Пути в отражениях. Книга 2

– Игорь, пошли. Не будем больше тратить впустую время.

– Вика, мы обязательно решим эту проблему. Немного обустроим свой быт – и я узнаю где и как проходят обучение, сколько оно длится. Мы обязательно найдём себе учителя.

– Даже не знаю хочу ли теперь этого. Я разочарована. Они выхолостили магию до бытового уровня. Всё тусклое, как местное солнце и небо. Куда подевалось ощущение волшебства, чуда? Где единороги, сопровождающие добрых волшебниц? Где феи? Ощущение – как в детстве, когда выяснилось, что Дед Мороз – переодетый сосед дядя Коля.

***

Уборка в спальне была завершена.

Вика стала доставать из кольца свои вещи и раскладывать их по полкам.

– Эти две полки твои. Можешь на них складывать свои носки, трусы, майки и футболки. Вешалок почти нет. Плохо, что я не догадалась прихватить их с собой.

Игорь достал из печати Стража десятка три вешалок.

– Этого хватит на первое время.

Коробочки, коробочки, коробочки. Вика вывалила их на кровать и стала сортировать. Игорь увидел на них фото женщин, которые демонстрировали на себе те предметы гардероба, которые находились внутри.

– Я считал, что подобное продают только в секс-шопах.

– Разве есть что-то плохое в том, что мне нравится красивое нижнее бельё? У меня в жизни было мало радостей. Когда я стала зарабатывать деньги, то начала тратить часть на это. Я покупала и купальники, которые никогда не видели моря, и шёлковые чулки, и лосины, и обтягивающие топики. Придя домой, я одевала обновку, включала музыку и просто крутилась перед зеркалом. Как царевна-лягушка, которая скидывала свою кожу и на короткое время становилась сама собой. Такой вот фетиш.

Игорь не знал, как реагировать. То, о чём ему сейчас говорила Вика, было слишком сокровенным, чтобы подшучивать над этим. Попросить продемонстрировать? По́шло. Она не стриптизёрша в баре, которая привыкла ловить на своём теле оценивающие взгляды. Пожалеть? Но разве заслуживало жалости то, что приносило, пусть небольшую, но радость? Она впустила его в крошечный мирок, который тогда создала.

– А то серебристое платье?

– Не могла удержаться, когда увидела фото и заказала его через Интернет. Я понимала, что никогда не смогу его одеть на люди, но всё равно купила.

– Ты можешь надеть его для меня ещё раз? Ты в нём неземная. Словно сошедшая с картины великого мастера.

– Игорь, я из плоти и крови. А ты меня даже ни разу по-настоящему не облапал, – надулась Вика. – Из-за этого я комплексую и не знаю нравлюсь ли тебе вообще.

Игорь попытался схватить её за руку и притянуть к себе.

– Нет! Не сейчас! – ловко увернулась она. – Нам скоро идти в гости.

***

Узнав, что Игорь «самый настоящий Страж», общение за ужином прошло в лёгкой обстановке. Лина даже рассказала, как они с мужем посещали два античных мира. Самые яркие впечатления принёс «Та-Мери» – земля возлюбленная, «Та-Кемет» с народом кеми. Их потрясли храмы со статуями мифических существ и сияющие на солнце белоснежные пирамиды долины царей. Несколько десятков пирамид.

После ужина Игорь и Вика вернулись в свой дом.

– Я поговорила с Линой, – сразу начала делиться впечатлениями Вика. – Тебе ведь интересно узнать какое место в жизни простых людей занимает магия? В повседневной жизни обычные жители редко носят обереги, талисманы и амулеты. Для них это, скорее, дань традиции, нежели необходимость в мире развитых технологий. Но в прошлом подобное было широко распространено. А что удивило тебя?

– Меня удивило то, что у Лины и Петера очень низкая устойчивость даже к такому слабому алкоголю. Они выпили меньше бокала сухого вина и их речь… Даже ты не опьянела. Рюмка водки или коньяка свалит их с ног, а две – вызовут амнезию.

Вика пихнула Игоря локтем в бок:

– Ты можешь обойтись без намёков?

– Знаешь, мне хочется немного подшутить над Петером. Предложу ему рюмку водки, когда они придут с ответным визитом. Нет, я, конечно, предупрежу его, что это очень крепкий алкоголь и даже помогу Лине транспортировать потом его тело в дом…

– Лина тоже захочет попробовать. Ты сможешь отказать, если она попросит налить и ей? Хотя, разве это может тебя испугать? У тебя есть опыт общения с пьяными женщинами.

– Только с двумя. И обе они были в одном теле.

– Я до сих пор злюсь на бабушку за то, что она напилась тогда в карете.

Наконец, они растянулись на кровати в своём доме.

– Home sweet home. И как тебе местная кухня? – спросила Вика.

– Своеобразная. Я бы не отказался от отварного риса или картофельного пюре. Понятно, что хозяева предпочитают овощи. Много овощей и совсем мало мяса. Вместо хлеба пресные лепёшки. А десерт? Ты заметила, что в конце ужина не был предложен десерт?

– Знаешь, я уже видела довольно много людей. Так вот среди них нет ни одного толстого. Может это из-за такого питания?

– Вика, не идеализируй обитателей этого мира. Ты сама видела на таможне торговые автоматы с газировкой и чипсами. В таком ритме жизни перекусы на ходу и нежелание долго готовить себе вечером еду – норма. Возможно, всё дело в особом метаболизме местных.

Игорь стал стягивать с себя одежду.

– Давай проветрим здесь перед сном, – он встал, выключил свет, раздвинул занавески и открыл окно. Комната наполнилась звуками ночи и едва уловимым светом луны. Откуда-то издалека доносилась музыка, затем послышался шум проходящего поезда.

Вика продолжала лежать на кровати.

– Устала или ждёшь, когда я сам тебя раздену?

– Думаю.

– О луне? Сегодня она особенно красива, – прошептал он.

Вика невольно прыснула от смеха.

– Луна богата силою внушенья,

Вокруг нее всегда витает тайна.

Она нам вторит: «Жизнь есть отраженье,

Но этот призрак дышит не случайно».

Своим лучом, лучом бледно-зеленым,

Она ласкает, странно так волнуя,

И душу побуждает к долгим стонам

Влияньем рокового поцелуя…

– Красивые стихи. Это Анненский? – Спросила она, положив голову на плечо Игорю.

– Константин Бальмонт.

Раздался звук поцелуя. Вскоре послышалась возня и писк.

– У тебя такие мягкие и тёплые руки.

– А у тебя очень гладкая кожа. Прикосновение к ней пробуждает желание гладить и целовать её. Каждую ямочку, каждую складку…

– У меня нет складок.

– Есть. Просто я туда ещё не добрался.

– Нахал.

Снова послышалась возня и писк.

Тюлевые занавески едва заметно колыхались от лёгкого ветерка, который проникал через открытое окно, немного охлаждая разгорячённые страстью тела.

Старик и девочка

За окном, в густой листве старого дуба, который был древнее самого дома, послышался сухой щелчок. Словно сломали веточку.

Перо в руке старика замерло над страницей толстого гроссбуха. Капля чернил упала, расплываясь кляксой рядом с аккуратными строчками. Морщинистое лицо побледнело. Он замер, не дыша, прислушиваясь к тишине, нарушаемой лишь шелестом листьев. И – да, снова! Еще один щелчок, чуть ближе, настойчивее.

«Не может быть… – ледяная мысль пронзила сознание. – Слишком рано. Недобрый знак».

С шумом отодвинув тяжелый стул, звук которого гулко отозвался в гнетущей тишине кабинета, старик вышел во двор и подошёл к дереву. На шершавой коре застыли пустые, полупрозрачные шкурки нимф. И там, в пятне утреннего солнца, сидело Оно. Еще влажное, с мутными, невидящими глазами и жалко сморщенными крылышками. Цикада, вышедшая не в свой час.

Старик закрыл глаза. Это было второе знамение. Первым стала неровная, сбивчивая пульсация энергии природного магического источника – жилы мира. Чувство неминуемой катастрофы сжало сердце стальными тисками. Всё как в древнем Пророчестве.

Радостный гул стоял на рыночной площади. Солнце припекало, пахло спелыми фруктами и пряностями.

Этот звук, вернее звенящий гул, наполнял воздух. Его источником были сотни, тысячи существ, сидящий на ветвях деревьев, на стенах и крышах домов.

«Цикады! Цикады пришли!» – кричали дети, пытаясь поймать медлительных насекомых. Цикады истошно верещали, когда их брали в руки. Но их ловили бережно, стараясь не повредить крылья-радуги.

«Благословение!» – говорили торговцы, выставляя амулеты в форме насекомых на свои прилавки.

«Благословение!» – говорил жрец, раскладывая подношения перед фреской с изображением цикады на стене храма.

«Будет невиданный урожай» – вещал слепой оракул на деревенской площади, окружённый старейшинами.

Старик-колдун стоял в стороне и не разделял общего восторга. Он с силой сжимал в руке свой посох. Он ощущал боль мира, переданную через самых чутких его обитателей. Его никто не станет слушать. «Книжный червь» начитался сказок и легенд. Его никто не услышит среди всеобщего ликования.

Зал Прибытия: Драма и Пророчество

Игорь отложил коммуникатор, на экране которого погас значок входящего вызова из зала Прибытия. Вика прервала раскладывание вещей в их новом доме и подняла вопрошающий взгляд.

– Поработать придется, – сказал он, натягивая форменный китель Стража. – Таможня в тупике. Неожиданные гости. Беженцы.

Старик, сидящий на жестком кресле, казался окаменевшим от горя. От него пахло тревогой и незнакомыми благовониями. Он нервно, раз за разом прижимал ладони к ушам, словно пытаясь заглушить несуществующий шум. Говорил громко, срывающимся голосом, но его слова были лишь потоком звуков для таможенников. Рядом, прижавшись к его ноге, сидела девочка лет семи-восьми. Нет, она не выглядела испуганной или затравленной: её взгляд был пуст.

– Сэр, – обратился к Игорю офицер зала Прибытия, – этот старик прибыл из закрытого мира с индексом 8Г5. Аграрный, доиндустриальный. Сам жетон необычен и явно не принадлежит этому человеку. Язык… Никто не его понимает. Он в отчаянии.

– Как называется мир, из которого он прибыл?

– Тианчен. Владелец жетона, – таможенник посмотрел на дисплей монитора. – Ван Юн.

Игорь кивнул. Он приложил печать ко лбу и отыскал сведения в отношении этого мира, включая язык. Ощутив знакомое покалывание на языке и в висках (знание языка, влитое печатью Стража), он шагнул вперед:

– Мир вашему дому, старейшина. Я – Страж. Как ваше имя? Что привело вас сюда?

Глаза старика расширились от надежды. Он вскочил, его дыхание стало частым и прерывистым. Сначала он просто открывал рот, не в силах выдавить звук. Потом слова хлынули потоком, срываясь на хрип, его голос, слишком громкий для тихого зала, был напоён леденящим отчаянием:

– Лю Хуэй… Но это неважно… Слушайте! Наш мир… он гибнет! – Он резко прижал ладони к ушам, зажмурился, будто пытаясь заглушить несуществующий здесь кошмар, и продолжил, уже тише, но с не меньшей силой: – Рёв! Не шум – Рёв! День и ночь… Он сводит с ума, глушит мысли! Люди… бросают дома, бегут куда глаза глядят! В пустоши! Как безумцы!

Его взгляд скользнул к молчащему ребенку, сидевшему на стуле. В глазах старика отразилась такая боль, что Игорь почувствовал, как сжалось его собственное сердце. Старик сделал глубокий, дрожащий вдох, пытаясь унять дрожь в голосе:

– Этот ребенок… – голос сорвался, стал хриплым. Он кашлянул, прикрыв рот тыльной стороной ладони. – Сюй Мэй – наша надежда. Династия Цзиншан не должна прерваться там, в Пустошах… – Он умолк, его взгляд стал невидящим, устремился в прошлое. Пальцы дрожащей руки непроизвольно сжали тот самый чужой жетон.

Когда он снова заговорил, тон его был совершенно иным – приглушенным, преисполненным невыразимой скорби и странного благоговения. Он словно очнулся от одного кошмара и погрузился в другой, священный ужас:

– …Когда на столицу опустился Рой… Когда пали последние бастионы разума и воли… Его Величество… вызвал меня во дворец. Зеркало Перехода… оно ещё работает. Он… – Старик сделал болезненный глоток воздуха. – …Он снял с себя этот жетон, который носил с другими регалиями, вложил мне его в руку. Рука у него… была теплая. Твердая. А в глазах… только решимость. Без страха. «Слушай, старый друг, – сказал он. Голос… спокойный. Как будто говорил о погоде. – Забери наследницу престола. Предупреди другие миры об опасности. Покажи им твои записи. Пусть знают. Пусть готовятся. А я…». И тут он толкнул меня. Несильно. Но так… что я очутился в свете зеркала. И услышал его последние слова, уже сквозь туман: – «Я останусь со своими подданными до самого конца».

Слеза скатилась по щеке старика, оставив блестящий след в пыли и морщинах. Он не вытирал ее.

Он замолчал, тяжело дыша. Потом поднял голову и посмотрел прямо на Игоря. В его голосе, помимо боли, зазвучала хриплая, горькая твердость:

– Мы не сбежали, Страж. Мы… исполняем Приказ. Последний Приказ Короля. Предупредить. – Он ткнул пальцем в зеркало за спиной Игоря, и в его глазах вспыхнул стальной огонек. – Теперь мы идем дальше. Потому что если они пришли к нам… – Он сделал паузу, вкладывая в слова весь свой ужас и убежденность. – …то сюда они придут обязательно. Не сомневайтесь.

– Вы можете объяснить, что произошло? Кто «Они»?

Только тут старик, словно вспомнив что-то жизненно важное, судорожно полез за тетрадью, вытаскивая ее из-под своей одежды:

– Смотрите! Здесь… всё! Началось с малого… Раньше срока! Я записывал… всё! – Голос его снова сорвался на крик, полный горечи. – Мне не верили! «Старый дурак», – кричали! «Книжный червь»! Теперь… теперь для нас поздно! Но вы! Вас надо предупредить! Должны знать! Возьмите! Читайте!

– Вам не нужно больше никуда идти. Я – Страж и сам отправлю донесение в штаб-квартиру. Но мне нужна информация и я должен изучить ваши записи, а после этого задать вопросы. Вы можете временно разместить старика и ребёнка, пока я изучу записи в тетради и сделаю доклад в штаб-квартиру Стражей? – обратился Игорь к таможеннику уже на языке мира Геа.

– Да, сэр. Можете быть спокойны. Мы разместим их в карантинном отсеке. Там вполне комфортные условия и есть всё необходимое.

***

– Быстро ты, – сказала Вика, когда Игорь вернулся домой через зеркало. – Ложный вызов?

– Не совсем. Беженец. В их мире настоящее бедствие из-за нашествия насекомых. Нет, эти твари не ядовиты и не сожрали весь урожай. Но шум, который они производят, странным образом влияет на людей, вызывая у них помутнение рассудка, агрессию и апатию. Похоже, старик считает эти изменения сознания необратимыми. Жители вынуждены покидать свои дома и бежать в пустоши, где нет деревьев и этих насекомых.

– И что ты собираешься делать?

– Сначала изучу его записи. Затем задам старику вопросы и подготовлю донесение Магистру.

Буквально через полчаса Игорь перевернул последнюю страницу и откинулся на спинку кресла. Затем он вкратце пересказал Вике содержание этого дневника.

– Старик – паникёр. Цикады выбираются на поверхность для размножения и после этого живут от двух до шести недель. Совсем скоро они умрут и их мир вернётся к прежнему спокойствию. Но старик не может не знать этого и почему-то связывает это событие с каким-то Пророчеством, суть которого мне неизвестна.

Разговор Игоря со стариком

Карантинный отсек не пугал больничной белизной и стерильностью, а выглядел, как скромный гостиничный номер с видом на горы.

Игорь переключил своё внимание на девочку, которая неподвижно сидела, уткнувшись взглядом в одну точку.

– Что с ребёнком? Может ей нужен детский психолог?

– Духовное истощение. Понадобится время, чтобы она вернулась к жизни. Лишь у нас, колдунов дух оказался достаточно сильным, чтобы сопротивляться действию пения цикад. Простые же люди, особенно дети… Вы ведь изучили мои записи?

– Изучил и у меня возникли вопросы.

– Страж, вы ведь вы не учёный и можете ошибочно…

– Зато вы учёный! – не выдержал Игорь. – А это означает, что должны опираться, прежде всего, на факты. Как это работает? Учёный-теоретик в поисках объяснения явления выдвигает гипотезу. Потом ищет ей подтверждение или опровержение через опыты и наблюдения. То есть, собирает факты. В вашем случае в качестве гипотезы вы взяли некое Пророчество. Давайте вместе обсудим происходящее в вашем мире.

Теперь старик по-иному взглянул на Игоря. Голос Стража звучал ровно и действовал успокаивающе, а собранный взгляд указывал на недюжинный ум.

– Факты? Цикады выбрались из земли на два года раньше цикла! Разве это не факт? – подался вперёд старик, уцепившись тонкими пальцами за подлокотники кресла.

– Факт, – с готовностью согласился Игорь. – Но что он доказывает?

– Что небесная механика нарушилась. Светило в пятнадцатом Доме «Каменной росы». Два цикла до семнадцатого Дома «Цикады».

– Ваша интерпретация… – не выдержал Игорь. – Старший, при всём моём уважении… Существует причина и следствие. Вы и правда верите, что цикады или их вылупление управляют движением звёзд и планет? Даже не божий промысел, не воля Творца, а безмозглые создания…

– Не говорите так! Цикады – это сакральный символ перерождения и знаменует начало нового цикла. Именно их созвездие завершает семнадцатилетний путь движения светила по небу. Теперь же цикл разорван!

Игорь встал со стула и подошёл к окну. Ему следовало обдумать свою аргументацию, чтобы успокоить человека из мира с неразвитой логикой и несовершенными методами наблюдения. Бессмысленно рассуждать с ним о консеквенте и антецеденте в импликативном суждении. А может старик вообще апофеник?

– Старший, я не покажусь вам невежливым, если немного расскажу вам о моём мире?

– Хотите провести аналогии с чем-то похожим? С тем, что происходило у вас?

– Вы очень проницательны: именно это я хочу сделать. И начну именно с Пророчеств и хроник. Первое, что приходит на ум – это описание «казней египетских», когда бог, чтобы явить свою силу, вызвал нашествие жаб и «пёсьих мух». Потом он даже обратил воду во всех источниках в кровь. Перед этим было Пророчество о семи тучных и семи тощих коровах… У многих народов есть подобные предания, а адепты во всём видят знаки о наступлении Конца света. Они видят их в нашествиях саранчи, уничтожающей на своём пути всё, в появлении гусениц и других вредителей. Киты и дельфины выбрасываются на берег? Знак! Или вдруг появляется невообразимое количество медуз? Всё это, в их представлении, Знаки с большой буквы. Но, вернёмся к вашим цикадам. У вас они считаются символом перерождения. Некоторые народы в моём мире считают так же. Те же китайцы, греки, японцы с некоторыми вариациями. А некоторые народы цикад не любят и относятся к ним, как вредителям, которые портят будущий урожай. Но есть те, кто вкладывает в их существование совершенно иной смысл: отдельные племена считают цикад духами-проводниками между реальным и духовным миром, и шаманы в их стрекоте улавливают ритуальный зов духов. Приметы, суеверия…

– В нашем Пророчестве, – прервал его старик, – сказано: «И бросят люди дома свои, и земли свои, и скот свой. И изменят светило, небо и облака цвет свой…» Я не мог понять, что, какое бедствие может заставить людей покинуть дома? Этот невыносимый шум пения цикад разрушает сознание. На этот раз их вылупилось необычайно много, а привычный звук пения стал меняться на третий день. Тогда же начали изменяться и сами цикады. Их поведение тоже изменялось: они начали собираться в рои.

Старик протянул два пальца к перстню на своём мизинце и из него на столе появились два мёртвых насекомых. Одно – словно созданное из драгоценного нефрита, почти невесомое, с прекрасными радужными крыльями. Второе – тёмное, словно закованное в броню. Его вид вызывал тяжёлое, гнетущее чувство.

– Что-то в вашем мире вызвало мутацию насекомых. Может ли это быть результатом воздействия вашего магического источника?

– Это означает, что Пророчество сбывается.

Дальнейший разговор со стариком был бесполезен и Игорь тяжело вздохнул:

– Я оставлю вас на время, чтобы отправить донесение.

***

Игорь сменил оттиск на Розу ветров и приложил свою сердоликовую печать Стража ко лбу. Он впервые переносился своим сознанием на полигон не для прохождения испытаний, а для связи с Магистром.

По-военному чётко, без лишних подробностей он сделал доклад.

Через пару минут зазвучал голос Магистра.

– Со дня на день я отправлю Стражей во все окраинные миры для наблюдения, в том числе и на Тианчен. Поверь, стихийные бедствия не редкость. Засухи и наводнения, землетрясения и эпидемии. Как только правительства этих миров обращаются за помощью – они её получают продовольствием, медикаментами и товарами первой необходимости. Этот случай не будет исключением. Продолжай следить за возможными изменениями на Путях.

– Но Тианчен закрытый мир. Индекс 8Г5. Жетон короля для экстренных случаев сейчас находится здесь вместе с посланником.

– Игорь, ты ещё не понял? Стражи – это не Служба спасения вселенского масштаба и не Министерство Добрых Дел. На нас Творцом возложена обязанность по охране Путей и точек перехода.

– Но воздействие этих насекомых на сознание аборигенов… Старик думал не о себе, а решил предупредить другие миры об возможной опасности. Сейчас он находится в чуждом мире, без средств к существованию, без знания языка. Предлагаете его депортировать обратно?

– Именно. Ты правильно рассудил, что эти цикады скоро завершат свой жизненный цикл. Через месяц или около того можешь отправить их обратно. Что касается опасности для других реальностей… Мутация – не инфекция.

***

– Я сделал доклад своему руководству. Думаю, что уже завтра в ваш мир будет направлен наблюдатель для оценки ущерба и составления плана помощи. Как только я получу сообщение, что угроза для Тианчен миновала – вы сможете вернуться домой.

Старик прижимал к себе девочку и никак не реагировал на присутствие Игоря.

– Это невозможно. Разве вы не видите? Сюй Мэй угасает. Её душа повреждена. Чуда не произошло.

– Получается, что вы взяли её с собой… Ей можно как-то помочь?

– Я питаю её своей магической энергией, но она вытекает из неё как вода. Исход предрешён.

Игорь нерешительно достал из кармана свою печать Стража. Один из её оттисков, похожий на древо Жизни, превращал её в мощный лечебный артефакт. Печать справлялась с ранениями, инфекциями и распространёнными болезнями. Что касается повреждений души… Вероятность того, что печать сможет помочь Игорь оценивал, как низкую, но должен был попытаться.

– Старший, вы позволите мне использовать на девочке мою печать Стража? Я точно знаю, что она умеет врачевать телесные недуги. Что касается душевных, скажу честно, не знаю, не проверял, но хочу попробовать.

Девочка лежала на кровати, окутанная мягким свечением от печати. Сама печать находилась у неё на груди. Прошло не менее десяти минут, прежде чем свечение печати начало понемногу угасать и исчезло совсем, указывая на то, что лечение завершилось.

Старик приблизился, взял девочку за руку и закрыл свои глаза, проверяя её состояние. Затем его губы беззвучно зашевелились, словно он шептал что-то и по щекам потекли слёзы.

– Она просит, чтобы я её отпустил.

Игорь покинул карантинный отсек с тяжёлым чувством. Эта история произвела на него неизгладимое впечатление.

«Не пытайся взвалить на себя больше, чем можешь унести. Ты ничего не можешь изменить. К тому же, ареал обитания цикад не настолько велик и значительная часть населения на Тианчене не пострадает от этого природного акустического оружия».

Этими рассуждениями Игорь пытался успокоить себя и вернуть душевное равновесие.

Начало событий на Геа.

Земля под корнями дерева чуть шевельнулась, и из появившейся небольшой норки вылезло несуразное насекомое цвета ржавчины.

Оно напоминало крохотного слепого крота, закованного в грязевую броню: неуклюжее, с мощными искривлёнными лапками, покрытыми комочками земли, и мягким уязвимым телом, казавшимся чуждым этим орудиям рытья.

Слепое, оно мучительно медленно поползло вверх по шершавой коре, пытаясь удержаться, непривычными к таким движениям, конечностями. Но инстинкт толкал его подняться на метр-два от земли, чтобы закрепиться и замереть. Замереть там, где утреннее солнце, которого оно никогда не видело, согреет его маленькое тельце, и…

Раздался негромкий сухой треск. На спине насекомого раскрылась трещина, из которой с невероятным усилием начало вытягиваться что-то влажное, цвета слоновой кости и молодой зелени. Сначала голова с огромными, пока ещё мутными фасеточными глазами, потом грудь, брюшко – и вот уже всё тело на свободе. Но крылья… Они лежали сморщенными бесформенными комочками, прилипшими к спине.

И вот они начали расправляться. Медленно и неумолимо, как парус, наполняемый попутным ветром. В какой-то миг, поймав на себе солнечный луч, тончайшие перепонки вспыхнули радугой: крылья дрогнули, обретая форму и силу.

Лес замер, словно ожидая трепета этих крыльев – живого символа наступления лета. Цикада неуверенно перебралась на ближайшую ветку. После долгих лет подземного молчания, из её освобожденного тела родился первый звук – сухой, пробный щелчок, похожий на звон крошечного кимвала. Он стал предвестником грядущей оглушительной симфонии, которой цикада взыщет плату за годы, проведённые в кромешной тьме.