Полуночный экспресс Некрополитен

Моя цель сидела у камина (электрическая имитация, но пламя выглядело почти настоящим). Лорд Себастьян Финч-Хаттон. Он читал ту самую бумажную книгу, его поза была воплощением спокойствия и респектабельности. Идеальная мишень для моей маски.

Я сделала несколько шагов в его сторону, нарочно споткнувшись о край ковра. Я громко ахнула, привлекая внимание. Финч-Хаттон поднял глаза. Его ледяной взгляд скользнул по мне, в нем не было ни капли искреннего участия, только вежливый интерес и… настороженность?

– Мисс Вандербилт? – он отложил книгу. – Вы выглядите… нездорово. Присаживайтесь, прошу вас.

Я почти упала в кресло напротив него, делая вид, что с трудом держусь.

– Лорд Финч-Хаттон… – голос мой дрожал, я нарочно сбивалась. – Ох, простите… я… я в ужасе… просто в ужасе…

– Что случилось, моя дорогая? – спросил он, его бархатистый голос звучал как успокоительный бальзам, но глаза оставались холодными и аналитичными. Он знал. Кондуктор, конечно, уже доложил. Он ждал моей версии.

– В Библиотеке… – я закрыла лицо руками, плечи затряслись. – Я пошла туда… после того кошмара… с темнотой и шепотом… Мне нужно было тихое место… а там… там он! Кассиус! Весь в крови! И его горло… и… и у него во рту… эта ужасная светящаяся штука! – Я всхлипнула, глядя на него сквозь пальцы, ловя реакцию. Ни тени подлинного шока. Только вежливая гримаса отвращения и… внимание. Пристальное внимание. – Я… я упала… я думала, умру от страха! А потом пришел Морн… и эти страшные техники… они сказали мне уйти… Они смотрят на меня, как будто я… я виновата! – Рыдания стали громче. Я наклонилась вперед, как будто ища у него защиты. – Лорд Финч-Хаттон, я боюсь! Боюсь! Что если убийца еще здесь? Что если он придет за мной? Я ведь видела… я видела тело! Я мешаю! Я знаю, я… я неудобна! – Я вцепилась в край его столика, костяшки пальцев побелели. – Вы… вы же человек с авторитетом! Вы можете защитить? Пожалуйста! Я не знаю, к кому еще обратиться! Все смотрят на меня как на сумасшедшую или… или на убийцу! Крю… он так смотрит… Вейн… она даже не подошла… – Я опустила голову, рыдания стали глухими, но достаточно громкими, чтобы привлечь внимание Вейн и Крю. Пусть видят. Пусть видят напуганную дурочку, ищущую защиты у старого лорда.

Финч-Хаттон медленно выдохнул. Он положил свою сухую, холодную руку поверх моей дрожащей. Успокаивающий жест. Тюремщика? Или союзника?

– Успокойтесь, дорогая мисс Вандербилт, – произнес он мягко, но в голосе не было тепла. Только расчет. – Это ужасное происшествие, конечно. Но вы должны довериться системам поезда и… компетентным людям. Кондуктор и служба безопасности сделают все необходимое. – Он слегка пожал мою руку. – А что касается вас… ваша безопасность, безусловно, важна. Я… поговорю с Кондуктором. Усилят ли наблюдение за вашим купе? Возможно. Но лучшая защита сейчас – оставаться в своей каюте. Принять седативное. Постараться уснуть. Завтра все будет выглядеть… иначе.

Его слова были гладкими, успокаивающими и абсолютно пустыми. «Довериться системе». Той самой, что прикрыла убийство. «Оставаться в каюте». Запереться в клетке. «Поговорить с Кондуктором». О чем? Чтобы тот доложил моей семье о моей «истерике»? Как Крю советовал?

Но я не показала разочарования. Я подняла на него заплаканные глаза, полные наивной надежды и благодарности.

– О, спасибо вам! Спасибо! – прошептала я, сжимая его руку в ответ. – Вы… вы как якорь в этом кошмаре! Я постараюсь… постараюсь успокоиться. Как вы сказали. – Я сделала вид, что с трудом поднимаюсь. – Я пойду… приму лекарство. Спасибо, лорд Финч-Хаттон. Вы… вы не представляете, как ваша поддержка важна.

Я отвернулась, чтобы он не увидел тени презрения в моих глазах. Его «поддержка» была ширмой. Он был частью системы. Возможно, даже знал, кто убийца. Но он принял мою игру. Согласился на роль «опоры». Это давало мне пространство для маневра. Повод обращаться к нему. Возможность казаться безобидной.

Я шла к выходу из салона, чувствуя на себе взгляды. Холодный, оценивающий взгляд Крю. Тяжелый, полный нерастраченной ярости взгляд Вейн. И спокойный, аналитичный взгляд Финч-Хаттона у меня в спине. Моя маска работала. Они видели жертву. Истеричку. Беспомощную наследницу.

Но в кармане моего платья (я сунула туда шелковый сверток перед выходом) лежала серебристая нить. Улика. А в голове – холодный план. Следующий шаг – Лира. Тихая, испуганная Лира. Она видела что-то. Чувствовала. И ее страх делал ее слабой. Идеальной для того, чтобы «искать понимания» у другой напуганной женщины. Я вспомнила ее мимолетный, животный страх при виде меня в первый день. От Ренна? Или от чего-то другого? Мне нужно было вытянуть из нее правду. Играя в сестру по несчастью. В такую же напуганную пташку в этой золотой клетке, несущейся сквозь пустоту к новому ужасу.

Я вышла в коридор, направляясь не в свое купе, а в сторону купе Лиры. Маска дрожащей, нуждающейся в поддержке женщины была готова. Игра продолжалась. Но поезд вдруг снова дрогнул. Не вибрацией «Часа Молчания». Коротким, резким толчком, как удар. Свет в коридоре мигнул. И в импланте, на долю секунды, пронесся знакомый, леденящий душу шепот:

«…играешь…»

Я замерла, прижавшись спиной к холодной стене. Кто-то знал? Оно знало? Или убийца наблюдал? Имплант жужжал тревожно. Маска на лице казалась вдруг невероятно тяжелой. Но снимать ее было нельзя. Это было мое единственное оружие в запертой комнате, где тени прошлого и ужасы настоящего сплелись в смертельный клубок. Я сделала глубокий вдох, заставила губы сложиться в слабую, дрожащую улыбку – для невидимых камер? – и пошла дальше, к купе Лиры. Нащупывая в кармане холодный шелковый сверток – напоминание о том, что я не просто жертва. Я была охотницей в платье от кутюр.

Глава 7. Осмотр места преступления

Шепот в импланте («…играешь…») замер, растворившись в привычном низком гуле систем. Но его холодное эхо осталось под кожей, как игольчатый иней. Я стояла у двери купе Лиры Шейн, спиной к холодной стене, впиваясь пальцами в шелковый сверток в кармане. Оно знало? Убийца? Или сам поезд, эта стальная змея, чувствовала мою игру? Маска дрожащей, нуждающейся в утешении женщины внезапно показалась бумажной, хрупкой перед лицом этого безмолвного, всевидящего ужаса.

Но снять ее было смерти подобно. Я сделала глубокий, дрожащий вдох (искренний – адреналин все еще лизал жилы), заставила губы сложиться в жалкую гримасу и нажала на сенсорный звонок у двери Лиры.

Молчание. Затянувшееся. Я уже собралась нажать снова, когда дверь с легким шипением отъехала. Лира стояла в проеме, закутанная в огромный, цвета хаки плед, словно в кокон. Ее лицо было еще бледнее обычного, глаза – огромными, темными безднами страха, в которых отразилось мое собственное, не менее жалкое отражение. Она выглядела настолько хрупкой, что казалось, дуновение ветра сломает ее.

– А… Алисия? – ее голос был тихим, как шелест сухих листьев.

– Лира… – мой голос сорвался на искреннем всхлипе. Я не притворялась – вид такого же, как я, загнанного зверя, выбил почву из-под ног. – Ох, Лира… прости, что беспокою… я… я просто не могу… одна… после… после того, что в Библиотеке…

Ее глаза расширились еще больше. Она быстро оглянулась в пустой коридор, потом схватила меня за руку и буквально втянула в свое купе, резко закрыв дверь. Запах здесь был другим – масляной краски, скипидара и… ладана? Странное сочетание. Купе было меньше моего, но еще более захламленным. Мольберт с начатой абстрактной картиной (клубящиеся темные тона, кроваво-красные всплески), ящики с тюбиками, рамы, затянутые холстами. И повсюду – маленькие, странно изогнутые статуэтки из темного дерева или кости, расставленные на полках, на столе, даже на подоконнике. То ли примитивное искусство, то ли обереги. Они смотрели на меня пустыми глазницами.

– Ты видела… его? – прошептала Лира, не отпуская мою руку. Ее пальцы были ледяными и влажными. – Ренна? Кондуктор… он разослал уведомление… что «произошел инцидент», но… но шепчутся… все шепчутся… – Она затрясла головой, черные волосы рассыпались по плечам. – Это правда? Про… про горло? И… и эту светящуюся штуку?

– Правда, – прошептала я, чувствуя, как подкашиваются ноги. Я позволила себе опуститься на краешек ее кровати, не разбирая разбросанных эскизов. Игра сливалась с реальным потрясением. – Я… я вошла… а он лежал… и смотрел… и этот свет… он пульсировал… как живой… – Я закрыла лицо руками, плечи затряслись по-настоящему. – Лира, я боюсь! Боюсь до смерти! Кто это сделал? Зачем? Почему так… так зверски? И что если он придет за мной? Я ведь видела! Я мешаю!

Я зарыдала. Не полностью наигранно. Страх был реален. Беспомощность – тоже. Лира опустилась рядом, обняла меня за плечи. Ее плед пах пылью и чем-то горьковатым.

– Шшш… тише… – она зашептала, сама дрожа. – Не надо… не надо плакать… Они услышат… – Она бросила испуганный взгляд на дверь, потом на свои статуэтки, как будто ища у них защиты. – Он… он был плохим, Кассиус. Знал слишком много. Имел дело с… с опасными вещами. – Голос ее упал до еле слышного. – Я видела… однажды… как он показывал Вейн какую-то коробочку… на террасе у бассейна. Она кричала на него… кричала, что это проклято, что это из «зоны», что он всех погубит… А потом… потом он подошел ко мне… – Лира сглотнула, ее глаза наполнились слезами. – Он улыбался… эта его противная улыбка… и сказал… «Маленькая птичка, ты тоже что-то видела? Лучше не видь. И не болтай. Для твоего же блага»… – Она всхлипнула. – А потом он… он ткнул пальцем мне в грудь… так больно… и засмеялся… Я боялась его, Алисия! Боялась! Но не такого… не такого конца!

Конфликт с Вейн. Артефакт из «запретной зоны». Угрозы Лире. Ценные крохи. Но сейчас важнее было другое – Лира видела меня не как угрозу, а как такую же жертву, как она сама. Ее страх был моим союзником.

– Ох, Лира… – я обняла ее в ответ, делая голос сочувствующим и испуганным. – Значит… значит, доктор Вейн… она могла…? Но зачем так жестоко? И этот… этот светящийся кошмар у него во рту… что это?! – Я сделала паузу, будто осененная мыслью. – Моя брошь… мамина сапфировая брошь… я, кажется, потеряла ее там… когда упала от ужаса… Она должна быть там! Мне нужно ее найти! Это все, что у меня осталось! Но они… эти техники… они не пускают! Кондуктор запретил! – Я всхлипнула, прижимаясь к ней. – Как будто я… я преступница! А я просто хочу свою брошь! Прежде чем… прежде чем они все там затопчут или выбросят!

Лира смотрела на меня широкими, полными сочувствия глазами. Страх за меня пересилил ее собственный.

– Они… они не пустят через дверь, – прошептала она. – Но… – Она оглянулась, как заговорщица, и наклонилась ко мне, ее дыхание пахло мятной жвачкой. – Есть сервисные туннели… за панелями в стенах… Там можно пройти… почти везде. Я… я иногда туда лазила… когда мне нужно было спрятаться… или найти необычный ракурс… для картин… – Она покраснела, как будто признаваясь в чем-то постыдном. – Вход… за вентиляционной решеткой в конце коридора возле купе стюардов… Код… чтобы снять решетку… это 4780# на сенсоре… Старый код… его не меняли…

Сервисные туннели. Путь убийцы? Или мой путь к правде? И код… подарок судьбы от напуганной художницы.

– Ты… ты не боишься туда лезть? – спросила я, делая глаза круглыми от ужаса. – После… после всего? Вдруг там… он? Убийца?

Лира содрогнулась.

– Боюсь! Ужасно боюсь! Но… но если тебе так нужна брошь… – Она сжала мою руку. – Будь осторожна! Очень осторожна! И… если увидишь что-то… странное… беги! Беги сразу!

Я кивнула, изображая решимость, смешанную со страхом. Мы посидели еще немного, я «успокоилась», поблагодарила ее со слезами на глазах за поддержку и «страшную тайну», и выскользнула из ее купе, оставив ее кутаться в плед среди ее мрачных статуэток.

План сформировался мгновенно. «Поиск броши» – идеальный предлог. Сейчас, пока «технический персонал» возился в Библиотеке, пока все были в своих купе или в салоне под присмотром друг друга. Я двинулась не к своему вагону, а в сторону служебных помещений. Коридор был пуст. Аварийные огни в плинтусах отбрасывали длинные тени. Имплант тихо гудел, как тревожный зуммер под черепом.

Решетка. Большая, стальная, в конце глухого ответвления коридора, рядом с неприметной дверью с надписью «Персонал». Я оглянулась – ни души. Быстро набрала на сенсорной панели рядом: 4780#. Раздался щелчок, решетка отъехала в сторону, открыв черный квадрат вентиляционного тоннеля. Пахнуло пылью, металлом и… озоном? Тем же запахом, что и в Библиотеке?

Я сняла каблуки – они остались лежать в тени у стены. Шелковое платье было не лучшей экипировкой для лазанья по вентиляции, но выбора не было. Я вползла внутрь. Тесно, темно, только тусклый свет из коридора освещал первые метры. Пол металлический, ребристый. Я поползла вперед, ориентируясь по схеме в памяти (спасибо импланту и фамильной осведомленности). Библиотека Теней – Вагон Дельта, секция А3. Двигаться нужно налево, потом вниз.

Туннель ветвился. Воздух гудел в больших трубах, где-то капала вода. Я ползла, стараясь не шуметь, прислушиваясь к каждому звуку. И к гулу в импланте, который усиливался. «…ближе…» Шепот? Или воображение? Тени от ребер пола казались движущимися щупальцами. Внезапно я почувствовала – чей-то взгляд. Тяжелый, пристальный. Спина покрылась мурашками. Я замерла, прижавшись к холодной стенке тоннеля. Ничего. Только гул и капанье. Паранойя? Или… невидимые глаза Кондуктора? Убийцы?

Я поползла дальше. Вот и развилка. Налево – в сторону жилых купе. Прямо – к машинным отделениям. Направо и вниз – к общественным зонам, Вагону Дельта. Я свернула направо. Тоннель пошел под уклон, стало еще темнее. И тут я увидела следы. На слое пыли на полу. Не просто отпечатки обуви. Следы грязи – темной, липкой, как засохшая грязь с ботинок после выхода на какую-нибудь заброшенную планетоидную станцию. И царапины. Глубокие, свежие царапины на металле стен, как будто кто-то тащил что-то тяжелое и острое. Или… сам шел, цепляясь когтями?

Сердце забилось чаще. Я пригнулась, рассматривая следы. Они вели вниз, к Библиотеке. Путь убийцы. Он пользовался этими туннелями! Возможно, он и сейчас где-то здесь… Или оно.

Я двинулась следом, еще тише. Воздух становился гуще, запах озона – сильнее. Имплант гудеть стал громче, назойливее. Вот и решетка. В полу. Сквозь щели пробивался тусклый свет. Я знала по схеме – внизу должен быть подсобный отсек Библиотеки Теней, смежный с основным залом. Я осторожно припала к решетке, заглянув вниз.

Подсобка была заставлена стеллажами с запасными книгами, коробками. Свет горел тускло. И посреди небольшого свободного пространства… стоял один из «техников». Тот самый коренастый, с безэмоциональным лицом. Но сейчас он был не один. И он был… не в себе.

Он стоял на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону, бормоча что-то под нос. Его комбинезон был запачкан той же темной грязью, что и следы в тоннеле. В руках он сжимал не планшет, а… кусок оптоволоконного кабеля? Или что-то похожее? Он яростно тер им пол, словно пытался стереть невидимое пятно. Его бормотание стало громче, отрывистее, безумнее:

– …не гляди… не гляди в пустоту… черви… звездные черви в пустоте… они шевелятся… они видят… видят сквозь стены… сквозь кожу… заползают в дыры… в дыры в реальности… «Час Молчания» открыл дыры… он открыл! Ренн знал… хотел использовать… но оно использовало его… вложило в рот… глаз… оно смотрит… смотрит сейчас!..

Он поднял голову. Его глаза были налиты кровью, безумными, устремленными куда-то в пустоту над моей головой. Взгляд был полон такого первобытного ужаса, что у меня перехватило дыхание. Звездные черви? Дыры в реальности? Бред сумасшедшего? Или… страшная правда об артефакте и «Часе Молчания»?

– …слышишь? – он зашипел, внезапно глядя прямо на решетку, за которой я пряталась. Не на меня. Сквозь меня. В пустоту тоннеля за моей спиной. – Шуршат… скребутся… пришли за мной… за теми, кто видел… кто чувствовал!..

И в этот момент свет в подсобке погас. Полностью. Абсолютная тьма. И из нее снизу донесся нечеловеческий, захлебывающийся вопль техника – смесь ужаса, боли и… бульканья? Как будто его горло заполнила жидкость. Послышался грохот, звук падения тела, судорожное шарканье по полу. И… шелест. Странный, слизкий, масштабный шелест, словно что-то огромное и влажное двигалось в темноте внизу, обволакивая свою жертву.

Я отпрянула от решетки, сердце колотилось, как бешеное. Гул в импланте превратился в оглушительный рев. Тьма в тоннеле сомкнулась вокруг, живая, враждебная. Я почувствовала, как по моей ноге, оставшейся на решетке, пробежало что-то холодное и склизкое! Не физически. Как энергетическая волна. Или щупальце тени.

«…видишь…» – шепот врезался в мозг, ледяной и голодный.

Я не помнила, как развернулась и поползла обратно. Ползла, спотыкаясь, царапая колени и ладони о ребристый металл, задыхаясь от пыли и ужаса. Шелест и булькающие звуки из-под решетки преследовали меня. А впереди, в темноте тоннеля, мне мерещились движения. Тени, сгущающиеся, принимающие знакомые, кошмарные очертания: слишком длинные конечности, гладкая маска вместо лица, бездонные глазницы…

Я вывалилась из тоннеля обратно в коридор, едва не сбив решетку, схватила каблуки и побежала. Бежала, не оглядываясь, к своему купе. Маска «напуганной наследницы» была не нужна. Я была напуганной. До глубины души. Техник видел что-то. Сошел с ума. И оно пришло за ним. Через дыру в реальности? Открытую «Часом Молчания»? Или артефактом?

Я ворвалась в свое купе, захлопнула дверь, заперлась на все замки. Прислонилась к ней спиной, дрожа всем телом. В кармане – шелковый сверток с серебристой нитью. Улика против человеческого убийцы. Но что происходило на поезде, было больше, чем просто убийство. Артефакт Ренна, пульсирующий во тьме Библиотеки… Он был не трофеем. Он был приглашением. Или сигналом.

Имплант заныл, посылая волну тошноты. Перед глазами, на долю секунды, промелькнуло видение: гладкая костяная маска с черными пустотами глазниц, плывущая в темноте тоннеля за мной. И шепот, сливающийся с гулом систем:

«…мы видим тебя, Алисия…»

Я сползла по двери на пол. Маска треснула. Осталось только ледяное знание: я в ловушке не только с убийцей. Я в ловушке с чем-то, что пришло извне. Из той самой пустоты, сквозь которую неслась «Плачущая Звезда». И артефакт был ключом. Который мне нужно было достать. Прежде чем его заберет убийца. Или прежде чем оно заберет всех нас.

Глава 8. Проклятый артефакт и личные демоны

Холод металлической двери купе впивался в спину, но это был ничто по сравнению с ледяным ужасом, сковавшим душу. Я сидела на полу, сжав колени руками, и дрожала – мелкой, неконтролируемой дрожью, идущей из самой сердцевины костей. В ушах все еще стоял нечеловеческий вопль техника, слизкий шелест чего-то в темноте подсобки и бульканье… Боже, это бульканье! Оно смешивалось в голове с хрипом умирающего Тэна на «Орионе-7», создавая жуткую симфонию моих провалов. И сквозь этот хаос звуков пробивался шепот: «…мы видим тебя, Алисия…»

Я вжалась в дверь, как будто ее холод мог защитить от невидимых глаз в стенах, в вентиляции, в самой пустоте за иллюминатором. В кармане платья беззвучно жгло два источника кошмара: шелковый сверток с серебристой нитью – уликой против человеческого зла – и артефакт. Да, артефакт. Тот самый, пульсирующий кошмар изо рта Ренна. Я не помнила, как он оказался у меня. Одно мгновение я смотрела на него в ужасе в Библиотеке Теней, следующее – моя рука судорожно сжимала его холодную, неровную поверхность в кармане, когда я вылезала из вентиляции. Как будто он сам прыгнул ко мне. Или что-то вложило его мне в руку.

Он был тяжелее, чем выглядел. И холодным, как космический вакуум. Через ткань платья я чувствовала его мертвенный холод и… слабую, едва уловимую вибрацию. Не пульсацию света, как у Ренна. Глубокий, низкочастотный гул, резонирующий с моим имплантом и костями. Как сердце спящего чудовища. Или маяк, привлекающий внимание чего-то извне.

«…приближаешься…» – шепот в импланте был уже не просто звуком. Он был ощущением. Легким прикосновением ледяной иглы к виску. Я зажмурилась, прижав ладони к глазам. Не реально. Глюк. Стресс. Побочка импланта. Но логика рассыпалась, как карточный домик, под напором того, что я видела в тоннеле. Техник не бредил. Он видел. Звездных червей? Дыры в реальности? Артефакт в моем кармане был ключом к этой кошмарной двери.

И он начал открывать ее прямо сейчас.

Первым призраком прошлого стал запах. Не озона или крови. Запах отцовского кабинета в главной резиденции Вандербилтов на Марсе. Дорогая древесина, старые книги, дорогие сигары и… холодный, металлический запах власти. Я открыла глаза. Купе было обычным. Но запах висел в воздухе, плотный, осязаемый.

– Долг, Алисия, – прозвучал голос. Сухой, безжизненный. Голос моего отца. Не в импланте. В комнате. Я резко обернулась. Никого. Только отражение моего перекошенного страхом лица в зеркале ванной. – Ты забыла о долге. Увлеклась своими… полицейскими играми. Посмотри, к чему это привело.

Голос исходил из пустоты за моей спиной. Я не поворачивалась. Боялась увидеть. Имплант заурчал, искажая зрение – края зеркала поплыли, стали вязкими, как жидкое стекло. В отражении за моей спиной проступила тень. Высокая, подтянутая, в безупречном костюме. Лица не было видно, только ощущение ледяного, разочарованного взгляда.

– Позор, – прошептал другой голос. Матери. Тонкий, как лезвие бритвы. – Мы дали тебе все. Импланты «Люкс-Когнио». Образование. Статус. А ты? Променяла все на грязь и кровь в каком-то полицейском участке. И даже там умудрилась облажаться. Смерти на твоей совести. Позор семьи.

– Я пыталась… – выдохнула я, голос сорвался. – Я хотела что-то исправить… сделать правильно…

– Правильно? – отец рассмеялся. Сухим, безрадостным смехом. – Правильно – это служить семье. А ты служишь только своему ущербному чувству вины. И теперь заперта в этой жестяной банке с трупом и этой… штукой. Ты притягиваешь хаос, Алисия. Как магнит. Как тот артефакт в твоем кармане.

Моя рука непроизвольно сжала выступ артефакта сквозь ткань. Он ответил резким импульсом холода. В зеркале тень отца сделала шаг вперед. Его безликая тень наложилась на мое отражение, как черная дыра, поглощающая свет.

– Отдай его, – прошипел голос матери, уже совсем близко, прямо у уха. Холодное дуновение. – Отдай артефакт тем, кто знает, как с ним обращаться. Прекрати это безумие. Вернись в стойло. Это твой шанс искупить часть долга.

Искушение было мучительно сильным. Сбросить этот кошмар. Переложить ответственность. Вернуться в знакомую клетку семейных обязательств, пусть и душную, но предсказуемую. Я потянулась к карману…

Тук.

Звук был реальным. Громким. Как удар каблука о дверь купе. Тени в зеркале вздрогнули и растворились. Запах кабинета исчез, сменившись привычным ароматом климат-контроля. Я вздрогнула, отдернув руку от артефакта, как от раскаленного железа.

– Мисс Вандербилт? – голос Кондуктора был ровным, но звучал только в импланте. – Вы запрашивали медицинскую помощь? Ваши биометрические показатели указывают на сильный стресс.

Я сделала глубокий, прерывистый вдох. Галлюцинация? Да. Но спровоцированная артефактом? Или моим собственным сломанным сознанием? Имплант «Люкс-Когнио» – инструмент тотального контроля, подаренный семьей – теперь чувствовался как мина замедленного действия в моей голове, усиливающая кошмары.

– Нет, – мысленно выдохнула я, стараясь выровнять дыхание. – Нет, Кондуктор. Просто… кошмар. После того, что в Библиотеке. Все в порядке.

– Принимали ли вы предписанные нейромодуляторы? – настойчиво спросил ИИ. – Рекомендую «Сумеречное Спокойствие». Оно стабилизирует…

– Приму! – поспешно оборвала я его. – Спасибо. Просто оставьте меня.

Он умолк. Но ощущение наблюдения не исчезло. Кондуктор? Убийца? Или оно? Я подползла к тумбочке, достала флакон. Химический туман. Бегство. Спасение? Или капитуляция? Я посмотрела на флакон, потом на карман, где лежал артефакт. Отдаться семье и их химии? Или бороться с безумием, которое росло во мне и вокруг, опираясь только на свои сомнительные силы?

Я сунула флакон обратно. Не сейчас. Не пока этот камень лежит у меня в кармане и зовет голоса из прошлого. Мне нужно было видеть людей. Реальных людей. Пусть лживых, пусть опасных. Но плоть и кровь. Убедиться, что мир еще существует. И попытаться вытянуть из них правду, пока артефакт и имплант совсем не сожгли мою способность отличать реальность от кошмара.

Я встала, опираясь о стену. Ноги дрожали. Я подошла к зеркалу. Отражение было ужасающим: лицо землисто-серое, под глазами – фиолетовые тени, глаза – безумные, с расширенными зрачками. Идеально для роли жертвы. Маска сама напялилась на меня. Я накинула кардиган, спрятав дрожащие руки и выступ артефакта в кармане платья, и вышла.