Мой ветер

Я слушала, не дыша. Образы, которые рисовал Эгир, всплывали перед глазами, как тени прошлого в густом тумане. Я видела Ладу. Я чувствовала ветер, бегущий по лугу. Я слышала пение весеннего костра…

– Но эта сказка длилась недолго, – продолжил Эгир. – Дочь Чернобога, Гильтине – имя, от которого веяло холодом, – богиня несчастья, однажды мельком увидев Стрибога полюбила его самой безумной любовью. Болезненно. Губительно.

– Она уговорила отца… – голос Эгира стал жёстче, – …убедила его, что союз с богом ветра будет ему выгоден и уговорила отца на свадьбу. Чернобог согласился.

Она была очень похожа на Ладу, такой же тонкий стан, длинные вьющиеся черные волосы, но красота ее была обманчива, внутренний и внешний мир были совершенно разными. Её глаза были ледяными, в них не было тепла. Лишь зависть и жажда обладания.  Гильтине, младшая богиня, приносящая людям несчастье и смерть… именно это она и принесла Ладе и Стрибогу. Но Стрибог уже знал, чего хочет его сердце. В день, когда Лада открыла ему свою тайну – она носит его ребёнка, – он был счастлив. Впервые за многие века он захотел остаться на земле. Хотел быть смертным. Ради неё. Он оставил ее на время, чтобы вернуться в мир богов. Время в их мире эфемерно, воспринимается иначе, оно будто замирает. Он предстал перед верховными богами, просил их о милости сделать его простым смертным и отпустить к своей возлюбленной на землю. Верховные боги, включая Чернобога простили его и были готовы отпустить. Но это разговор подслушала Гильтине, и обезумела от горя и ярости. В ночь, когда Лада рождала дитя, когда та дрожала от боли и счастья одновременно, Гильтине сошла с небес. Она пришла к новорожденному ребёнку и определила его судьбу – она прокляла его и весь будущий род. Гильтине предстала перед новорожденным ребенком и Ладой в своем истинном обличии – младшей богини, помощницы богини смерти Мары, истинного темного божества за работой – без маски, без прикрас. Её глаза были чёрны, как беззвёздная ночь. Коса, спутанная, текла по плечам, как масло. Её кожа была бледна, почти сера. Лада не выдержала этого. Её сердце – полное любви и света – не справилось. Она умерла.

Обезумев от безответной любви, Гильтине решила покончить с собой и прыгнула с обрыва в морскую пучину. Стрибог, узнав об этом, сорвался с небес, но было поздно. Его схватил Чернобог. Заковал в цепи и заточил в подземный мир, где не бывает ветра, на многие века…

– Ника, – Эгир посмотрел на меня. Его глаза были влажными, в них читалась тяжесть тысячелетий. – Лада… твоя прародительница рода. И в тебе течёт её кровь и кровь Стрибога. Ты – дитя их любви. Ты – та, что может изменить всё. И только ты можешь предотвратить войну богов, которая отражается на всем мире.

Он замолчал…а я не знала, что говорить, что можно вообще сказать в такой ситуации? Моя жизнь изменилась за один день, за несколько часов. Я молчала. Ветер шевелил мои волосы. Река тихо журчала. И весь мир казался другим.

– Кто я? – думала я. – Что теперь с моей жизнью? Как поверить в это? Я… обычная девушка. Или нет?

Во мне, словно, разрывался весь внутренний мир. Это была не просто какая-то небылица. Всё, что он говорил откликалось в моей душе.

Эгир молчал, глядя на реку.

Она начинает вспоминать, – думал он. – Пусть неосознанно, но связь уже пробудилась. Я вижу в её глазах свет Лады и силу Стрибога. Она – ключ от всего. Надеюсь, я не ошибся, что рассказал ей всё именно сейчас…

Небо над нами темнело, словно само время склонило голову к этой истории. Мне показалось, что река жизни течет не так, как час назад. Где-то вдали заухала сова. И я впервые поняла – назад пути нет.

Мысли внутри моей головы разрывали меня на части. Боги. Пророчество. Я – потомок Лады. Я – не просто человек. Словно кто-то написал это на моём лбу, а я просто не могла стереть.

Я пыталась не верить. Сначала смеялась. Потом злилась. А теперь… я просто не знала, как это переварить.

– А вдруг всё это ошибка? А вдруг я не та? А если это вообще не про меня? Может быть это всё бред, я могла заболеть и всё это мне снится? А если всё это правда… то почему я? Почему не кто-то другой – сильнее, умнее, увереннее? Я не герой. Я та, кто не может нормально объяснить сестре, почему иногда хочется исчезнуть. Я – не миф. Я – не легенда. Я просто человек. Но почему тогда всё внутри меня… всё пульсирует, когда я слышу имя Стрибога? Почему ветер, будто узнаёт меня? Почему я чувствую, что это правда… даже если боюсь это признать?

Я посмотрела на себя со стороны, кто я теперь? Девушка, с глазами, полными вопросов, с сердцем, которое больше не может молчать. Если это правда – то мне придётся выбирать. А я боюсь. Боюсь быть сильной. Боюсь, что придётся спасать кого-то. Боюсь, что правда отнимет у меня всё, что я успела построить. Я закрыла глаза. А может… я уже давно всё потеряла?

6 великан

Холодало, а мы также продолжали сидеть на берегу реки, укутанные в теплый плед, река, над которой повисла туманная дымка, шептала что-то ледяными волнами, обнимая берега и таща за собой обрывки прошлых воспоминаний, холодный ветер усиливался, становился все злее – он хлестал по лицу, вырываясь из лесной чащи, шептал в кронах сосен о чем-то тревожном, древнем. В его завываниях слышалось что-то первобытное, дикое. Я зябко поежилась и плотнее закуталась в плед. Моё сердце стучало не в такт с погодой – оно металось, словно птица в клетке, наше молчание затягивалось. Эгир встал. Его фигура была высокая, уверенная, будто выточена из скалы. Он протянул мне руку.

– Пойдем в машину…там тепло, – спокойно сказал он.

Я посмотрела в его глаза и увидела того же молодого юношу, с которым знакома уже много лет, которому доверяла и могу доверять. В его глазах плескалось что-то неуловимо знакомое: тепло, забота, а может, чувство, от которого я пыталась бежать. Я протянула свою руку навстречу, теплая рука Эгира согрела мои холодные пальцы. Он с осторожностью нежно обнял меня сквозь плед и притянул меня к себе. Обнял меня так, что мои страхи будто растворились в воздухе. Сильный, высокий, он согревал и успокаивал меня, он забирал мою душевную боль и беспокойство. Простояв так несколько минут, я ощутила первые капли дождя на моем лице, или это были слёзы? Через секунду мы уже бежали к машине, прижимаясь друг к другу, укрытые лишь этим пледом. Мы сидели в теплой машине под звуки дождя. Свет фар отражался в стеклянной завесе, капли тяжело катились вниз, будто вселенная плакала вместе со мной. Мы сидели молча. Воздух был густой от ожидания и недосказанности, и не знали как начать наш разговор, о чем спросить? Что сказать? Но ему нужно было мне все рассказать, а я не хочу быть в неведении. Вместо слов он протянул мне сухую футболку и свою толстовку, отвернулся в другую сторону. В его молчании было больше, чем в любом монологе. Я медленно сбросила с себя мокрый плед и начала переодеваться. В отражении бокового стекла я заметила мимолетный взгляд, увидев это он тут же перестал смотреть, но было уже поздно, его щеки порозовели и появилась озорная, мальчишечья улыбка. В данный момент этот поступок вызвал во мне непонимание, злость и ярость.

– Серьёзно? – я резко повернулась к нему в одной серой футболке, схватила его лицо рукой и почти закричала. – Сейчас? Когда весь мой мир трещит по швам, ты о таком думаешь?

Он лишь хмыкнул, усмехнулся своей широкой, до боли знакомой улыбкой – именно той улыбкой, за которую я когда-то и полюбила его.

– А почему бы и нет? – сказал он игриво, глядя прямо в глаза. – Ты прекрасна. И ты знаешь, что нравишься мне.

Я молчала. Горло пересохло. Слова не находили выход.

– Ладно, ты права, оставим все это на потом. Ты готова? – спросил он, почти шёпотом.

– Да.

– Готова к правде?

– Я же сказала – да!

Он выдохнул, будто скинул с себя груз веков.

– Я великан.

Я моргнула.

– Прости, что?

– Я великан. Мы – первые. Первые «люди». Мы участвовали в создании этого мира. Мы строили леса, поднимали горы, наполняли реки. Мы были раньше всего. – Его голос был спокоен, но глаза горели внутренним огнём.

– Ты великан? А все великаны такие… миниатюрные? – Не удержалась я.

– Сарказм?

– Конечно. – с ухмылкой произнесла я.

Я все еще не могла поверить его словам, да и как можно было этому поверить. Боги, великаны, прошлое, будущее, все было непонятно. Но выбора в данный момент я не видела, я просто продолжила его слушать. Он усмехнулся, но быстро вернулся к серьёзному тону.

– Мы были огромны, в прямом смысле. Десятки метров ростом, из плоти земли и костей скал. Но после войны с богами, нас почти не осталось. Те, кто выжил – приняли человеческий облик. Это была цена мира.

– Война? С богами?

– Да. Я был одним из немногих великанов, кто не поддерживал старый порядок, был против тотальной власти и жертвоприношений. Я не соглашался на это. Мы были хранителями земли, но некоторые великаны решили по-другому – провозгласили себя властителями всего. Они требовали крови, я и такие же великаны как я – плодородия. Я видел, как моих братьев разрывают на части, как людские сердца вырывают на алтарях. Крики, кровь, слёзы… – голос его дрогнул. Картинка, которую он нарисовал, вспыхнула перед глазами – костры, на которых пылали тела. Великаны – могучие, с кожей цвета обсидиана, с глазами как лавовые озёра, держат на руках кричащих людей, которые пытаются спастись. И я испугалась этого.

– Жертвоприношений?

– Тебе обязательно все переспрашивать?

– Извини.

– Да, жертвоприношений. С самого создания всего мироздания я всегда был против этого, – спокойно произнес Эгир. – Я знал, что не смогу изменить систему в одиночку и решил помочь «богам» в этом. – Он замолчал на несколько секунд. —Да, я предал своих братьев.  Перешёл на сторону богов, чтобы остановить этот ужас. Чтобы изменить систему изнутри.  Я знал, что буду вечно изгнан, но я видел, на что способны люди. И я верил, что в них больше света, чем тьмы, – его голос дрожал. – Любовь, сострадание, забота… вот за что стоило предать. И я за всю свою долгую жизнь, ни разу не сожалел о содеянном. Я видел, как люди мучают друг друга, как убивают и лгут, как разжигают войны и создают болезни уносящие миллионы жизней, но я также видел любовь. Любовь матери и отца к своим детям, любовь ко всему живому, сострадание и милосердие, доброту и заботу… и это того стоило, стоило предательства.

Он перестал говорить, и я задумалась о его словах. Я смотрела на него – человека, великана, предателя, героя. И не знала, кто он больше из всего этого. Как я могу во всё это поверить? Внутри что-то дрожало. Была злость, страх, но и восхищение. Кто ты, Эгир? И кто теперь я?

– Я отвезу тебя домой, – тихо сказал он, положив руку мне на колено. – На сегодня достаточно.

– Нет! Я хочу знать всё. Сейчас. Прямо сейчас! Как я могу во всё это поверить, если ничего не знаю?

– Ника… – он мягко, но твердо посмотрел в глаза. – Ты устала. И правда бывает слишком тяжёлой, чтобы нести её в один вечер.

Меня прошибает одна мысль. А кто такая Милена? Она знает правду? Она мне вообще сестра?

– А Милена? – выдохнула я. – Она знает?

– Нет, – мягко ответил Эгир. – Она не знает. Но она тоже не та, кем себя считает. Она – твоя настоящая сестра по крови. Но, как и ты, её воспоминания были переписаны.

– Значит… она тоже жертва?

– Да. Она – часть этой истории. Просто ещё не помнит. Её память надёжно закрыта. Но истина догонит всех. Так или иначе.

– Тогда я должна быть рядом, когда это случится. Мы прошли многое вместе. Я не дам ей пройти это одной.

– Сейчас у нее есть только та иллюзия семьи, в которую ты верила до сегодняшнего дня. Я могу все ей показать.

– Не нужно. – резко ответила я. – Пока не нужно. Можно сегодня к тебе? – прошептала я. – Я не хочу домой. Я не готова сейчас к встрече с ней.

Он кивнул.

– Конечно, я отвезу тебя к себе, только Милену предупреди, что останешься у меня.

Машина тихо заурчала, и мы поехали к Эгиру домой. Я и не заметила, как усталость меня сморила, и я задремала. Я чувствовала только теплые руки, которые нежно обхватили меня. И в этой тьме, в этой буре, в этом разломанном мире я впервые почувствовала… безопасность.

7

Вета

Я проснулась от яркого света из окна; он лился в окно густыми лучами, проникая сквозь серые плотные шторы, которые Эгир, по-видимому, не закрыл. Сладко потянулась, чувствуя, как ноет каждая мышца, и, оглядевшись по сторонам поняла, что нахожусь в комнате Эгира одна. Комната небольшая. Светлые стены, бетонная штукатурка, чёткие линии мебели. На столике возле кровати стоит небольшой цветок – крошечный зелёный куст в глиняном горшке и большая морская ракушка. На серой стене весит картина, на которой изображено море. Я много раз видела эту картину, но только сегодня она манила меня, и я не могла отвести от нее взгляд. Вода на холсте казалась живой – бурной и загадочной, с оттенком тайны, которую я не могла разгадать. Из размышлений о море меня выдернул стук в дверь. Эгир приоткрыл дверь и посмотрел на меня.

– Проснулась? – голос был мягким, даже немного обеспокоенным.

– Да… – прошептала я, вдруг почувствовав себя чужой в его комнате. – Прости, что заняла твою кровать… А как я тут оказалась?

– Я принес тебя. Ты уснула в машине и не просыпалась, – сказал он, заходя в комнату. – Совсем вымоталась. Ты дрожала во сне, поэтому я… Я снял мокрую одежду и укутал тебя. Тебе нужен был отдых.

Мои глаза округлились. Только сейчас я заглянула под одеяло и осознала, что вчерашней футболки и штанов на мне нет. Яркий румянец залил мои щеки, казалось, что все лицо горит. Я попыталась спрятаться под одеяло, но не успела. Эгир ухватился за край одеяла и потянул его на себя. Он рассмеялся тихо, чуть хрипло, но без издёвки.

– Я всё сделал аккуратно. Честно, а если бы что-то и видел, то не смотрел. Вот. – Он указал на серое кресло возле кровати, на котором аккуратной стопочкой была сложена одежда. – Одевайся, и пойдем завтракать, у тебя сегодня будет трудный день.

Он развернулся и вышел из комнаты. Ушёл, и я осталась в тишине, с бешено колотящимся сердцем. Его голос, его лёгкость, с которой он заботился обо мне… всё это волновало и пугало одновременно. Он много раз видел меня беззащитной. И я доверяла ему. Почему?

На смену этим мыслям пришли другие. Я не хочу быть какой-то избранной. Я не просила ничего. Я просто хотела жить. Хотела быть обычной. Писать статьи, пить кофе с Миленой, гулять с Эгиром… не иметь общего с каким-то богом. А теперь… во мне кровь богов. Во мне сила частицы истинной любви. Я должна что-то решать, должна быть кем-то большим. А я не уверена, что справлюсь. Не уверена, что хочу. Мне кажется, если я приму это – я потеряю себя. А если откажусь – предам всё, что уже открыла.

Я медленно попыталась встать с кровати, все тело болело, ноги и руки не слушались. С большим трудом я одела футболку, очень длинную и большую футболку Эгира, и штаны и пошла на кухню. Открыв дверь из спальни я почувствовала вкуснейшие запахи и мой желудок предательски заурчал.

Квартира Эгира была отражением его характера: сдержанная, но тёплая. Белые стены, светлое дерево, чёткий минимализм. Всё на своих местах. Кухня – современная, но уютная: на стене – полка с разноцветными банками специй, на столе – керамическая чашка, от которой пахло корицей. Маленькие детали выдавали человека, живущего здесь с душой – чайник ручной работы, потертая кулинарная книга, фото моря в старой деревянной рамке, наше совместное фото в милой деревянной рамочке.

– Садись, – сказал Эгир, помешивая что-то на сковороде. – Почти готово.

Я послушно села за небольшой круглый столик, находившийся возле окна. Запахи еды сводили меня с ума, я и не подозревала что настолько голодна. Эгир ловко готовил что-то ароматное у плиты, а этот чудесный запах свежесваренного кофе заставил мой желудок громко заурчать. Наконец он поставил передо мной тарелку с едой, омлет, колбаски, свежие фрукты. Рядом – чашка крепкого, густого сладкого кофе. Я опустошила тарелку за считанные секунды и была все еще голодна.

– Ты съела бы и кабана, – усмехнулся он, когда я подчистила тарелку за минуту.

– Может быть, – отозвалась я, с трудом удержавшись от смеха. – Я не знала, что была такой голодной.

– Это нормально, – сказал он мягко. – Ты многое потеряла вчера, день был энергетически затратным. Я добавлю ещё.

Эгир положил мне еще порцию еды, и её я умяла в одно мгновение. Только после второй порции я почувствовала насыщение, вздохнула и на минуту расслабилась, как оказалось зря. Эгир мыл посуду после завтрака и продолжил свой рассказ.

– Ты, наверное, размышляла о богах, о их иерархии? Ну так вот, боги делятся на высших и низших – Высшие боги, боги пантеона – Перун, Сварог, Ярило, Стрибог и так далее, и Низших богах, например Лайма, Гильтине, Тлалон и многие другие. Тебе удобно? Может быть перейдем на диван?

– Давай.

Я медленно поднялась, после вчерашнего тело до сих пор не хотело меня слушаться, с трудом села на его небольшой белоснежный диван. Он был очень удобный, как будто созданный для таких моментов – тишины, доверия, правды. Эгир подал мне зеленый пушистый плед, и я приготовилась его слушать.

– Усаживайся поудобнее, может еще кофе? – он посмотрел на меня.

– Нет, спасибо, я слушаю тебе, поведай же мне правду о всем на сущем. – Я пыталась сдержать ухмылку, но получалась плохо.

– Смеешься? Я расскажу тебе всю правду, расскажу, как все было на самом деле.

Эгир прокашлялся и начал свой рассказ.

– Первоначально весь наш мир не был таким каким ты его знаешь. Сначала была только тьма и пустота. С помощью своей волшебной силы создавать – великаны сотворили этот мир, ни один день они потратили на его создание, они создавали травинку за травинкой, цветок за цветком, и своё главное творение по своему подобию – людей. Наш предводитель – великан Форньот, был сильнейшим и мудрейшим каких знал этот мир, совершил распространенную ошибку всех правителей. Благодаря подначиванием своих советников Вафтрудгиру и Хресвельгу, назначил свою цену за создание всего живого включая людей – он требовал ежегодную плату – жертвоприношение по количеству дней в году. Как бы сильно мы не пытались сопротивляться, Мы не могли противиться его воле и помогали ему в этом ужасном замысле. Но однажды, возможно мою мольбу или просьбы о спасении самих людей, крик о помощи услышали «милосердные» боги, они пришли на помощь людям и объявили войну великанам, сражение шло не одно столетие…. Шли кровавые битвы, в которых гибло все живое: люди, звери, боги и великаны, рекам крови не было конца. Итогом этих битв стала полная победа богов над великанами. Почти все Великаны убиты, те кто выжил – стали простыми людьми с небольшими остатками прошлой силы и бессмертием…

Он замолчал, я хотела задать ему тысячу вопросов, но молчала. Посмотрев в окно, он продолжил свой рассказ…

– Единицы «великанов», оставшихся в живых, были вынуждены скитаться по земле много веков…После победы над великанами и завоеванием мира – боги покинули людей, ушли в свой мир.

Он говорил. Долго. Серьёзно. Без намёка на сомнение в своих словах. Про великанов, про Форньота, про созданный ими мир, про жертвы и войну. Я слушала, и внутри меня всё клокотало. Это было… слишком. Слишком огромное, чтобы уместиться в моей голове. Я была пылинкой в этом мире, а оказалось – я его часть. Я принадлежу этим историям. Я переплетена с богами? А Эгир теперь великан? И всё же, несмотря на страх и замешательство, рядом с ним было спокойно. Он смотрел на меня так, будто я не просто его собеседник – а некий смысл. Как будто всё, что он делал эти три года, было ради меня. «Ты не просто человек для меня», —будто говорил его взгляд. «Ты – всё, что осталось светлого». Я чувствовала это. Его нежность. Его сдержанную, мужскую боль. Его одиночество. Он ведь был один в этом мире так долго…

– Боги оставили своих последователей на земле, построили храмы, маяки, возвели идолов. В одном из них ты была, вспомни, ты потеряла сознание прикоснувшись к маяку, к которому мы с тобой ездили. Человеческая память не долговечна, и со временем люди забыли о богах, забыли о войне, о создании мира. Они начали говорить, что все «боги» не более чем сказки и фантазии для детей.

Я молчала, а он все продолжал.

– Мы не просто так пошли с тобой на тот маяк, прости, прости меня пожалуйста, – он смотрел на меня с извиняющимся взглядом. – Но я специально рассказал тебе о нем. Ты помнишь то большое странное дерево?

– Большое засохшее белое дерево – помню. Я же не сразу увидела его.

– Конечно, ты не могла его увидеть сразу, как и все смертные, только поднявшись к маяку можно заметить его.

Я вспомнила о том чудесном путешествии, о мгновениях свободы, я и не подозревала, что вся моя жизнь спланирована.

Вета начиналась с тумана. Плотного, живого, как дыхание спящего зверя. Он струился меж древних стволов, лаская корни и покрывая землю серебристой дымкой. Здесь всё казалось более настоящим, чем в любом мире. Словно каждый лист, каждая травинка помнила зарю времён.

Леса Веты – не просто деревья, а великаны среди зелёных великанов. Их кроны взмывали в небо, теряясь в облаках, и на ветвях жили птицы, переливчатые, как капли росы на солнце. Их пение было похоже на музыку ветра в горах – странное, неземное, но чарующее до дрожи.

Дороги здесь не были дорогами – они извивались, будто змеи, петляя сквозь мхи и поросшие цветами поляны. Земля под ногами жила: дышала, пульсировала, принимала тебя, если ты был достоин. А если нет – отторгала.

А воды Веты… Это был отдельный мир. Реки были как жидкое стекло – светлые, быстрые, синие, как глаза самого Эгира. Небольшие озёра мерцали, словно хранили в себе кусочки неба. Некоторые были тёплыми, с паром, витающим над гладью. А некоторые – ледяными, тёмными, будто прятали в себе древнюю память.

И горы… Молчащие стражи Веты. Они стояли, словно, у границ мира, высокие и спокойные, как безмолвие богов. Их вершины были укутаны в вечные облака, в которых рождаются сны. Иногда среди гор можно было увидеть огоньки, местные жители говорили, что – это ходили «светлячные» духи, несущие вести между мирами.

Небо Веты всегда менялось. Утром оно было перламутровым, будто разлитое молоко с золотым мёдом. Днём – глубоким, насыщенным, почти фиолетовым. А ночью – чёрным, как воронье крыло, усыпанным звёздами, которые здесь горели ближе и ярче, чем в любом человеческом небе.

И воздух… Он был наполнен неуловимыми ароматами: цветущих деревьев, влажной земли, бескрайнего моря, тёплого камня после дождя. Здесь всё дышало жизнью, но не кричало о ней. Вета не звала – она ждала. Тех, кто вспомнит. Тех, кто осмелится.

Я добиралась до Веты два дня: машиной, автобусом, вертолетом. Это было удивительное место, такого чистого моря и бескрайнего голубого неба нет нигде. Далеко на горизонте. Они соединяются воедино, и становится непонятно, где заканчивается море и начинается небо. Огромные отшлифованные камни заполняют все пространство берега. Нет песка и гальки, нет ракушек, только круглые камни, напоминающие яйца драконов или динозавров. Далеко, возле горизонта – видны черные точки – это корабли, они перевозят рыбу и древесину по всему миру.

Однажды мы с Эгиром поднялись на гору, шли в верх по узкой тропе, окруженной с двух сторон колючими кустарниками и цветами. Поднимались около часа. Достигнув вершины, мы просто сели на край и смотрели на море. Волосы из-за сильного ветра лезли в глаза, но эта мелочь не мешала мне. Именно в тот момент я была свободна как никогда. Он составил мне отличную компанию, он был красивый, интересный, первый человек, которого я увидела приземлившись, новый знакомый, с которым очень много общих интересов – книги, фильмы, учеба, ситуация из-за которой мы оказались здесь. Мы оба бежали от проблем, оба искали чего-то нового. И нашли – друг друга.

– Почему ту большую сухую деревяшку с белой корой не могут видеть люди?

– Не могут, так как это не просто деревяшка с белой корой. Это огромное, могучее древо и растет оно в священном месте уже десятки веков. На самом деле маяк возвели вокруг этого дерева, это дерево – мировое древо. Одно из самых старейших деревьев этого мира, в древности люди приходили к нему поклоняться богам, просили о помощи и прощении. Но только единожды в год, с приходом весны боги спускались из своего мира в мир людей, слушали смертных и исполняли их желания, это праздник весны, 1 марта или «Ярилин день». На этот праздник собирался весь люд, весь стар и млад, они хотели прикоснуться к святыне. Существовало поверье – если загадать желание возле древа – боги услышат тебя и исполнят его. В день празднования весны Боги располагались высоко в ветвях дерева, на нижних ветках сидели волшебные звери и птицы, на самых низко расположенных ветвях находились низшие боги. Для людей они оставались не видимыми, но их присутствие ощущалось. В праздник весны мировое древо расцветало, вся деревня заполнялась божественным ароматом, розовые лепестки были везде, они заполоняли всё пространство, словно снег устилали каждую тропинку и крышу домов. Только в этот день боги могли спуститься к людям в образе смертных, могли спокойно гулять среди людей, именно в такой день Стрибог спустился в образе человека на землю и встретил Ладу. Он полюбил её с первого взгляда, её тонкий стан, её темные кудри до талии, они подпрыгивали при каждом её движении, а её голубые глаза показались ему краше всех морей и озер, которые он видел.