Град разбитых надежд. Белый Дракон

– Джо, у меня родилась дочь, представляешь?

Голос его прозвучал тихой мелодией вечернего дождя, первой капели, опадающей утренней росы – едва уловимый, спокойно-воодушевленный. Так же говорил святитель Гарф, узревший Стража Вселенной, постигший чудо. Чудо…

Именно ореол живого свидетеля чуда окутывал ныне и Батлера. Он, как в молитве, сложил длинные пальцы вокруг горячей чашки и пристально смотрел на Джоэла, улавливая малейшие изменения на лице друга: боялся осуждения, надеялся на понимание. И что там еще?

А Джоэл окаменел на своем табурете, лицо его тоже наверняка перекосилось в неопределенной гримасе, как у горгулий с водостоков Айгрежи. Что ответить? Как реагировать? Пусть он и догадался о нарушении устава, но считал, что речь о тайной свадьбе, никак не о рождении ребенка. В сердце всколыхнулась обида: все самые важные факты проплывали мимо него, а он привык все знать. Друзья скрывались лучше врагов. И это одновременно пугало и раздражало. Вот о чем Батлер говорил с раненой Энн, вот почему она смеялась над Джоэлом. Как же глупо! Они не доверяли ему, боялись, что он выдаст Уману? Или кому еще выдаст… Или не хотели тревожить своей радостью. Конечно, ведь проблемами делиться легче. Джоэл обиженно сжал зубы.

– Ты нарушил запрет, – только и выдавил он из себя, как самый закостенелый формалист-бюрократ. Половина охотников запросто обходила правила устава и заводила неофициальные семьи, не докладывая начальству. И пока служитель Цитадели исправно исполнял свои обязанности, никто и не смел жаловаться.

Но Джоэла охватывала небывалая тоска покинутого: пока он валялся в госпитале, жизнь шла мимо него. Возможно, пролежи он отупевшим бревном еще пару месяцев, от него отвернулся бы и Ли. Вот Батлер уже скрыл свою неведомую пассию. Или друзья все же боялись его? Боялись верного пса верховного охотника? Даже смешно, смешно и горько. Если бы Батлер, их тихий несчастный Батлер, рассказал обо всем раньше, Джоэл помог бы ему, поддержал во всем. Но теперь растерялся.

– Я знаю! Знаю, но мы с Идой не могли друг без друга, – оправдывался Батлер, нервно пожимая плечами.

«Ида. Вот о ком говорила Энн. Ида! Отлично. Мы знаем ее имя», – подумал Джоэл и строго спросил:

– Ты на ней женился?

– Тайно. Святитель Айгрежи благословил. Незадолго до рождения нашей девочки.

– И… давно у тебя… дочь? – растягивая слова, как пьяница, уточнил Джоэл. Батлер не заметил фатального замешательства собеседника. Он тараторил как ополоумевший:

– Родилась пять дней назад. Сегодня представили святителю Гарфу. Да, Джоэл, я, возможно, сектант. Но я верю в Стража Вселенной. И Ида верит. А еще…

– Кто эта твоя Ида? – перебил Джоэл. Ребенок, без сомнения, стал всем для Батлера, но больше интересовала новоявленная жена, ее цели, ее прошлое. Энн-то наверняка все знала давным-давно, возможно, с ее подачи Батлер решился на рискованный брак. Законный брак, запрещенный уставом почти как настоящее преступление. Получалось, что самый послушный и спокойный из их компании первым по-настоящему нарушил кодекс охотников. И в эту самую минуту втягивал Джоэла как сообщника. Не терпелось услышать, ради кого же друг пошел на такой проступок.

– Была горничной в доме одного богатея, – заметно помрачнев, ответил Батлер, но твердо продолжил: – Сейчас она моя жена. Это главное. И больше никто ее не обидит. Никто!

– Как познакомились?

– Я нашел ее по кошмарам в Ловцах Снов. Около года назад я патрулировал квартал Богачей. И вот один пожаловался, что слуги мешают ему спать: их кошмары кричали и выли. – Батлер вздрогнул. – О, это были не монстры, а несчастные изломанные существа! Такие… хрупкие и слабые. Сами страдания во плоти! Я не мог оставить там Иду. Когда я забрал ее оттуда, она перестала видеть кошмары. Квартал Богачей – скверное место. В нем столько… боли!

Джоэл вздрогнул, потер переносицу. Его вдруг испугало необъяснимое сходство историй знакомства Батлера с некой Идой и его самого с Джолин. Кошмары в Ловцах Снов – какой-то абсурд, точно единственный способ охотника встретить девушку своей мечты.

– Ты понимаешь, что тебе придется уйти из охотников? – понизив голос, невесело вернул он к реальности восторженного друга.

Батлер потупился, пробормотав:

– Возможно, я смогу остаться. Служба приносит неплохие деньги.

– И большие риски, – напомнил Джоэл и резко выпрямился. – Лучше уходи. Я знаю: за годы службы ты кое-что скопил.

Полное осознание свалилось на него яркой и странно чудесной картиной: их вечно печальный друг обрел свое счастье. Большего-то и не требовалось! И не следовало осуждать, хотя еще грызли сомнения.

Не сказал Батлер раньше по понятным причинам, должно быть, сам пережил немало терзаний. Зато он решительно вызволил свою Иду из несвободы жадного богатея. А с Джолин все не удавалось.

Джолин… Разве мог Джоэл осуждать друга за любовь и желание создать семью, когда сам еще несколько дней назад почти всерьез обдумывал план побега в стригали? В конце концов, за официальный уход из Цитадели ничего не лишали, не казнили и не преследовали. Случалось так, что люди сразу после выпуска из академии понимали, что не в силах выдержать такую службу. Некоторые просили перевода в бастион военных, а кто-то на заводы или в шахты. Некоторые, наиболее сметливые и успешные, даже открывали свои лавочки в квартале Торговцев.

– Да, хватит на небольшое дело, – в продолжение новых светлых мыслей кивнул Батлер. Джоэл улыбнулся ему, доверительно положил руку на плечо.

– Да, правильно. Ты нужен семье. – Но сомнения заставляли хмуриться и вздрагивать. – Если тебя не лишат всех званий и чинов за самоуправство. Если ты сначала уйдешь, а потом сыграешь свадьбу – все в порядке. Если узнают сейчас – плохо дело.

– Но ты же меня не выдашь? – виновато спросил Батлер. Он пришел не для того, чтобы поделиться радостью. Только теперь Джоэл понял, что верный друг прибыл сдаться с повинной и выслушать «приговор».

– По уставу должен, – с приличествующей ситуации суровостью объявил Джоэл. Но он уже вовсе не злился, сердце расцветало весенним садом от радости за чужое счастье. Чудесное и легкое ощущение, почти забытое, но прекрасное.

– Джоэл, я тебя знаю, – ответил Батлер, неуверенно потирая костяшки мелко дрожащими пальцами. – Пойми же: мне уже сорок два. Я немолод и видел столько кошмаров на своем веку, что скоро совсем перестану спать, чтобы не видеть собственных. И вот появилась наша малышка. Такая крошечная и пока такая свободная от дурных снов. У нее над колыбелькой висит Ловец. И знаешь, Джо, он чист! Пока чист! – Батлер воодушевленно вскочил с места, указывая на развешанную вдоль стены ловушку для кошмаров. – Когда я увидел это, то понял, что я охотник по призванию. Но должен теперь защищать не весь город, а покой своей семьи.

– Хорошо. Прибереги эти слова для объяснений перед начальством, – кивнул Джоэл. – И главное, не говори, что ты тайно женился на Иде. Устройте свадьбу потом, позовите соседей, свидетелей. Гарф вас не выдаст.

– Так мы и хотели поступить. Но я пришел сначала к тебе, потому что мы друзья. Ты ведь меня не осуждаешь?

Джоэл разрывался между спорными чувствами. И поймал себя на мысли, что бросил бы все ради Джолин, если бы она попросила. Но она не просила. Если бы она осталась в мансарде в тот первый раз, когда на нее напал сомн, если бы не возвращалась в пекарню… И именно от этого противоречия возникала необъяснимая злость на поступок Батлера. Значит, Иду не связывала с богатеем-хозяином темная тайна. Или у нее самой хватило смелости наплевать на все опасения и запреты, доверившись охотнику. С выбором она, без сомнения, не прогадала. Надежнее и заботливее Батлера не нашлось бы мужа во всем Вермело.

«Проклятье, да я просто завидую! Это же просто зависть чужому счастью. Потому что свое не могу слепить. Пока не могу. И что мешает? Только нерешительность. Хаосов мрак! Решительности хватило Батлеру! А я-то что?» – думал Джоэл, глядя на дно глиняного стакана.

Ягодный взвар давно остыл, Батлер распрощался и ушел, а Джоэл все думал. Думал и решал, даже когда с башен разнеслась команда отбоя. Как охотник он не привык спать ночью, да еще у себя дома. В новом качестве он чувствовал себя чужеродным элементом общества, поломанной шестерней. Он сросся с жизнью стража Цитадели.

Батлер, похоже, в скором времени обещал покинуть их, вернуться в мир дня, стать обычным добропорядочным гражданином, «нормальным». Сумел бы так он, Джоэл? И что для этого требовалось, кроме откушенной ноги и порванных легких? Какое-то изменение духа, мировоззрения.

Ночь тянулась исступленным ожиданием скитавшегося где-то по ночным улицам Ли. Юный напарник вырос, сам сделался наставником и теперь оберегал неопытного Мио. Джоэл почувствовал себя ненужным.

К исходу ночи он пришел к выводу, что до сих пор не забрал Джолин из пекарни только из-за своего малодушного страха стать ненужным Цитадели, опасений променять службу на личное счастье. Батлер вот не побоялся. Впрочем, он давно собирался уходить, его преследовал злой рок, медленно подталкивая к краю. Друг стремился к новой жизни. А Джоэл боялся, что, обретя Джолин, потеряет Ли, разрушится взаимопонимание напарников, если кто-то из них покинет Цитадель. Боялся до своего ранения, а теперь… Ли доказал, что связывает их не только служба, а куда более крепкое чувство взаимного уважения и привязанности, как к родному человеку. Значит, со стороны Ли не возникло бы проблем, он бы не прекратил общение. Значит, все сомнения, вся нерешительность роились в нем самом, в невозмутимом на вид Джоэле.

Ночь все тянулась и тянулась. Возможно, он задремал на какое-то время прямо на столе, очнулся с затекшей шеей и продолжил думать в сумраке иллюзорных видений. Впрочем, думать о чем? Ближе к рассвету он рассмеялся, громко и легко.

Смеялся над собой, над всеми глупыми условностями, которыми оплел себя как цепями. Даже Уман плевать хотел на правила. Город давно пронизала ложь. Так чего он, глупый Джоэл, так боялся? Никто не осудил бы, что в мансарде охотника поселилась красивая девушка, никто бы их не сдал. Не посмели бы чинить преграды победителю Вестника Змея.

– Сегодня я заберу Джолин из пекарни! – выпалил Джоэл, как только с первыми лучами Желтого Глаза скрипнула дверь.

– Здрасьте, ничего себе приветствие вместо «доброго утра», – проговорил Ли, застыв с открытым ртом на пороге.

– Как дежурство? – тут же спохватился Джоэл, понимая, как огорошил друга. Да он самого себя удивил не меньше.

– Все тихо. Ты лучше про Джолин расскажи, – подскочил к нему Ли.

Джоэл кратко и немного скомканно изложил все, что надумал за долгую ночь. Ли с какой-то отеческой заботой упрекнул в том, что ночью нормальные люди – раненые охотники – должны отдыхать. Но не это на самом деле интересовало друга, а странная перемена, случившаяся в помыслах и решениях Джоэла. Последний и сам поражался той легкости, с которой теперь намеревался перевернуть свою жизнь и жизнь Ли. Еще раз… Привычный ход вещей уже нарушил легендарный сомн. Но они приспособились и по-прежнему понимали друг друга. Липкие сомнения постепенно откатывались в недра подсознания, как мутная волна.

– Ты знал про Батлера, а, Ли? – неуверенно поинтересовался Джоэл. Ли смутился, присел на табурет, почесал в затылке, виновато улыбаясь.

– Ну… он рассказал мне на пару дней раньше, чем тебе. Энн-то давно знала. Она, считай, ему старшая сестра. И всем нам. Вот он ей все и выкладывал всегда.

– Так я и думал, – выдохнул Джоэл. Конечно же, Батлер спрашивал у раненой Энн разрешения на нормальную жизнь. Он устал оплакивать и менять напарников. И она приняла его выбор, первая благословила, раньше святителя Гарфа, их добрая старшая сестра.

– Ну, и что ты скажешь? – задумался Джоэл, не совсем понимая реакцию Ли. Напарник сидел, опустив глаза и нервно сцепив пальцы, а потом точно стряхнул с себя некое мрачное наваждение и просиял.

– Скажу, что давно пора поступить так же с Джолин. Хватит с нее мучений в этой пекарне. Доказательства темных делишек Зерефа Мара мы и так найдем.

– Спасибо, Ли! – воскликнул Джоэл. Так же, как Батлер спрашивал разрешения Энн, он ожидал решения друга. Но все еще ощущал некоторую ревность и неловкость. Похоже, пока Джоэл валялся в госпитале, Ли успел получше узнать Джолин. Возможно, даже понравиться ей.

Если так, выбор между ними предстояло сделать самой Джолин, но пока ей требовалось обрести свободу. Плох выбор от отчаяния. Возможно, она и за Джоэла изначально зацепилась, как утопающий за соломинку.

– И что ты… что ты собираешься делать? – встревожился Ли, когда Джоэл вскочил с места, звякнув скобой на правой голени, которая отозвалась тупой болью, как и все затекшее тело.

– Пойду прямо сейчас и заберу ее оттуда. Меч я еще держать могу, хватит, чтобы припугнуть Зерефа Мара, – ответил Джоэл, подходя к сундуку и вытаскивая из его недр ножны. Давно же он не держал их в руке, как и клинок. В ближайшее время следовало потренироваться, но пока он просто застегнул кожаный пояс и ощутил приятную тяжесть верного оружия, пусть изодранное тело и не разделяло восторгов души.

– Давай все-таки не сейчас, а вечером. Джолин уже ушла разносить пирожки. А я послал Мио следить за ее клиентами, – остановил Ли, мягко обнимая за плечо и подхватывая ножны, призывая снять их. Джоэл застыл, перебирая пальцами вдоль рукояти в кожаной оплетке. Хотелось уничтожить Зерефа Мара этим клинком, даже если Нейл Даст не для того завещал свое оружие. Но опять приходилось ждать, выгадывать верный момент, опасаясь, что однажды станет слишком поздно для изменений.

– Почему Мио? – удивился Джоэл, кладя меч на закрытый сундук. С расписанной крышки улыбалось узорное солнце. Ли в своих тревожных метаниях вложил в художественные образы невероятную радость, точно так призывал счастливый исход всех их мытарств.

Но, похоже, за время болезни Джоэла неугомонному напарнику удалось продвинуться и в расследовании. Правда, имя нового в их рядах мальчишки несколько озадачило. Мио не выглядел достаточно опытным для таких опасных затей и вряд ли мог самостоятельно оценивать все риски, связанные с их авантюрой, идущей в обход указаний Цитадели. Но приходилось действовать самим, потому что гарнизон военных не желал делиться информацией, это признал даже Уман. Кто-то очень не хотел, чтобы дело Рыжеусого и секрет Джолин всплыли на поверхность.

– Мио – незаметное лицо. Переодеть его в клетчатую кепку и старые штаны – обычный подмастерье или посыльный. Да еще выглядит младше своего возраста. На ночных улицах недавно, не примелькался. Короче говоря, никаких подозрений, – просто объяснил Ли. – Нам-то с тобой уже не пошпионить: весь город знает, видели воочию сто раз. А теперь и подавно. Как же, ведь ты убил Вестника Змея! Ух, тут нам еды нанесли в первые дни, когда ты в госпитале помирать вздумал. Испортилось уж все… Глупые люди, будто еда тебе была нужна. Ну, как на поминки, честное слово! Тьфу! В общем, меня и тебя все уже знают. А Мио-то кто? Никто.

– И ты втянул мальчишку? – еще больше насторожился Джоэл.

– Да. Он был не против. Честное слово, – оправдывался Ли, энергично размахивая руками. – Это ведь изначально его расследование!

– Какое? – не понимал Джоэл.

– Дело Рыжеусого.

– Так, а этот тип здесь при чем?

– А… Да, ты же не в курсе. Я взял адреса Рыжеусого и сопоставил с адресами Джолин. Частично совпали, – коротко и ясно доложил Ли.

И Джоэл поразился, как это ему раньше не пришла в голову такая идея. Конечно же, бунтовщики пользовались одной сетью информаторов и точками сбыта товара! Или товар и был главной целью информаторов. Сначала они считали Рыжеусого обычным контрабандистом, а потом Джоэл просто не успел свести воедино факты.

– Так я и думал. Ли, ты гений! Но это же тем более значит, что Джолин незачем оставаться в пекарне.

Похоже, клиенты пекарни что-то делали с чудо-снадобьями, от которых покойная Грета скакала по крышам и намеревалась выйти в Хаос. Все упиралось в применение стимуляторов и возможный побег за стену. Рушащуюся стену.

– Да, это точно. Уже почти все раскрыто. Улику со списком мы… подбросим кому-нибудь из подозреваемых, когда выдвинем обвинения преступной сети. И найдем ее официально. Думаю, у кого-то из «благовоспитанных» клиентов всплывет похожий экземпляр. Это вроде их путеводителя.

– Отличный план, Ли. Но сегодня я иду забирать Джолин. Как только она вернется с пирожками, – кивнул Джоэл.

– Я с тобой, – тут же вызвался Ли.

– Нет. Это мое дело, – упрямо оборвал его Джоэл. И вновь обнаружил в себе неприятную сварливость.

– Джо, но ведь ты… – Ли запнулся и бросил задумчивый взгляд на меч. Они оба понимали, что Джоэл пока не в состоянии по-настоящему сражаться, а славное оружие послужит разве что для запугивания пекаря.

– Ли, позволь мне снова почувствовать себя живым, – осклабился Джоэл, невольно сжимая кулаки.

– Хорошо, Джо. Только сначала отдохни. Ради меня, – взмолился Ли, больше не напоминая о временной немощи. Джоэл успел с содроганием представить, как ему придется засветить в челюсть другу, если тот посмеет удерживать силой в мансарде. Но Ли всегда чутко понимал напарника. Времена их жарких ссор и примирений, казалось, миновали навсегда.

«Заберу Джолин незадолго до отбоя, – подумал Джоэл, задремывая под привычные лучи Желтого Глаза, пробивающиеся через новые шторы. – Мне после отбоя шататься по улицам можно, табличка с удостоверением при мне. Джолин проведу до мансарды якобы как свидетельницу. А Зереф Мар за нами не сможет увязаться, дойдет до первого патруля, а дальше – в темницу за нарушение порядка. И неплохо бы, если именно туда».

План на грани грезы и вымысла выглядел идеальным. Время во сне текло быстро, ускользало незаметной струйкой песка. Страж Вселенной говорил, будто Змей как-то ввернул его, перекрутил и сделал мягким, податливым. Если бы научиться управлять им, если бы подчинить и перемотать, склеить все разбитое, перебинтовать все раны терзающихся душ, предотвратить само их появление… Но невозможно изменить без потерь, когда великий город давно превратился в обиталище грустных теней и сотен пороков, разделенных на множество строгих, но ложных вер. И даже во снах не маячил проблеск истины.

Джоэл снова узрел Вермело в огне, а над ним в багряных небесах парил и парил Каменный Ворон, обреченный сражаться со Змеем и не побеждать. Он смотрел свысока на него, на Джоэла, бренным телом приколоченного к разбитой мостовой. Ворон звал на бой, но горести и радости друзей и любимых велели пробудиться в назначенный час. Призывали в мир живых, обратно в оковы изрубцованного тела.

– Джо, пора. Я собираюсь с Мио на дежурство, – осторожно проговорил Ли. От него приятно пахло яблоками, он ласково гладил по плечу, осторожно наклонившись. И вместо желания куда-то спешить в душе разливалось великое умиротворение. Но мысль о Джолин, страдающей в пекарне, кидала вперед, как на бой с Вестником Змея.

– Сколько я проспал? – спохватился Джоэл, удивляясь, почему не чувствует привкуса гари. В Ловце Снов снова оседали ее хлопья. И где-то осыпались обугленные строения рушащегося города, где-то, где каменные перья пробивали опаленные крыши и острые зубы Хаоса терзали гигантское птичье тело.

– Часов десять, – отвлек от смутных воспоминаний о сне Ли.

«Проклятые обезболивающие… Это из-за них я теперь так… – рассеянно отметил Джоэл. – Так всю жизнь недолго проспать».

Он буквально скатился с кровати, неудачно оперся на правую ногу, глухо зарычал, потом торопливо умылся из кувшина, оделся и пристегнул к голени скобу.

– Тебе точно не нужна помощь? – с сомнением протянул Ли, сочно пожевывая свежее яблоко.

– Нет! Это мое дело! И не особо сложное, – горячо запротестовал Джоэл и потянулся к мечу на сундуке. – Ида у Батлера перестала видеть кошмары, как только он забрал ее от тирана-хозяина. С Джолин случится так же, я уверен.

Но он лгал, он совсем не был уверен. Необъяснимый темный страх прорезал мурашками под кожей. Не тревога и не предвкушение – именно страх. Джоэл двигался как в тумане, как ненормальный, не различающий реальности и снов. И все же собирался в пекарню, списывая все на побочные эффекты множества инъекций обезболивающих. К тому же сны и реальность давно потеряли четкую грань, примерно в тот день, когда он увидел воронку и Каменного Ворона, в тот день, когда неведомая сила выбрала его или он услышал ее печальный зов.

– Тебе не кажется, что твой романтический интерес всегда связан с защитой от кошмаров? – улыбнулся Ли. В его темных глазах медовыми искорками теплилась забота, смешанная с закономерной тревогой. Джоэл пообещал себе передать Ли, который уже выходил на дежурство, весточку о своем благополучном возвращении в мансарду. Вместе с Джолин, иначе никак.

– Возможно, Ли. Считай, это мой личный фетиш. Но ты же знаешь…

– Знаю. Джолин красотка. И смелая. Удачи тебе! Возвращайся как можно скорей.

Джоэл отсалютовал Ли взмахом руки от треуголки. Он надел дорогой подарок напарника, зная, что вряд ли ему случится по-настоящему сражаться в этот вечер. Зато головной убор добавлял представительности и бросал на лицо грозную тень. Впрочем, осунувшиеся щеки и впалые глаза в обводке сизых кругов и без того пугали, наводя на мысли о восставшем мертвеце.

На мгновение Джоэл замешкался у входной двери, когда неказисто и медленно спустился по лестнице. Засомневался, а нужен ли он теперь таким Джолин, ей, прекрасной принцессе, заточенной в башню злым монстром. Но он тут же развеял собственное малодушие: она тащила его, истекающего кровью, умирающего, от Королевской улицы до самой Цитадели. Без нее он бы погиб. За ней вел охоту легендарный сомн, значит, при любом раскладе за Джолин давно следовало приглядывать охотникам.

Отговорки! Все отговорки и оправдания! Джоэл шел ради себя, ради своей любви, которая давала силы забыть и о ранах, и о сомнениях, и о снах, где Каменный Ворон не мог победить Змея. Его ждал Вермело, его ждала Джолин. Хотя на опустевшей Королевской улице первым встретил тощий изодранный кот.

Под ногами скрипела крошка сбитой брусчатки, в садах по-прежнему качались деревья, зеленые, налитые тяжестью спелых плодов. У кого-то на заднем дворе приглушенно квохтали куры, сохло белье, протянутое флагами на веревке поперек улицы. Ему компанию составляли уже развешанные Ловцы Снов – наверняка Ли и Мио постарались, ведь теперь они вдвоем патрулировали этот квартал.

Джоэл посетовал, что слишком долго шел, слишком поздно проснулся. Он тащил свое тело как тяжелый груз, приволакивая правую ногу. И зря решил, будто от квартала Охотников до квартала Ткачей не нужно брать рикшу. Но теперь, в этот сумрачный час в преддверии восхода Алого Глаза, никто из обычных горожан не осмеливался высунуться на улицу. Все единым слаженным организмом готовились отойти ко сну.

В Вермело уже двести лет соблюдали такой распорядок, нарушал его разве что какой-нибудь пьянчуга Биф, но пока и он не встретился со своими дурными песенками. Возможно, не пережил нападение Вестника Змея. «Или он и был Вестником Змея, Бифометом Ленцем», – подумал Джоэл, озираясь по сторонам, точно опасаясь заметить смутную тень.

Руки предательски задрожали. Его предупреждали, что после пережитого может проявляться некий посттравматический синдром. Особенно при стрессе. Неужели проявился? Джоэл ненавидел бояться, и все же его кидало в холодный пот при одном воспоминании о том утре, когда весь его мир затопила невыносимая боль. Приходилось поминутно напоминать себе, что он не на дежурстве, а идет к пекарне, всего лишь разбираться с несносным Зерефом Маром.

Двухэтажное строение стояло на прежнем месте, никуда не делось, пережило все бунты и нападения, даже окошко подожженного чердака маячило все тем же закопченным темным пятном на фоне сереющей штукатурки. Дым из трубы не шел, на первом этаже в пекарне уже не горел свет, зато в мансарде Джолин сквозь плотные шторы пробивался слабый огонек.

Джоэл застыл в нерешительности. Он опоздал: Джолин давно вернулась после рабочего дня, выполнила все неведомые темные поручения Зерефа Мара и теперь сидела одна в своей мансарде. Так, может, не стоило беспокоить мерзкого пекаря и его не менее мерзкую женушку? К ней-то клиентки являлись поздним вечером, но в этот раз их не случилось.

Джоэл застыл у порога, занеся кулак, чтобы гулко постучать в деревянную дверь. Сердце заходилось от ожидания, колотилось в горле и звучало маршем солдат в пульсирующих висках. Голова раскалялась, словно бурлящий котел. Джоэл облизнул пересохшие губы и опустил руку.

У него созрел иной план, получше прежнего: «Заберу Джолин прямо из ее окна. Похищу! Ну и пусть. Вещей у нее нет, она тихо вылезет. Если нет, мы условимся, что она завтра просто не будет возвращаться. Но нет, она обязательно сбежит сегодня со мной. Обязательно…»

Он не спросил, как Батлер забрал служанку Иду у жестокого богача – наверно, с этим возникли свои сложности. Но вот похитить рабыню пекарни не составляло труда; Зереф Мар хранил слишком много секретов, чтобы открыто жаловаться. Если бы Джолин незаметно пропала среди ночи, он бы счел, что ее растерзали сомны или умыкнули агенты правительства, может, охотники.