Пять попыток вспомнить правду

Братья молчали, буравя друг друга яростными взглядами. Кажется, оба хотели наговорить друг другу гадостей, но сдерживались.

– Хорошо, что я не надел парадный мундир, – хмыкнул Кеммер.

– Тогда сказали бы, что преступница – она, – пожал плечами его брат.

Лжец! Я так и знала, что он – лжец! Изворотливый гад, который хочет лишить меня свободы и воли. Ненависть к нему вскипела в душе, опаляя изнутри. Но я молчала. Нужно экономить силы. А вдруг удастся сказать «нет» перед алтарём? Тогда от меня отстанут… Наверное.

– А как же мои родственники? Они приглашены на бракосочетание? – глухо спросила я, уже зная ответ.

– Твои родители погибли несколько лет назад, а остальная семья от тебя отреклась, – ответил «жених». – Поэтому с твоей стороны не будет никого, а с моей – только брат. Мои родственники не приглашены, потому что они вряд ли одобрили бы наш союз.

Он снова саркастично ухмыльнулся, а я не поверила ни единому его слову о моей семье. Не может такого быть, чтобы от меня просто взяли и отказались. Где-то глубоко в душе отозвались болью воспоминания о близких. Я была уверена, что меня любили и ни за что бы не предали…

– Для протокола: я тоже категорически не одобряю этот союз, – высказался вдруг Кеммер.

– Может, вам стоит прислушаться к брату? – с издёвкой спросила я своего «жениха».

– Нет. Я уже всё решил. Больше говорить здесь не о чем. А ты, Гвен, должна будешь сказать жрецу, что согласна на брак. Это приказ. Поняла меня? Кивни, если поняла.

Голова против воли качнулась вперёд, и рот наполнился горечью разочарования. Почему я не могу сопротивляться этому мерзкому заклинанию? Что со мной не так? Я мучительно попыталась вспомнить себя и внезапно осознала, что никогда не была ни слабой, ни безропотной. О нет! У меня точно есть стержень, и я не позволю «жениху» себя сломать.

Вместо того чтобы тратить время на разговоры, я замолкла и принялась набираться сил для решающего раунда противостояния. Всё внутри восставало против навязанного брака, я чувствовала, что он принесёт только беду и боль, поэтому решила сопротивляться до конца. До предела. А для этого нужны силы.

Прикрыла глаза и спокойно дышала, игнорируя взгляды двух жестоких чужаков по соседству.

Экипаж внезапно остановился. «Жених» придирчиво осмотрел мой наряд, а потом пробормотал несколько слов и выплел заклинание – оно легло на ткань ажурным мерцающим пологом и прикрыло некрасивые прорехи. Свадебное платье засияло, словно я поймала под кружевной подол стайку заблудившихся молний.

– Мы на месте. Выходи, Гвен. И помни: когда жрец спросит тебя, согласна ли ты на брак, ты обязана ответить, что да. Только одно слово, Гвен. И это тоже приказ.

Мы вышли из экипажа, и я замерла, поражённая красотой храма. Вроде не тот момент, чтобы застывать от восхищения, но я никогда в жизни не видела ничего подобного. На каменистом диком холме прямо в центре города возвышалось величественное здание, над которым поднималась пронзительно-голубая, невероятно огромная луна. Её лучи насквозь пронизывали весь храм, заставляя его сиять мистическим лазоревым светом.

Сердце пропустило удар, но я не поддалась очарованию красоты.

– Сегодня хорошая ночь для ритуала, – сказал Кеммер, подставляя лицо лунному свету. Тот струился по его коже и скапливался в глазах, отчего казалось, будто сами они – маленькие луны.

– Да, – кивнул мой «жених». – На то и расчёт.

В блеске холодных синеватых лучей он выглядел ещё более мрачно и пугающе. Он молча подхватил меня под локоть одной рукой, другой обнял за талию и потянул в сторону храма.

Всё пространство внутри огромного здания оказалось пустым. Вместо стен – ажурные арки, впускающие свет и словно приумножающие его. Казалось, что луна здесь светила даже ярче, чем снаружи, хотя это было невозможно. Ровно посередине выложенной сложной мозаикой площадки загадочно мерцал голубоватый алтарь.

– Дети Гесты, вы готовы принести ваши клятвы? – спросил зычный голос.

Я вздрогнула от неожиданности и заозиралась. От одной из колонн отделилась тень, и к нам подошёл одетый в тёмную, украшенную голубой мерцающей вышивкой хламиду жрец.

– Да, – ответил мой «жених».

– Тогда встаньте, как полагается.

«Жених» подвёл меня к алтарю и встал по правую руку.

Жрец раскрыл огромную книгу и положил её прямо на алтарь так, что она заняла его почти целиком. Полистал исписанные страницы, нашёл нужную и нараспев начал:

– Готов ли ты Ирвен Бла́йнер, сын Гесты, перед лицом своей богини взять на себя обязательства за дочь её, Гвендоли́ну Болла́р, хранить ей верность до конца своей или её жизни, холить и лелеять, защищать, быть её опорой и поддержкой?

– Да, ваша праведность, – уверенно ответил Ирвен.

Я собрала всю свою волю в кулак, глубоко вздохнула и приготовилась.

– Готова ли ты, Гвендолина Боллар, дочь Гесты, перед лицом своей богини взять на себя заботу о сыне её, Ирвене Блайнере, хранить ему верность до конца своей или его жизни, холить и лелеять, быть его утешением в поражении и вдохновением в победе?

Что ж, наконец я узнала имя своего мучителя.

Всё внутри побуждало сказать да, но я изо всех сил сопротивлялась приказу «жениха». В голове нарастал гул, перед глазами снова поплыло, в ушах зазвенело, тело задрожало от озноба, губы онемели от напряжения… Но я не сдавалась. Боролась с собой до конца. Лицо Ирвена стало напряжённым, и он с тревогой посмотрел на меня, прекрасно понимая, какая битва сейчас происходит в моей душе.

Я сражалась с чужой волей изо всех сил.

Жрец терпеливо ждал ответа, и наконец он громом сорвался с губ.

Тридцать четвёртое эбреля. Полночь

– Да! – прохрипела я, не в силах противиться приказу.

Из глаз хлынули слёзы, но никто не обратил на них внимания. Жрец напевно проговорил слова заклинания, которое опутало нас с Ирвеном светящимися нитями с ног до головы, а потом сосредоточилось на висках. Кожу опалило странным ощущением жара и холода. Правая половина лица горела в том месте, где была печать, и я видела, что на виске теперь уже мужа она оживает и извивается, а потом замирает новым узором.

В этот момент жжение ушло. Я инстинктивно коснулась виска и едва не осела на пол от разочарования. Ну почему я не смогла сказать «нет»?

Ирвен подхватил меня и прижал к себе. Если не знать, что стоит за его намерением жениться, можно принять эти действия за заботу. Но я-то знала. Подняла на него глаза, полные слёз и хотела сказать, как сильно ненавижу его, но не успела.

– Богиня благословила ваш союз! – торжественно провозгласил жрец и передал мужу какой-то документ.

Обида и бессилие взорвались во мне яростью. Я с ненавистью смотрела на мужа, а когда он потянул меня прочь из храма, скинула его руку и прошипела:

– Не смей ко мне прикасаться, мерзавец!

– О, и это ты ещё не знаешь, что тебя ждёт дальше, – цинично усмехнулся он, но руку убрал.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! – едва слышно выдохнула я, на большее сил не хватило, настолько раздавленной ощущала себя.

– А я тебя обожаю, – отозвался Ирвен.

– Зато мы точно знаем, что Гвен вышла за тебя не из меркантильных соображений, а по велению сильного и искреннего чувства ненависти, – хмыкнул Кеммер. – Давайте, пошевеливайтесь. Времени у нас теперь ещё меньше.

Муж потянул меня за собой, но я упрямо осела на пол, никуда не желая идти, а когда он подхватил меня на руки, бешено замолотила кулаками по его груди и несколько раз заехала по скуле.

– Хватит, Гвен! Замри! – строго приказал он, и моё тело окаменело.

В душе продолжался ядовитый пожар, я захлёбывалась горечью и болью.

– Зачем я тебе? Ты же богат, ты мог найти ту, кто отдаст свои силы добровольно! – горько упрекнула я.

– Ты что, совсем ничего ей не рассказал? – удивился Кеммер, обращаясь к брату.

– Гвен всё равно не поверит. Да и какая разница? До ритуала осталось всего ничего. Дольше объяснять.

– Мерзавец, – всхлипнула я. – Надеюсь, ты сдохнешь в муках и оставишь меня богатой вдовой.

От этих слов оба брата дёрнулись, как от пощёчин, а Кеммер посмотрел на меня с осуждением. Но до ответа ни один из них не снизошёл.

Меня снова запихнули в экипаж, и несколько минут спустя мы остановились у четырёхэтажного помпезного здания с несколькими подъездами.

– Я заберу свой экипаж, вернусь домой и всё подготовлю, – сказал Кеммер, открывая дверь для брата, нёсшего меня на руках. – Надеюсь, до имения ты доберёшься живым.

– Я тоже надеюсь. Было бы крайне глупо разбиться по дороге, да? – усмехнулся ненавистный муж.

– Феерично, – кивнул Кеммер и исчез.

Необычайно яркая луна заливала улицу голубым светом. С большой клумбы неподалёку вспорхнула стайка искрящихся бабочек. Всё казалось волшебным и мистическим. Всё, кроме глаз Ирвена. Они по-прежнему чернели провалами в бездну.

– И что дальше?

– Я лишу тебя дееспособности, Гвен, – насмешливо ответил он, а я всем телом содрогнулась, несмотря на приказ. – Кстати, можешь расслабиться и быть собой.

– Зачем тебе это? Зачем тебе это всё?

Он на секунду остановился и посмотрел на меня очень серьёзно:

– Потому что я хочу, чтобы ты выжила, Гвен.

– Лучше сдохнуть, чем жить в твоём подчинении! – отчаянно выдохнула я.

– Вот именно поэтому ты и не принимаешь решения, моя ненаглядная жена.

Дальше говорить стало неудобно – он внёс меня в присутственное здание, где, несмотря на глубокую ночь, расхаживали по-деловому одетые люди в сопровождении чиновников в форме. Что происходит? Почему все работают в такое время?

В дверь нужного ему кабинета Ирвен постучал моими ногами. Забилась у него в руках пойманной в силки птицей, и он опустил меня на пол, но перехватил запястье так, чтобы я не смогла сбежать. Я схватилась за висок и судорожно потёрла отметку, хотя подсознательно знала, что ни стереть, ни смыть её нельзя.

– Войдите! – раздался голос из-за двери.

Ирвен втянул меня внутрь. Кабинет, в котором мы оказались, явно был рабочим. Муж усадил меня напротив сухопарого мужчины в годах, явно служащего, судя по форме. Тот внимательно меня осмотрел и спросил:

– Нобларина, вы помните своё имя?

– Гвендолина Боллар, – повторила я то, что услышала от жреца.

Слова во рту казались картонными и неправильными, но я всё равно выговорила их.

– А ваше полное имя? – вкрадчиво спросил мужчина, и я растерянно заморгала. – Вы его помните?

Я промолчала, потому что отчаянная попытка вспомнить хоть что-то снова провалилась.

– Ясно… – пробормотал он. – Вы помните, какой сегодня день?

– Нет! Я ничего не помню, потому что он, – я указала на мужа, – что-то сделал с моей памятью! Я не помню ничего! Ничего! И посмотрите на мои руки! – задрала кружевные рукава и показала синяки на запястьях.

Чиновник вопросительно посмотрел на моего мужа.

– К сожалению, моя обожаемая супруга последние дни ведёт себя крайне неадекватно и представляет опасность для себя и окружающих, – нарочито заботливым тоном заговорил тот. – Собственно, по этой причине мы здесь. Я бы хотел ходатайствовать о временном лишении её дееспособности. Как минимум на месяц. За это время я собираюсь или найти частного целителя, или поместить жену в психиатрическую лечебницу, где ей смогут оказать помощь.

– Это ложь! – воскликнула я. – Это он что-то сделал с моей памятью, наложил на меня подчиняющее заклинание и заставил выйти за него замуж!

Немолодой служащий перевёл удивлённый взгляд на мужа.

– Хм. Ноблард Блайнер, несмотря на вашу репутацию… учитывая многолетнюю вражду между родами Блайнер и Боллар… я всё же обязан спросить: это правда?

– Я никогда не накладывал на Гвен никакого подчиняющего заклинания. А у моей дражайшей супруги параноидальный бред.

Ложь! От первого до последнего слова ложь!

– Он врёт! Спросите его о моих синяках! Особенно о том, что на шее!

Чиновник снова вопросительно посмотрел на мужа.

– Синяки… дело в том, что Гвен всё время пытается навредить себе и подвергает себя опасности. Я не мог допустить, чтобы она покалечилась или погибла. Да, признаю, что несколько раз мне пришлось её спеленать, но я никогда не стал бы её душить. Это просто абсурдное обвинение. Что касается запястья, то я действительно схватил её слишком сильно, когда она упала с балкона. Я её поймал. Разумеется, на такой нежной коже не могли не остаться следы. Клянусь магией, я не избивал свою жену и не вредил ей.

Он вытянул руку вперёд, и над его ладонью поднялся голубоватый вихрь, после чего служащий заметно успокоился и теперь смотрел на меня, как на умалишённую – с сочувствием и едва уловимой ноткой брезгливости.

– Это снова ложь! Да, как жену он меня не избивал и не вредил мне, но это потому, что мы женаты всего час! – отчаянно воскликнула я.

– Ох, Гвен… – протянул муж.

– Вы считаете, что вступили в брак с ноблардом Блайнером час назад? – удивился служащий.

– Да… это и было час назад, – смятённо ответила я, чувствуя, что схожу с ума.

– Вот видите, – грустно развёл руками муж.

– Но позвольте, нобларина Блайнер, ваше свидетельство о браке было выдано почти месяц назад…

Я замерла, шокированно глядя на служащего. И ведь он наверняка не плохой человек, не злодей и не хочет навредить мне…

– Ирвен всё это подстроил! Мы поженились сегодня! – уже без всякой надежды ответила я, видя, что в глазах мужчины напротив нет ни капли веры, только сочувствие и немного жалости.

– Может быть, ты сможешь принести клятву, Гвен? Чтобы подтвердить свои слова, – нарочито невинным голосом предложил муж.

– Я могу… я просто не умею! Научите меня! – умоляюще посмотрела я на служащего, но сделала только хуже.

– Вот видите, с чем приходится иметь дело, – тяжело вздохнул муж.

– Ты подлый, гадкий, лживый мерзавец! – взорвалась я, понимая, что ни одному моему слову тут больше не поверят. – Ты что-то сделал с моей памятью, а потом выставил всё так, будто я сумасшедшая!

– И зачем же мне это нужно? – невозмутимо спросил Ирвен, глядя на меня чёрными провалами глаз.

– Чтобы пользоваться моей силой… – неуверенно ответила я.

Служащий откашлялся, но ничего не сказал. В кабинете повисло гнетущее молчание, и я понимала, что уже проиграла, но сдаваться не хотела.

– Пожалуйста, поверьте мне! – взмолилась я, глядя на служащего. – Несколько часов назад я проснулась в его поместье, не помня ничего. Ирвен приказал мне собраться и повёз в храм. По дороге я пыталась сбежать. Но он меня поймал и приказал стать его женой. Я хотела сказать нет у алтаря, но он приказал согласиться, и я не смогла… Не смогла воспротивиться! А теперь он притащил меня сюда и хочет лишить дееспособности… Он просто издевается! Он – настоящее чудовище!

– Нобларина Блайнер, я бы очень хотел вам поверить, но факты говорят сами за себя, – мягко ответил служащий. – Ваше свидетельство о браке было выдано месяц назад, а ваш муж – один из самых завидных женихов в Империи. От браков с такими не отказываются, тем более учитывая все обстоятельства и проклятие. Кстати, ноблард Блайнер, как вы справились с проклятием?

– Боюсь, что не готов разглашать никакую информацию на этот счёт, – учтиво, но при этом очень холодно ответил муж.

– Что ж… могу вас понять… Быть может, из-за проклятия всё и случилось?

Кажется, последний вопрос был риторическим, потому что никто не поспешил на него отвечать. И о каком проклятии вообще идёт речь? Это из-за проклятия глаза Ирвена стали такими?

Служащий уткнулся в какой-то документ и аккуратно его заполнял, потом со вздохом поднялся с места, подошёл ко мне, но я отпрянула и чуть не свалилась вместе с креслом.

– Возьмите оттиск у меня, – предложил Ирвен, и чиновник подошёл к нему, а затем прислонил к виску, на котором голубела вязь, серебристую штуку, напоминающую пресс-папье.

На гладкой изогнутой поверхности отпечатался узор, и чиновник перенёс его на бумагу, а затем заверил документ подписью и печатью с оттиском своего височного узора.

Теперь я начинала думать, что такой узор никак не связан с подчинением, ведь он был у всех, кого я встречала, включая жреца и случайных прохожих. Это так странно!

Закончив, чиновник снова поднялся и взял с одной из полок стоявшего подле него стеллажа небольшую печать.

– Будет немного неприятно, – ласково проговорил он, обращаясь ко мне, как к ребёнку.

Я вскочила с кресла, но муж тут же меня поймал и держал в стальных объятиях, пока чиновник не поставил мне на висок какую-то отметину. Защипало кожу, я резко махнула головой и макушкой саданула мужу прямо в нос.

Он не дрогнул, отпустил меня, невозмутимо достал из кармана платок, вытер кровь и извинился перед служащим:

– Прошу прощения. Говорю же: Гвен может быть опасна для окружающих. Ладно я, но она и себе вред может причинить, вот что по-настоящему пугает.

– Понимаю… ещё она может стать жертвой мошенников в таком состоянии, а вам необходимо защитить финансы. Что ж, я жду вас на приём через месяц, надеюсь, что нобларина Блайнер к тому моменту поправится. Удачи вам… и терпения.

– Пойдём, ненаглядная, – позвал меня муж, забрав документы у чиновника. – У нас сегодня ночью много дел.

Я покорно пошла за мужем следом, совершенно потерянная и не понимающая происходящего. Ощущение было, словно я наглоталась таблеток безумия.

Когда мы вышли наружу и сели в экипаж, муж смотрел на меня, не отрываясь.

– Знаешь что самое страшное, Гвен? Что я начинаю сомневаться в том, любила ли ты меня когда-нибудь. Я поверил тебе и рискнул всем, но теперь думаю, что могу ошибаться. Уж слишком легко ты провела меня сегодня по дороге в храм.

Что?! Он ставит мне в вину крошечную ложь во спасение, когда сам изощрённо лишил всего – свободы, воли, памяти, а теперь ещё и дееспособности?

– Да как ты смеешь! – вскипела я. – После всего, что ты сделал?!

– Именно после всего, что я сделал, Гвен. Смотрю на тебя и не узнаю. Да, ты потеряла память, но это лишь рациональная часть личности. Я абсолютно уверен, что чувства лежат где-то в другой плоскости и толкают нас на нелогичные и странные поступки. Я смотрю на тебя и думаю, что всё равно любил бы тебя, даже если бы у меня забрали всё, включая память…

Эти странные, неожиданные слова запутали меня окончательно. В них было что-то, что ужалило в самое сердце и засело там ядовитой занозой. Он был прав. Даже потеряв память, я всё равно чувствовала. Чувствовала, что отчаянно не хотела выходить за него замуж. А ещё всей душой ненавидела его залитые чернотой глаза.

Возможно ли, что я притворялась влюблённой, чтобы сбежать?

– И что дальше? – тихо спросила я.

– Ритуал, – ответил он, и от одного этого слова мне стало холодно и неуютно. – А теперь спи. Тебе понадобятся силы, чтобы выжить.

Выжить? Я хотела спросить, что он имел в виду, но против воли провалилась в сон.

Иллюстрация: Ирвен Блайнер

Тридцать четвёртое эбреля. Глубокая ночь

– Гвен, просыпайся…

По лицу скользнули горячие пальцы, а вкрадчивый бархатистый голос проник в самую душу. Касание было нежным и ласковым, я даже улыбнулась, но потом вспомнила, кому принадлежит голос, широко распахнула глаза и отпрянула.

Если мужа и задела такая реакция, то он этого не показал. Подхватил на руки и вынес из экипажа на залитую луной дорожку. После заката поместье преобразилось. В лучах ночного светила серебрились распустившиеся на клумбах потрясающие цветы. Они раскрыли белые лепестки навстречу луне и жадно впитывали льющееся с небес голубоватое сияние.

Было светло почти как днём. Очень странное, сюрреалистическое ощущение. Небо вроде бы тёмное, на нём россыпями сияют звёзды, но при этом можно спокойно читать или рисовать. Разве что цвета выглядят немного иначе, кажутся более холодными.

С соседнего дерева взлетела огромная птица и принялась кружить над раскинувшейся перед имением поляной. Почти сразу к ней присоединилась ещё одна. Я невольно залюбовалась их плавным скольжением в небесной бездне ночного покоя.

Всё происходящее со мной было настолько странным и непостижимым, что я просто застыла в состоянии шока и больше не действовала, только созерцала. Плыла по волнам чужой воли и не знала, к какому берегу меня прибьёт.

Ирвен молча занёс меня в дом, а потом стал подниматься по лестнице. Второй этаж, третий… чердак? Здесь было темно, чисто и почти пусто – лишь на большом комоде лежали мерцающие предметы. Артефакты?

Муж не остановился ни на секунду и даже не запыхался. Вынес меня наружу, и я поразилась увиденному. Крыша имения оказалась плоской. Большую, просторную площадку под открытым небом заливал яркий лунный свет. На ней собрались люди – шесть мужских фигур и две женские. Последние замерли у входа на чердак, стараясь не мешать. Я узнала служанок, которых уже видела вечером.

– Я рад, что ты добрался до дома живым, – сказал Кеммер. – Мы готовы.

– Прекрасно, тогда сейчас начнём, – кивнул Ирвен и снял с себя сначала мундир, а затем рубашку. Кинул одежду на пол и посмотрел на луну. Затем развернул меня к себе, внимательно вгляделся в лицо, а потом сказал: – Я не уверен, вспомнишь ли ты мои слова завтра. И не уверен, настанет ли это завтра для нас, но хочу, чтобы ты знала: я ни о чём не жалею и принял осознанное решение.

Муж обхватил мои плечи и поцеловал. Горячо, жадно, яростно. Губы мгновенно запекло, я хотела оттолкнуть его, но рука на затылке не позволила. Поцелуй взбудоражил и оглушил. К глазам подступили слёзы, меня заштормило от непонятных и нелогичных эмоций. Мои ладони легли на пышущую жаром грудь Ирвена и оттолкнули.

– Объясни мне! Объясни, что происходит! – нервно сглотнула я, когда муж оторвался от моих губ.

– Время, Гвен. Время – наш самый большой враг. Теперь молчи!

Муж взял меня за запястье и потащил к собравшимся в круг мужчинам.

– Как видите, Гвен недееспособна, поэтому все решения за неё принимаю я. В случае моей смерти – Кеммер. Я оставил ему соответствующие полномочия, – его голос звучал уверенно и жёстко.

Печать на моём виске осмотрели несколько раз, особенно тщательно проверял её высокий мужчина в жреческом одеянии.

– Кеммер, подержи Гвен, чтобы она… не потерялась, – насмешливо попросил Ирвен, отпуская, и его брат тут же перехватил меня за локти, прижав их к моим бокам.

– Ну что ж… Мы готовы начать, – наконец объявил жрец.

– Тогда приступаем к ритуалу. Ей печать ставьте на спину, а мне – на грудь, – распорядился Ирвен.

– Лучше бы тоже на спину… – протянул один из мужчин, бандитского вида блондин. – Это я как целитель говорю. Может, всё-таки попробуем… поверх этого…

– Не согласен! В таком случае лучше на грудь, – принял решение жрец.

Я только теперь заметила, что на спине у мужа зияет огромный чёрный рубец. Уже не рана, но ещё не шрам – словно громадная хищная сороконожка затаилась у него прямо на позвоночнике. В ужасе посмотрела на рану, а Ирвен усмехнулся:

– Подарочек от кантра́да.

Слово ничего для меня не значило.

Жрец приблизился к мужу, достал из кармана небольшой флакон, отвинтил крышку, под которой оказалась кисточка, и принялся обстоятельно вырисовывать на груди у Ирвена сложный узор. От солнечного сплетения и дальше – по спирали – на кожу ложились непонятные знаки. В лучах луны они слабо светились, а когда жрец закончил работу и замкнул последнюю линию в круг, рисунок вспыхнул синеватым огнём.

Завороженно наблюдая за происходящим, я не могла оторвать глаз от печати. Что она значила?

Внезапно Кеммер развернул меня и сжал крепче, к нему присоединился муж, и вдвоём они меня зафиксировали. К нам шагнул жрец. По моей обнажённой спине поползло что-то мокрое, и кожу в этих местах вскоре стало немилосердно печь.

Я молча забилась в руках своих пленителей.

– К сожалению, нобларина Блайнер, это только начало, – сочувственно вздохнул целитель.

Этот мерзавец всё предусмотрел! Даже платье!

Пытка длилась невыносимо долго, у меня было ощущение, что на мне рисовали клеймо, и оно с каждой секундой горело всё ярче. Я застонала, захлёбываясь слезами, с ненавистью и болью посмотрела на своего самого главного врага, по злой иронии судьбы ставшего моим мужем. Он стиснул челюсти так, что под кожей проступили желваки, а потом сипло проговорил:

– Потерпи, ещё чуть-чуть осталось. В самом конце будет особенно неприятно, но боль быстро пройдёт.

До меня не сразу дошло, что он только что прошёл через то же самое, даже не поведя бровью. Вспышка боли, которую он упоминал, была настолько невыносимой, что я бы заорала, если бы не приказ молчать. В ушах словно поселились кусачие цикады, стрекотали и грызли их изнутри.