Правильный лекарь 11

Прислуга начала накрывать на стол. Похоже финансовые дела Курляндского пошли в гору, потому что на столе начали появляться дорогие изысканные блюда, приготовленные по заморским рецептам. То есть всё, как он любит. Когда закончили заставлять стол тарелками, я прикинул, сколько времени нам надо здесь провести, чтобы он опустел.

– Дядя Гот, может я что-то не знаю, – осторожно начал я. – Может мы ещё кого-то ждём?

– Вот ещё, – буркнул он. – Мне и вас предостаточно.

– Так, ребята, дедушка, давайте не будем ссориться, сегодня такой прекрасный день, – взяла на себя дипломатическую миссию Лиза.

– Чем же это он такой прекрасный? – насторожился Курляндский. С внучкой он всегда разговаривал без излишней жёсткости и грубости. – Сегодня уже не первый солнечный день подряд, я заметил, что весна приближается и скоро расцветут мои любимые подснежники.

Сказав про подснежники, он улыбнулся и его лицо стало расслабленно добрым. Но потом он быстро вернул себе хмурую маску. У меня создалось впечатление, что он играется, изображая негативные эмоции. Зато позитивные у него получались очень естественно. Да он просто душка, но стесняется показывать это людям. А может боится? Ни для кого не секрет, что все наши комплексы родом из детства. Возможно его кто-то сильно обидел или он получал за свою доброту чёрной монетой. После такого люди часто уходят в себя и в науку, становятся отшельниками и социопатами.

– А чем он прекрасный, мой любимый дедушка, – промурлыкала Лиза, – тебе сейчас Илья расскажет.

– Что же он мне такого расскажет? – спросил Курляндский и с недоверием посмотрел на Юдина.

Кажется я начал догадываться, дядя Гот наверно ещё ничего не знает об их планах.

– Дорогой вы наш, глубокоуважаемый Готхард Вильгельмович, – торжественным тоном начал Илья, поднимаясь со стула. Невооружённым глазом было видно, как он волнуется. На сцене перед сотней зрителей он был гораздо смелее. – Я хочу сообщить вам приятную новость. Мы с Елизаветой решили связать свою жизнь узами брака. Ну то есть пожениться. Мы любим друг друга и жизни друг без друга не представляем. Хотим быть вместе всегда, в горе и в радости. Но сделать этого без вашего благословения мы не можем и не хотим. Поэтому, я хочу попросить у вас руку вашей внучки.

– Левую или правую? – спросил у него Курляндский, странно глядя исподлобья.

– Что? – растерялся Илья.

– Какую руку ты хочешь попросить? – нервно уточнил старик. – Не обе же! Про обе речи пока не было.

– Видимо я не совсем вас понимаю, – пролепетал и без того взволнованный Илья, окончательно теряя связь с реальностью. А я просто сидел и улыбался. Готхард с ним просто играет. Или, что вполне возможно, издевается. А это в его случае уже хороший признак. Илья увидел мою ухмылку и его глаза стали ещё шире. – А ты чего лыбишься?

Я молча приложил палец к губам, очень надеюсь, что он поймёт. Вроде бы понял. Просто молча уставился на старика в ожидании продолжения. И чего он так удивляется? Вроде знает уже, что из себя представляет Курляндский. Хотя, наверно и сам Курляндский слабо себе представляет, что он такое.

– А чего это ты так личиком осунулся, Илюшенька? – чуть ли не пропел дядя Гот. Я еле сдержался, чтобы не заржать, как конь на пастбище. Шоу продолжается. – Да всё, успокойся. Лучше скажи мне, ты её любишь?

– Очень, – закивал Илья и на лице появилось жалкое подобие улыбки.

– Ты же понимаешь, что, если ты её обидишь, я тебя с того света достану?

– По этому поводу точно можете не переживать, – уже более уверенно сказал Юдин, начиная потихоньку приходить в себя. – Я сам за неё кого угодно порву на части.

– Тогда забирай, – невозмутимо сказал Готхард, словно у него спросили крестовую отвёртку, и продолжил что-то резать ножом у себя в тарелке.

– Хм, спасибо, – произнёс Илья и сел обратно на свой стул.

Некоторое время все молча продолжали ужинать. Потом потихоньку, по настойчивой инициативе Елизаветы, началась обычная светская беседа ни о чём и обо всём сразу. Обе начатые до этого темы в разговоре больше не фигурировали. По поводу преподавания фармацевтики я решил повременить с разговором, вернусь к нему позже. Мне кажется, что Курляндский сейчас упирается принципиально, не к лицу князю быстро сдаваться. Так что не теряю надежды.

– Интересно, а куда это мы едем? – спросил Илья, когда мы выехали от Курляндского, но я повернул не совсем туда, куда было бы логично.

– А вам не интересно, что ли? – удивился я, считая, что все знают, куда я повернул.

– Сань, когда крыша протекает, надо вёдра подставлять, потом вызывать мастеров, например Корсакова, – недовольно произнёс Илья.

– Что опять не так? – немного раздражённо спросил я.

– Ты тогда уж поселись там в вагончике и следи, как укладывают каждый кирпичик, – предложил Илья. Лиза молча ткнула его кулачком в бок. Я это заметил только благодаря тому, что Юдин сидел рядом со мной, а девушки на втором ряду сидений.

– Не перегибай, – бросил я.

Через несколько минут мы уже подъехали к стройке. Уже темнело, а строительство продолжало кипеть в свете прожекторов. Фундамент центрального блока был уже готов и начали возводить стены. Крылья здания пока обретали фундамент, но свай уже не было видно. Мне казалось, что процесс движется чертовски медленно. Потом вспомнил, как велось строительство кирпичных домов в моём мире и понял, что я слишком многого от них хочу, они и так молодцы. Илья, Настя и Лиза стояли позади меня и смотрели молча.

– Что, Александр Петрович, уже соскучились? – голос Шапошникова прозвучал совсем рядом.

– Есть такое, – улыбнулся я и пожал протянутую мне руку.

– Мы неплохо продвигаемся, – сказал Николай. – Особенно после того, как я заменил бригаду бракоделов, которые сваи не умели считать, на нормальных ребят. У нас же оплата сдельная, все стараются побольше успеть сделать, чтобы быстрее получить деньги.

– Это правильно, – кивнул я. – Чем тянуть резину, лучше быстрее закончить, а потом хорошо отдохнуть.

– Согласен, – ответил Николай и встал рядом со мной. Мы теперь с ним на пару любовались, как кипит работа.

Войдя в манипуляционную на следующий день, я Скобелеву не узнал. Раньше она тщательно скрывала свою природную красоту, а теперь решила этого не делать. Евдокия увидела, что я смотрю на неё раскрыв рот и покраснела, а Света стояла ухмылялась.

– Со мной что-то не так? – смущённо спросила Евдокия. В моём родном мире такие красотки с такой врождённой скромностью большая редкость. Быстро попадают в модельный бизнес и скромность растворяется практически бесследно.

– Да всё так, – улыбнулся я, стряхивая с себя сиюминутное оцепенение. – Просто немного непривычно, вот и всё. Ну что, начинаем работать?

– Да, Александр Петрович, – улыбнулась она, немного расслабившись, но румянец со щёк уходить не спешил.

Мы излечивали одного пациента за другим, каждый раз я давал себе отчёт, что я в этой процедуре лишний. За время проведённых сеансов я не поймал ни одного тромба или эмбола, потому что их просто не было. Скобелева справлялась со стенозами любой сложности без единой помарки.

– Евдокия Савельевна, мне кажется нам надо делать изменения в графике, – сказал я, когда вышел очередной пациент.

– Я что-то делаю не так? – испуганно спросила она.

– Единственное, что вы делаете не так, это ваша вера в себя, – улыбнулся я. – Вы всё делаете идеально, я даже начинаю немножко завидовать. И, я считаю, что вы вполне созрели, чтобы заниматься лечением атеросклероза самостоятельно, без ассистента. Я сегодня работаю просто наблюдающим.

– Спасибо, Александр Петрович, – улыбнулась девушка. Лицо, достойное глянцевой обложки. Ещё не каждая глянцевая обложка достойна её лица. – Я очень старалась.

– И это принесло свои плоды, – ответил я. – Я тогда завтра возьму себе в напарники кого-нибудь из практикантов, а вам подготовят вашу личную манипуляционную, будете работать самостоятельно. А в ближайшее время и к вам придут практиканты.

– Как-то немного боязно, – призналась Евдокия. – Может хотя бы эту неделю доработаем?

– Так я же не работаю, – усмехнулся я. – Просто стою рядом. Так что я думаю, что вы вполне справитесь с работой самостоятельно.

– Хорошо, – без особого энтузиазма ответила Евдокия. – Я попробую.

– И у вас всё получится, – добавил я. – Может есть какие-то предпочтения? Например, сосуды сердца или сонные артерии?

– Я, пожалуй, лучше пока ещё какое-то время сосудами ног позанимаюсь, чтобы быть полностью уверенной в своих силах, а к концу недели определюсь, хорошо?

– Договорились. – кивнул я. – А пока продолжаем. Света, зови следующего.

О встрече с Кораблёвым я договорился ещё с утра. Понимая его занятость, я не сильно надеялся даже, что сегодня получится к нему попасть, но он с радостью ответил, что сегодня ждёт меня после работы. Моё обещание сделать ему очень интересный сюрприз он воспринял с энтузиазмом.

– Может мне тогда пригласить на встречу своих ведущих инженеров из конструкторского бюро? – спросил Эдуард Филиппович. – Ты хочешь принести какие-нибудь новые чертежи?

– Нет, чертежей не будет, но инженеры вполне могут пригодиться. Только, если возможно, чтобы они ждали не у вас в кабинете, а при необходимости их можно будет позвать.

– Хм, градус интриги нарастает, – произнёс Кораблёв. – Ну хорошо, пусть будет так.

Когда я подъезжал к дому Валеры, тот уже стоял на тротуаре возле арки и с нетерпением ждал моего приезда.

– Я уже немного замёрзнуть успел, – высказал он.

– Так я же сказал, что буду минут через пятнадцать, зачем ты сразу вышел?

– Когда ты позвонил, я прогуливался в сторону Адмиралтейства и обратно, нервы успокаивал. Решил, что домой идти уже нет смысла, ждал здесь.

– Понятно, – хмыкнул я. – Значит нет в том моей вины. Как настрой?

– Немного волнительно, – признался Валера. – От этой встречи буквально зависит моя жизнь. Если он меня на работу не возьмёт, я с голода ещё долго не помру, но жизнь-то продолжается. Да и не привык я транжирить деньги и ничего не делать. Лучше копить.

– Тут я с тобой полностью согласен.

– Что мне ему сказать-то? – спросил Валера и я понял, что внешне он храбрится, а на самом деле очень волнуется.

– Фамилию ему свою назовёшь, и он сразу возьмёт тебя на работу, – сказал я, на что Валера расхохотался.

– Хорошо, что моя фамилия не Негодяев, – сказал он, отсмеявшись. – Был у нас такой на работе. Очень неплохой, кстати, человек, я хочу сказать. Не то, что Любимов. Этому палец в рот не клади. А Кишечкин никогда на пищеварение не жаловался. Так что фамилия не самое главное, что определяет человека.

Я припарковал микроавтобус перед офисным зданием “Кораблёв и Ко”. Машины сотрудников здесь уже стояли не плотным строем, у некоторых рабочий день закончился, но большинство были ещё на месте. Надеюсь, ведущие инженеры не сильно пострадали из-за задержки на работе.

Охранник на входе проверил наши документы и отвёл к нужному лифту, который ехал напрямую в приёмную владельца компании. Девушка на ресепшене была опять новая и приветливо спросила:

– Вам назначена встреча? – вопрос сопровождался обворожительной, но в то же время холодной дежурной улыбкой.

– Да, Эдуард Филиппович нас ждёт, – ответил я. – Можете доложить, что пришёл Склифосовский.

– Склифосовский? – переспросила она и её улыбка стала гораздо более искренней. – Александр Петрович?

– Он самый, – кивнул я.

– Сию минуту, – сказала она и нажала на кнопку коммутатора, не сводя с меня глаз.

Не припомню, чтобы у меня такая лечилась, скорее всего кто-то из родственников. Девушка сообщила своему шефу кто пришёл, и сразу попросила нас пройти, услужливо открыв дверь. Раньше меня здесь так не встречали.

– Здравствуй, Саша, – сказал Кораблёв. Он уже вышел из-за стола и двинулся нам навстречу, первым протягивая мне руку. Потом вопросительно посмотрел на моего спутника.

– Валерий Палыч, – представился Валера и улыбнулся так, как он обычно это делал, будучи призраком.

– Что? – вырвалось у Эдуарда Филипповича, лицо его вытянулось от удивления. Он вглядывался в лицо Валеры и похоже узнал. – Не может этого быть! Но как?

– Одна мелкокалиберная магичка смогла дать Валерию Палычу нормальную новую жизнь, – сказал я. – Так что прошу любить и жаловать. Вам же нужен инженер литейщик с опытом работы?

– Такой? – спросил Кораблёв, широко улыбаясь. – Ещё как! Проходите, садитесь за тот круглый стол в углу. Элеонора, принесите нам чай и всё что положено!

Девушка, которая зачем-то в этот момент заглянула в кабинет кивнула и исчезла за дверью.

– Что могу сказать, Саш, – покачал головой Эдуард Филиппович. – Твоим сюрпризом я очень впечатлён. До сих пор не могу в себя прийти и поверить. А для вас, Валерий Палыч, у меня будет очень интересное предложение.

Глава 5

Мы вышли из здания “Кораблёв и Ко” в приподнятом настроении. Валера так просто светился от счастья. Если посадить его на передний бампер, то фары можно не включать, а встречные машины будут сигналить, чтобы я выключил дальний свет.

– Ну что, доволен? – спросил я, когда мы сели в машину.

– Сань, да у меня просто слов нет, – пробормотал он. Шикарность предложения Эдуарда Филипповича поразило его до глубины души и до сих пор не отпускало. – Это же надо, он берёт меня в конструкторское бюро. Я просто в шоке, Сань. Люди десятилетия работают, чтобы туда попасть или благодаря связям. А я ему никто и сразу так.

– Ты свои десятилетия уже в прошлой жизни отработал, – сказал я, невольно улыбаясь. Таким довольным я Валеру ещё никогда не видел. – Так что всё вполне заслужено. Живи и радуйся. Что он там тебе про жалованье на бумажке написал? Если это не секрет, конечно.

– Секрет? От тебя? – хмыкнул Валера. – Не смеши!

Обозначенную Кораблёвым сумму он произнёс почему-то шёпотом, словно нас могли подслушать.

– Ого! – вырвалось у меня. – Так тебе можно скоро будет подумать о покупке особняка.

– Не, Сань, сначала машина, – покачал головой Валера. – У меня дома осталась моя любимая “шестёрка”, я без неё никуда. Только на работу на трамвае, так было проще и бесплатно. Вот и здесь я не хочу ни от кого зависеть.

– Ты за рулём сорок лет не был, не боишься? – спросил я.

– Вождение машины, как и производство детей, научившись делать однажды уже не разучишься, – усмехнулся Валера. – Не посоветуешь, кстати, где можно приличную машинку присмотреть?

– Чудак человек! – рассмеялся я. – Ты с завтрашнего дня будешь работать в корпорации, производящей в том числе широкий модельный ряд автомобилей. Я свой микроавтобус там покупал. По личному распоряжению Кораблёва мне не только цену хорошо подвинули, но и оформили беспроцентную рассрочку. Так что при первом же удобном случае скажи Эдуарду Филипповичу по поводу машины, он тебе всё организует.

– Понял, принял, – кивнул Валера. – Значит в ближайшее время этим вопросом займусь.

– Насчёт квартиры что решил? – спросил я. – Та бабулька с дурацкими вопросами больше не приставала?

– Пыталась, но у меня с такими разговор короткий, – хмыкнул Валера. – Это я под личиной господина Лисина её строить не стал, а сейчас аккуратно, но настойчиво дал понять, что мне с ней разговаривать не интересно.

– Боюсь даже представить, что ты ей сказал, – покачал я головой. – Там хоть без инфаркта обошлось?

– Ну что ты прям так сразу! – рассмеялся Валера. – Я же теперь аристократ, как-никак, надо держать марку. Всё культурно, не переживай. Зайдёшь ко мне сейчас? Я тебе экскурсию по квартире проведу, ты её не узнаешь.

– Всё-таки решил там капитально осесть? – поинтересовался я.

– Пока да, а дальше посмотрим. Кстати, я же деньги снял с анонимного счёта и положил уже, как Чугунов, так что твои средства готов вернуть тебе в любой момент.

– Разберёмся, мне не к спеху, – сказал я, паркуясь неподалёку от арки на Гороховой. – Ну, веди меня, хвастайся.

На этаж мы всё-таки поднимались тихо, чтобы не беспокоить демонов из квартиры напротив без надобности, меньше знает – меньше вопросов.

Когда я увидел масштаб изменений в квартире, на некоторое время потерял дар речи. Ведь прошло всего двое суток, а квартиру не узнать! Вот что значит, когда есть много свободного времени. Переставлена мебель, заменены шторы, даже другие люстры, ковровые дорожки, драпировки. Вот обои он переклеить не успел, но теперь даже они по-другому смотрелись.

– С ума сойти! – воскликнул я. – Заняться тебе нечем!

– Было нечем, – хмыкнул Валера. – Вот я и принялся куролесить, чтобы мысли всякие ненужные из головы прогнать. Сначала всё обыскал в поисках заначек, потом начал двигать мебель, купил новые светильники. Но больше я здесь менять ничего не буду, теперь у меня есть занятия поинтереснее. С завтрашнего дня на работу, а вечером меня будет ждать моя Евдокия. Она говорит, что ты её повысил, это так?

– Ну это не повышение, – улыбнулся я. – Просто я считаю, что она достаточно квалифицированный специалист, чтобы работать самостоятельно. Период стажировки завершён.

– Умница девочка, – сказал Валера, задумчиво улыбаясь. – Я в ней не сомневался.

– А ещё она будет читать лекции студентам, – добавил я.

– Так и до профессора скоро дорастёт, – сказал Валера.

– Вполне возможно, – кивнул я. – Когда откроем университет, я предложу ей перейти туда. Надеюсь, что она не откажется.

– Кто, она откажется? – вскинул брови Валера, потом покачал головой. – Не-е-ет, она умная девочка.

– Свадьба-то скоро? – решил я спросить сразу в лоб.

– Я, конечно, шустрый, но не настолько – усмехнулся Валера. – Но, пока что я практически уверен, что она будет. Я же не зря сказал, что она “моя Евдокия”.

С новым практикантом, как и новым человеком, не всегда сразу просто, надо ведь сначала общий язык найти. Обычно у меня с этим нет проблем, но сегодня мне достался какой-то особенный. По внешнему виду он был похож на отличника из серии “ботаник”. Худой, неказистый, немного сутулый, зашуганный. Массивные очки завершали картину забитого однокурсниками студента. Таких я почему-то считал идеальными работниками, но до идеала оказалось далеко.

– Тебе раньше приходилось когда-нибудь работать с сосудами? – спросил я.

Парень лишь молча помотал головой.

– Знаешь, что из себя представляет атеросклеротическая бляшка? – задал я следующий вопрос.

Он кивнул, но мне показалось, что как-то неуверенно.

– Суть тонких потоков энергии понял?

В этот раз он кивнул гораздо увереннее. Уже неплохо. Я ему описал, как выглядит процедура очистки артерий от бляшек, что надо делать и чего избегать. В глазах блеснуло понимание и губы растянулись в полуулыбку. Значит можно начинать.

Случай по идее несложный, стеноз обеих поверхностных бедренных артерий до девяноста процентов. То есть пациент попал к нам в руки почти своевременно, можно было чуть раньше. В нашем мире ангиологи гемодинамически значимым стенозом называют семьдесят и выше. Ну хорошо хоть не наглухо забито, какой-то кровоток ещё есть.

Я занял позицию на подколенной артерии и дал сигнал начинать. Сначала всё шло неплохо, я не видел ни одного эмбола. Это я потом только понял, что сначала не шло никак. Потому что, когда пошло, эти самые эмболы полетели пулемётной очередью.

– Стоп! – скомандовал я и парень испуганно отпрыгнул от пациента. – Пока больше ничего не делаем.

Я решил просканировать все берцовые артерии, так как не был уверен, что смог поймать всё, что летит. Я оказался прав, несколько минут у меня ушло, чтобы убрать последствия вмешательства. А ведь это только начало! Я просканировал артерию, с которой работал практикант и обнаружил, что за такой короткий промежуток времени очищена треть, чего я никак не ожидал. Пришлось ему объяснять заново, как надо расщеплять бляшку, чтобы не схлопотать непоправимых осложнений. Хорошо ещё, что мы работаем на ноге, а не на сердце.

– Ты главное не торопись, – в который раз спокойно и терпеливо сказал я. Я в принципе стараюсь на людей голос не повышать, а тут тем более, а то замкнётся в своей раковине и уже не достучишься. – Поток энергии надо уменьшить в несколько раз, действуй осторожно, старайся, чтобы бляшка постепенно исчезала, а не разваливалась на куски и всё это летело вниз, понятно?

Парень уверенно кивнул. Я уже начинал думать, что он немой, потом вспомнил, как он сказал “здрасьте”, когда я вошёл, значит разговаривает, просто редко. Жаль в процессе обучения у меня нет такого момента, как “вызвать к доске”. Результат освоения материала мы проверяем на практике.

– Начинай, – скомандовал я, снова заняв свою позицию на подколенной артерии.

В этот раз эмболы полетели практически сразу, но более мелкие и немного реже. Всё равно их оказалось слишком много и несколько пролетели мимо моей руки, я не успел поймать.

– Стоп! – снова скомандовал я и принялся искать ниже по течению свежезакупоренные сосуды.

Не, ребят, так дело не пойдёт. Чистит он быстро, но потом долго следы заметать, на что в итоге уходит немало времени. Надо придумать для него другое задание, чтобы понять, на что он способен. Я взял с подоконника диагностическую карту пациента. Наша Анечка пишет туда абсолютно всё, не только состояние артерий. У этого оказалась в добавок немаленьких размеров доброкачественная опухоль на левой почке. Теоретически её можно было бы пока не трогать, но она потихоньку начинала сдавливать лоханку, так что в ближайшее время удалять её всё же придётся.

– Опухоли раньше удалял? – спросил я, отчаявшись уже с сосудами.

Парень уверенно кивнул и выжидательно смотрел на меня.

– Тебя как зовут-то? – не выдержал я. Может у него хоть так голос прорежется?

– В-вас-силий, – ответил парень, сильно заикаясь.

Так вот почему он молчит, его наверно все постоянно дразнили за его заикание. А слово “здрасьте” он просто научился быстро выдыхать, пока не застряло.

– Так вот, Василий, в левой почке образование под шесть сантиметров, справишься?

– Д-да, – кивнул он в этот раз уже не молча.

– Тогда приступай, а я проконтролирую, – сказал я и положил свою руку поверх его, когда он занял исходную позицию для работы с почкой.

По крайней мере я теперь уверен, что он знает, где это находится. Поток он запустил не такой уж и тонкий, но прицел был что надо. Образование исчезло с радаров минуты за три, если не меньше. Когда он закончил, я на всякий случай решил, как следует проверить результат, нет ли косяков. К моему удивлению, от тканей образования не осталось ни единой клеточки, а сама почка при этом осталась нетронутой. Нигде не кровил ни один сосудик. Чистая работа.

– А ты сейчас в какой клинике работаешь? – спросил я.

– У Адм-мирал-лтейс-ства, – с трудом выговорил он. Бедолага, как же он с пациентами общается? Записки друг другу пишут? Или он всем даёт анкету заполнить? – Но мне н-ничего н-не дают д-делать.

Сказав последнее, он совсем поник. Видимо его там совсем забили в угол, чтобы не мешался. Не у всех хватает терпения общаться с человеком, у которого такой дефект речи. Так, кажется, у меня родилась идея. Я сказал парню посидеть пока в зоне отдыха, а сосудами занялся сам, не отпускать же пациента, излеченного наполовину. Когда я с ним закончил, позвонил Кате и попросил зайти, она в это время трудилась в другой манипуляционной.

– Тьфу, блин! – воскликнула сестра, когда увидела, что в кабинете даже нет пациента. – Я думала у вас тут что-то серьёзное, а вы сидите отдыхаете. Ты чего звал-то?

– Кать, твоя помощь сейчас нужна, как никогда, – сказал я, хитро подмигнул сестрёнке и кивнул на практиканта. – Нам очень нужна твоя помощь.

– Саш, исправлением осанки я не занимаюсь, тут ты лучше меня справишься, – хмыкнула Катя, а мой практикант резко выпрямился, мол нормально всё с осанкой. – Вот видишь? Я здесь не нужна.

– Да погоди ты, не в осанке дело, – остановил я её. – Вась, назови свою фамилию.

Парень бросил на меня обиженный взгляд и тяжело вздохнул, но ослушаться не посмел.

– Р-раз-зум-мовс-ский, – с большим трудом, щёлкая то ли кадыком, то ли голосовыми связками произнёс Василий.

– А, вот в чём дело, – сказала Катя, окинув бедолагу сочувствующим взглядом. – Теперь понятно. Ложись на стол, Василий.

Парень встрепенулся, испуганно посмотрел на неё, потом на меня. В глазах читался вопрос: “За что? Я же ничего не сделал!”.

– Вась, не переживай, – спокойно сказал я, выдав самую дружелюбную улыбку. – Катя у нас работает мастером души, но в отличие от других своих коллег, в некоторых направлениях может сделать немного больше. Сними халат и ложись на стол. Ничего страшного с тобой не произойдёт, поспишь немного и всё.

– Л-ладно, – буркнул парень, с обречённым видом стащил с себя халат и забрался на манипуляционный стол с таким выражением лица, словно это был эшафот. До смерти перепуганные глаза неподвижно уставились в бестеневую лампу.