хотел показать Исао, какой он способный. Гордость в его глазах не просто радовала Кадзуо, она была лучшим стимулом прикладывать еще больше усилий.

Кадзуо попробовал рисовать. Он позаимствовал у Исао бумагу, кисть и краски, но только испачкал руки и футболку. Исао рисовал так красиво и изящно… и пейзажи, и портреты оживали на бумаге, выходя из-под его кисти так легко, словно это не требовало особых усилий. Но, попробовав изобразить уголок парка у их дома, Кадзуо понял, что это совсем не так просто.

Кадзуо ждал, когда вернется Исао, чтобы вместе поужинать. На экране мелькнули кадры выпуска новостей. Обычно Кадзуо такие передачи совсем не интересовали, но увиденное мгновенно привлекло его внимание.

Кадзуо удивился и нахмурился. Ему стало не по себе от дурного предчувствия, и он тут же захотел переключить канал.

Но не смог.

С экрана на него смотрело фото отца.

Кадзуо, глубоко вдохнув и медленно выдохнув, почувствовал, как татами под ним покачнулось. Показалось, что комната потемнела, а внутри что-то замерло и заледенело.

Новости рассказывали о том, как проходит повторное расследование убийства. В котором его отец не был обвинителем… Он был жертвой.

Пожар…

Нет, не пожар. Поджог. Кто-то сжег их дом, чтобы скрыть улики.

Кадзуо слушал о возобновлении дела. Нашлись доказательства, что обвиненный около двух лет назад мужчина на самом деле невиновен, а преступление совершил кто-то другой, но сумел запутать следствие.

И все-таки не эта информация была главной, не она потрясла и ужаснула Кадзуо. Главным было…

Сначала Кадзуо подумал, что ошибся. Ослышался. Его отца не могли убить. Он не мог умереть. Он сейчас на работе! Но Кадзуо понимал, что обманывает себя. Голос ведущей описывал все четко и ясно, а картинки на экране лишь подтверждали страшные слова.

Его отца убили. Его отца убили два с половиной года назад, а виновного до сих пор не нашли.

Его отца убили тогда, когда… когда Исао забрал Кадзуо к себе.

Кадзуо выключил телевизор и вскочил на ноги, но потом упал обратно на татами. Ноги дрожали, а зубы стучали от напряжения. Кадзуо обхватил себя руками, пытаясь понять, что только что узнал. Принять то, что никак не укладывалось в голове.

Его отца убили. Его отец мертв. Внутри Кадзуо все онемело, а в горле встал ком, но слез не было. Кадзуо был скорее шокирован и напуган, нежели горевал. И это испугало его еще больше. Почему он не плакал? Почему не скорбел? Почему не скучал, как по маме, которую даже почти не помнил?

В голове крутилась и другая мысль: не может быть, не может быть…

«Или может? Ты не догадывался, что что-то не так?» – спросил Кадзуо сам себя.

– Нет, – испуганно прошептал Кадзуо.

«Да», – пронеслось в его мыслях.

Кадзуо тут же подумал об Исао. Неужели тот все знал? Знал и молчал? И как долго Исао собирался лгать Кадзуо, скрывать убийство его отца? Поэтому Кадзуо все это время жил здесь? Потому что родственников, которые могли бы приютить его, не было? Поэтому Кадзуо забрал к себе Хаттори Кэндзи и попросил Исао приглядеть за ним?

Что-то все равно не так, не так… Где же сам Хаттори Кэндзи? Расследует убийство друга?

Избегать своих подозрений, прятаться от смутного ощущения странности происходящего стало невозможно. Тонкая бумажная стена, что отделяла радость и беззаботность от правды и реальности, порвалась. За ней и до этого постоянно маячили тени, время от времени напоминая о себе, но источник их виден не был. До поры до времени. Теперь же правду ничего не скрывало. Почти ничего.

Кадзуо снова поспешно вскочил на ноги. Ему нужно узнать. Нужно понять, что произошло. Сердце билось в груди как сумасшедшее, мысли путались, воздух, казалось, не доходил до легких.

Кадзуо услышал, как открылась дверь. Вернулся Исао.

– Я дома, – послышался его усталый, но веселый голос, и Кадзуо охватил страх. Он не был готов к разговору с Исао. Не хотел ничего знать. Он просто хотел, чтобы все стало как прежде.

Кадзуо с трудом сдержал слезы. В эту секунду в комнату зашел Исао и удивленно посмотрел на него. Он явно заметил, как покраснели глаза Кадзуо и участилось его дыхание.

– Кадзуо-кун, что случилось?

Кадзуо смотрел в пол, а затем поднял глаза на Исао, и тот побледнел. Внутри Исао начала нарастать тревога, но он постарался этого не показать.

– Моего отца убили? – спросил Кадзуо.

Исао всегда чувствовал, что произойдет что-то плохое, каждый день ждал, что их шаткое спокойствие разрушится, но все равно оказался не готов к этому вопросу. Исао едва не пошатнулся, втянул носом воздух, а затем шагнул внутрь комнаты.

– Кадзуо… – начал он.

– Нет! – воскликнул Кадзуо. – Не надо! Ответь просто: да или нет?

Коря себя за слабость, Исао молчал, но это молчание было красноречивее любого ответа.

– Да, – наконец выдохнул Исао, и Кадзуо зажмурился.

Исао стало плохо. Он не жалел о том, что сделал. Ни секунды. Скорее, мог жалеть, что сделал недостаточно. Но в тот момент… Ему было так жаль Кадзуо. И он злился на себя за то, что лгал ему. Чувствовал разрывающую сердце вину за то, что обманывал Кадзуо эти два с половиной года, что заставил его жить во лжи с убийцей собственного отца.

Исао почти ненавидел себя в тот момент. Он и до этого понимал, что так не может продолжаться. Понимал, что должен, обязан это прекратить. И все не решался. Но теперь…

Обратного пути не было.

– Кадзуо, мне жаль, – проговорил Исао, но больше не делал попыток приблизиться. Не мог себе позволить.

Зато сам Кадзуо быстро подошел к Исао и сжал его длинные тонкие пальцы в своих ладонях.

– Почему ты не сказал? – хрипло спросил он.

Исао медленно высвободил свои руки и сделал два шага назад. Он не должен стоять рядом. Кадзуо не должен иметь с ним ничего общего.

– Я убил его, – негромко произнес Исао, но эти слова прогремели, словно выстрел.

– Что? – неверяще переспросил Кадзуо.

– Я убил твоего отца, – четко повторил Исао, посмотрев Кадзуо прямо в глаза. Он не жалел о том, что сделал, это точно. Он бы сделал это вновь и вновь. Но и скрывать правду больше не мог.

Это несправедливо. Это жестоко.

Кадзуо шокированно распахнул глаза.

– Что ты… что ты такое говоришь? – прошептал он. – Ты шутишь? Это не смешно!

Его голос задрожал.

– Это правда, – спокойно ответил Исао, и его лицо было бесстрастным, несмотря на бурю в душе.

Кадзуо смотрел на Исао во все глаза.

– Ты убил его? – шепотом повторил Кадзуо. Он явно понимал, что Исао говорит серьезно, но будто никак не мог в это поверить. – Почему?

Исао молчал, уже не глядя на Кадзуо. Его губы были плотно сжаты.

– Почему? – почти закричал Кадзуо.

Когда Исао вновь не ответил, Кадзуо сорвался с места, выбежал в коридор и выскочил за дверь. Исао хотел было остановить Кадзуо, догнать его, что-то объяснить, оправдаться…

Но не стал этого делать. Вместо этого он подошел к стационарному телефону и трясущимися пальцами набрал номер полиции.

* * *

Кадзуо пробежал вверх по улице, несколько раз завернул за угол, а потом остановился, тяжело дыша, и привалился спиной к стене. Его тошнило, голова кружилась, а по коже бегали мурашки. Кадзуо, не удержавшись на трясущихся ногах, опустился на асфальт. В переулке никого не было, и он вновь ощутил себя до боли одиноким.

Ему так не хотелось быть одному, но человек, которому Кадзуо доверился и который стал ему другом, даже братом, – оказался лжецом. Оказался убийцей.

Что Кадзуо мог теперь сделать? Отец… его убили. Его больше нет. Куда Кадзуо мог теперь пойти? Кому мог рассказать о том, что произошло? Отправиться в полицию?

Сердце пронзила игла страха, когда Кадзуо представил, что Исао арестуют и посадят в тюрьму. Но одновременно с этим Кадзуо понимал, что так будет правильно. Исао оказался очень плохим человеком. Отец всегда пытался поймать таких, сделать так, чтобы они сидели за решеткой. И Хаттори Кэндзи тоже заставлял преступников представать перед судом.

Так как же его сын стал убийцей?

Теперь все его сомнения, все несостыковки, все оправдания Исао по поводу занятости Исихары и долгого ремонта их дома, его нежелание покидать их отдаленный район – все встало на свои места.

Зачем Исао это сделал? Зачем он все испортил? Как мог лгать?

Кадзуо ненавидел себя за то, что привязался к убийце своего отца.

Ненавидел себя за то, что переживал из-за потери Исао сильнее, чем из-за потери отца.

Кадзуо обхватил плечи, чувствуя себя невероятно потерянным. Словно он зашел в тупик, и единственный выход – прыгнуть в пропасть, дна которой не видишь.

Он не знал, сколько времени просидел так, но в какой-то момент поднялся и огляделся, почувствовав сильную тревогу. Прошло, наверное, около часа. Что в это время делал Исао? Искал его? Что он собирается теперь делать, раз правда раскрылась?

Кадзуо так хотел увидеть Исао и одновременно очень боялся этой встречи. Он заколебался, но уже через секунду сорвался с места и побежал в сторону дома. Краем сознания он отметил звук сирен, но поначалу не придал этому значения.

А когда понял, что именно могли значить сирены… побежал как можно быстрее. В душе его взорвалась паника.

У дома собралось немало людей, но близко их не подпускали. Перед входом ходили пожарные и полицейские, задавали вопросы, осматривали место происшествия.

Это был их дом. И его стены оказались обуглены, а воздух вокруг пропитался запахом гари…

Пожар. Снова пожар.

При мысли об огне Кадзуо стало плохо. Он понял, что больше никогда не сможет спокойно смотреть на пламя, – его всегда будут преследовать воспоминания о смерти отца и лжи Исао.

О том, как в этом огне сгорело самое счастливое время в его жизни.

Кадзуо пробился вперед и оказался рядом с полицейскими.

Взрослые хотели оттащить его назад, но Кадзуо громко прокричал:

– Это мой дом!

Полицейские тут же подошли к нему и, отведя его подальше от любопытных ушей, осторожно спросили:

– Ты жил здесь?

– Да. – Кадзуо ответил спокойно, но на самом деле с трудом держал себя в руках.

Полицейские – молодая женщина и мужчина средних лет – переглянулись.

– Ты жил здесь… с кем? – спросила женщина, мягко улыбнувшись, но встретилась с мрачным взглядом Кадзуо.

Он не ответил, и тогда мужчина вытащил телефон и показал ему фото.

– Ты знаешь, кто это?

С экрана смотрел Исихара Тадао. Кадзуо вздрогнул.

– Да, – тихо произнес он. – Это мой… отец.

Полицейские вновь переглянулись, и женщина отошла в сторону, набирая чей-то номер. Она тихо заговорила по телефону, косясь в сторону Кадзуо.

– Ты Исихара Кадзуо? Тебе двенадцать лет? – уточнил полицейский.

Кадзуо лишь кивнул. Его взгляд был прикован к окну их гостиной.

Которая наверняка сгорела.

– А что… что случилось? – спросил Кадзуо.

– Кто-то позвонил и сообщил, что здесь находишься ты и… еще один человек, – медленно ответил полицейский.

Он явно не хотел говорить, что кто-то сообщил о местонахождении убийцы его отца, но Кадзуо все понял сам. Полицейские наверняка догадывались, что человек, похитивший Кадзуо, и есть убийца. Вероятно, они вообще до этого дня предполагали, что и Кадзуо может быть мертв.

– И где… этот человек? – спросил Кадзуо.

– Ты не пострадал? – Полицейский проигнорировал вопрос. – Ты помнишь, как он выглядит? Сможешь все рассказать потом? О том, где ты был… все это время?

Сначала Кадзуо промолчал, но затем все же медленно ответил:

– Я не помню, как он выглядит.

И сам удивился своим словам.

– Где этот человек? – повторил Кадзуо, и его голос дрогнул.

Вернувшаяся женщина посмотрела на Кадзуо с жалостью.

– Он сбежал, – ответила она. – Но не переживай, мы обязательно поймаем его!

«Он сбежал…» – эхом прозвенело в голове Кадзуо. Он посмотрел на следы пожара. На полицейских.

И наконец не смог сдержать слез. Он понял, что теперь все бесповоротно изменилось. Что Исао ушел. Что теперь уже ничего не исправить.

Он снова остался один.

Кадзуо стало еще хуже. Перед его глазами все поплыло, горло перехватило, голова закружилась, и он потерял сознание.

Через год Кадзуо получил посылку с фотоаппаратом. На нем сохранилось множество фотографий, и среди них – два фото с Исао, которые он, как и обещал, так и не удалил. Но брелка с именем на ремешке больше не было.

Кадзуо вновь задумался: что было бы, если бы в тот день он не сбежал из дома? Если бы поговорил с Исао? Что бы тот сделал в таком случае? А если бы Кадзуо вообще ни о чем не узнал?

Эти мысли мучили его, ведь Кадзуо понимал, что даже думать о подобном неправильно. Но он скучал по Исао больше, чем по отцу. Вернее, как бы ужасно это ни звучало, по Исихаре Тадао Кадзуо вообще практически не скучал. И от этого его грызло нескончаемое чувство вины.

На Исао же Кадзуо злился, обижался, в какие-то моменты даже ненавидел его. Но не переставал с болью вспоминать о нем… и скучать. При этом злость не уходила и тогда.

Кадзуо твердо решил, что найдет его. Он убеждал себя, что станет прокурором и будет делать все возможное, чтобы преступники представали перед судом. И одним из них однажды окажется Хаттори Исао.

Но Кадзуо лгал себе. Он хотел не посадить Исао в тюрьму. Он хотел снова его увидеть. Хотел его выслушать. И наконец узнать всю правду.

Глава 2

曲れる枝には曲れる影あり

У кривой ветки и тень кривая

Проснувшись, я обнаружила, что осталась в больничной палате одна. Привстав на локтях, я огляделась и убедилась, что Кадзуо рядом нет, зато мои плечи накрывал его пиджак. Я взяла тот в руки, аккуратно сложила и ощутила поднявшееся в груди смятение. Судя по солнечным лучам, льющимся в комнату сквозь неплотно закрытые шторы, время приближалось к полудню.

Я вышла из палаты, чтобы найти остальных, и тогда вихрь смятения в моей душе сменился смущением – я ведь планировала вернуться в комнату к Йоко и Эмири, чтобы, кроме Эмири, никто не узнал о нашем с Кадзуо личном разговоре… но теперь и Йоко могла увидеть, что рано утром я ушла. И с легкостью догадается, куда именно.

Вернее, к кому.

Да еще и мучительное осознание, что уснула я рядом с Кадзуо… Буквально у него на плече… Это не укладывалось в голове, я не узнавала саму себя и, остановившись посреди коридора, едва не застонала.

Я тяжело вздохнула, прижав ладони к вспыхнувшим щекам, а затем тряхнула головой, пытаясь прогнать непрошеные мысли и собрать воедино нужные. Но смущение никуда не ушло, и тогда я постаралась просто не обращать на него внимания.

Тем более что и без подобных мыслей после пережитого голова у меня была тяжелой. Я до сих пор не могла поверить… в то, что случилось. Осознать это.

Да, как уже много раз до этого, мы оказались близки к смерти, возможно, даже ближе, чем во время предыдущих кайданов… но дело не в этом. Еще вчера я не сомневалась, что никогда больше не увижу Кадзуо, а потому произошедшее казалось всего лишь сном, который после моего пробуждения превратится в кошмар. Что на самом деле Кадзуо действительно погиб, что он не вернулся. И уже не вернется.

Но его пиджак в моих руках недвусмысленно говорил об обратном, и я невольно сильнее сжала в пальцах мягкую ткань. Как якорь, он удерживал меня в реальности, не давая панике затопить душу. Уверенно подтверждал: нет, я ничего не придумала. Кадзуо и правда вернулся. Он жив.

– О, ты проснулась. – Эмири вышла в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. – Йоко-тян еще спит, но остальные уже проснулись.

– Ясно. – Я почувствовала облегчение. Значит, Йоко мое отсутствие не заметила…

Эмири продолжала пристально на меня смотреть, и я приподняла брови:

– Что?

Эмири усмехнулась:

– Да так, ничего… – С этими словами она пошла дальше по коридору, и я направилась следом.

Мы вышли в приемную, где Ивасаки и Кадзуо, сидя на потрепанном диванчике, о чем-то негромко разговаривали, а в кресле напротив них читал книгу Араи.

Подойдя к Араи, Эмири требовательно протянула руку:

– Это моя.

Тот вернул книгу, и Эмири, сев на подоконник, углубилась в чтение.

– Все равно я ее уже читал, – произнес Араи ей вслед.

– Привет! Как ты? – Ивасаки, заметив меня, обрадовался и жестом позвал присоединиться к ним с Кадзуо.

Мгновение помедлив, я опустилась в мягкое кресло и пожала плечами.

– Все… нормально, – произнесла я, избегая прямого взгляда Кадзуо и вспоминая свое недавнее смущение. Боясь выдать его. Но, не выдержав, все же посмотрела на Кадзуо, и он коротко улыбнулся. Я не рискнула улыбнуться в ответ и внезапно вспомнила, что все еще держу в руках его пиджак, но отдавать его прямо сейчас – через сидящего между нами Ивасаки – не стала.

– Держи. – Ивасаки протянул мне бутылку воды, и я сделала пару глотков, поняв, насколько у меня пересохло в горле, а Ивасаки тем временем вытащил из рюкзака оставшуюся у нас еду.

– Кто хочет позавтракать? Или пообедать… – неуверенно добавил он, кинув взгляд в окно. – Думаю, время пока все же ближе к завтраку.

– Это ты так поздно просыпаешься, – хмыкнула Эмири.

– Ты читаешь или слушаешь, о чем другие говорят? – отозвался Ивасаки.

Эмири, посмотрев на Ивасаки, лишь снисходительно вздохнула.

– Всегда мечтал о младшем брате или младшей сестре и расстраивался, что единственный ребенок в семье… – насмешливо протянул он. – Видимо, зря расстраивался.

Эмири продолжила читать, проигнорировав слова Ивасаки, но я заметила, что ее губы дрогнули в улыбке.

Ивасаки предложил нам на выбор остатки припасов, а через пару минут в приемной показалась и Йоко.

– Ох, это все же был не сон! – радостно воскликнула она, хлопнув в ладоши.

Ее светящийся взгляд был направлен на Кадзуо, и в его глазах буквально на мгновение промелькнула растерянность. Я поняла, что Йоко разделяет мои мысли – и переживания – по поводу произошедшего, но, в отличие от меня, не боится их озвучить.

– Все-таки ты и правда вернулся.

– Да, – коротко и совершенно спокойно ответил Кадзуо, но я видела, что ему не особо нравилось подобное внимание. И понимала, что раскрыть свой секрет ему было непросто. К тому же… я предполагала, что Кадзуо переживал еще и о том, что кто-то вновь начнет задавать вопросы, от которых он прежде сумел уклониться. Например, о причинах, по которым Кадзуо превратился в икирё[7].

Ивасаки и вправду проявил любопытство, но куда более безобидное, чем можно было опасаться.

– Получается, тебе не нужна еда, да? – спросил он, и Кадзуо кивнул.

– Как это удобно, – заметила Эмири.