Случайная свадьба. Между нами весна

– Я как раз об этом… Ты не… Не задавалась вопросом, почему тэр Вольган зачислил меня на середине курса? – робко спросила я. – Не думала обо мне дурного?

– Кто я, чтобы сомневаться в решениях тэра Вольгана? Ректор умен, разбирается в людях и не терпит фальши… Раз зачислил, значит, так было надо, – она легкомысленно пожала плечами. – Он людей насквозь видит. Представляешь, мы с Эммой думали, что водим всех за нос… А Влад нас в первый же день раскусил. Молчал только, наблюдал, посмеивался наверняка. Думаю, его вообще невозможно обмануть. Кошмар, да?

– Еще какой… – замялась я, вспоминая про чемоданчик секретов, распотрошенный на ректорском столе.

– Да хороший он тэр, видно же, – вздохнула Галлея, делая шумный глоток грома по-сатарски. – Мог нас с Эммой в сугробе закопать за то зелье любовное, экспериментальное. С секретным «ин-Грю-диентом». Клякса зеленая на всю рубашку! Косметические чары едва взяли! Он тогда дверь выбил… Представляешь? Глаза бешеные, голова лохматая. Я думала – все. Порвет нас хуже демонов рогатых.

Она еще что-то тараторила, рассказывая про кошмарные страдания «влюбленного» тэра Вольгана. Про эксперимент, который так нахваливал Шимани. Про несчастные двери и бедную неллу, которая так-то не нелла, а герцогская жена… Но зачем-то выдавала себя за воспитанницу приюта, утратившую именной растр. Про то, что Влад сам мог лишиться головы, не будь сатарский генерал милостив и немного занят.

Пусть сумбурно, но картинка в голове сложилась. Я знала, чем для Влада Вольгана закончилась ужасная ночь – встречей с девицей, отказывающейся показать коленки. И тоже выдающей себя за воспитанницу приюта.

В конце откровений, от которых бросало то в липкий озноб, то в неудержимый хохот, Гала приложила палец к губам. Сказала, что Мине и Фотье, главным местным сплетницам, о таком лучше не рассказывать. А вот по мне сразу видно, что лишнего болтать не стану.

– Если хочешь, можем после занятий вместе выгулять Грю, – предложила Галлея, отодвигая поднос. – Он к тебе воспылал. Не просто так слюни подкатывал.

– Он воспылал к моему коврику, – поправила я, улыбаясь. – С радостью. Если выживу в Белой аудитории.

Глава 5

Выживание в Белой аудитории было под вопросом. Чтобы выйти оттуда, сначала надо туда войти… И хоть дверь была приглашающе открыта, ноги не спешили вносить хозяйку внутрь.

Я опасливо заглянула в зал: Влад был на месте. Стоял у окна, повернувшись спиной к небольшому столику в центре. Почти не дышал: ткань пиджака не шевелилась.

– Это странно, – прошептала я, облизывая взглядом крутую линию плеч. – Теперь.

Щеки разгорелись, запылали, выдавая высшую степень смущения.

Если после бала у нас получалось худо-бедно делать вид, что процедура была сугубо лечебной, а мера – вынужденной… То вчера все случилось без всякой на то уважительной причины!

– Да… странно. Садитесь, Лара.

Поправив кружевной воротник, я медленно опустилась на стул. Разгладила юбку, положила на стол сумку с принадлежностями для письма.

Прилежная ученица. Сытая, чистая… только из постели. Тепленькая еще!

– Сегодня ограничимся теорией, – кивнул ректор своему отражению. – Я хочу рассказать вам кое-что, о чем не пишут в книгах… Конспектировать необязательно. Просто запоминайте.

Помяв двумя пальцами подбородок, он повернулся и присел на подоконник. Коснулся взглядом моих щек, улыбнулся скованно.

Из аудитории будто весь воздух выкачали. Я открывала рот, делала вдохи… Но легче не становилось.

Задохнувшись окончательно, до черных пятен перед глазами, я быстро достала из сумки блокнот и письменную палочку. Склонилась над листом. Принялась вырисовывать пустые, бездумные завитки, изображая готовность конспектировать.

Как это необязательно? Блокнот – единственное место, куда можно спрятать глаза!

– Раз вы раньше никогда не практиковали, то едва ли знаете, как сбрасывать магические излишки, – помявшись, продолжил Влад. – С сильной, молодой, неопытной искрой бывает всякое…

– Но я ведь не могу наполнять резерв, – подняла на него пылающее лицо. – Вы сами учили: «взяла – отдала»…

– Однако вы копите внутри тьму. Для вас закон другой: чем больше вы обращаетесь к мраку, тем больше его становится. Стоит только тронуть… И он размножится внутри, как черная плесень. Поэтому тема излишков для вас актуальна, тэйра Хоул, – сдержанно пробубнил Вольган, постукивая пальцами по подоконнику. – Пойдем издалека, от стихийных основ.

Я все-таки вывела в тетрадке «Тема: Избыток магии. Накопление, освоение и сброс» и задумчиво покусала кончик палочки.

– Копить излишки поверх резерва рискованно. Случайный выброс – и последствия непредсказуемы, – бормотал Влад. – Стихийный всплеск может обернуться природной катастрофой, вплоть до магического взрыва и кратера на месте… вот этого холма. И всех студентов с магистрами засосет в воронку.

Вольган подцепил пальцами спинку второго стула, покачал им в воздухе и понес к моему столу. Поставил с треском напротив.

– Поэтому, Лара… не держите все в себе, – закончил он мысль и уселся, уложив подбородок на замок из пальцев.

Ямочка – что прицел… Ну зачем он так со мной?

Умные мысли стройным хороводом покинули сознание. Осталось только вязкая желейная пакость, что вот-вот полезет из ушей, напоминая о нашей жаркой ночи и нежном, уютном пробуждении.

О его запахе на моей подушке, о теплой простыни, о щекотном «спите»…

– А г-где держать? – попыталась взять себя в руки.

– Избыток стихийной энергии можно сбросить относительно легко, – просветил Влад, с удовольствием лаская меня глазами. – К примеру, влить в зарядную сферу или в защитный экран. Светлую силу, какая бывает у целителей и храмовников, можно впустить в ослабевшего мага. Она имеет тонизирующий эффект. Опять же, прекрасное применение «чистых» излишков – заряд портальных камней. По молодости энергия копится и выбрасывается хаотично, поэтому юные тэйры в приютах и послушницы в храмах очень помогают сатарской армии.

– Я об этом слышала от настоятельницы Монтилье, – покивала осторожно.

– Природную энергию можно влить в мир. Зарядить почву для посева, напитать сад, создать кристалл для подношения богиням…

– Но мой дар грязен, – напомнила ему с горьким смешком.

– Темен, – поправил Влад. – Вы верно поняли: мраком не стоить отравлять портальные камни и почву в полях. И богини таким подношениям не обрадуются. В итоге «сброс» пагубно скажется на Сатаре. К тому же тьма из тела уходит крайне неохотно…

Наверное, грустно быть мороком. Никому он не нужен, никто ему не рад.

– В вашем случае все обстоит иначе, чем у бытовиков и боевых магов. Теперь мрак вас не убьет, но его избыток отравит разум, заставит принимать дрянные решения… Вы должны уметь с ним справляться, – строго вещал Влад. – О таком в учебниках не пишут, Лара…

Я вся подобралась, съежилась на стуле, предчувствуя, что способ, про который забыли упомянуть авторы учебников, мне не понравится. Недаром Влад так напрягся – аж жилка на виске зашлась в ритмичном танце.

– Если рядом нет чаши Анаусси и заговоренного стилета, а тьма брызжет с пальцев, вы должны сбросить излишек иначе. Важно максимально быстро прояснить сознание и вернуть себе себя. Иначе запутаетесь, Лара… Заплутаете в лабиринте Бездны.

– Вы собираетесь рассказать что-то дурное, да? – я поерзала на жестком стуле.

– Неловкое. Но мы с вами уже достаточно пережили, чтобы я мог об этом упомянуть, – неохотно выдохнул Вольган. – Человеческое тело может стать и переходником, и сосудом… Даже временным накопителем. Зависит от того, наполнено оно магией или пусто, имеет ли искру и конфликтен ли изначальный дар. При острой необходимости… вы можете воспользоваться им.

– Чем?

– Кем. Чужим телом, – поправил он. – Звучит премерзко, но, Лара, для всех будет намного хуже, если темный маг утратит контроль и поддастся мороку.

– Не понимаю…

– Тьма порочна и сладка, она развращает и мягко стелет… И уживается почти в любом теле, кроме невинного и отданного богиням.

Ясно… Жрецов, приютских сироток и первокурсников отметаем. Так? Но к чему вообще он клонит?

– Поэтому небольшую порцию тьмы – аккуратно, максимально контролируя передачу – можно впустить в… кого-то. С поцелуем или иным телесным контактом, – договорил Вольган с каменным лицом. – Чем более крепким и глубоким, тем надежнее будет сброс.

Я яростно вскинула брови, догадавшись, что именно мне предлагает Влад. Куда и как «сбрасывать излишки». Точнее, в кого!

– И такие лекции вы ведете, да?!

– Только вам. Вы единственная на моем отделении, забыли? – проворчал ректор и соорудил на лице строгую мину. – Пишите, тэйра Хоул. Под диктовку.

Недовольно запыхтев, я согнулась над листом. Влад с легкостью отменил «необязательность» и теперь планировал наказать меня долгими письменными мучениями.

«В моменты, когда мрак убаюкан самым стыдным, низменным действом, когда тело максимально расслаблено, легко впускает и выпускает… В такие моменты возможен энергетический обмен. Маг отдает немного тьмы, взамен получает немного жара от чужой искры… Таким образом он сбрасывает лишний мрак.

Пройдя через второе тело, часть темной энергии преобразуется и очищается до универсальной материи мироздания. Она комфортна для любого из миров Веера и безопасна для Сатара. Это более не яд, что может отравить почву и убить свежие всходы.

Есть несколько базовых принципов энергетического обмена, актуальных для всего Веера.

Концентрированную, густую магию стоит пропускать только через пустое тело. В некоторых случаях конфликт иномирских энергий смертелен.

Однако в Сатаре разбавленная тьма, что туманом сочится с пальцев, легко проходит сквозь слабую искру, не задевая… Идеально, если обладатель тела-переходника практикует редко и магию почти не использует.

Если говорить о Сатаре, то здесь, как в одном из миров изначальных, родная магия нейтральна. Она неконфликтна ни одной иномирской искре. Материя весьма отзывчива, фон питателен. Кто-то из первых проходимцев сказал, что Сатар – мир путей, «главные врата в Веер»… Но тут я, пожалуй, не соглашусь. Уж больно строгий контроль на пропускном пункте.

Вернемся к теме. Не переработанная часть темной энергии ненадолго застревает в чужом теле, позволяя взять передышку от морока в голове. После чего возвращается к хозяину. Однако становится и послушнее, и тише: вне тела носителя мрак слабеет. Он уменьшается в объемах и силе, а там и совсем засыпает, если не тревожить.

Для временного сброса так же подходят заговоренные сосуды. Виззарийская чаша Анаусси и ей подобные. Так же к тьме лояльна водная стихия.

В случае сильного отравления маг может целиком погрузиться в водоем и излить мрак на лоне природы. Однако нельзя забывать, что едкая суть черного дара может разрушить в этом месте баланс и погубить то живое, что не имеет элементарной магической защиты».

– И все-таки постельный… кхм… контакт – один из самых комфортных, простых и безболезненных способов сброса излишков, – добавил он от себя, недоуменно заглядывая в мой пустой лист.

– Я не буду это конспектировать, тэр Вольган! – сообщила сдавленно и с треском захлопнула блокнот.

– Будете. Я прослежу… Пишите, – Влад упрямо пододвинул ко мне палочку и сжал пальцами обгрызенный кончик. – Слово в слово.

– Про постельный контакт? – ужаснулась я. – Про стыдное действо?!

И как я потом сдам конспект на проверку Башелору? Я всю теорию фиксирую в едином блокноте!

– Вырвите листик, – любезно предложил Вольган, поигрывая желваками.

– И повесить на стену? В рамочку? – поперхнулась я, осторожно выдирая лист. – Не сомневайтесь, тэр ректор, я эту лекцию и без записей не забуду.

– Вот и славно.

Мы угрюмо глазели друг на друга, и в груди вздымалась жгучая тьма. Черный туман заполнял легкие, воздух казался сладковатым, на языке оседала горечь.

Я сердилась? Обижалась? Одной Сато ведомо…

Как-то неправильно это все – после столь нужной и нежной ночи обсуждать «постельные контакты для сброса излишков». Грязно. Грубо.

– Я о вас забочусь, Лара, – мрачно пояснил Влад.

– А о себе? Не заботитесь? – вскинула брови с укором. – Тогда, в кабинете Башелора… Вы забрали мои «темные излишки» с поцелуем, а потом… А потом у вас глаза почернели. Сколько вы с чашей Анаусси возились? До рассвета?

– Вышло… многовато, – скованно признал он и отвернул лицо к окну.

Там восставали безукоризненно белые вершины гор, слепила утренняя чистота. День был ясен и свеж, но радоваться ему теперь не получалось.

– А той ночью после бала, когда вы отравились моей тьмой? Опять многовато? – шептала я, пытаясь унять жалко трясущиеся губы.

– Лара… Скажем так, у меня с усвоением тьмы бывают проблемы, – покаялся он, шевеля напряженной челюстью. – Во мне она застревает намертво. Мое тело… не очень подходит для сброса излишков. Хотя…

– «Хотя»? – опешила я.

– Той ночью мы ведь справились… Я боялся, что будет хуже.

Из нутра вырвался обиженный вой, и я, быстро кинув блокнот в сумку, вскочила со стула.

– Я не то имел в виду, Лара! – Влад резко выдохнул и тоже поднялся.

– Знаете, тэр Вольган, эти теоретически-практические занятия… все невыносимее и невыносимее с каждой минутой… И я не очень понимаю, про что вы мне тут толкуете, – тараторила я, убегая глазами в снежные просторы. – Чтобы я, размножив внутри мрак, опять бежала к первому встречному? К любому, к кому угодно? Только уже не к вам, потому что у вас на тьму обнаружилась аллергия, а снотворное для рогатых тварей вас не берет?

– Лара, это… теория, – процедил Влад, темнея лицом. – Будет славно, если вы никогда ничего не размножите. Но как ваш преподаватель я обязан рассказать о вариантах.

– Как мой преподаватель… да…

То, что он утром вылез из моей постели, горячий, растрепанный и липкий от пота, ничуть не отменяет «нюанса». Сначала учеба, а уж потом – спасение от одиночества. Да и не факт ведь, что наша стыдная связь как-то продолжится.

Его тело, видите ли, не подходит для моих «излишков»!

– Может, мне просто террариум с хноллями завести? – предложила я, нервно теребя плечевой ремень. Занятие еще не кончилось, и воспитание не позволяло мне покинуть аудиторию. – У вас их в подвале в избытке…

– Мой способ приятнее. И безопаснее.

«Его способ»!

– Ну не скажите, не скажите… хнолли как присосутся… – мечтательно промычала я, потирая шею. – И часто вы сами так… всяческие излишки сливаете?

Он промолчал. Только поморщился слишком красноречиво, чтобы оставить во мне сомнения. Разом вспомнились и черная чешуйка от чьего-то интимного наряда, и рыжая особа, пригласившая Влада на танец, и комментарии Владыки про цветочки в ректорском саду…

– Нечасто, – прохрипел Влад. – И только с теми, кто сам предлагает.

– Как та рыжая леди?

Сердце кололо все больнее, и горечь уже заполонила горло. Того и гляди, «сброшу темные излишки» прямо на пол Белой аудитории. Через рот, как учил тэр Вольган.

– Откуда вы?..

– Она пригласила вас на танец. Сама. Это значит «предложить»?

– В той «леди»… с позволения сказать… для моих «излишков» места уже не осталось. Нет, с Сиеллой у меня ничего не было, – рассмеялся вдруг Влад, отметив взглядом мое раскрасневшееся от ревности лицо.

От нее ведь, да?

Неприятный опыт, болезненный… Я бы не стремилась его получать, если бы знала о последствиях.

И теперь совершенно не понимала, как реагировать. Влад чужой тэр. Холостой, взрослый, свободный от обязательств. Имеет право сливать излишки любой магии в кого захочет… Так ведь?

– Тэйра Хоул, я сильный маг, на мне много ответственности. Я часто превышаю возможности организма, хожу по грани резерва. Черпаю со дна и извне, набираю больше, чем способен усвоить, – сумрачно прохрипел он. – Иногда мне приходится… раньше приходилось…

– Использовать чужие тела, да? Чтобы сбросить балласт легко и приятно?

И от одиночества помогает…

– Я понимаю, что в ваших юных глазах это выглядит грязно, порочно. Но… это не самая кошмарная сторона моей натуры, – вздохнул Влад, тяжело усаживаясь на стул и с мученическим видом почесывая лопатку.

Откуда-то я вдруг четко поняла, что мое тело для его «излишков» не подходит тоже. Видимо, наши стихии конфликтны, или это по какой-то другой причине опасно… Иначе к чему этот мрачно-задумчивый вид и плеяды глубоких морщин на ректорском лбу?

Необъяснимая колючая обида стянула горло. Хорошо же было… Так тепло, приятно, уютно. Пока отрезвляющая действительность не ударила булыжником по макушке.

– Успокойтесь, Лара. От пыхтения легче не станет. А когда вернетесь в комнату, запишите все, что я вам сказал… своими словами, по памяти, – отрешенно пробормотал Влад. – Я потом проверю.

– Зачем это?

Резь в глазах не унималась, кожу разъедало солью.

– Я хочу… – начал Вольган и осекся. Подумал с минуту, снова открыл рот: – Хочу, чтобы вы лучше понимали свой дар, тэйра Хоул. Я задам вам одно сочинение…

Богини милостивые! У меня на него ни нервов, ни листочков не хватит!

– И заведите, ради Сато, отдельный блокнот для моих дисциплин! Чтобы не заставлять старика Башелора краснеть.

– А меня? Меня заставлять можно?

– Вы упоминали, что любите читать. Вот, держите, – с невозмутимым видом он порылся в кармане и добыл серебряный брелок. – Доступ в отдел для старшего персонала. Туда хожу только я и магистры.

– Мне точно можно?

Я с недоверием раскрыла ладонь, и на нее упал тяжеленький кусок металла.

– Раз я дал вам доступ, значит, можно. До завтрашнего вечера напишите сочинение про Эррен, – Влад отобрал мою письменную палочку, склонился над столом и вывел на листке перечень ключевых тем. – Про разрывы материи, про исчадий мрака, про древнего бога, спящего на изнанке бытия, про «Дочерей», что ему служат… Да, и еще про тех, что пришли на смену. Про новых, «сиятельных». Так вы лучше познакомитесь с природой вашей личной тьмы.

Эррен… Я о нем и не слышала толком. Какой-то из миров, летающих в черной пропасти Междумирья. Далеких и чужих, словно негаснущие звезды в зимнем небе.

Но в отделе литературы по иным мирам наверняка много сведений – и о прежних богах, и о нынешних… Задача выходила не особо пыльной – с ректорским-то доступом к информации.

– Будет контрольный вопрос. На оценку, – ухмыльнулся Влад, не поддержавший моего легкомыслия. – Напишите мне его имя.

– Что? Чье?

– Имя. У всех богов есть имена, даже у очень мрачных и очень древних. Правда, их редко упоминают, – пробормотал Влад. – Стоит божеству сойти с дистанции, как о нем тут же забывают.

Я вздохнула: он прав, забывают. С Лаврой так и случилось. Едва ее священную гору разрушили за ненадобностью, весь Сатар позабыл имя пятой богини. Осталась лишь пара сотен староверов, которые творили каждую ночь пять молив и украшали в домах пять алтарных чаш. Моя матушка была одной из таких.

– В библиотеку лучше ходить с утра, приступайте к самостоятельной работе завтра после завтрака. Практическое занятие я провести не смогу: отбываю по просьбе герцога к Вандарфскому мосту. Нужно проверить одну его безумную идею. А послезавтра я почитаю и ваш конспект, – он кивнул на пустой блокнот, торчавший из сумки. – И сочинение.

– Вы едете на Рубежи?!

Там ведь опасно… Туман красный, отродья рогатые. Сам генерал еле выжил после битвы на Вандарфском мосту.

– Не на сами Рубежи, – улыбнулся он, осчастливленный моей непрошенной паникой. – Мост я переходить не буду. Не беспокойтесь за меня, тэйра Хоул.

– Я и не собиралась, тэр Вольган. Если демоны поднимут вас на рога, у меня станет больше времени на подготовку, – проворчала, прижимая сумку к груди.

Мое неопытное сердце к таким стремительным эмоциональным перепадам не привыкло. За какие-то полчаса я успела побыть смущенной, озадаченной, обиженной, сердитой, оскорбленной… А теперь искренне переживала на широкоплечего тэра, что за каким-то кворгом тащится на Туманные Рубежи.

Одно радовало – завтра в Белой аудитории занятие не состоится.

А если рогатые подсобят… то и послезавтра.

***

После занятий мы отправились на прогулку с Галлеей. С венценосной особой было на диво легко и уютно. Она болтала за двоих, заливалась звонким смехом, хмурилась, вспоминая какой-то неприятный инцидент на занятии, снова шутила… Этакий маленький концентрированный ураган с огромными планами на жизнь.

Устав жестикулировать одной рукой, принцесса передала мне поводок грумля, и тот, почуяв слабину, тут же понес меня через все сугробы. Поначалу я пыталась переставлять ноги, а потом просто скользила на подошвах, как по льду.

Только к позднему вечеру, раскрасневшаяся, запыхавшаяся и умудрившаяся промочить непромокаемые сапожки, я вернулась в спальню. Развесила одежду сушиться, поплюхалась в горячем чане, подкинула корма золотым хельмам…

Те на еду и внимания не обратили: их питала неудержимая страсть к размножению.

Кстати, об этом. Влад упомянул утром про мрак, про плесень… Мысль накрепко застряла в голове, как заноза в огрубевшей коже.

«Будет славно, если вы никогда ничего не размножите». Это вот точно про тьму было?

Я снова поглядела на золотые комочки шерсти, прижавшиеся друг к другу в пыхтящей страсти. Потомства они пока не дали, несмотря на еженощные старания.

Или это так скоро не происходит?

А как оно вообще происходит?

Демонова бездна!

В целом, я догадывалась, откуда берутся дети… Но некоторых деталей для полной картинки остро не хватало. Пока жива была мама, я была не в том возрасте, чтобы обсуждать с ней дела постельные. А потом… Не с отцом же и не с целителями-шарлатанами?

Да и к чему? Я ведь помирать готовилась, а не потомство Хоулденвеев разводить.

Уронив руки вдоль тела, я попыталась унять паническую дрожь. К чему так трястись? Влад мужчина опытный, взрослый, ответственный, надежный… И явно к размножению не стремящийся.

Все так. И не стоит переживать. Дыши, Лара… Ректор заботится о репутации. У него вон даже снотворное для рогатых тварей в комоде припрятано.

Я почти успокоилась, но тут пыхтение за шторкой усилилось, навевая очень, очень нехорошие мысли. Вдруг я уже?!

Глава 6

Влад

Плотные сумерки опустились на академический холм, а два девичьих силуэта так и скакали по сугробам. Точно россохи по весне – одна в белой опушке, вторая в зеленой… Обе – насквозь мокрые и до стучащих зубов продрогшие. Но счастливые.

Влад еще немного постоял у окна, наблюдая за их попытками отловить питомца, затаившегося в сугробе. Грумль то зарывался в снег, так, что только толстый зад и торчал. То вдруг выныривал с другой стороны, разбрасывая белые комья во все стороны. Тэйра Грейн хохотала, и Лара… будто бы тоже.

Далась Габриэлу эта поездка на Вандарфский мост? Если бы не полуночные сборы и пробуждение до рассвета, Влад мог бы… Мог бы… Впрочем, после утренней лекции Лара не впустила бы его в покои. Не в этот раз.

Раскраснелась бы, сделала строгое личико и велела бы нести свои «излишки» в другое тело.

А он хотел исключительно в это.

Сато будто намеренно заплела нити так, чтобы Вольган оказался злополучной ночью в харчевне. Чтобы столкнулся с Хоулденвеем и полез на обледенелый холм.

Что-то внутри него тогда пробудилось. Заворочалось, зевнуло, попыталось размять затекшие мышцы… Не само по себе проснулось – Лара пробудила. И лучше бы… лучше бы она этого не делала: была бы целее.

Нет. Невозможно. Нет в Сатаре такой силы, чтобы сделать это возможным!

Тьма есть тьма, он давно смирился. В последний раз мечтал о звездном небе, пожалуй, ребенком. Мальчишкой лет четырнадцати. А после – понял, какой глупец.

Тьма есть тьма. И к свету ее не тянет.

– Тянет, – сокрушенно прохрипел Влад, лаская взглядом хрупкую фигурку за далеким сугробом. – Еще как тянет.

Вольган отшатнулся от окна, задернул штору и вернулся к шкафу. Стащил с полки походный мешок, отбросил на кровать… Уставился в зеркальную гладь, что жадно вглядывалась в него его же глазами. Световой кристалл потух еще час назад, и в полумраке радужки казались черными, слитыми со зрачком.

Два далеких дна засасывали воронкой, будто втягивали в темный коридор Веера. Нет-нет, только не сейчас!

Чувство до гадостной мути во рту знакомое. Однажды с ним такое уже случилось. Давно, близ Хоулден-Холла… Он не удержал. Утратил контроль, и мрак сорвался с цепи.

Тогда Влад бредил несколько лун, плутая по черноте. Сознание лишь изредка выплывало на поверхность: как в тот день, когда зеленоглазая девочка с ореховыми косами принесла воды.

В остальное время он тонул в вязком небытие. Соединялся мыслями с изнаночной сутью, сплетался в дикий узел с тьмой изначальной… И не было этому конца.