Решала для Царя

Алиса машинально кивнула, глядя в пол. Новый охранник. Очередной набор глаз, следящих за каждым ее шагом. Очередной кусок ее и без того крошечной свободы, отданный под контроль Глеба. Она уже заранее видела его: наглый, туповатый, с вечной снисходительной усмешкой на лице, считающий, что его работа – присматривать за дорогой игрушкой босса. Еще один надзиратель. Еще одно напоминание о клетке.

– Хорошо, Глеб Викторович, – ее голос звучал ровно, пусто. Маска была надета снова. Она нашла на полу порванное нижнее белье, сунула его в карман платья. Действия автомата.

– И Алиса… – он остановил ее у двери. Она обернулась, встретив его пронзительный взгляд. – Не забудь колье. Оно тебе идет. – Уголок его губ дрогнул. – Как знак принадлежности.

Она молча подошла к столу, где лежало холодное сияние платины и изумрудов. Тяжесть металла в руке была невыносимой. Но она надела его. Холод камней коснулся еще теплой кожи шеи, поверх следов от его зубов. Знак принадлежности.

Выйдя в пустой холл, Алиса почувствовала, как дрожь наконец пробивает сквозь онемение. Боль в бедре пульсировала в такт шагам. Она шла к лифту, держа остатки достоинства, как щит. Королева переговоров. Любовница Царя. Вещь. Все это было правдой. И багровая метка от пряжки на бедре была лишь еще одним доказательством. Завтра придет новый охранник. И жизнь в клетке продолжится.

Глава 5

Утро после «награды» выдалось серым и давящим, как синяки на бедре и шее Алисы. Она стояла перед зеркалом в своем роскошном, безликом доме, поправляя воротник строгой, но все равно подчеркивающей фигуру блузки. Колье с изумрудами холодным обручем сжимало шею. Знак принадлежности. Багровая полоса от пряжки на бедре жгло под тканью юбки. Настроение было как у загнанного зверя.

Новый охранник. Ее мысли мрачно крутились вокруг этой неизбежности. Еще один туповатый громила, нанятый за силу кулаков и слепую преданность Глебу. Еще одни глаза, липкие и оценивающие, следящие за каждым шагом. Она мысленно готовилась к снисходительным взглядам, к похабным шуточкам за спиной, к ощущению, что она – дорогая вещь, которую просто нужно стеречь.

Машина Глеба – черный бронированный Maybach – ждала у подъезда. Не Бентли. Бентли был ее клеткой, этот – символом его власти над ней в данный момент. Шофер открыл дверь. Алиса скользнула внутрь, стараясь не морщиться от боли в бедре. Глеб уже сидел там, безупречный в темном костюме, листал документы. Он не взглянул на нее.

– Утро, – бросил он не глядя. Не приветствие. Констатация факта.

– Утро, Глеб Викторович, – отозвалась она монотонно.

Машина тронулась. Тишина внутри была густой, как смог. Алиса смотрела в окно на мелькающие серые улицы, на людей, спешащих на работу. Нормальная жизнь. Зависть, острая и горькая, сжала сердце.

Они приехали в неприметное здание на окраине – один из «офисов» Глеба, больше похожий на склад или тренировочную базу. Внутри пахло бетонной пылью, маслом и мужским потом. Несколько крепких парней в спортивных костюмах отрабатывали удары по грушам. Глеб прошел мимо них, не обращая внимания, Алиса – следом, чувствуя на себе их быстрые, оценивающие взгляды. Смотрите, вещь Царя прибыла.

В просторном, аскетичном кабинете Глеб наконец повернулся к ней. Его взгляд скользнул по ее фигуре, задержался на колье. Удовлетворение мелькнуло в черных глазах.

– Твоя новая тень, – объявил он, нажимая кнопку на столе. Дверь открылась.

Вошел он.

Алиса ожидала очередного качка в мешковатой одежде. Но вошедший мужчина был другим. Высокий, под метр девяносто, с мощным, но подтянутым телосложением спецназовца, а не качком. Темно-русые волосы, коротко стриженные. Лицо – будто высеченное из камня, с резкими скулами и твердым подбородком. Серые глаза, холодные и невероятно внимательные, как сканеры, мгновенно оценили помещение, Глеба, и наконец – ее. Он был одет в простые, но качественные черные джинсы и темную рубашку с закатанными рукавами, обнажавшими предплечья и кисти, покрытые сложными, стилизованными татуировками. Движения – экономичные, тихие, полные скрытой силы. Ни капли наглости или тупости. Только абсолютная, пугающая компетентность и контроль.

Глеб ухмыльнулся, явно довольный произведенным эффектом.

– Алиса, знакомься. Артем. Твой новый персональный… эскорт. – Он сделал паузу, подчеркивая двусмысленность. – Артем, это Алиса. Моя правая рука. И левая. И все остальное, что потребуется.

Унизительная подача, как вещи.

Артем молча кивнул в ее сторону. Его серые глаза встретились с ее зелеными. И тут Алиса увидела это. Его взгляд скользнул вниз, на глубокий вырез ее блузки, на верхнюю линию груди, которую колье лишь подчеркивало. Но в его глазах не было ни капли привычной похоти, ни смущения, ни даже простого мужского интереса. Была лишь… оценка. Холодная, аналитическая. Как будто он сканировал уязвимые точки, возможное оружие, скрытое там, или просто фиксировал деталь, как оперативник фиксирует обстановку. Это было неожиданно и… неприятно по-новому. Ее сексуальность, ее главное оружие и проклятие, для него было просто фактором риска или элементом задачи. Она почувствовала себя обнаженной иначе, чем под взглядом Глеба или других. Это был взгляд профессионала, для которого она – объект охраны, потенциальная угроза или слабое звено. Не женщина. Не вещь. Объект.

– Мы с Артемом, – продолжил Глеб, развалившись в кресле, – старые знакомые. Вытащили друг друга из одной жопы под Новый год в восьмом. Помнишь, Артем? Ту перестрелку у складов?

Глеб говорил с непривычной долей… почти дружелюбия? Но в его глазах все равно читалось превосходство.

Артем слегка наклонил голову. Его голос, когда он заговорил, был низким, спокойным, без эмоций, как доклад.

– Помню, Глеб. Было жарко.

Больше он ничего не добавил. Ни деталей, ни ностальгии.

– Да уж, – Глеб усмехнулся. – Я тогда зеленый еще был, а Артем… он в армию после того скоро ушел. Службу в спецназе оттрубил. Теперь вот… вернулся в родные пенаты.

Он посмотрел на Артема, и взгляд его стал жестче и он продолжил:

– И теперь он будет следить, чтобы с тобой, Алиса, ничего не случилось. И чтобы ты никуда не отлучалась без ведома. Он в курсе всех твоих графиков, всех встреч. Он – тень. Понятно?

Алиса кивнула, не отрывая взгляда от Артема. Его каменное лицо ничего не выражало. Он просто стоял, спокойный и невероятно опасный, как заведенная пружина в кожаном чехле. Вытащили друг друга из перестрелки. Значит, он не чужой криминальному миру. Но спецназ… Это меняло дело. Это делало его в тысячу раз опаснее любого прежнего громилы.

– Отлично, – Глеб хлопнул ладонью по столу. – Первая задача – сегодняшняя встреча с поставщиками электроники на юге. Артем с тобой. Детали в досье.

Он махнул рукой, отпуская их.

Артем молча открыл дверь и пропустил Алису вперед. Его движения были бесшумны, предупредительны, но лишены какого-либо намека на галантность. Когда она проходила мимо, она снова почувствовала на себе его взгляд. Быстрый, скользящий по ее силуэту, по сумке в ее руке, по окружающему пространству коридора. Опять эта оценка угрозы. Ни тени интереса к ней как к женщине.

Выходя на улицу к Mercedes, который уже ждал с работающим двигателем, Алиса почувствовала, как по спине пробежал холодок. Этот Артем… Он был другим. Непредсказуемым. Он не смотрел на нее с похотью, но его холодный, аналитический взгляд был, возможно, еще страшнее. Он видел не ее тело. Он видел риски. Уязвимости. Возможности для побега?

Она села в машину. Артем сел рядом с водителем на переднее пассажирское сиденье. Он не оглянулся. Не заговорил. Он просто сидел, наблюдая за дорогой, его мощные руки с татуировками на кистях спокойно лежали на коленях. Молчаливый, как скала. И так же неумолимый.

Алиса откинулась на кожаном сиденье, глядя в окно. Новый охранник. Не тупой и наглый. Холодный, профессиональный и, возможно, смертельно опасный. Идеальный надзиратель для Царя. Чувство безысходности сжало ее еще сильнее. С этим – сбежать будет невозможно.

Глава 6

Артем стал неотъемлемой частью их мрачного ландшафта. Он сопровождал Глеба и Алису на встречи, в рестораны, в офисы партнеров и конкурентов. Он был их безмолвной, невероятно эффективной тенью. Его присутствие ощущалось не как грубое вторжение, а как сдвиг атмосферного давления – внезапное затишье перед бурей, которое заставляло людей инстинктивно напрягаться.

Алиса быстро поняла, что Артем – не просто телохранитель. Он был стратегом, аналитиком. Его серые глаза сканировали обстановку, людей, выходы, угрозы с пугающей скоростью и точностью. Он никогда не болтал, не лез с советами, но если Глеб спрашивал мнение – ответ был краток, точен и обычно беспощаден. Глеб явно ценил это. Он доверял Артему как старому, проверенному инструменту, пусть и с необычной заточкой.

Но больше всего Артем наблюдал. И главным объектом его холодного, аналитического взгляда была Алиса. Он видел, как Глеб обращался с ней. Не как с человеком, не как с ценным сотрудником, а как с дорогой, капризной вещью, которой можно и нужно похвастаться, но которая должна знать свое место.

Однажды вечером, после особенно напряженных переговоров, где Алиса буквально вырвала уступки из упрямого поставщика оружия, они сидели в полупустом баре премиум-класса. Глеб был в ударе, разливая дорогой коньяк.

– Видал, Артем? – Глеб хлопнул ладонью по столу, указывая на Алису, которая сидела чуть поодаль, с бокалом воды. – Наш бриллиант! Режет, как бритва. Этот старый хрыч думал, что его контракты священны? Ха! Она его разделала за пять минут.

Алиса не шелохнулась, ее кукольное лицо было бесстрастно. Только пальцы чуть сильнее сжали бокал.

Глеб отхлебнул коньяк, его черные глаза блестели от возбуждения и власти.

– Знаешь, за что я ее особенно ценю? За выживаемость. – Он повернулся к Артему, понизив голос, но так, чтобы Алиса точно слышала. – За последние два года – три покушения. Серьезных. Однажды снайпер чуть не снял на выходе из клуба. Другой раз – подложенная бомба в машину, которую она чудом просекла. Третий – отравление в ресторане, она почуяла что-то не то в вине.

Глеб усмехнулся, его взгляд скользнул по Алисе, как по экспонату.

– Выжила. Выдюжила. Моя крепкая вещь.

Артем молча слушал, его каменное лицо не выдавало эмоций. Но его серые глаза на секунду задержались на Алисе. В них не было жалости. Было что-то другое: восхищение. Не мужское, а профессиональное. Как восхищаются мастерством сапера, обезвредившего сложную мину, или снайпера, сделавшего невозможный выстрел. Он видел в ней не жертву, а бойца. Высококлассного, хладнокровного профессионала.

И это восхищение только росло с каждой новой задачей. Артем видел, как Алиса работает. Она была виртуозом. На переговорах она читала людей, как открытую книгу. Ее слова, всегда точные, всегда попадающие в цель, были острее любого клинка. Она находила слабости – финансовые, личные, криминальные – и била без промаха, не оставляя шансов. Она могла быть обволакивающе мягкой или леденяще жестокой, в зависимости от того, что требовалось. Она не просто решала проблемы – она контролировала реальность вокруг себя, пока длились переговоры. И Артем, спецназовец, знавший цену контролю и точности, не мог не признать ее мастерство.

Флэшбэк (Алисе 14 лет)

Большой кабинет Виктора Петровича. Пахнет сигарой и властью. Алиса стоит перед его массивным столом, стараясь держать спину прямо. Она уже не ребенок, но перед ним все еще чувствует себя маленькой и уязвимой. Виктор изучает отчет – ее первый "разбор" мелкого конкурента, который пытался отжать ларек на их территории.

– Слишком много воды, Алиса, – его голос гулкий, без одобрения. Он откладывает бумагу. – Ты пытаешься объяснить, уговорить. Это слабость.

Он встает, подходит к ней. Его тень накрывает ее. Он берет тяжелую металлическую пепельницу с его стола, кладет ей в руки.

– Держи. Тяжело?

Алиса кивает, едва удерживая неожиданную тяжесть.

– Слово – не вода, которой ты пыталась залить проблему. Слово – это пуля. – Он стучит указательным пальцем по ее лбу, прямо между глаз. Она вздрагивает. – Пуля. Ты понимаешь? Оно должно быть точным. Оно должно лететь быстро. Оно должно попадать в цель с первого раза. И убивать.

Он забирает пепельницу, ставит ее обратно с глухим стуком.

– Ты видишь слабость человека? Его страх? Его жадность? Его глупость? Вот твоя цель. Целься в слабость. Без колебаний. Нажимай на спуск – говори слово. И бей. – Его черные глаза, как у сына, впиваются в нее (кажется она ощущает эту боль физически). – Это единственный язык, который понимают волки в нашем лесу, девочка. Стань охотником. Или будешь добычей.

Настоящее

Артем видел результат этих уроков. Видел, как Алиса «целится в слабость» и «бьет без промаха». Он видел силу, которую она излучала в работе. И видел, как эта сила мгновенно гасла, стоило Глебу повернуться к ней.

Однажды, после того как Алиса блестяще провела сделку по приобретению контрольного пакета акций лакомой транспортной компании, Глеб, пьяный от успеха и коньяка, схватил ее за подбородок прямо в лифте, на глазах у Артема.

– Моя умная девочка, – прошипел он, его дыхание с запахом алкоголя обожгло ее лицо. – Моя лучшая вещь.

И он грубо притянул ее к себе, впившись губами в ее рот. Это был не поцелуй. Это была демонстрация собственности. Алиса замерла, ее тело стало деревянным. Она не отвечала, но и не сопротивлялась. Ее глаза, широко открытые, смотрели куда-то в пространство за плечом Глеба, прямо на Артема.

Артем стоял неподвижно, как статуя. Его лицо оставалось каменным. Но в его серых глазах, на долю секунды встретившихся с ее зелеными, мелькнуло что-то острое и быстро погасшее. Не похоть. Отвращение. Быстро сдержанное, но настоящее. Отвращение не к ней, а к этому акту унижения, к тому, как Глеб обращался с тем, чей ум и сила только что принесли ему миллионы. Он видел синяк на ее запястье, оставленный пальцами Глеба. Видел, как она еле заметно дрожала, когда Глеб отпустил ее, усмехнувшись.

Лифт открылся. Глеб вышел первым, не оглядываясь. Алиса последовала, поправляя сбитую кофту. Артем шел последним, его невидящий взгляд был устремлен в спину Глеба. Его мощные руки с татуировками на кистях были сжаты в кулаки так, что костяшки побелели. Но когда он перевел взгляд на Алису, идущую впереди с гордо поднятой головой, но с тенью стыда в опущенных ресницах, в его глазах снова вспыхнуло то самое восхищение, смешанное теперь с чем-то еще. С вопросом. С недоумением. Как такая сила может терпеть такое унижение? И как долго?

Он видел охотника. Видел добычу. В одном человеке. И это противоречие, этот контраст между блистательной Решалой и вещью Царя, заставлял его молчаливый аналитический ум работать на пределе. Он охранял ее тело. Но теперь его начинала занимать тайна ее души, закованной в изумрудное колье и синяки.

Глава 7

Музыка в VIP-ложе ночного клуба «Кристалл» билась в висках тяжелым басом, смешиваясь с гулом голосов и звоном бокалов. Воздух был густ от дорогих духов, сигарного дыма и денег. Алиса сидела рядом с Глебом, словно живое украшение его статуса. Ее черное платье снова было безупречным и откровенным, колье с изумрудами холодно сияло при мигающем свете. Она старалась держать лицо бесстрастным, но внутри все сжималось. Такие места Глеб любил, но они были для нее адом. Слишком много глаз. Слишком много поводов для его ревности.

Артем стоял чуть поодаль, у входа в ложу, спиной к веселью, лицом к залу. Его серые глаза методично сканировали толпу, бары, выходы. Он был неподвижной скалой в бурлящем потоке. Глеб, уже изрядно выпивший дорогого виски, разговаривал с парой новых партнеров по нефтяному бизнесу. Его рука лежала на колене Алисы, властная и тяжелая.

Именно тогда он посмотрел. Молодой парень, явно из богатой семьи, стоял у танцпола этажом ниже. Его взгляд, затуманенный алкоголем и восхищением, задержался на Алисе. Он смотрел на ее лицо, на изгиб шеи, на сияние камней, на глубокий вырез – долго, слишком откровенно, с глупой улыбкой. Он даже подтолкнул приятеля, указав в их сторону.

Алиса почувствовала, как рука Глеба на ее колене сжалась в камень. Она не видела взгляда, но почувствовала перемену в Глебе мгновенно. Воздух вокруг него сгустился, стал едким, как озоновый запах перед грозой. Он резко обернулся, его черные глаза, мгновенно протрезвевшие и наполненные бешеным огнем, нашли виновника. Шрам на брови казался темнее, глубже.

– Этот… щенок… – прошипел Глеб, его голос был низким, хриплым, как рычание. Он начал подниматься, сбрасывая руку Алисы, как ненужную тряпку. Его пальцы с татуировками на костяшках сжались в кулаки. Вены на шее набухли.

– Он смотрит на мое…

Паника, холодная и липкая, обволокла Алису. Она знала этот взгляд. Знакомилась с ним слишком часто. Это был взгляд перед бурей, которая обрушится не на того наглеца внизу, а на нее. Позже, когда они останутся одни. Пряжка ремня, синяки, унижение – все это пронеслось в ее сознании за долю секунды. Она инстинктивно съежилась.

Но прежде чем Глеб успел сделать шаг к выходу из ложи, между ним и проходом возникла мощная фигура Артема. Он не встал на пути агрессивно. Он просто… появился. Блокируя движение не телом, а спокойным, непререкаемым присутствием.

– Глеб, – голос Артема был тише гула музыки, но прозвучал с металлической твердостью, как удар клинка по камню. Он не повышал тона. – Это не стоит внимания. Пьяный мальчишка. Идиот.

Глеб замер, его взгляд, полный ярости, уперся в каменное лицо Артема.

– Он смотрел на нее! На мою! – выкрикнул он, слюна брызнула изо рта. Он попытался оттолкнуть Артема плечом, но тот даже не пошатнулся. Стоял, как утес.

– Я видел, – спокойно подтвердил Артем. Его серые глаза не отрывались от глаз Глеба. В них не было вызова, но и ни капли страха. Была только абсолютная уверенность и… трезвый расчет.

– Он уже ушел. Его приятель уволок. Видишь?

Артем чуть кивнул в сторону танцпола. Парня и правда не было видно.

– Он даже не понял, на кого смотрит. Муха, севшая на бриллиант. Смахнули – и забыли.

Артем сделал шаг ближе к Глебу, а не назад. Их лица оказались в сантиметрах друг от друга. Артем положил руку ему на предплечье. Жест не был дружеским. Это был жест контроля. Твердый, уверенный, как замок наручников.

– Ты – Царь, Глеб. Ты выше этого. Не опускайся до уровня пьяного щенка. Он – ничто. Ты – все. Здесь.

Артем слегка надавил на руку, направляя Глеба обратно к креслу. Его голос стал еще тише, почти интимным, но не теряя стальной нити:

– Твои партнеры смотрят. Не дай им увидеть слабину. Не дай им подумать, что какая-то муха может вывести Царя из себя.

Это сработало. Слова «Царь», «слабина», «партнеры» попали точно в цель. Гнев в глазах Глеба не погас, но сместился, переплавился в холодную, сосредоточенную ярость, направленную уже не только на парня, а на потенциальную угрозу его имиджу. Он резко дернул руку от прикосновения Артема, но не стал больше рваться вперед. Его взгляд скользнул по лицам партнеров, которые наблюдали за сценой с притворным безразличием, но с живым интересом в глазах.

– Гаденыш… – пробормотал Глеб, но уже тише. Он тяжело опустился в кресло. Его руки все еще дрожали. Он схватил свой бокал, сжал его так, что хрусталь затрещал, едва не лопнув. Виски расплескалось.

Артем не отошел сразу. Он стоял рядом, как грозный страж, его спина была обращена к залу, а взгляд все еще был прикован к Глебу, отслеживая малейший признак возвращения бури. Только когда дыхание Глеба стало чуть ровнее, а партнеры осторожно возобновили разговор, Артем сделал шаг назад, вернувшись на свой пост. Его лицо снова стало непроницаемой маской.

Алиса сидела, не дыша. Она видела все: бешенство Глеба, стальную решимость Артема, мгновенный, безошибочный расчет его действий. Он не просто остановил Глеба. Он отвлек его ярость, перенаправил ее, защитив не только порядок в клубе, но и… ее. Он знал, знал, чем закончится эта вспышка для нее. И вмешался.

Впервые за долгие годы, Алиса почувствовала нечто странное и почти забытое. Не безопасность – с Артемом она чувствовала себя как под наблюдением хищника. Но защиту. Мимолетную, прагматичную, возможно, даже не преднамеренную для нее лично, но реальную. Он не дал буре обрушиться на нее. Он встал между ней и гневом Царя. И победил. Без единого удара. Только силой воли, словом и холодным расчетом.

Она посмотрела на Артема. Он снова сканировал зал, его профиль был резок и непоколебим в мигающем свете. Он не посмотрел на нее. Не ждал благодарности. Он просто делал свою работу. Но для Алисы в этот момент он был не просто надзирателем. Он был щитом. Холодным, стальным, но щитом. И это ощущение – щемящее, тревожное и невероятно сладкое от своей новизны – осталось с ней, даже когда Глеб грубо схватил ее за руку под столом, его пальцы впиваясь в ее запястье, напоминая, кому она принадлежит. Напоминая, что буря была лишь отсрочена, а не отменена. Но в этот миг отсрочки, она вдохнула глоток воздуха, которого не знала давно. Воздуха, где кто-то посмел остановить Царя ради нее.

Глава 8

Офис Глеба в деловом центре после полуночи напоминал огромную, вымерзшую пещеру. Мягкий свет настольной лампы Глеба выхватывал из полумрака лишь массивный стол да кресло. За панорамными окнами горели огни спящего города, но здесь царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим гудением кондиционера. Глеб задерживался – очередной «срочный разбор» с поставщиками на другом конце города. Алиса и Артем ждали. Алиса сидела на краю кожаного дивана для посетителей, листая отчет на планшете, но цифры и слова расплывались перед глазами. Она чувствовала его присутствие. Артем стоял у окна, в нескольких метрах от нее, спиной к комнате, наблюдая за улицей. Его высокая, мощная фигура в темной рубашке и джинсах была четким силуэтом на фоне ночных огней. Он был абсолютно неподвижен, как каменный страж. Они были одни. По-настоящему одни, без Глеба, без его давящей ауры, без толпы подчиненных. Впервые с тех пор, как Артем стал ее тенью. И эта тишина, это отсутствие привычного напряжения, связанного с Глебом, обнажило что-то новое. Что-то в самом Артеме. Алиса осторожно подняла глаза от планшета. Она позволила себе рассмотреть его. Не как угрозу или инструмент Глеба, а как… человека. Темно-русые волосы, коротко и аккуратно подстриженные. Сильная линия скулы, четкий профиль. Мощные плечи под тканью рубашки, руки с татуировками на кистях и предплечьях, сложенные за спиной. Он дышал ровно, глубоко, как человек, привыкший к концентрации и контролю. Она вспомнила мелочи последних дней. То, на что раньше не обращала внимания, будучи погруженной в свое отчаяние и постоянную настороженность. Как он всегда открывал перед ней дверь автомобиля или здания. Не с показной галантностью, а с бесшумной, предупредительной эффективностью. Просто делал шаг в сторону, пропускал ее вперед. Без взглядов, без намеков. Как он подавал ей упавшую ручку или документы в перерыве между встречами. Сухо, молча, лишь легким движением руки. Его пальцы никогда не задерживались на ее коже дольше необходимого. Как он был пунктуален до секунды. Его появление всегда было предсказуемым, как восход солнца. Никаких опозданий, никаких неловких ожиданий. Как он молчал. Но не тупым молчанием громилы, а молчанием человека, который слушает, анализирует и говорит только по делу. Его редкие реплики Глебу были краткими и невероятно точными. Безупречность. Это слово вертелось в голове Алисы. В этом мире грубости, пошлости, напускной бравады и животной силы Артем был другим. Он был воспитан. Учтив без подхалимства. Серьезен без угрюмости. В нем чувствовалась какая-то внутренняя дисциплина, выкованная не в бандитских разборках, а в другом, жестком, но, возможно, более чистом горниле – спецназе, армии. Эта дисциплина проявлялась в каждом жесте, в каждом взгляде, в молчании. И он был… привлекателен. Сильно. По-мужски. Не той нарочитой, животной привлекательностью Глеба, которая пугала и отталкивала, а привлекательностью силы под контролем, тишины, таящей мощь, уверенности, не нуждающейся в демонстрации. Алиса поймала себя на том, что рассматривает линию его спины под рубашкой, мощные икры, очерченные джинсами, сильные руки с татуировками, которые вдруг казались не признаком уголовного прошлого, а знаком какой-то другой, загадочной истории. Чувство, теплое и тревожное, шевельнулось где-то глубоко внутри. Она быстро опустила глаза на планшет, чувствуя, как легкий румянец окрашивает щеки. Боже, что со мной? Он же надзиратель. Орудие Глеба. Артем слегка повернул голову. Не всем телом, а именно головой, чуть в ее сторону. Его серый глаз, пойманный углом зрения, мельком скользнул по ней, сидящей на диване. Он не смотрел пристально, но Алиса знала – он заметил. Заметил ее взгляд, ее задержавшееся внимание. Заметил, возможно, даже этот предательский румянец. Он ничего не сказал. Не изменил позы. Не подал и малейшего знака, что что-то уловил. Его лицо оставалось каменной маской спокойствия и нейтралитета. Он просто вернул взгляд обратно на ночной город за окном. Но в этой абсолютной нейтральности, в этом полном отсутствии реакции – ни ухмылки, ни намека на интерес, ни даже смущения – было что-то… оглушительное. Это был не игнор. Это был контроль. Контроль над ситуацией, над своими эмоциями, над любым намеком на что-то, что могло выйти за рамки его работы. Алиса почувствовала себя глупо и уязвимо. Он увидел ее слабину. Мимолетный интерес. И не дал ничего взамен. Только свою безупречную, ледяную нейтральность. Это должно было охладить, остановить. Но почему-то было иначе. Эта его сдержанность, это отсутствие пошлости, это молчаливое уважение к границам – все это делало его еще более… притягательным. Опасным? Безусловно. Он был опасен своей непредсказуемостью, своей преданностью Глебу, своей силой. Но теперь он стал опасен и по-другому. Он заставил ее почувствовать. Что-то кроме страха, ненависти и безысходности. Внезапно громко щелкнул замок входной двери. Алиса вздрогнула, как пойманная на чем-то запретном. Артем плавно развернулся от окна, приняв свою обычную стойку охраны, лицо обращено к двери. Нейтральное. Профессиональное. В кабинет ввалился Глеб. От него пахло дорогим коньяком, дорогими сигарами и… удовлетворенной жестокостью. Шрам на брови выделялся на покрасневшем лице. «Всё схвачено,» – бросил он хрипло, сбрасывая пиджак на ближайший стул. Его взгляд скользнул по Алисе, потом по Артему. Ничего не заметил. Ничего не заподозрил. «Поехали.» Артем молча направился к двери, открыл ее и пропустил сначала Глеба, потом Алису. Его пальцы не коснулись ее. Его взгляд, когда она проходила мимо, был устремлен куда-то в пространство за ее плечом. Безупречно нейтральный. Но Алиса, выходя в освещенный коридор, чувствовала жар на своих щеках и странное, тревожное биение сердца. Тишина офиса осталась позади, но ее эхо, смешанное с образом его силуэта у окна и его абсолютной, ледяной сдержанностью, осталось с ней. Впервые за долгие годы кто-то заставил ее почувствовать нечто иное, кроме отчаяния. И этот кто-то был самым опасным человеком в ее окружении после самого Глеба.