Секлетея. Восток

Контора «Глории» находилась в добротном двухэтажном деревянном бараке, к которому был пристроен солидный металлический склад. Рядом в панельном трехэтажном доме советской постройки размещалась фабрика с двумя цехами – таблеточным и по производству настоек.

Валентина Ивановна и Василий Семенович прибыли к гостинице вовремя, что порадовало Литу, любившую пунктуальность. Василий Семенович оказался коренастым немолодым лысеющим мужчиной с потрепанным излишествами лицом, на котором выделялись мутные и покрасневшие от вчерашних возлияний глаза. Он бросал на новую хозяйку недоверчивые взгляды и как бы вопрошал: «Ну что ты здесь можешь изменить – модная московская барышня?» Лита заметила, что Валентина Ивановна крепко держит мужа под руку. «Наверное, чтобы не сбежал, а, может быть, чтобы не упал», – невольно подумала она.

Они поднялись на второй этаж по деревянной скрипучей лестнице и оказались в скромно обставленной приемной, где их радушно приветствовала секретарша. Лита отметила, что девушка просияла при виде Василия Семеновича, и это обстоятельство вселило в неё некоторую надежду. Секретарша пригласила их в переговорную к накрытому столу, предложила чай, кофе и домашние пирожки с брусникой и грибами. Когда все уселись, повисло неловкое молчание. Лита вновь решила начать первой.

– Василий Семенович, меня зовут Секлетея Красицкая, я искренне рада с вами познакомиться.

– А я был бы рад встретиться с вами при других обстоятельствах!

У мужчины был низкий с хрипотцой голос: говорил он уверенно и держался спокойно. «А у Василия Семеновича характер, – с удовлетворением подумала Лита. – Ничего, протрезвеет и втянется в работу. Мне все равно здесь сейчас никого не найти!» Она решила не отвечать на этот его выпад и спокойно продолжила.

– Василий Семенович, пожалуйста, расскажите мне о сбытовой сети «Глории».

Мужчина начал нехотя, а потом втянулся и стал перечислять своих многочисленных партнеров в Тюменской и Омской областях. Он подробно характеризовал каждую аптеку, приводил цифры по обороту с «Глорией» и отмечал совместные успехи и проблемы. Лита его не перебивала и лишь изредка кивала головой. В конце после небольшой паузы Василий Семенович, отхлебнул чая, перевел дух и вдруг спросил:

– Готовите «Глорию» к продаже?

– Нет, с чего вы так решили. Ваш директор ставил вопрос о продаже на собрании акционеров, но его не поддержали. А, кстати, вы не знаете, где он?

– Я не знаю, но слышал о том, что он сбежал. И было бы хорошо, если бы и вовсе не вернулся – как только таких идиотов допускают до руководства компанией?

– Мы с вами не можем изменить прошлое, но будущее в наших руках. Я бы хотела просить вас вернуться к руководству «Глорией». Как вы на это смотрите?

Лита с улыбкой ожидала его ответа, а Василия Семеновича подкупило это её «просить».

– А почему бы и нет, если такая женщина просит.

Все засмеялись, а Валентина Ивановна стала подливать в чашки свежего чая.

– Вы ешьте, Секлетея Владимировна. Это наши фирменные сибирские пирожки с брусникой и грибами. Вот смотрите, где брусника – там, на пирожке следы от вилки, а где грибы – от ножа.

Лита с удовольствием съела пирожок, допила чай и предложила пойти посмотреть цеха. Василий Семенович галантно распахнул перед ней дверь и уже с видом директора пошел показывать предприятие. Они вернулись в контору только через два часа: стол в кабинете был накрыт к обеду. Секретарша Вера предложила отварной картофель, жареные грибы со сметаной и салат из свеклы с майонезом. Она, глядя на Валентину Ивановну, поднесла Василию Семеновичу рюмку водки, та одобрительно кивнула, и мужчина, залпом выпив, с удовольствием начал поглощать содержимое тарелки. Лита тоже попробовала – все было приготовлено без изысков, но отменно вкусно.

Василий Семенович напился, наелся и от переполнивших его эмоций уснул, сидя за столом. Валентина Ивановна защебетала:

– Мой любимый хозяин утомился, разрешите мне, Секлетея Владимировна, уложить его здесь в кабинете в комнате отдыха – там стоит дежурный диван.

– Да, конечно, Валентина Ивановна, не стесняйтесь. Мы все вопросы сегодня решили, документы о назначении Василия Семеновича подготовит в Москве мой юрист и пришлет сюда быстрой почтой, а до проведения аудита я не планирую вмешиваться в оперативную деятельность «Глории».

– О нет, мне еще есть, что сказать вам. Пожалуйста, уделите немного вашего времени.

Валентина Ивановна растормошила мужа, и он, как прирученный цирковой медведь, послушно в полусне пошел вслед за ней в комнату отдыха.

Женщина заботливо налила Лите свежего горячего чая и начала свой печальный рассказ.

– Я хочу поговорить о моей дочери. Знаете, она уже почти год пребывает в депрессии. И что я только не пробовала – у неё был и психолог, я её отправляла на лечение к морю, а сейчас она лечится в нашем тюменском термальном санатории. Но всё это мало помогает! Как этот Игорь её бросил, так она сначала беспрерывно плакала, потом наглоталась снотворного – хорошо, что я вовремя заметила, и все прошло без последствий. Знакомая врач сделала промывание желудка.

– Я вам сочувствую, Валентина Ивановна. Вашей дочери нужно принять эту ситуацию.

– И еще, знаете, она полностью подпала под его влияние, во всем его слушалась, дни считала до свадьбы. Я не сразу об этом узнала, но хочу вам сказать, что он взял у неё крупную сумму. Бабушка ей оставила пять миллионов, так она ему всё и отдала. Просто так дала, без расписки. Сняла со счёта и наличными принесла. Он говорил, что хочет квартиру в Москве обустроить к её приезду. А как деньги получил, так сразу же и пропал. Муж к тому времени свои акции «Полимеду» уже продал, так что Игорю в Тюмени больше нечего было делать. Как таких людей только земля носит?!

Лита окаменела: такого за Игорем она раньше не знала. «Да, люди меняются!»

– Валентина Ивановна, я многое пережила и могу дать вам совет. Вашу дочь вылечит только работа. Кто она у вас по специальности?

– Она три года назад окончила финансовый институт, но, правда, со средними отметками.

– Это ничего, ей же не руководить. Пусть пока поработает у отца в «Глории», а потом я её переведу в Москву или Санкт-Петербург.

– Спасибо вам, Секлетея Владимировна, – сказала женщина сквозь слёзы. Её доброе лицо стало совсем жалким, да и вся она обмякла и на глазах постарела. – Если только это можно, то я бы вас просила, чтобы моя девочка работала в Петербурге. С Москвой у неё связано столько рухнувших надежд, да и этот её сатаненок там живет: нам уж лучше подальше от него.

– Хорошо, в «Витафарму» я смогу её пригласить хоть сейчас. – Лита достала из сумки визитку Маргариты Васильевой и протянула её Валентине Ивановне. – Вот, позвоните моему заму по финансам в «Витафарме» и сошлитесь на меня. И, пожалуйста, направьте в наш адрес краткое резюме.

– Да я за вас Богу молиться буду. Может быть, вы святая!? – тихо пробормотала Валентина Ивановна. По её сморщенному лицу все еще текли слёзы, но это уже были слёзы радости.

Лита тепло попрощалась с ней, попросила следить за здоровьем мужа и откланялась. По дороге в гостиницу она предалась печальным мыслям: «Как Валентина Ивановна назвала Игоря? Сатанёнок – то есть дитя сатаны! А ведь эта простая и бесхитростная женщина права. Не достоин он любви, тем более такой женщины, как я!»

Ханты-Мансийск, март 2005 года

Лита еще в Москве решила посетить Ханты-Мансийск. Она хотела расширить рынки сбыта продукции «Глории», но у этой поездки была еще одна, более важная причина. Она с юности мечтала посетить место своего рождения – поселок Луговской под Ханты-Мансийском. Первой мыслью было поехать на машине, но Валентина Ивановна ее отговорила. Ехать в марте по дороге, проложенной в тайге, было опасно: нередко случались сильные морозы и снежные заторы. И было решено лететь.

В день своего прилета в Тюмень Лита увидела в аэропорту небольшие самолеты, похожие на кукурузники из военного советского фильма «Небесный тихоход»19. К её удивлению, служащая аэропорта повела пассажиров к одному из таких самолетов, который был по военному выкрашен в зеленый защитный цвет. «Боже мой, как же это полетит?» – Лита с опаской оглядела самолёт, не решаясь подняться по трапу. Наконец, увидев, что все пассажиры уже зашли в салон, она дрожащим голосом обратилась к стюардессе – бывалой женщине мужиковатого вида в синем ватнике и темно-серых валенках.

– Девушка, скажите, пожалуйста, а есть надежда, что мы на этом агрегате долетим до Ханты-Мансийска? У меня дома маленький сын.

Стюардесса с некоторым пренебрежением посмотрела на Литу, крайне удивившись обращению «девушка», и низким голосом ответила:

– Женщина, не волнуйтесь вы так. Довезем вас в целости и сохранности – эти самолеты не падают!

В салоне было шестнадцать кресел, и Лита присела на единственное свободное место рядом с колоритным бородатым мужчиной в унтах и большой пушистой шапке. Он галантно взял её чемодан и легко забросил на верхнюю открытую полку.

– Большое вам спасибо. А чемодан не упадет в полете?

– Нет, я его пристегнул ремнем. Не бойтесь! Первый раз на севере?

– Да, а как вы узнали?

– Шуба у вас нездешняя, хлипкая очень. Наши морозы не выдержит.

– Скажите, пожалуйста, а вы уже летали на таком самолете?

– Да, много раз. Это же АН-2 – самый надежный советский лайнер. Может взлетать хоть с травы, хоть со снега и высоко в небо не забирается. Садитесь к окну, если повезет – увидите тайгу и нефтяные вышки.

Лита пересела к окну, из которого виднелись зеленое крыло и винт мотора. К её удивлению самолет легко взлетел и стал набирать высоту, покачивая крыльями. Стюардесса принесла большой поднос с леденцами «взлетная» и «мятная». Пассажиры не стеснялись и брали конфеты горстями. Потом подали лимонад «Буратино»: мужчина в один глоток опустошил пластмассовую чашечку, потом достал жестяной сосуд темно-серого цвета с надписью «нефть» и налил оттуда черный маслянистый напиток.

– Хотите попробовать?

Лита нерешительно покачала головой, а мужчина, осушив в два глотка содержимое чашки, искренне и лучезарно улыбнулся ей в ответ.

– Не бойтесь, это настоящий рижский травяной бальзам – элитный напиток советского времени.

Она с интересом посмотрела на мужчину: его голубые глаза светились, а отросшая белобрысая недельная щетина свидетельствовала о том, что он принадлежал к роду викингов.

– Я слышала об этом напитке, пожалуй, налейте мне, только чуть-чуть.

Она сделала глоток: бальзам был крепким и горьковатым, и у нее перехватило дыхание.

– Конфеткой засосите, – мужчина протянул ей два мятных леденца. – Меня зовут Элмар, я возвращаюсь из отпуска – был в Риге у мамы.

«Да он из Прибалтики, конечно, как же я не расслышала его акцента!»

– Меня зовут Секлетея, можно просто Лита.

– Никогда раньше не встречал такого женского имени. А вы по делам в Ханты-Мансийск?

– Да, но не только по делам. Я родилась в поселке Луговской. Может быть слышали?

– Что-то слышал. Это поселок ссыльнокаторжных?

– Да, можно и так сказать. Когда мне исполнилось шесть лет, мы с отцом переехали в Москву, и с тех пор я не была в здешних местах.

– Как интересно! А я родом из Риги и еще в советское время завербовался на север. Живу здесь уже двадцать лет: добываю нефть. Платят хорошо, особенно в последнее время. В Риге сейчас работы совсем нет, а в Европу в услужение к новым хозяевам я ехать не хочу.

«Как тесен мир! Совсем недавно Димитар покупал в Дзинтарсе линии для производства шампуней, – подумала Лита, но решила не говорить о бизнесе. – Какой привлекательный мужчина, очень похож на какого-то известного латышского актера!»

Она стала исподволь рассматривать своего соседа, который с удовольствием крошечными глотками продолжал поглощать черный бальзам. На нем была лётная куртка длиной чуть выше колена из прорезиненной ткани, отделанная изнутри овечьим мехом с завитком, и утепленные ватой брюки из такой же ткани. Из-под расстегнутой куртки виднелся прибалтийский свитер ручной вязки, украшенный замысловатым рижским узором. А на ногах были настоящие, еще советские высокие унты для летчиков с кожаными пряжками и стриженой цигейкой внутри и снаружи.

Мужчина задремал. «Устал, наверное, в дороге. Прямых рейсов из Риги в Тюмень нет, так что летит в свой Ханты-Мансийск с двумя пересадками. А почему его, это же и мой родной город!» Она стала смотреть в окно: внизу простиралась необъятная голубая тайга с высокими кедрами и елями. На открытых заснеженных полянах тут и там горели газовые факелы – верные спутники буровых нефтяных вышек и виднелись приземистые, раскрашенные в яркие цвета вагончики.

Лита закрыла глаза и опять вспомнила детство: маленькую комнату с обмазанной глиной печью и мутное окно, в которое редко проникал свет. Рядом с печкой стояла ее кроватка, с другой стороны – отцовский диван, а напротив – сколоченный из досок стол с небольшим шкафом, в котором хранились продукты и нехитрая кухонная утварь. Самыми диковинными были плетеное кресло, сундук и старинная резная этажерка, которая вся была уставлена научными и художественными книгами. Вечером при свете керосиновой лампы этажерка напоминала двух лебедей, хлопающих большими белыми крыльями, а сундук – крошечный утес посреди моря.

Она живо представила себе, как была маленькой девочкой и ждала с работы отца. Она засыпала под треск горящих в печи дров, но к утру печь гасла, а в комнате становилось холодно и темно. Она вспомнила хантыйку Эви еще совсем молодой, когда та служила в отцовской больнице нянечкой. Эви растапливала печь, готовила завтрак, одевала Секлетею в меховой мешок из оленьей шкуры, сажала на санки, и они ехали к роднику за водой. Когда в морозные дни вода замерзала, она сидела в мешке на санях, а Эви собирала в ведро пушистый и сухой снег, а потом они топили его на раскаленной печке. Темнело быстро, маленькая девочка доедала оставшуюся от завтрака кашу и начинала ждать отца. Между тем Эви готовила обед и купала её в алюминиевом корыте.

«Боже мой, как давно это было! С тех пор уже прошло почти сорок лет». Лита вспомнила отца таким, каким он был во времена её детства, и тоска по былому захватила её. «Какой же теперь мой родной посёлок Луговской, осталось ли что-нибудь там от отцовской больницы? И живет ли там кто-нибудь сейчас? Наверное, все спецпереселенцы уже вернулись к своим родным или умерли там от старости и страданий! Так однажды безвременно ушел от меня и мой обожаемый отец!»

Её грустные мысли прервал резкий бросок самолета, попавшего в воздушную яму. Она инстинктивно стала про себя читать молитву Отче наш, чуть шевеля губами. Её сосед проснулся, пристально посмотрел на попутчицу и заулыбался.

– Наверное, молитесь? Испугались турбулентности? Не бойтесь, все будет хорошо. Выпейте еще глоточек!

Лита поняла, что ей сейчас просто необходимы еще несколько капель этого живительного черного бальзама. Травяной напиток согрел и успокоил, она вновь посмотрела в окно: самолет шел на посадку. Показались дома с разноцветными черепичными крышами, и на мгновение ей почудилось, что она садится в Цюрихском аэропорту.

– Как здесь красиво!

– Добро пожаловать в Ханты-Мансийск – нефтяную жемчужину востока. Уверен, что вам понравится на вашей малой родине.

Недавно выстроенный ханты-мансийский аэропорт удивлял и поражал: у полукруглого здания было два современных телетрапа для обслуживания больших самолетов. Но их советский АН-2 не был приспособлен для этих роскошных «рукавов», так что пассажиры спустились по старенькому трапу и пешком пошли по летному полю к зданию аэровокзала.

– Вас будут встречать? – спросил Элмар.

– Нет, помощница сказала, что будет автобус до гостиницы Югра.

– Давайте я вас подвезу до гостиницы, меня встречает машина администрации. Здесь все очень близко – в городе всего несколько улиц с высокими домами.

– Спасибо, я с радостью приму ваше предложение.

Элмар пропустил её вперед: Лита вышла на площадь и увидела огромный черный джип, который был припаркован слева от выхода.

– А вот и моя машина, пойдемте.

Он галантно открыл дверь, его спутница села сзади и сразу почувствовала себя под его опекой. Машина поехала в город сначала по роскошной современной развязке, а потом по отличному шоссе со свежей разметкой и разделительной полосой с барьерным ограждением. Такие дороги в те времена не часто встречались и в московском регионе, а здесь – в Ханты-Мансийске все это казалось настоящим северным чудом. Вдоль дороги стояли высокие кедры и мелькали современные здания из стекла и бетона такой красоты и совершенства, каких Лита не видывала даже в Европе.

– Здесь у вас как в сказке!

– Да, город активно перестраивается. У нас работает молодой архитектор из Санкт-Петербурга.

Машина по улице Мира проследовала к центру города, и Лита увидела остатки советских построек. Вдоль тротуара целыми рядами стояли деревянные бараки из прямоугольного не строганого бруса, потемневшие от времени. На многих окнах были решетки, и она мысленно назвала эти дома «тюремными». Но тут ей встретился квартал обновленных бараков: крыши были покрыты металлической цветной черепицей, стены – новомодным пластмассовым сайдингом, а старые деревянные окна заменены на пластиковые стеклопакеты. «Вот почему сверху город был похож на европейский, – подумала Лита. – Ну, а эти бараки – всегда останутся только бараками, как бы их внешне не украшали. Очень жалко людей, живущих в таких домах. И я могла бы так жить, если бы…»

Её невеселые мысли прервал Элмар.

– Секлетея, вот ваша гостиница Югра. Мы приехали.

– Огромное вам спасибо за помощь и поддержку. А за рижский бальзам отдельное спасибо!

– Может быть, вы дадите мне свой телефон. Я бы хотел вас отвести в поселок Луговской – туда по зимнику нужно ехать.

– Да, спасибо вам, – Лита протянула ему визитку с телефоном, на которой было написано «Красицкая Секлетея Владимировна – фармацевт». – А что такое зимник?

– Ну вот, а говорите, что родились здесь и не знаете, что такое зимник! А это такая дорога, построенная на снегу или по льду. К середине мая она растает, и дороги до поселка не будет совсем – только на барже по воде.

Элмар стал рассматривать её визитку и протянул ей свою.

– Какое же у вас редкое имя!

– У вас тоже редкое имя для здешних мест. А вы сможете меня отвести в поселок в субботу, потому что на раннее утро воскресенья у меня билет до Москвы.

– Да, давайте в субботу. В девять часов утра вас устроит?

– Конечно! Буду ждать вас в холле гостиницы.

Он донес ей чемодан до стойки ресепшена и попрощался.

«Какое интересное знакомство. Сколько же ему может быть лет? Выглядит очень моложаво, наверное, он младше меня года на три – четыре». Лита разбирала чемодан в небольшом одноместном номере гостиницы. Все было очень просто: стол, телевизор, кровать, шкаф для одежды. «Напоминает номер в Цюрихе, только ванная комната большая, а так очень похоже».

Она очень устала и от длительного перелета, и от страхов перед маленьким самолетом и большой турбулентностью, и поэтому решила заказать еду в номер и сразу же лечь спать. Уже засыпая, она вспомнила тот августовский день, когда они с отцом шли через весь поселок к барже, а потом плыли до Ханты-Мансийска к новой неведанной ей тогда жизни. «А ведь у Элмара глаза совсем такие же, как у отца – небесно-голубые», – вдруг подумала она и крепко уснула.

Ханты-Мансийск, март 2005 года (продолжение)

Гостиничный завтрак её разочаровал: он явно не дотягивал до швейцарского. Непонятного цвета и состава сосиски и под стать им вареная колбаса напомнили о советском санатории времен поздней перестройки. Лита поела творога со сметаной и выпила чашку кофе не лучшего качества из гостиничного титана.

На улице было довольно морозно – около минус двадцати и ярко светило солнце. «Пройдусь до администрации пешком, по словам девушки с ресепшена, здесь недалеко!» Она прошла по улице Мира до живописного парка Победы, и незнакомый пейзаж небольшого северного города поразил её.

В парке росли только березы, которые были посажены первопроходцами севера – комсомольцами-добровольцами семидесятых. Тонкие белые стволы берез с черными пятнами – густыми внизу и более редкими к верхушкам деревьев сливались с белизной снега и контрастировали с ним. Длинные пышные ветви берез чернели и раскачивались от ветра на фоне сине-голубого неба. А у деревьев, росших на границе парка и дороги, ветки оледенели, и издали казалось, что они были сделаны из горного хрусталя. Было очень тихо и слышалось, как ледяные ветки перезванивались на ветру.

Аллея парка выходила к ледяному городку, который традиционно строили перед зданием областной администрации. Лита вспомнила восторженный рассказ матери о маленьком ледяном Париже. Ледяную поляну с героями русских сказок, Дедом Морозом и Снегурочкой немного разочаровала. Заснеженные скульптуры блестели на солнце, а голубой лед напоминал бирюзу, но только огромного неестественного размера.

«Какое северное великолепие! Моему Максиму здесь бы очень понравилось! – Лита остро почувствовала, что скучает по маленькому сыну, и решила в воскресенье сразу же полететь к нему в Питер. – Заберу его и Эви в Москву, в этом «Полимеде» придется еще долго наводить порядок!»

Перед зданием областной администрации, которое находилось на площади возле ледяного городка, было многолюдно. Подъезжали дорогие машины, из которых выходили богато одетые мужчины и женщины, приехавшие в администрацию по делам. Другие посетители шли к зданию пешком: все были одеты в роскошные шубы и дубленки и Лита на их фоне почувствовала себя Золушкой. Это был настоящий парад норковых и собольих шуб различных окрасов от простого коричневого до элитного голубого. Огромные воротники, двухсторонние капюшоны и длинные рукава с богатыми манжетами подчеркивали достаток хозяев северной жизни. На ногах у женщин были меховые унты в цвет шубы, отороченные пушистым мехом соболя или лисицы.

В огромной раздевалке администрации местные служащие с безразличием вешали на плечики эту меховую роскошь. Лита вдруг вспомнила швейцарский ресторан, где местный гардеробщик с немым восторгом унес её скромную по здешним меркам шубу в специальное помещение для ценных вещей. «Интересно, какие чувства испытали бы здесь эти «нищие» швейцарцы?» Она отметила, что большинство женщин снимали меховые унты и переодевались в легкие изящные туфельки на шпильке. «Нужно в следующий раз тоже будет взять с собой туфли, ну чтобы выглядеть как все», – подумала она, опустив глаза на свои не дешевые итальянские черные кожаные сапожки.

Помощница вице-губернатора красавица Наташа – молодая крепкая девушка с большими зелеными глазами и черными широкими бровями на белоснежном лице приветливо встретила гостью. Её образ дополняла толстая русая коса ниже пояса и изящное темно серое шерстяное платье с богатой серебряной вышивкой на воротнике и манжетах. Лита подумала, что и ей не помешает шерстяное платье с ручной вышивкой: нужно обновлять гардероб, чтобы соответствовать новым обычаям повседневной роскоши русского востока.

– Здравствуйте, Секлетея Владимировна. Вера Викторовна занята на совещании. Она попросила меня встретить вас и показать наш зимний сад и картинную галерею.

Лифт ОТИС последней модели, казавшийся огромным из-за зеркальных стен, быстро доставил их на четвертый этаж и Лита оказалась в огромном зале, панорамные окна которого занимали весь парадный фасад здания администрации. Солнечный свет заливал огромное помещение, отражался в противоположной зеркальной стене, так что все растения зимнего сада, даже те, которые находились далеко от окон, были освещены. Огромные потолочные лампы белого света, всегда готовые заменить солнце в короткие зимние дни, были выключены. Наборный паркет из ценных пород дерева повторял узоры Санкт-Петербургских царских загородных резиденций, а дорогой глянцевый натяжной потолок бело голубого оттенка отражал и деревья, и цветы, и чуть искаженный рисунок паркета, и лучики весеннего солнца. Казалось, все это великолепие перенесено сюда из богатых русских дворянских усадеб, и что скоро войдет хозяин и объявит о начале светского раута.

Лита считала, что хорошо разбирается в растениях, но в этом северном саду некоторые виды увидела впервые. Наталья со знанием дела и нескрываемым удовольствием рассказывала ей о саде, употребляла неизвестные названия и упоминала места произрастания. Здесь отлично уживались пальмы с перистыми и пальчатыми листьями, фикусы, монстеры и огромные китайские розы. Пространство зала было разделено вечнозелеными лианами, увивавшими высокие шпалеры: плющами с темно-зелеными и светло-молочными листьями, красноватыми филодендронами и кремовыми цветущими душистыми жасминами. Здесь были и цитрусовые в кадках: зелено-желтые лимоны и крошечные оранжевые мандарины контрастировали по фоне темно-зеленых ароматных листьев.