Элементали. В огне летел ветер

Спорить с Мариной было бесполезно. Я откинула телефон на кровать и пошла смотреть, что можно надеть на "увлекательный" выход к друзьям подруги.

Она давно пытается меня с ними познакомить, но я ловко находила предлоги этого не делать. Мне всегда казалось, что это компания не для меня. Кажется меня раскусили и просто не дали шанса даже подумать.

Из шкафа я выудила красную футболку. Она была чуть ли не единственной яркой одеждой в моём гардеробе. Всю жизнь предпочитала спокойные тона, но в этом компании я и так буду серой мышью, не хочется сильно выделяться.

Ровно через полчаса, как Марина и сказала, прозвенел звонок, означающий, что пора выходить.

Я ещё раз посмотрела на себя в зеркало. К джинсам и футболке я решила добавить джинсовку. Лёгкий макияж выглядел почти незаметно. С причёской заморачиваться не стала и просто заколола передние прядки.

База мотокросса действительно находилось недалеко. До неё мы дошли пешком, наслаждаясь весенним солнышком.

Мототрасса выглядела огромной. Вокруг были разные горки, ограждения и специальные вещи для трюков, в которых я ничего не смыслила.

Рядом с трассой были небольшие трибуны, где уже сидели школьники и другие дети. Взрослых было не так много, но белой вороной тут я себя не ощущала.

Как я поняла со слов Марины, пока мы шли до места, сейчас будет проводиться дружеская гонка, а в конце победитель покажет несколько трюков фристайла.

На месте старта стояло четыре гонщика. Каждый был в специальной экипировке, чтобы защитить лицо и тело, поэтому, как кто выглядел, я не могла судить.

У гонщиков был разный цвет: синий, чёрный, красный и жёлтый. Я решила двигаться от простого и болеть за человека в красном, в тон моей футболке. Плюс ко всему он был ближе всего к нам. А кто там, друг Марины или нет, мне, если честно было всё равно.

Пока я рассматривала гонщиков, уже все собрались и через несколько секунд прозвучал сигнал.

Мужчины, а по телосложению были видно, что там были только они, быстро оторвались от начальной точки.

Я никогда не была любительницей такого спорта, но гонка мне понравилась. Хотя шум от моторов заглушал мои уши.

Не успевая следить за происходящим, я смотрела только за красным гонщиком. В самом начале он шёл в конце. Только меня это стало немного расстраивать, как внезапно он нагнал темп и выбрался вперёд.

В микросекунде перед финишем мне показалось, что я почувствовала его взгляд на себе, и почувствовала то самое чувство преследования, которое долгое время не покидает меня.

Оцепенев, я вздрогнула, когда громкий сигнал обозначил конец гонки. Красный победил. А мне захотелось быстренько сбежать отсюда и не смотреть, кто прятался под масками гонщиков.

Благо сейчас победитель должен был исполнять трюки перед детьми.

Я решила отойти и перевести дух от гонки. Внезапно за мой спиной раздались голоса. Я повернула голову и увидела Марину с красным гонщиком:

–Я Кирилл, давно хотел с тобой познакомится.

Я посмотрела на этого парня и он показался мне напыщенным нарциссом. От него веяло превосходством, поэтому мне сразу он стал неинтересен.

– Марин, – обратилась я к подруге, – Шоу было замечательным, но мне пора.

– Останься, ты же только пришла. Пошли с нами, посидим в кафе.

– А, – я немного замялась, – Все присутствующие здесь будут?

Я покосилась на Кирилла и совсем не хотела проводить с ним ещё хоть пять минут.

– Ну да, на мотокросс нас он и позвал.

*

Воспоминания застигли меня во сне.

Ко мне и раньше во снах приходит Кир. Сегодня он задержался.

Я приходила в себя от наваждения, от тех далёких дней с ним, и не сразу поняла, что я приближаюсь к конечной.

Я села на автобус прямиком к отцу.

Что бы ни было у них с мамой, он всегда мог меня поддержать, и я надеялась найти у него ответы.

Его спокойствие передавалось всегда и мне.

Сядешь с ним за стол, нальешь горячий чай и, пока тепло напитка обжигает руки, рассказываешь ему все проблемы и переживания.

С мамой так не получалось. В ней всегда оставалась некая отстранённость и прохлада. Теперь я знала, почему.

Но очень хотелось узнать: почему по этой же причине спустя столько лет самый близкий человек, не считая Кирилла оставил меня?

Глава 6. Что общего между ветром и свободой?

Я стояла около небольшого многоквартирного дома. Здесь жила бабушка по линии отца.

Не знаю, было ли это намеренно или интуитивно, но бабушка очень недолюбливала маму и меня. Причём никогда не звучало банальных фраз вроде «Совсем на нас не похожа»; «А она точно твоя дочь?». Всего этого было не нужно, потому что я была точной копией отца, за исключением цвета глаз и волос.

Стоя перед дверью подъезда я ощутила, как у меня слегка вспотели руки. Именно сюда переехал папа после того, как ушёл от нас.

Я же стояла и не знала, стоит ли нажимать кнопку домофона. Сейчас самые родные люди казались мне чужими.

Глубоко вздохнув, я набрала номер квартиры и не спросив, кто пришел, мне тут же открыли. Похоже, мама уже предупредила.

Дверь в квартиру была открыта. Ворчания не было слышно, значит, бабушки не было дома. Невольно я вздохнула от облегчения. Мне не хотелось сейчас с ней пересекаться.

– Как добралась?

Папа стоял в дверном проёме на кухню и старался не подавать виду, что нервничает.

– Пап, давай без любезностей и пустых разговоров вокруг да около. Ты же знаешь, почему я здесь.

За эту черту в нас с отцом очень не любила мама. Возможно в силу того, что она все эти годы скрывала свою сущность, но она терпеть не могла, когда ей указывали, да даже если просто просили говорить кратко и по делу. Любит она начинать разговор издалека, да так, что можно проследить родословную до пещерных людей. Мы же с папой совсем другие: лучше короткий разговор, чем демагогия.

– Почему?

Папа вздохнул и молча пошёл на кухню. Я знала: чтобы поставить чайник. Бытовые вещи его успокаивали и давали время собраться с мыслями.

– Мама запретила рассказывать. В тебе не проснулись силы в раннем возрасте, и она решила, что так будет лучше. Мол, человеческая кровь разбавила кровь элементалей.

Он повернулся ко мне и продолжил:

– Я всегда считал это бредом. И каждый день ждал. А та авария стала доказательством моих страхов. Обычный человек не мог там выжить.

– Но я выжила…

Осев на стул, я молча уставилась на свои руки. В голове промелькнуло воспоминание, как я обнимаю Кира. Этот образ пронзил меня, словно удар:

– Я не понимаю её, – мой голос перешёл на шёпот, но папа не пытался заставить говорить меня громче, – Если она знала, что они могут прийти за мной, то почему не защитила, все рассказав? Почему не подготовила меня к этому?

– Ты можешь думать, что я бесхребетный, раз позволил ей делать, как она хочет и ушёл сейчас, но всё не так просто.

– А было ли легко в последнее время?

– Я всю жизнь чувствовал вину. Будто я украл у кого-то время и счастье быть с твоей мамой. Я лишь жил так, чтобы быть с ней пока это возможно.

Папа стоял около плиты и в его глазах читалась боль. Не знаю, боль утраты или вины бушевала в нём, но таким разбитым я видела его впервые. Даже когда он уходил, он был совсем другой.

Я поднялась и обняла его:

– Я тебя ни в чем не виню. Ты делал всё ради семьи. Если это дело мамы и её «сородичей», то там мне и искать ответы.

– Ты собираешься поехать туда? К своей…

– Да, к своей бабушке, – я перебила отца, давая понять, что знаю больше, чем он мог подумать, – Слишком много вопросов, а ответы мне здесь не найти.

***

Папа предложил у него остаться, и я согласилась побыть с ним до вечера. Домой возвращаться не хотелось, а вот подумать было очень нужно.

Как оказалось, бабушка уехала к подруге, и её не будет до завтрашнего дня – идеальное время, чтобы собраться с мыслями.

Я пыталась подумать обо всём, что происходит вокруг, но мысли постоянно возвращались к Руслану. На некоторое время он вытеснил Кира из моего подсознания.

Что-то в этом мужчине меня смущало, но и притягивало одновременно. Последнее меня как раз настораживало.

Нечто похожее я когда-то испытывала с Кириллом. Их поведение отличалось друг от друга, но вот глаза… Глаза смотрели на меня одинаково.

Осознание, что все вокруг врут и знают намного больше, чем говорят, давило на меня всё сильнее. Не получалось злиться только на папу. Получается, что во всем этом он и виновник, и жертва. Я уже знала, что мне делать, но до этого хотелось ещё поговорить с отцом.

Он нашелся на кухне, сидя за столом, держа кружку с чаем. Кажется, он совсем про неё забыл и был погружен в свои мысли:

– По-моему, чай нужен для того, чтобы пить?

Я не знала, как правильно начать разговор, поэтому решила зайти издалека.

– Как ты поняла, что это чай?

– По цвету, да и кофе пить ты не сильный любитель, – я слабо ему улыбнулась и продолжила, – Спасибо.

– За что? – было видно, что папа очень удивился и не ожидал от меня никакой благодарности.

– За всё. Хотя, наверное, сейчас больше за то, что здесь я смогла собраться немного с мыслями и подумать. Рядом с мамой или Мариной это не получается.

– Ты же знаешь, что они любят тебя и делают всё ради твоего блага?

– Знаю, что любят. Не понимаю их поступков.

Я очень злилась на обеих, и разговаривать с ними не хотелось.

– Тебе нужно поговорить не со мной. Они ждут тебя.

Вот откуда он всегда знал, что я думаю?

– Ты точно просто человек во всей этой истории? А то мысли ты читаешь прекрасно.

Хриплый низкий смех всегда меня успокаивал. Кажется, до этого мы оба были в сильном напряжении.

– Да, Алиса, я просто человек, который в молодости очень любил путешествовать.

Отлично, папа сам заговорил о том, о чём я хотела его расспросить.

– Знаешь, а я ведь никогда не спрашивала вас о том, как вы познакомились. Считала это немного смущающим… даже странным – спрашивать вас такое.

Кажется, мои слова немного обескуражили его. Он удивлённо посмотрел на меня, кажется, что-то обдумывая, и произнёс:

– Твоя мама столько раздумывала и придумывала легенду нашего знакомства, что мне даже немного её сейчас жаль. Ты не спрашивала никогда об этом и она успокоилась. Правда я не смогу тебе рассказать всю историю – тебе придётся узнать продолжение у мамы.

–Это такой способ заставить нас поговорить?

– И да, и нет. Просто не мне рассказывать, почему я ушёл, а я знаю, что ты хотела бы это узнать.

Я потупила глаза от досады. Папа слишком хорошо меня знал.

– Хорошо, я не буду тебя спрашивать об этом, но расскажи то, что можешь.

– Хорошо, дочка, – дочкой он меня называл, когда ему было грустно или его мучали разные мысли. Сейчас он будто доказывал себе, что я его дочь.

Он немного помолчал, и, собравшись с мыслями, погрузился в воспоминания и начал рассказ:

– Я был молод, и никогда не мог усидеть на месте. Всегда хотелось путешествовать, находить новые места и испытывать себя. Родители были против такого, да и ты сама знаешь свою бабушку – и она, и отец были очень строгими, и многое в моем поведении им не нравилось в принципе. До сих пор не понимаю, как в такой семье меня вечно тянуло в неизведанность. Правда сейчас я думаю, что просто только так я мог найти твою маму.

Папа ненадолго снова замолчал и машинально отпил чай: кружку он всё ещё держал в руках. Кажется, ему было больно вспоминать, но и молчать ему больше не хотелось:

– Твоя мама… – он прервал свою мысль и продолжил: – Однажды меня занесло глубоко в Карельские горы. Меня в тот период заворожил местный фольклор и красота этих мест. И вот я углубился совсем далеко от обычных дорог и подумал, что заблудился. Это безумно меня напугало тогда, потому что обычно я прекрасно ориентировался на местности. Было ощущение, будто сами духи издеваются надо мной. И даже сейчас, зная о существовании элементалей и того, что они могут, мне кажется, что туда меня привела сама судьба. Убрала защитные границы элементалей и направила прямиком к твоей маме. Элементали очень любят эти места, поэтому там очень бережно относятся к природе. Особенно так любят жить старинные рода, к каким относилась твоя мама. Они называют себя чистыми элементалями: их строгие правила гласят, что смешение крови недопустимо не только с людьми, но даже с элементалями отличных от их стихий.

Папа крепче сжал кружку, и было видно, что он пытается удержать эмоции, не дать им выплеснуться наружу.

Надо будет у Руслана узнать об этих чистых. И прежде чем я задалась вопросом, почему подумала именно о нём, папа продолжил:

– Прости, этот рассказ бередит старые раны. Думаю, найдутся те, кто лучше меня расскажет, как именно устроен мир элементалей… Но продолжим. Я забрёл как раз на территории воздушных чистых, к каким относилась и твоя мама. Ты бы видела её молодую – прекрасная девушка, она была заточена, как птица в золотой клетке. Как и я, она полностью отличалась от своей семьи. Казалось бы, воздушные должны быть самыми свободными стихиями среди всех, но этот род будто хотел заточить не только ветер, но и сам воздух в бутылки.

У папы заходили жевалки на скулах от воспоминаний. Я видела в его глазах, что он далеко, не здесь, видит перед собой молодую маму, которую держали взаперти.

–Интересно получается… – впервые за весь рассказ я решила его перебить, – Человек – точнее, не совсем человек – полжизни провёл взаперти и в ограничениях, и сам же подарил мне такую же жизнь?

– Ты не права, Алиса. Да, мы во многом тебе отказывали, но только для того, чтобы тебя не нашли. Ты была намного свободнее, чем твоя мама.

– Фигово вы меня прятали, получается.

Я тут же вспомнила Марину и взгляд, который так часто ощущала на себе.

– Ты о чём?

– Это уже не имеет значение. Важно, что всё равно ничего не вышло, и вы только зря всё скрывали.

– Прости ещё раз за это. Твоя мама, она правда думала, что так будет лучше.

– Индюк, когда-то тоже думал…

Меня снова сковала обида. Сердце жгло острое чувство предательства.

– Ладно, тут уже ничего не исправить. Продолжай рассказ.

– Боюсь, у меня не получится. То, что я влюбился в твою маму ты и так, понимаешь, но очень многое я сам до сих пор не знаю. Меня приютили на ночь, сказав, что утром мне помогут отыскать правильную дорогу. Лена стояла поодаль, в тени своей мамы, твоей бабушки, и была очень печальной и затравленной. Мне просто захотелось её утешить и помочь ей.

– Но как вы оказались сумели познакомиться, если даже не разговаривали?

– Она проникла в комнату, куда меня поселили, и попросила помочь ей сбежать. Дорогу до города она знала, но совсем не ориентировалась во внешнем мире, поэтому отчаянно ждала того, кто поможет ей. Ни один элементаль не соглашался на такую авантюру.

То, с каким холодом папа произнёс последнюю фразу, наталкивало на мысль, что он говорил не только о воздушных.

– И ты ей помог.

– Да, – будто снова возвращаясь в реальность, произнёс папа, – Твоя мама не сразу меня полюбила. Мы долго были друзьями и в итоге поженились.

– Вот почему ты ушёл? Ты всегда думал, что мама с тобой из благодарности?

– Нет, в какой-то момент она и вправду полюбила меня, но в её сердце всегда жил другой мужчина.

– И что? Ты просто так сдался? Почему так просто отступил?

– Я дал ей выбор, я всегда давал ей его, потому что дома она была его лишена. Теперь, когда ты знаешь правду, а она свободна от своей матери, у неё есть шанс понять, с кем она хочет быть.

– А почему она не могла быть с ним тогда?

– Потому что он огненный.

Папин ответ поверг меня в шок.

– Прокляты мы на этих огненных что-ли?

– В каком смысле?

Значит, папа ничего не знает:

– Кирилл – огненный элементаль, – про остальную «шайку» я решила не упоминать.

– Ты не сказала: «был», и спокойно произнесла его имя. Тебе что-то рассказали помимо твоей принадлежности?

– Да, есть большая вероятность, что он жив, и я не знаю, как к этому относиться. Радоваться, что он живой или злиться, что он, получается, подстроил свою смерть?

Папа встал со стула и неловко обнял меня, поцеловав в макушку, как делал всегда, когда хотел меня успокоить:

– Я думаю, сейчас тебе нужно успокоиться и подумать, что ты хочешь делать дальше. Я давал и даю выбор маме, поэтому и тебя я не буду в этом ограничивать. Если тебе нужно подумать, то оставайся здесь, сколько потребуется. Я никогда тебя не выгоню, а с бабушкой сам разберусь.

Я тихонько рассмеялась сквозь слёзы, которые я только сейчас заметила:

– Я побуду до утра. Не хочу, чтобы ты пострадал от бабушки.

Он ещё раз поцеловал меня в макушку и вышел из кухни, давая собраться с мыслями.

Подойдя к окну, я посмотрела на вечерний город. Там, за стеклом, был мир, который я знала и любила, но так же там был мир, который я совершенно не знала, и это пугало меня. Внезапно ветер усилился, и деревья начали раскачиваться из стороны в сторону.

Отойдя подальше от окна, я не спешила акцентировать на этом внимание. Мне банально было не по себе. Поэтому я пошла в комнату, где оставила свой телефон, и, собравшись с духом, набрала сообщение:

«Я очень зла на тебя, но каждый имеет право на второй шанс. Приходите вместе с Антоном в наш любимый парк в полдень. И только попробуй мне соврать ещё раз».

Я нажала на «отправить» и смс успешно доставилось Марине.

Через минуту пришёл ответ:

«Спасибо. Мы придём».

Оставалось найти в себе ещё немного сил и позвонить по ещё одному номеру. Правильнее и логичнее было бы позвонить маме, но я была уверена, что папа это сделает за меня.

Не прозвучало и двух телефонных гудков, как я услышала:

– Ветерок?

– У меня появились новые вопросы. Обещаю в этот раз не сбежать.

–У меня не было намерения тебя запугивать или вредить тебе.

– Я не должна, но верю. Буду ждать утром в парке, перед встречей с Мариной. Адрес возьмёшь у неё. И прекрати называть меня Ветерок.

– Это невозможно, Вете…

Я нажала отбой.

Глава 7. Парк не место для признаний

Хоть я и осталась ночевать у папы, сон не шёл. Я бы хотела всё свалить на мысли о элементалях и новой информации, но врать самой себе – гиблое дело. Мои мысли были полностью поглощены двумя огненными.

Чем дольше я об этом думала, тем больше мне казалось, что в них есть нечто схожее. Это не относилось к характеру, одежде или манере поведения. В них самих проскальзывало родство.

Не знаю мало ли огненных, да и вообще элементалей, но вдруг они родственники?

Список вопросов, которые я хотела задать именно Руслану, а лучше другому существу, рос с каждой секундой.

Конечно, многое я могла бы узнать и у Марины, но почему-то сомневалась, что она будет достаточная честна со мной, или просто не знать всего. А Антон, хоть на вид и славный парень, но доверия у меня к нему ещё нет.

Теперь я вообще не понимала, кому могу доверять и насколько сильно.

Внезапный звук будильника заставил меня вздрогнуть. Вот и поспала называется, не сон, а одно название.

На улице только начинало светать, и я отправилась к первому автобусу до парка. Я была благодарна папе, но хотелось уйти до того, как он проснётся.

Тихонечко прошла в коридор, и перед самым уходом через входную дверь тихий шёпот догнал меня:

– Удачи, я всегда с тобой.

Да, глупо было надеяться, что он спит:

– Спасибо, я всегда это помню, – точно вторив ему, закрыла дверь и ушла из места, где я на секунду смогла поставить жизнь на паузу.

***

До парка я доехала совершенно спокойно, решив, что лучше не смыкать глаз в автобусе. В последнее время сны не давали мне покоя, показывая то, от чего я бежала. Прошлое мне видеть не хотелось, хотя именно к прошлому у меня очень много вопросов.

Руслан уже ждал меня на месте и курил.

Он стоял, облокотившись о дерево, явно занятый своими мыслями.

Каждый раз, когда я его видела, он выглядел чуть ли не безупречно. Могло показаться, что и сейчас он спокоен, но небольшая нервозность в пальцах выдавала его мысли. Он явно думал о чем-то тяжёлом.

Как и в первый раз, который я полностью вспомнила, меня заворожило то, как он держит сигарету.

Интересно, а девушку он обнимает так же притягательно? Отбросив ненужные мысли, я подошла к Руслану.

Огненный меня не заметил, и я решила немного отомстить ему:

– Сигаретки не будет? – басом прохрипела я ему над ухом.

Поперхнувшись дымом, парень укоризненно на меня посмотрел:

– И где ты только этому нахваталась?

– У Марины бывали очень странные знакомые, – как бы невзначай ушла я от прямого ответа.

Конечно же речь шла о людях, с которыми подруга любила потусить, но и укол в сторону элементалей не был проигнорирован.

Интересно, а может все эти компании были своего рода бунтом от правил?

– Я очень рад, что ты решила со мной поговорить, я правда не такой…

Рукой я остановила его помпезную речь:

– Может хватит формальностей, которые прут у тебя из всех возможных щелей? Будь проще, и люди к тебе потянутся.

Я хотела смягчить наше общение, но увидев, как помрачнел Руслан, оцепенела:

– Не всем повезло так, как тебе, Алиса. Очень многие из нас готовы убить за жизнь, которую ты живёшь. Многие погрязли в маразме старых законов и порядков.

– Ты говоришь о чистых?

Кажется, Руслан совсем не ожидал от меня это услышать, и был полностью шокирован моим вопросом.

Вечно сдержанный и спокойный, огненный не смог сдержать эмоции. Мне вообще показалось, что он не привык быть расслабленным и показывать свои эмоции. Слишком уж он всегда официальный.

Как я поняла, сигарету, которую до сих пор была у него в руках, он решил потушить от греха подальше:

–Откуда ты знаешь про чистых? Ты только вчера убежала от меня, когда я только начинал говорить об элементалях. – Он старался говорить это спокойно, но уж слишком сильно у него подрагивали пальцы, и бедная сигарета была уже впечатана в скамейку. Странно что, не сжёг.

Да уж, хотела растормошить человека, то есть не человека, и вот пожалуйста.

По нам всем, видимо, психушка плачет, но в разной степени, потому что мой мозг уже не воспринимал информацию серьёзно и переводил всё в сарказм и шутку.

Огненного я решила все-таки не мучить:

– Я встретилась с папой и поговорила с ним. Он мне и рассказал, правда, совсем немного. Сказал спрашивать у тех, кто непосредственно с этим связан.

– И ты выбрала меня? – в глазах Руслана появился необычный огонёк, – Неужели доверять незнакомцу тебе сейчас легче, чем родным людям?

– В отличии от родных людей, ты мне не врал. Но не думай, что я настолько глупая, чтобы довериться первому встречному. Я прекрасно понимаю, что у тебя есть своя выгода в этом и что-то мне подсказывает, что для тебя важнее найти Кира.

Руслан невесело усмехнулся и снова закурил:

– Выгоду ищут все. От животных до людей. Элементали недалеко от этого ушли, хоть есть те, кто считают, что они выше всех. Чёртовы старикашки, – он затянулся и нервно выдохнул дым.

– Марина тоже упоминала каких-то "старикашек", кто это?

– Так моё поколение за глаза называет Старейшин наших родов. Наши стихии – как национальности у людей. Вид один, но мы разные. Так что не думай, что если стихия одна и та же – это одна семья. "Метисов" недолюбливают, хоть чистые пару веков и пытались провернуть, чтобы точно было так, как они хотят.

С каждым словом лицо Руслана становилось серьёзнее и местами злее. Кажется ему очень сильно хотелось выговориться и я была идеальным для этого кандидатом. Не знающий ничего полукровка элементалей, которому всё равно нужна информация.

Почти после каждого предложения он затягивался всё сильнее.

– Так кто такие эти чистые?

– Маразматичные фанатики, – чуть ли не выплюнул эти слова огненный. – Они считают, что каждая стихия должна быть разделена и не смешиваться с другими.

– Это мне и папа сказал, но я не совсем его поняла.

Я пыталась понять, как это – чистота рода, и пока в голову лезли аристократы средневековья с их правилами:

– Что значит – одна стихия? То есть, ты можешь быть только с тем, кто одной стихии с тобой?

– Да, ты правильно поняла. У чистых так заведено уже много веков. Дети, которые рождаются с другой стихией, изгоняются, или всю жизнь прислуживаются "чистой стихии".

Я подумала о Марине. Руслан упоминал, что она водная:

– Получается, Марина…

Теперь уже Руслан перебил меня:

– А это ты спроси у самой Марины. Как и про остальные союзы.

– Почему?

Парень сделал несколько затяжек, пока сигарета полностью не закончилась, и только тогда продолжил:

– Потому что я отвечаю непосредственно на то, почему охотятся за тобой, – Руслан оценивающе на меня посмотрел и будто решал для себя, говорить ли мне сейчас ещё что-то, – Ты из самого древнего рода чистых воздушных. Ни одни элементали не приобрели такой жестокости и изворотливости, как они. Они считаются самыми сильными воздушными из всех.