Детектив аль денте. Истории с итальянской страстью. 19 рассказов слушателей курса Юлии Евдокимовой

– Нашли Лапшу?

– Спала в цветочном горшке, – буркнул он. – Да, Сибель, дочка, возьми-ка пока телефон в верхнем ящике комода. И как тебя угораздило утопить новенький…

Я закатила глаза, готовясь к очередной порции нравоучений. За полгода работы здесь привыкла: он никогда не упускал случая напомнить – техника меня не жалует. Но дверь вдруг распахнулась, и я невольно вздрогнула, а эфенди резко оборвал речь.

Обернулась – и застыла.

На пороге стояла тётя моей подруги. Всегда весёлая, полная жизни, теперь она напоминала лишь блёклую тень самой себя. Лицо, пепельно-серое, глаза воспалённые, с алыми прожилками. Пальцы нервно теребили край платка с цветочным узором.

– Сибель… – голос Фатмы-ханым сорвался, превратившись в хрип. – Ты не отвечаешь на звонки…

Я сделала шаг вперёд – и она тут же рухнула мне в объятия, рыдая и дрожа всем телом.

– Тётя? Что случилось?

Она не ответила.

Мехмет-бей вскочил, налил воды в стакан.

– Выпейте, – сказал он мягко.

Но она даже не посмотрела в его сторону, мёртвой хваткой вцепившись в мои плечи.

– Они говорят… – из её лёгких рвались рыдания. – Говорят, что это… анафилактический шок.

– О чём вы? – я отстранилась и с тревогой заглянула ей в лицо.

– Селин, – она зажмурилась.

– Что с Селин?

– Её убили. Нашу девочку… убили. Сегодня утром.

* * *

Фатма-ханым сжимала стакан. По её щекам текли слёзы.

– Аллергия… – её голос сорвался на шёпот. – Анафилактический шок. Но Селин всегда носила с собой лекарства! Она знала все свои аллергены!

Мехмет-бей смотрел на часы своего деда. Пальцы медленно отстукивали ритм секундной стрелки по крышке ноутбука – верный признак напряжённых раздумий.

– Ты уверена, что это не… аллергия, сестра Мерве?

Тётя подняла голову, и платок съехал набок.

– Вчера она звонила мне… Говорила, что за ней следят. А сегодня её нашли в цветочной лавке… среди тех самых цветов, которые она так обожала.

Перед глазами всплыл образ Селин – вечно улыбчивая, с выбившейся прядью волос, в запачканном землёй фартуке. Её смех, звонкий, как колокольчик, когда она подсовывала мне то букетик лаванды, то веточку мяты…

– Но кому она могла помешать? – мой голос дрогнул. – Она же только продавала цветы!

Фатма-ханым бессильно развела руками.

– Не знаю… Бывший… Ахмет… Последнее время как тень ходил за ней.

Ахмет – тот ещё тип. Вечно девичьи прелести глазами буравил и отпускал «безобидные» шуточки.

– Ты думаешь, он мог, тётя?

– Не знаю, Сибель, ох не знаю, – она закрыла лицо ладонями, слёзы катились по щекам. – Он снова собрался жениться… Требовал часть дома… А Селин… Селин и слышать не хотела.

Мехмет-бей неторопливо протёр очки.

– Сделаем так. Сибель, дочка, сходи-ка на рынок, послушай, что люди говорят, – сказал он, отодвигая ноутбук. – А я поговорю с нашими в участке и приеду к тебе.

К горлу подкатил ком. Селин… убита? Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Происходящее не укладывалось в голове.

– К матери Селин с этим не ходите, – сказала Фатма-ханым перед уходом. – Сестра не в себе.

Когда дверь за тётей закрылась, в комнате остались лишь мы и тиканье дедовых часов. Эфенди вздохнул и потёр переносицу.

– Ты хотела настоящего дела, дочка, – его голос стал деловитым. – Если это убийство… то вот тебе дело. – Он посмотрел мне в глаза. – Но будь осторожна.

Я кивнула, проводя языком по внезапно пересохшим губам.

* * *

Рынок уже работал. Люди перешёптывались, бросая тревожные взгляды на лавку Селин, обклеенную жёлтой лентой. В чайной под платаном по-прежнему звенели стаканы – там жизнь шла своим чередом.

Я подошла ближе. Дверь в лавку оказалась приоткрыта, внутри – пусто. На прилавке увядали забытые букеты, склонив бутоны в молчаливой скорби. Даже на улице воздух пропитался пряным ароматом цветов.

– Ты зачем здесь?

Я вздрогнула. Позади стоял Хакан-бей из антикварной лавки по соседству. В его взгляде читалась насторожённость.

– Вы меня помните?

– Конечно, ты же у брата Мехмета убираешь. – Он провёл рукой по бороде. – И что здесь понадобилось старому сыщику?

– Мы хотим понять, что случилось. К тому же Селин была моей подругой.

– Полиция уже всё поняла – аллергия. – Его рука дрогнула. Неудивительно. Сегодня у всех стресс.

– А вы? Вы что думаете?

– Аллергия? – фыркнула сестра Айше, приближаясь и сжимая пучок мокрого укропа. – Да она с младенчества знала, на что её сыпет, а от чего кашляет! Носила с собой лекарства, как святыню.

– Ахмет был здесь вчера, – прошептал подоспевший дядя Осман. – Опять пристал к девочке, требовал продать дом. Бормотал что-то о свадьбе и долгах.

– Каких долгах? – я нахмурилась.

– Вымышленных, – ответила Айше, кривя губы. – После развода он только и ждал повода уязвить её, гадёныш. Последний раз грозил, что она «ещё пожалеет».

– Эмин-ага тоже её недолюбливал, – добавил дядя Осман. – Мечтал снести лавки под магазин. Все согласились… кроме Селин.

– Она называла это место своей жизнью, – прошептала Айше. – А оказалось…

Собиралось всё больше людей. Они качали головами, и до ушей то и дело доносилось: «Так молода…», «Какой ужас…»

– Сибель!

Голос Мехмет-бея прорвался сквозь шум. Я обернулась и увидела его у края брусчатки, нетерпеливо машущего рукой.

Под раскидистым платаном старики сгорбились над тавла. Кости глухо постукивали, перемежаясь возгласами:

– Ну же! – подбадривал себя один игрок.

– Семь-пять! – торжествовал другой, хлопая по доске.

В воздухе витал аромат крепкого чая и дешёвых сигарет. На столиках поблёскивали фигурные стаканы, а под ногами игроков копились окурки.

– Пойдём! – нетерпеливо крикнул эфенди.

Я бросила последний взгляд на площадь. Хакан-бей замер на пороге своей лавки, напряжённо глядя вдаль.

– Мне пора, – прошептала я.

Айше молча кивнула. Дядя Осман вздохнул и отправился фасовать орехи.

– Заходи, дочка, если что узнаешь… – выкрикнул он.

– Непременно, – пообещала я, уходя.

Я поспешила к Мехмет-бею.

«Аллергия», – мысленно усмехнулась я. Теперь эта версия казалась мне смехотворной.

– В чайной рассказали кое-что интересное, – Мехмет-бей приглушил двигатель и достал ноутбук. – Наша Селин, оказывается, обладала излишним любопытством.

Эфенди открыл крышку, и экран осветил его осунувшееся лицо.

– Мой старый знакомый утверждает, что она слишком часто наведывалась в лавку Хакан-бея… Слишком часто для простых приветствий. Это, конечно, пока просто информация.

Пальцы затанцевали по клавиатуре. На экране развернулась схема – в центре улыбающаяся Селин, от неё стрелки к фотографиям Ахмета и Эмина-аги. Третья стрелка терялась в вопросительных знаках.

– Три возможных варианта, – Мехмет-бей прикрыл окно, отсекая смех игроков. – Обиженный муж, алчный застройщик… и…

– Кто же третий?

– Тот, кого мы пока не разглядели. – Лёгкий щелчок по экрану. – Возможно, она наступила кому-то на больную мозоль. Пойдём, дочка.

– Куда?

– Сначала брат Эмин. Я буду говорить. А ты… – его глаза превратились в узкие щёлочки, – следи за его реакцией.

* * *

Офис, он же дом Эмина-аги, выглядел нелепо роскошным на фоне скромных рыночных построек – двухэтажный, с деревянными ставнями, увитый лиловыми гроздьями глицинии.

Медный молоток глухо стукнул в тишине переулка.

– Кто там? – донёсся хриплый голос.

– Старый друг, – отозвался эфенди. – Открой, есть разговор.

Дверь приоткрылась на цепочке, и в щели показались желтоватые белки глаз.

– А-а, ищейка со своей подопечной.

– Мы хотим поговорить о Селин, – Мехмет-бей упёрся ладонью в дверь. Цепочка звякнула.

Эмин-ага фыркнул, но впустил нас. В прихожей пахло ладаном и затхлостью.

– Догадываюсь, зачем пожаловали. Но я всё уже сказал полиции.

– Странное совпадение, – без предисловий начал Мехмет-бей, усаживаясь. – Ты хотел снести её лавку… А теперь она мертва.

– На что ты намекаешь?! – чётки грохнули об пол. – Я ей втрое больше стоимости предлагал!

– Тогда почему вы спорили?

Эмин-ага побледнел.

– Кто тебе…

– Люди видели.

Он вздохнул.

– Она нашла какие-то старые бумаги. Говорила, что по ним выходит – земля под рынком не моя. Бред, конечно… Но шум могла поднять. Я пытался на неё надавить и почти дожал. Но убивать…

Больше он ничего не сказал. Мы допили чай, обмениваясь замечаниями о погоде и вконец обнаглевших баранах, которые по утрам забирались на верхние этажи недостроенных домов, и ушли.

* * *

Ахмет сидел на корточках у дома Селин, нервно затягиваясь сигаретой. Увидев нас, он резко вскочил, отшвырнув окурок.

– Сибель? – в воспалённых глазах металось отчаяние.

– Прими соболезнования, сынок, – спокойно начал Мехмет-бей.

– Да ну! – Ахмет с силой ударил кулаком по фонарному столбу. – Меня даже в дом не пускают. Как будто я чудовище какое! Сибель, ты же меня знаешь…

Я с сожалением бросила взгляд во двор, где собрались скорбящие, но тут же вернулась к разговору.

– Скажи-ка мне, какие у тебя были проблемы с домом Селин, сынок? – мягко спросил Мехмет-бей.

Ахмет закурил новую сигарету. Пальцы его дрожали.

– Да не хочу я этот дом! Мне она была нужна, понимаете? – Он внезапно повернулся ко мне, голос срывался. – Каждый раз я приходил… чтобы её вернуть. Клянусь!

– Но ты же говорил, что женишься? – спросила я.

– Враньё! Я специально так говорил, чтобы вызвать у неё ревность… – Он выдохнул. – А она… Она смеялась. А недавно сказала, будто у неё кто-то есть.

Я бросила быстрый взгляд на Мехмет-бея. Странно. Селин никогда не говорила ни слова о новых отношениях.

* * *

После обеда рынок окончательно ожил. Подойдя к прилавку Айше, где в деревянных лотках красовались пучки укропа, петрушки и свежих салатов, Мехмет-бей оторвал листик мяты и растёр между пальцами, вдыхая аромат.

Айше, закатав рукава, раскладывала редис. Увидев нас, вытерла руки о фартук и наклонилась ближе.

– Узнали что-то? – прошептала она, озираясь.

– Пока только вопросы, – ответил эфенди. – Скажи-ка, дочка, не появился ли в последнее время у Селин кто-то… особенный?

Айше кивнула:

– Богатый. Она его скрывала.

– Кто он?

– Я недавно переехала, не всех знаю. Высокий, в дорогом пальто, с усами… – она провела пальцем по щеке, – со шрамом. От виска до подбородка.

Мехмет-бей приподнял бровь.

– С усами и шрамом…

– Это же… – начала я.

– Возможно, – хмуро ответил эфенди. – Месяц назад нашли мёртвым Джевдета Ильханоглу. Потомка тех самых Ильханоглу, что держали ювелирные лавки ещё при султанах. У него был именно такой шрам.

Айше ахнула и прикрыла рот рукой.

– Но что связывало его с Селин? – спросила я.

– Хороший вопрос, – пробормотал Мехмет-бей.

– Хакан-бей! – вдруг воскликнула Айше, указав за мою спину.

Я обернулась. Старый антиквар замер в дверях своей лавки, наблюдая за нами.

– Что с ним? – спросила я шёпотом.

– Он видел их вместе, – так же тихо ответила Айше. – Уверена, знает больше, чем я.

Мехмет-бей медленно кивнул.

Антиквар внезапно развернулся и скрылся в лавке, захлопнув за собой дверь.

– Пойдём, – негромко сказал эфенди. – Нужно с ним поговорить.

* * *

Колокольчик над дверью лавки Хакана Эрдема звякнул, предупреждая о визите. Внутри царил полумрак. Пахло книгами, воском и старьём.

Хозяин лавки вышел из-за прилавка с натянутой улыбкой, крутя в пальцах карандаш.

– Брат Мехмет! – сказал он бодро. – Какая неожиданность. Чем обязан?

– Расследуем смерть Селин, – без обиняков произнёс эфенди.

Глаз антиквара дёрнулся.

– Ужасная трагедия. Она была замечательной девушкой… Но, насколько я знаю, полиция уже всё выяснила.

– Ты часто с ней общался, брат?

– Иногда. По-соседски пили чай, – он махнул рукой в сторону угла с низким столиком, на котором возвышался медный поднос с двухэтажным чайником и фигурными стаканчиками.

Антиквар поспешил налить всем чая.

Я отошла к полкам и занялась любимым делом – стала разглядывать книги. Среди потёртых переплётов взгляд выхватил новенький справочник – «Растения мира: свойства и применение». Взяла его, пролистала, задержалась на разделе о ядовитых растениях.

– Увлекаетесь ботаникой? – спросила я, возвращая книгу на полку.

– А, это? – рассмеялся Хакан-бей. – Просто интересуюсь. Растения – моя страсть. Конечно, после антиквариата.

Мехмет-бей не стал тянуть:

– К Селин приходил Джевдет Ильханоглу?

На лице Хакан-бея промелькнула тень.

– Потомок уважаемой семьи? Было дело.

– Ты знаешь, зачем он приходил?

– Откуда мне знать? – пожал плечами антиквар. – Может, за цветами.

– Странно, – заметил Мехмет-бей. – У семьи Ильханоглу – собственные сады.

Хакан-бей усмехнулся. В голосе появился сарказм:

– Может, их цветы завяли. Не выдержали грехов хозяев.

– О чём это ты? – спросил эфенди.

– У каждой знатной семьи есть грехи.

– Ты говоришь так, будто рад его смерти, брат.

– Я? – он коснулся ладонью груди. – Говорю вам. Парень умер, Селин умерла. Может, это и есть высшая воля.

Больше Мехмет-бей не сказал ни слова. Мы быстро допили чай, попрощались и вышли на улицу, где закатное солнце вытянуло наши тени до нелепых размеров.

* * *

После визита в дом Селин, где мы простились с ней и выразили соболезнования убитой горем матери, в душе осталась тягостная пустота. Город погрузился в серую дымку, воздух наполнился пыльной прохладой, обычной для этого времени года.

Мы сидели в кабинете у камина, молча, каждый – в своих мыслях. Пламя потрескивало, отбрасывая на стены дрожащие тени. Я не могла выбросить из головы одну деталь.

– Мехмет-бей… – осторожно начала я. – Помните, я рассказывала про соседа моей бабушки?

Он приподнял бровь, отодвигая стаканчик с чаем.

– Кажется, отравление? Напомни-ка подробности.

– Именно. – Я провела пальцем по столу, проверяя, насколько он чист. – Когда я гостила у бабушки, это было лет пятнадцать назад, случилось одно событие, которое сильно на меня повлияло. Её сосед специально вырастил в саду клещевину… а потом отравился её семенами. Тело нашла я. – Голос дрогнул от воспоминания. – С тех пор и интересуюсь растениями…

Наши взгляды встретились.

– А я всё думаю о тех самых «грехах», – сказал он, подаваясь вперёд. – О которых говорил брат Хакан. Заметь, он сам объединил смерти Селин и Ильханоглу.

Он задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла.

– Что вы хотите сказать?

– Я вспомнил одну историю. На заре моей юности город потряс громкий скандал. Якобы один ювелир разорил другого. Первый – отец убитого Джевдета Ильханоглу, а второй… – эфенди сделал паузу, – Левент Эрдем.

– Отец Хакан-бея?

– Именно. Брата Хакана тогда увезла мать. Она вскоре умерла, а он много лет прожил у деда. И вот недавно вернулся в родные края и открыл антикварную лавку.

В комнате повисла гнетущая тишина. Лишь огонь потрескивал, выбрасывая искры в каминную решётку, да монотонно тикали часы деда эфенди.

– Месть? – наконец произнёс Мехмет-бей. – Классический мотив.

– Но при чём тут Селин?

– Может, она что-то узнала. Или… – его взгляд стал острым, как лезвие. – …случайно оказалась впутана.

– Не заглянуть ли нам в сад Хакан-бея? – тихо предложила я. – Вдруг там растёт что-то… необычное. Я ведь видела у него книгу о ядовитых растениях.

Мехмет-бей усмехнулся, а в его глазах вспыхнул блеск старого охотника. Он уже чуял запах разгадки.

– И то правда, дочка.

* * *

Утром мы направились к дому Хакан-бея в сопровождении старого друга Мехмет-бея – инспектора Рашида. Коренастый мужчина с проницательным взглядом и вечной сигаретой в зубах.

Вторник – нерыночный день в нашем городе. Как и предполагалось, антиквар оказался дома. Дверь открылась не сразу – сначала в щели мелькнул глаз, потом появилось бледное лицо Хакан-бея. Увидев нас, он на мгновение застыл.

– Брат Мехмет… брат Рашид… Сибель… Как неожиданно.

– Мы хотим осмотреть ваш сад, – спокойно произнёс Мехмет-бей. Но я видела, как напряглись его плечи.

Хакан-бей резко вдохнул:

– Сад? Там ничего интересного… только сорняки…

– Тем лучше, – ухмыльнулся брат Рашид, выпуская клуб дыма изо рта.

Антиквар беспомощно оглянулся. Сдавленный вздох – и Хакан-бей жестом пригласил пройти в сад.

Запущено и мрачно. Буйные сорняки, старая поломанная мебель и… у дальней стены – растение с красноватыми стеблями и крупными листьями, похожими на кленовые. Сердце учащённо забилось. Я узнала бы её среди тысяч.

– Клещевина… – прошептала я.

Мехмет-бей нахмурился:

– Это ещё не доказательство… – но он уже всё понял.

Хакан-бей стоял неподвижно. Его пальцы сжимали подол рубашки так сильно, что костяшки пальцев побелели. По виску стекала капля пота.

– Брат Хакан, – мягко начал Мехмет-бей, делая шаг вперёд. – Давай поговорим по-хорошему.

Что-то в антикваре словно надломилось. Плечи его ссутулились, голос стал глухим.

– Они… они даже не знали, что владеют украденным… – Он закашлялся. – Бриллианты моего отца… Когда его ограбил лучший друг, он пустил себе пулю в висок. А мать не пережила его смерти.

Мехмет-бей нахмурился:

– Ты поэтому убил Джевдета? Это была месть?

– Он… проснулся… – Хакан-бей закрыл глаза. – Увидел меня у сейфа, когда я искал бриллианты. Закричал… Я не хотел, клянусь… но нож для бумаги уже был в руке…

– А Селин? – спросила я.

Лицо убийцы исказилось.

– Она была в спальне. Услышала шум. Увидела всё. Я этого не знал. – Его пальцы судорожно сжались. – Через неделю пришла ко мне. Потребовала деньги за молчание.

Мехмет-бей кивнул:

– И вы угостили её «особым» чаем… с перемолотыми семенами клещевины.

Ответа не последовало. Но молчание оказалось красноречивее любых слов.

Брат Рашид достал наручники.

– Поехали, брат. Следователь будет рад услышать твою исповедь.

Хакан-бей не сопротивлялся. Он шёл с опущенной головой, но весь его вид кричал об облегчении.

* * *

Прошёл месяц. Мы с Мехмет-беем неспешно прогуливались вдоль морского побережья, вдыхая запахи соли и рыбы. Под ногами хрустели мелкие камни, а у берега слышались довольные голоса рыбаков, устало разгружающих ночной улов.

– Всё-таки самое страшное… – начала я, наблюдая, как старик чистит рыбу, – …что он по-настоящему верил в эти бриллианты.

Мехмет-бей кивнул:

– А ведь достаточно было заглянуть в судебные архивы…

– Или хотя бы поговорить с психиатром, – добавила я. – Никто ведь так и не подтвердил историю с намеренным разорением.

– Потому что Левент Эрдем разорился сам. И психиатра посещал, хоть семья и скрывала это, – эфенди вздохнул, поднял с земли плоский камень. – Болезнь головы – жестокая штука. Может переписать судьбы целых семей.

Он бросил камешек – три чётких прыжка по воде.

– А Хакан-бей? Он ведь не был безумцем. Искал мифические бриллианты, которых никогда не существовало.

– Не был, – усмехнулся Мехмет-бей. – Просто слепо верил в то, во что отчаянно хотел верить.

У рыбного лотка, установленного прямо у берега, седобородый торговец махнул рукой:

– Брат Мехмет! Возьмите чинекопа! Сегодняшний улов! Жирный, как паша!

Мы переглянулись. После всех разговоров рыба казалась удивительно земной. Настоящей.

– Возьмём, брат, – сказал Мехмет-бей, доставая кошелёк. – Сибель, дочка, приготовь-ка сегодня рыбки.

Пока он торговался, я смотрела, как на мелководье мальчишки гоняют самодельный кораблик, крича от восторга. Жизнь продолжалась – простая, обычная.

– И всё-таки странно, эфенди, – тихо сказала я, принимая свёрток с рыбой, – как легко мы верим в то, во что хотим верить.

Мехмет-бей покачал головой:

– В этом-то и опасность, дорогая моя. В этом-то и опасность.

Ирина Левитина.

ТАЙНА ЛАЗОРЕВОЙ КНИЖКИ

Ни в какую Флоренцию София ехать не собиралась.

– Какая Италия? Работы много, – озабоченно произнесла она, махнула рукой над головой и грустно добавила, – больная тётя… столько всего…

– Что это значит?! Это не прогулка, это командировка! Вы ведущий специалист бюро переводов и должны повышать квалификацию! – хлопнул по столу шеф и строго добавил. – Идите, оформляйтесь!

«Далась мне эта Италия. Так некстати сейчас», – шептала София, покидая кабинет.

1

– Ах, как я рада, что ты едешь! Апрель – замечательный месяц для путешествий! А ко мне подруга приезжает в гости, так что скучать будет некогда. Я только попрошу тебя взять с собой эту фотографию. – Тётя показала на фото, где улыбающаяся мама Софии стоит рядом со своим итальянским другом Витторио. – Пусть моя бедная Ларочка ещё раз побывает там, где была так счастлива. Как же ты похожа на неё! Такая же стройная и лёгкая. – На глазах тёти выступили слёзы. – Найди это место и сфотографируйся там!

София всхлипнула и начала собираться. Много вещей брать не хотелось – так приятно путешествовать налегке. Её элегантно-практичный стиль идеально подходит для этого. Багажа оказалось немного – небольшой чемодан и дорожная сумка. «Всё, пора!» – подумала София, присев на дорожку. Затем накинула двустороннюю сине-бежевую куртку, подхватила сумочку с документами и вышла из дома к такси.

«Cari passeggeri! Il nostro aereo è atterrato a Firenze!»3 – пропела бортпроводница, и София облегчённо вздохнула: «Сели». Она плохо переносила дорогу и сейчас испытывала тошноту и усталость. «Осталось совсем чуть-чуть. Сейчас доеду до отеля и…» – шептала она.

– Ну ничего, синьора, – сочувственно произнёс водитель такси, глядя на её «зелёное» лицо и вминая чемодан в багажник, полный каких-то пакетов и свёртков. – Сейчас прокачу вас с ветерком!

– Не стоит, прошу вас! – промямлила София, садясь на заднее сиденье и вытаскивая бутылку с водой из дорожной сумки.

– Первый раз во Флоренции? О, как бы я хотел оказаться на вашем месте! Флоренция – лучший город! Песня моего сердца! Сколько здесь живу, всё радуюсь! – восторженный таксист глянул в зеркало, поймал её пресный взгляд и не очень тактично добавил: – Знаете, в чём секрет? Каждую пятницу в семнадцать часов я прихожу к флорентийскому кабанчику у фонтана и тру его пятачок на удачу! Попробуйте, вам точно не повредит.

Вскоре они остановились у старинной каменной арки. Таблички по её сторонам приглашали сразу в четыре отеля. Такую плотность гостиниц на квадратный метр Софии видеть ещё не доводилось. «Тесно, наверное, как в багажнике! Но самый центр и второй этаж!» – убеждала она себя в правильности выбора, наблюдая, как шофёр вызволяет её чемодан. Распрощавшись с таксистом, София шагнула в арку и оказалась в прохладном тёмном холле с колоннами и высокими дверями отелей.

Вдруг раздался глухой стук. София вздрогнула. Человек, стоявший у одной из колонн, рухнул на пол, от него отпрыгнул другой – невысокий, кривоногий человек в шлеме – и, хромая, выскочил в противоположный просвет арки. Раздался звук удаляющегося скутера.

– Господи! – в ужасе прошептала она и подбежала к упавшему.

– джакка… чэрк… дзурро… либро, – еле слышно выдохнул пожилой мужчина.

– Что? Лазоревую книжку? – по-итальянски спросила София.

– Сиии… сконди… – просипел он и замолчал.

Мысли заметались у неё в голове: «Искать? Прятать? Надо скорую!»

Она похлопала ладонями по пиджаку мужчины: «Вот!» – София достала из внутреннего кармана записную книжку в потёртой лазоревой обложке, быстро сунула её в дорожную сумку и метнулась к выходу.

– Aiuto! Dottore veloce!4 – София выскочила на улицу, крича и размахивая руками.

Женщина из овощной лавки напротив кинулась к ней, на ходу вызывая скорую, а София вбежала обратно в холл к старику, её трясло:

– Abbi pazienza un po’! Il dottore arriverà presto!5

Но он уже был без сознания.

Скорая прибыла быстро, врачи забрали пострадавшего в больницу. Из оцепенения Софию вывела безликая женщина со шваброй:

– Perché stai qui, sorella? Vai, devo pulire qui!6 – шикнула она и зашептала молитву.

София поднялась на второй этаж в гостиницу DolceDormi. В отелях такого типа не было портье, ключи от номеров находились в ячейках с кодовыми замками. Она вошла в номер, рухнула на кровать и, ощутив неимоверную усталость, почти сразу провалилась в сон, обещанный в названии гостиницы.

2

Наутро София чувствовала себя отдохнувшей, выглядела превосходно и поэтому с удовольствием смотрела на свое отражение в большом зеркале. Сильный голод и раннее время занятий торопили её. Она быстро собралась, выбежала из отеля и энергично направилась в ближайшее кафе на завтрак.

Университет, где проводились курсы, располагался в нескольких кварталах от гостиницы. София отправилась пешком. Поворачивая от площади Независимости, она заметила бордовый скутер. «Похожий я уже видела рядом с гостиницей. Стресс и усталость – вечные спутники паранойи», – подумала она и тряхнула головой, прогоняя тревогу. Но шаг, тем не менее, ускорила, чтобы побыстрее оказаться среди людей. До Университета на узкой виа7 С. Галло совсем рядом, но София так спешила, что запыхалась. Увидев у входа полицейский автомобиль, она облегчённо выдохнула и, прежде чем шагнуть внутрь учебного заведения, легко провела пальцем по сверкающему автомобильному крылу.