Код Химеры

Группа выживших была зажата в тесном пространстве шлюза, как крысы в ловушке.

Впереди был Артем Волков. Его лицо покрыто сажей и потом, в руках – импровизированный щит, снятый с лабораторной двери Альфа-уровня (толстая пластина прозрачного поликарбоната, треснувшая от удара о слизня, с опаленными краями). Его глаза лихорадочно блестят, но в них – стальная решимость. Он держит за руку Лену.

Лена Волкова была в центре, зажатая между отцом и Соболевым. Ее лицо мертвенно-бледное, огромные темные глаза не мигают, сканируя каждую тень, каждый нарост, как радар, настроенный на невидимую угрозу. На левом виске, чуть ниже линии волос, четко видно фиолетовое пятно, размером уже с пятикопеечную монету. Оно не просто окрашено – оно слегка приподнято над кожей, словно подкожный чип, и пульсирует с нерегулярным, тревожным ритмом, слабо светясь в полумраке.

Кирилл Соболев шёл позади. Его спина прижата к холодной стали шлюза. В руках – карабин с подствольным гранатометом, палец на спуске. Его взгляд – не радар, а скальпель, методично рассекающий пространство на сектора ответственности. Лицо – гранитная маска, но в уголках губ – жесткая складка, а в глазах – холодный огонь ярости, едва сдерживаемой. Он – страж, загнанный в угол.

Алиса Петрова прижалась к стене. Дрожащими руками прижимает к груди защищенный военный планшет в ударопрочном корпусе – единственный источник данных. Ее лицо бледно, под глазами – темные круги, но в самих глазах, несмотря на страх, горит лихорадочный, почти маниакальный блеск исследователя, стоящего на пороге величайшего открытия, даже если оно убьет его.

С ними были ещё двое.

Молодая охранница, Мария Маркова. Ее левая рука в самодельной шине из обрезков трубы и бинтов (вывих при бегстве из Альфы). Правая рука сжимает пистолет, дуло слегка дрожит. Дыхание частое, поверхностное. Рядом с Марковой шёл Кирилл Жуков. Коренастый ветеран с дробовиком, лицо – каменная маска.

***

Коридор Бета-4, Сектор «Хронос». Первые шаги в Ад.

Артем толкнул тяжелую ручку внутренней двери шлюза. Она открылась с скрипом ржавых петель, и волна спертого, смердящего воздуха ударила им в лицо. Первый шаг за порог – и реальность искривилась. Не метафорически. Пол под ногами Артема внезапно стал мягким, упругим, как надувной матрас, покрытый слоем холодной, липкой слизи.

Он пошатнулся, едва удерживая равновесие. Воздух загустел физически, словно они вошли в воду. Каждый вдох требовал усилия, грудь сдавливала невидимая удавка. Температура скакнула – стало жарко и влажно, как в тропическом лесу. Стены… стены жили. Они не просто дышали – они пульсировали судорожными, аритмичными толчками, как сердце в предсмертной агонии. Поверхность была покрыта биоморфными наростами – буграми темно-багровой, влажной, пульсирующей ткани, испещренной сетью черных, толстых жилок, по которым перекатывались капли мутной жидкости. Наросты были усеяны крошечными, полупрозрачными пузырьками, как икра. Внутри них копошились микроскопические, червеобразные тени. От наростов тянулись липкие, похожие на паутину, но гораздо более толстые нити – некоторые толщиной с палец.

Они колыхались в невидимых потоках воздуха, будто щупальца слепых существ. В воздухе висели капли конденсата, но они вели себя безумно. Некоторые падали вниз с нормальной скоростью, другие – замедленно, как в сиропе, третьи – парили на месте или двигались по дугам и спиралям, нарушая все законы гравитации.

Одна капля упала Марковой на руку – она вскрикнула от боли. Капля была едкой, как кислота, оставив красный ожог.

– Локальные гравитационные аномалии… скачок влажности до 98%… атмосферное давление выше нормы на 15%… и… биологическое заражение поверхности… уровень опасности… экстремальный. – пробормотала Петрова, тыкая в планшет дрожащим пальцем. Ее голос дрогнул, но глаза жадно впитывали данные. – Датчики Альфы фиксировали отклонения, но… вживую масштаб… – Она не закончила, подавив рвотный позыв от запаха.

– Тише! Двигаемся! – прошипел Соболев, его голос был хриплым от напряжения. Он указал стволом вперед. В конце длинного коридора, у Т-образной развилки, висело стандартное выпуклое зеркало безопасности, призванное давать обзор углов. Сейчас его поверхность была чудовищно искажена. Не просто запачканной – деформированной. Стекло (или то, что его заменяло) будто расплавилось и застыло волнами, покрылось толстым слоем темного, полупрозрачного, тягучего геля, в котором пульсировали те же фиолетовые прожилки, что и в наростах. В нем отражались их фигуры, но… карикатурно-кошмарно