Секрет Каина

Мария Паршина

Секрет Каина

1

Ветер надул парусом занавеску на окне крохотной кухни, занес запах сирени и цветущей яблони. Закатные солнечные лучи наискось падали на стол, окрашивая белую посуду в нежные цвета, и я впервые за долгое время почувствовала желание жить. С понедельника я ухожу в заслуженный отпуск на три недели, чему очень удивились коллеги. Это ведь мой первый отпуск с того момента, как вообще устроилась в эту компанию после университета. Я поставила чашку в мойку и пошла собирать вещи. Завтра я возвращаюсь туда, где родилась и прожила восемнадцать лет.

Неожиданно ветер захлопнул окно с таким грохотом, что я вздрогнула. Странно – обычно бытовые звуки меня не пугают. Как будто сейчас меня начало тревожить все с того самого момента, как я приняла решение вернуться. Слишком уж больно. Или страшно?

Я поставила в прихожей собранные сумки, окинула взглядом квартиру – это было несложно: кухня, совмещенный санузел, маленькая спаленка и, собственно, прихожая. Эту крохотную квартирку, равно как и машину, купил мне на восемнадцатилетие отец, я тогда училась на первом курсе. Квартира была в соседнем квартале от университета, я сразу переехала в нее, возможно, поэтому и подругами не обзавелась. Девчонки из группы жили кто в общежитии, кто снимал квартиру на несколько человек, все ходили небольшими компаниями, а я всегда добиралась одна, на своей машине, да еще и в другую сторону. После окончания университета я решила остаться в этом городе, нашла небольшую фирму, где работаю по сей день, но и в ней приятелями не обзавелась. Не могу сказать, что это меня расстраивало, я не тусовщица, и лучший вечер для меня – на своей маленькой кухне, с чашкой чая и интересной книгой. Правда, иногда я все равно ловила себя на мысли, что одиночество – не выбор, а всего лишь привычка.

Оставлять ключи мне было некому, я немного подумала и сходила в спальню за фикусом. Фикус я решила взять с собой, потому что не знала, на какое время уезжаю, и поливать ему было некому. Я отключила свет, перекрыла газ и воду, подхватила вещи и начала спускаться к машине. Утреннее солнце приятно грело, ветер слегка трепал мои волосы и листья фикуса, а я шла и гадала, что же принесет мне эта поездка – облегчение или новую боль.

Дорога от моей квартиры до родного города обычно занимала не больше двух с половиной часов. Я поняла, что тяну время, когда на очередной заправке купила кофе, отошла подальше и закурила, а время в пути составляло уже три часа. Я смяла пустой стаканчик, выдохнула и села за руль. Раз уж собралась, так надо ехать, а не тянуть резину. А если не хочется, то разворачивайся и езжай домой, но тогда так и останешься в неведении. Коря себя, я выехала с заправки. Разбираться было нужно. С документами, с наследством, с папиной квартирой, с матерью – она, хоть и ушла от нас много лет назад, с отцом не была разведена.

С матерью мы практически не общались. Созванивались по праздникам, дням рождения, обменивались дежурными фразами, да на этом все. Возможно, мама не могла мне простить того, что папу я люблю больше нее, а, возможно, была и какая-то другая причина. Она ушла от нас, когда мне было двенадцать лет. Не могу сказать, что это слишком меня расстроило, я всегда была папиной дочкой. Большую часть времени с самого детства я проводила с отцом: велосипеды, лыжи, также очень рано отец посадил меня за руль – лет с двенадцати я уже могла управлять папиной тойотой на автомате. С мамой у меня тоже были хорошие отношения, но как будто холоднее. Она, помощник руководителя некрупной фирмы, почти все время проводила на работе, посвящая мне всего один день в неделю и по часу времени по вечерам. Из-за чего она бросила отца, я не знаю до сих пор, просто в какой-то момент они поругались у него в кабинете, после чего мама долго плакала в ванной, а потом ушла. Я несколько раз приставала к отцу с расспросами, но, видя, что это его расстраивает, просто перестала спрашивать. Больше ни мама, ни папа не стали заводить семью. Отец все свое время посвящал мне. Часто я ездила с ним на работу и проводила там кучу времени. Вся фирма знала и любила маленькую Каринку, и я платила им тем же. Сотрудницы из бухгалтерии жалели меня и отца, что остались без женщины в доме, и некоторые из них пытались с ним флиртовать. В детстве меня повергало в ужас, что такие старые тетеньки хотят женить на себе моего молодого и красивого папу, а потом, повзрослев, я поняла, что женщины были его ровесницами, а то и младше. Отец отшучивался, и все их усилия оказывались напрасными. Скорее всего, у отца явно кто-то был на стороне, может быть, одна женщина, а, может, и несколько, так как красивый и богатый мужчина не мог быть обделен их вниманием, но в дом отец ни разу никого не привел. То ли все еще любил мою маму, то ли не хотел создавать мне каких-то дополнительных проблем.

За поворотом блеснула река, и стали появляться разноцветные бока домиков садового хозяйства. Я заезжала в город, бывший родным и любимым, и ставший таким чужим за долгое время. Отец жил в центре, в так называемом местными Старом городе. Там стояли крепкие старые дома с коваными балкончиками и высокими потолками. До отцовской квартиры оставалось минут десять езды.

Я знала, что в этом городе меня никто не ждет. Старым друзьям я о своем приезде не рассказывала, если честно, не хотелось никого видеть. Мама, может, и обрадовалась бы, но я так не хотела слушать эти длинные паузы в разговорах людей, давно ставших друг другу чужими.

Я припарковалась за углом, потому что узкие улочки не давали возможности оставлять машину прямо под окнами, вытащила сумки, зажала под мышкой фикус и побрела к подъезду. Так хотелось, как в детстве, забежать в квартиру, раскидать в прихожей сандалии и броситься на шею папе, вышедшему из кухни в нелепом фартуке с застиранными цветочками.

Ключ в замочной скважине провернулся с глухим скрежетом, будто замком не пользовались год точно. «Почти», – плотно сжав губы, подумала я, – «почти год. Семь месяцев и двадцать восемь дней, как не стало отца». Квартира встретила меня залитой солнцем прихожей, толстым слоем пыли и терпким запахом старого дерева. Правда, мне показалось, что я чувствую еще какой-то запах, но быстро выкинула эти мысли из головы. «Вот я и дома», – я вздохнула, бросила сумки на пол и понесла фикус на кухню. Я прошлась по квартире, включая счетчики, открывая перекрытые много месяцев назад краны на воду и газ. Квартира сохранила все так, как было и при отце. Курительные трубки в стеллаже, пачка табака и пепельница на дубовом столе, бронзовая фигурка коня, которую мама подарила ему на тридцатилетие. Наверное, он все-таки любил маму, раз оставил ее подарок на самом видном месте на столь долгий срок. Уж я-то знала, как отец ненавидел всякие фигурки и статуэтки, как он любил выражаться, хлам и пылесборники. Отчего же они разошлись тогда и не общались больше, если отец любил маму, а причиной ее ухода стал не новый мужчина? Возможно, за то время, которое я проведу в этом городе, мне и предстоит разобраться с этой историей, если мама сама не захочет рассказать правду. Помимо странной истории любви родителей, было еще кое-что, что я хотела выяснить и из-за чего вернулась домой. Если быть честной, я вернулась не из-за документов или наследства, не из-за дел фирмы и не из-за матери. Я поняла, что не смогу жить, если не разгадаю тайну, которую не смогли разгадать ни полиция, ни папин партнер по бизнесу, ни частные детективы. Тайну смерти своего самого близкого и любимого человека, своего отца.

С вечера я планировала проснуться пораньше и разобрать документы в кабинете отца. Правда, не знаю, имело ли это смысл, если полиция все самое важное приобщила к делу о смерти, но я надеялась, что смогу найти что-то, что подскажет мне, как действовать. После чего думала добраться в фирму отца, узнать, как там дела, пообщаться с папиным партнером, а дальше уже действовать по обстоятельствам. Переночевав дома, я точно решила, что связываться со старыми друзьями не буду. Сочувствующих речей и молчаливых пауз я не хотела, а меня точно будут прижимать к плечу, говорить о том, что всегда помогут и пытаться вытирать слезы, хотя все прекрасно знают, что жалость я ненавижу еще с детства.

Утром я проспала все будильники и поняла, что погода решила скорректировать мои планы. За окном все было серое, промозглое, ветер дул так, что, казалось, фонарные столбы сейчас повыдергивает из асфальта. Яркую вспышку молнии продублировала такая же яркая вспышка в голове, и мигрень повалила меня обратно в постель. Следующий раз я проснулась уже ближе к вечеру, и непогоды как не бывало. Яркое солнышко напоминало о том, что сейчас все-таки май, а не ноябрь, и люди радовались наступившему снова теплу. Я распахнула окно и вдохнула свежий воздух, еще пропитанный влагой. На улице дети шлепали по лужам и визжали, женщина пыталась вытащить из грязной клумбы непослушного щенка, парочки не спеша прогуливались. Я подумала, что еще успеваю заехать в фирму. Рядовые сотрудники уже разбежались, но папин компаньон должен еще быть на месте.

Я пошла собираться и в процессе поняла, что уделяю своему внешнему виду куда как больше внимания, чем, если бы шла на встречу с другим человеком. Подумав об этом, я почувствовала, как щеки заливает румянцем. Да, если честно, повод был. Папин компаньон был на несколько лет младше его, и разница в возрасте вполне позволяла мне в него влюбиться, чем я не преминула воспользоваться. Когда мне было пятнадцать, Вадим Маркович казался мне статным и строгим мужчиной, и девичьи фантазии порой заводили меня дальше, чем следует. Я влюбилась в него и любила года три-четыре, не меньше. Естественно, об этом никто не знал, уж он-то тем более, но мысли о былой любви сейчас согрели мне душу, особенно если учесть, что всех претендентов на свое сердце я отвергла. Да, эта сфера жизни у меня как-то не сложилась. В институте, пока девчонки крутили любовь, плакали в подушки и бегали на свидания, я все свободное время отдавала учебе, потом все силы ушли на поиск работы и возможность себя зарекомендовать себя как отличного специалиста. Правда, некоторое время назад к нам в фирму пришел стажер, влюбился, как он сам клялся, с первого взгляда, и я решила дать себе возможность попробовать любить и быть любимой. Сергей (а он почему-то всегда называл себя полным именем, видимо, хотел казаться старше и серьезнее) совершенно не походил на героя моего романа. Он был на пару лет меня младше, носил очки с простыми стеклами, опять же, для солидности, и любил разговаривать о серьезных вещах. Наши отношения развивались медленно, месяц он носил мне цветы и конфеты, затем решился поцеловать, и еще месяц водил меня за руку и целовал в парках. Я успела узнать все о его родителях, детстве, планах на ближайший год, почившей кошке Антонине и, если честно, Сергей стал мне надоедать. Спустя еще месяца полтора он решил перейти к серьезным действиям и пригласил меня к себе. Сергей нервничал, я раздражалась, и, заявив, что все это было ошибкой, сбежала домой. К тому времени нашу фирму он покинул, и я была рада, что не придется каждый день видеть его грустные глаза. Первое время он пытался выловить меня возле фирмы и у подъезда, но я бегала через черный ход и записалась на аквааэробику, куда стала ходить сразу после работы, и Сергей оставил попытки вернуть наши вялые отношения. Лично мне казалось, что Сергей просто устал караулить меня под окнами, не зная, во сколько я вернусь. Я тогда решила, что впредь буду осмотрительнее и подожду действительно большую и чистую любовь.

Я надела брючный костюм нежного персикового цвета, поправила волосы и, улыбнувшись своему отражению, вышла из дома. «Надеюсь, Вадим Маркович еще в офисе», – подумала я, выруливая с главной улицы.

Свет в офисе горел, охранник пропустил без вопросов, видимо, узнав дочку бывшего хозяина. А, может быть, знал, что видит перед собой теперь уже совладелицу фирмы. Лифт поднял меня на второй этаж, я прошла до конца коридора и постучала в массивную деревянную дверь без надписей. У папы и Вадима Марковича был один кабинет на двоих, а отец настаивал на том, что можно обойтись без вычурных табличек с должностями и именами.

– Да-да, – прокричали из кабинета, и я вошла. Кабинет почти не отличался от того, что был в папиной квартире. Шкафы из темного дерева у противоположных стен, дубовые столы, большое окно с тяжелыми шторами. На столе отца куча папок с документами, массивное пресс-папье, подставка для трубок. Все это возвращало в детство, когда я бывала у папы на работе по три-четыре раза в неделю.

– Карина? – Вадим Маркович обрадовался, но казался слегка удивленным. С тех пор, как я уехала учиться, а после осталась в областном городе, мы виделись нечасто, обычно на новый год и дни рождения, – какими судьбами?

– Здравствуйте, – я улыбнулась, – приехала в отпуск. Осталось много нерешенных вопросов и, мне кажется, только с вашей помощью я смогу разобраться.

– Конечно, проходи, проходи, – он засуетился, хотел попросить секретаршу принести нам кофе, но вспомнил, что сотрудники уже разошлись по домам, – хотя нет, знаешь, поехали в ресторан. Не хочу дочку лучшего друга поить той бурдой, которую сам сварю.

Я терпеливо ждала, пока он искал ключи от машины и бумажник, надевал пиджак и закрывал кабинет. Мы спустились на первый этаж.

– Павел, – обратился он к одному из охранников, – я сегодня уже не приеду, можешь закрывать здание. Машину Карины, – он пошевелил пальцами, и я вложила ключи ему в ладонь, – отгони к дому Кости, ключи бросишь в почтовый ящик. Девушку я сам домой отвезу. Охранник кивнул, и мы покинули здание.

Вадим Маркович, поддерживая меня под локоть, усадил на переднее сиденье, захлопнул дверцу и сел за руль.

– В «Золотой павлин», – сказал он, – ты должна помнить, что лучше, чем там, у нас в городе нигде не кормят.

– Вряд ли мы туда попадем, если я не ошибаюсь, раньше столики там бронировали аж за неделю вперед.

– Не переживай, – он усмехнулся, – для нас там всегда найдется местечко. Я пожала плечами и согласилась, возможно, за время моего отсутствия в городе многое изменилось.

Вадим Маркович плавно тронулся и не спеша поехал по вечерней улице. «Галантный», – подумала я, краем глаза поглядывая на него, – «и такой же красивый, как и был. Интересно, он видит во мне только дочь своего друга или… Или женщину тоже?». Вадим Маркович тем временем улыбался и болтал о том, какой красавицей я выросла, как отец гордился мной. Нет, наверное, я для него осталась все той же сопливой девчонкой, просто, как близкий нашей семье человек, чувствует себя обязанным. От этих мыслей я слегка поморщилась.

Тем временем мы уже парковались перед большим сверкающим зданием с огромной парковкой. Возле входа переливалась всеми цветами подсветка фонтана, швейцар услужливо придержал дверь и вытянулся по струнке. На входе к нам уже спешил администратор.

– Вадим Маркович, – он чуть ли не кланялся, – пройдемте, пожалуйста. Вы сегодня с дамой? Что подать, как обычно, или посмотрите меню? Может быть, сразу принести воды? Вашей даме с газом или без?

С этими причитаниями он подвел нас к столику, убрал табличку «Забронировано», вручил нам меню в кожаных переплетах и пообещал, что официант подойдет через пару минут.

– А давно здесь стали так пресмыкаться? – я удивленно приподняла брови, – насколько я помню, здесь общались просто вежливо, а сейчас создается впечатление, что, попроси, нам и туфли вымоют.

– Он новенький, – Вадим Маркович засмеялся, – и очень боится, что, если накосячит перед хозяином, его сразу же уволят без выходного пособия.

– А где хозяин? – я завертела головой, будто надеялась кого-то узнать.

– За одним столиком с тобой, – он опустил глаза вниз и, было видно, что сейчас расхохочется. – И, предвидя твои вопросы, сейчас все расскажу. Ресторан я купил три года назад. Точнее, предлагал купить пополам с твоим отцом, но он отказался, сказав, что его интересуют только дела фирмы, и размениваться он не хочет. Мне ресторан показался неплохой идеей, особенно если учесть, что прошлый владелец продавал его довольно дешево. Через ресторан он отмывал деньги и, когда за него взялись всерьез, рассудил, что лучше получить чуть меньше денег, но греть пузо на свободе, чем валить лес где-то в Сибири. Думаю, сейчас он в Эмиратах или на Мальдивах выгуливает очередную любовницу и совсем не грустит из-за того, что покинул наш городок.

– Поздравляю, – я улыбнулась, – сейчас ресторан выглядит гораздо лучше, чем раньше. Последний раз я была здесь, вроде бы, на двадцатилетие. Да, точно, мы отмечали мой день рождения. Он и тогда был красивый, но сейчас выше всяких похвал.

Вадим Маркович радостно улыбался, явно довольный произведенным эффектом. Вечер тек своим чередом, разговор о делах не клеился. Скорее, мы были похожи приятелей, которые давно не виделись и решили отметить встречу. Нам принесли закуски и два бокала вина, затем еще вина. Спустя пару часов неспешных разговоров я уже не очень хорошо стояла на ногах, а поэтому засобиралась домой. Вадим Маркович здраво решил, что после выпитого алкоголя садиться за руль не станет, и вызвал такси. Машина должна быть подъехать минут через десять, и мы выбрали подождать ее на свежем воздухе. Все повторилось в обратном порядке: администратор приседал и кланялся, швейцар стоял навытяжку. На парковке мы решили отойти от яркого света фонаря и подождать машину поближе к дороге. Я не рассмотрела маленькую ямку на тротуаре, споткнулась и чуть не полетела. Вадим Маркович успел меня поймать, а не то хороша бы я была, валяясь поздно вечером недалеко от входа в ресторан.

– Аккуратнее, – он держал меня под локоть, а я, сама себе удивляясь, приподнялась на носочки и поцеловала его. Видимо, вспомнилась былая любовь. А, может, это несколько бокалов вина во мне решили, что нужно сделать. В первые секунды я почувствовала, что Вадим Маркович замешкался и, если честно, даже подумала, что сейчас он просто отстранится. Но нет, спустя секундное замешательство я почувствовала такой напор, что задрожали колени. Да, это было именно то незнакомое, но такое долгожданное ощущение.

Такси подъехало, Вадим Маркович назвал водителю свой адрес, на что я даже не обратила внимания, сел сзади рядом со мной и начал тихо шептать, склонив ко мне голову. Каждый раз по телу пробегали мурашки, когда я чувствовала, что горячие мужские губы касаются уха или шеи. В общем, не стоило и удивляться, что вечер мы закончили в одной постели.

2

Утром меня разбудил бодрящий аромат кофе. Я открыла глаза и, вспомнив, чем закончился вчерашний вечер, зажмурилась.

– Черт, – пробормотала я, испытывая одновременно и досаду, и какое-то странное ощущение счастья. Поездка в этот город должна была начаться не так. Я нащупала костюм и прокралась в ванную. Стоя перед зеркалом, смотрела на свое отражение и качала головой. Растрепанные волосы, безумный блеск в глазах, мятая одежда. Удивительно, но выглядела я куда лучше, чем несколько дней назад, когда только собиралась в поездку.

Я пошла на кухню, где Вадим гремел посудой. Наверное, после сегодняшней ночи отчество можно опустить, но, как себя вести в общем и целом, мне было не слишком понятно.

– Доброе утро, – Вадим улыбнулся и поцеловал меня в макушку, – какие планы на сегодняшний день?

Я обхватила руками чашку, которую он мне подал, и попросила:

– Расскажи мне об отце. Не о том, какой он человек, это я и так знаю. О его работе, как он вел дела, может быть, о его врагах. О последних днях.

– Карина, по официальным данным твой папа умер от инфаркта. На всякий случай я просил полицию дополнительно все проверить, давал задачу нашей службе безопасности и даже нанимал частного детектива. Все подтвердилось – обычная ненасильственная смерть. Сердце. Неужели ты считаешь, что спустя столько месяцев сможешь обнаружить что-то новое, с чем не справились взрослые опытные мужчины, профессионалы своего дела?

– Расскажи. Я хочу хотя бы знать подробности. Ты же знаешь, что для меня это очень важно, – мой голос дрогнул, и Вадим согласился.

– Ладно, – вздохнул он, – слушай. В последнее время Костя вел себя немного странно. Я бы подумал, что он нашел себе женщину, но Костик не был похож на влюбленного мужчину. Проблем по работе у нас точно не было, все шло как обычно. На правах старого друга я всегда знал, что может его беспокоить, но только не в этот раз. В день, когда Костя умер, он позвонил мне вечером и сказал, что поедет встретиться с новыми поставщиками, якобы закупку запчастей мы можем сделать намного выгоднее, чем обычно. Я хотел поехать с ним, но он отказался, сказал, что утром приедет в офис пораньше, и все мне расскажет. Почему он едет куда-то на ночь глядя, твой папа не объяснил. Утром я приехал в офис пораньше, как мы и договаривались, но его не было. Я подумал, что, переговоры были успешные, и твой отец с новыми партнерами решил отметить успех, поэтому не смог проснуться по будильнику. А около восьми утра позвонили из полиции, сказали, что нашли…, – Вадим замялся, видимо, не решаясь произнести страшное слово «труп», – что нужно ехать на опознание. Частный детектив не обнаружил ничего криминального, и я решил, что у него начались проблемы со здоровьем, что и обуславливало его слегка нестандартное поведение.

– Почему позвонили тебе, а не маме или мне? В первую очередь же звонят родственникам.

– Ну, звонивший полицейский оказался нашим знакомым, и сразу набрал меня. Твоей матери звонить никто бы и не подумал, они с твоим отцом чужие люди.

– В смысле, – перебила я, – мама хоть и ушла от нас, но они с отцом до сих пор женаты.

– Кариш, – Вадим успокаивающе погладил мои сжатые вокруг чашки пальцы, – Костя с Оксаной развелись буквально за несколько дней до его смерти.

Я прикрыла глаза. Почему никто из них ничего мне не сказал? Я понимаю, что они взрослые люди и сами могли разобраться, но, черт возьми, я же их дочь. Вопросов становилось все больше, и я поняла, что только мама сможет внести хоть немного ясности.

– А ты не знаешь, мама до сих пор живет на старом месте? Я еще так и не заехала к ней, но, видимо, нам нужно поговорить.

Вадим забарабанил пальцами по столу и, опустив глаза, пробормотал:

– Через неделю после похорон Оксана уехала в Молдавию, к своим родителям.

Мне показалось, что на меня вылили ушат холодной воды.

– Пожалуй, поеду домой, – я резко встала, с неприятным скрежетом отодвинув стул.

Вадим бросился ко мне, но я предостерегающе вытянула руку вперед, чтобы он не подходил:

– Я хочу побыть одна. Я позвоню тебе. Позже.

Я выскочила из подъезда, на ходу вызывая такси. Что происходило в моей семье, пока я думала, что все в порядке? Ладно, у мамы были от меня секреты, мы почти не общались, но отец. Как он мог? Я думала, мы с ним самые близкие друзья, и делимся всем происходящим. Почему мама так спешно уехала на родину и бросила свою любимую работу, на которой работала всю мою сознательную жизнь и без которой вообще не представляла жизни? Зачем отец поехал черт знает куда ночью? Со всеми поставщиками он встречался только у себя в кабинете, ну максимум, в кафе, если это были старые партнеры, с которыми уже давно были не такие формальные отношения.

Наконец-то подъехала машина, я залезла в такси, назвала адрес и закрыла глаза. Главное, не разрыдаться по дороге.

Квартира встретила меня тишиной. Я закрыла дверь и сползла по стене, чувствуя, как слезы застилают глаза, и к горлу подкатывает ком. Я глубоко вдохнула, задержала дыхание, но все равно разрыдалась.

Слезы не принесли облегчения. За лямку я подтянула к себе валявшуюся рядом сумку и вытащила сигареты. Горький дым медленно поднимался к потолку и зависал там бледными облаками. Зависал… Я прекрасно помнила, что перед уходом не стала закрывать окно в кабинете отца, так как собиралась вернуться через пару часов. Сейчас, судя по дыму, окно было закрыто. Пожав плечами, я пошла в кабинет. Окно было закрыто. А документы из стола и шкафа вперемешку валялись на полу.

3

Первой мыслью было – залезли воры, но я тут же отмела это предположение. Воры скорее взяли бы серебряную пепельницу, коллекционные книги, но никак не стали бы копаться в старых документах. Полиция точно не полезла бы в дом просто так. Если им нужно что-то проверить, первым делом позвонили бы мне. Папины конкуренты? Тоже маловероятно, сейчас всеми делами заправлял Вадим, поэтому было бы логично искать что-то у него дома или сразу в офисе. В общем, кто это мог быть, я не представляла.

Меня захлестнула такая злость, что в глазах потемнело.

– Ну, твари, – прошипела я. Мне все больше начинало казаться, что отец погиб не случайно. Осталось только выяснить, кому это было нужно.

Звонить в полицию я не стала, первым делом пробежалась по всей квартире, решив посмотреть, везде ли что-то искали, и заодно проверив окна, а потом вернулась в кабинет, села на пол и стала разбирать документы. Все это время во мне крепла уверенность, что я обязательно разберусь с этим делом, чего бы это ни стоило.