Мой ветер

Виктория Ю.

Мой ветер

Мой ветер

Есть место, где ветер рождается не в небе, а в сердце. Где память – не воспоминание, а зов. Где души не умирают, а ждут, когда их снова услышат. Я не всегда была собой. Когда-то я жила в мире, где всё было спокойно, правильно и логично. Я думала, что знаю, кто я, кого люблю, чего боюсь. Но однажды мне пришлось умереть – чтобы узнать правду. Чтобы вернуться и найти себя заново.

Ветер звал меня с детства. Он шептал сказки, трепал занавески, гладил волосы и будто обещал: однажды ты всё вспомнишь. Однажды ты узнаешь. Однажды – проснёшься. Это не история о том, как я умерла. Это история о том, как я начала дышать.

И всё началось с ветра.

1 смерть и ветер

Наши дни.

Как думаете, можно ли ради спасения – неизвестного тебе человека умереть? А если это не просто человек, если это Бог? Я сделала это, осознанно решилась на этот шаг. В один теплый ноябрьский день я умерла. Ах, да, я не представилась – я Ника. Ещё совсем недавно у меня была самая обычная жизнь: у меня был дом и любящая семья. Сейчас я не чувствую ветра, я далеко от него, я лежу в тесном деревянном гробу в белоснежном платье с кучей оборок и кружев, и единственное, о чем я думаю, – правильно ли я поступила и как отреагирует на все происходящее моя сестра. Гроб был сделан из некрашеного светлого дерева, на ощупь шероховатый, будто вырезанный вручную кем-то, кто не торопился. Стенки сжимали, воздух становился всё более тяжёлым и редким, а вокруг была кромешная тьма.  Я вернулась оттуда, – откуда не возвращаются. Я слышу, как что-то шуршит за стенками – может, земля, может, моё воображение. Тесно. Душно. Со всех сторон давит темнота.

В детстве мне снились кошмары, тогда я пряталась от своих страхов под одеялом, укрытая с головой, мне снилось, как я просыпаюсь под землёй. Вокруг нет воздуха. И никто не слышит мой крик. В те моменты я всегда слышала ветер. Он врывался в окно и будто шептал: «Я рядом. Я тебя вытащу». И вот сейчас, в этом гробу, мне кажется, он здесь. Ветер. Он прошёлся где-то внутри. Тонкая струя прохлады коснулась шеи. Не сквозняк – это было так знакомо. Как доброе прикосновение. И вдруг – всё стихло. Звук сердца, стук мыслей, даже приглушённые голоса внутри головы исчезли. Тишина. Ветер ушёл. Он будто затаил дыхание. Ждал. Я поняла: если он ушёл, то не навсегда. Он знал, что я вернусь.

Меня похоронили на нашем семейном кладбище – небольшом, старинном, затерянном за зарослями и сломанным забором участке земли, что примыкал к родовому дому. Дому, в котором я выросла. Дому, в котором всё оказалось ложью. Кладбище всегда пугало меня, даже в детстве. Оно будто шептало мне на языке, которого я тогда ещё не понимала. Серые камни, покрытые мхом, стояли под глухими дубами, словно немые свидетели чего-то скрытого. Теперь я лежу здесь – в земле, которая никогда не была по-настоящему моей. Среди крестов и надгробий с фамилиями, что внушали мне гордость, а теперь вызывают лишь пустоту. Всё это – чужое. Сломанное. Поддельное. Я словно сама подделка среди подделок. Только ветер всё ещё был рядом. Единственное, что оставалось для меня честным.

Не знаю сколько прошло времени – часов, дней. Темнота пугала меня, стенки гроба давили, воздуха становилось все меньше и меньше. Я попыталась привести мысли в порядок, вспомнить все, что со мной произошло, в складках своего пышного белого платья я нащупала телефон. Я нажала на экран блокировки, и яркий свет ослепил меня на несколько секунд. Придя в себя, я набрала первый в списке номер. Несколько телефонных гудков и я услышала долгожданный встревоженный голос.

– Ника! Ника, это ты? Ты вернулась? Как ты? – прозвучал взволнованный голос.

– Эгир… – тихо произнесла я.

– Я тут. Беру лопату и буду у тебя через несколько минут.

Я услышала шорох и быстрые шаги, а дальше тишина…

В юности я читала о возможных вариантах смерти, о летаргическом сне, и очень боялась такой участи, боялась, что со мной произойдет что-то похожее. Как говорится в одной поговорке «с чем боролись, на то и напоролись» – судьба злодейка решила посмеяться надо мной. В старину, в период сильных болезней, массовых смертей над могилой оставляли колокольчик – если человек жив, то очнувшись он мог позвонишь в колокольчик, который могли услышать люди и прийти на помощь. В современном мире устанавливать колокольчик глупо. Я в детстве попросила Милену оставить телефон, тогда это была детская забава, забава, которая помогла спасти мою жизнь.

Милена сидела на кухне. За окном вечерело, за занавесками чуть колыхался ветер. В углу на полках стояли разноцветные баночки с пряностями и несколько фотографий в деревянных рамах.

Она подняла глаза, услышав шаги, и увидела Эгира. Его тёмные волосы чуть растрепались, глаза – ледяного синего цвета – смотрели на неё с осторожной тревогой.

Он подошёл и легко коснулся её плеча, ему показалось, что её короткие тёмные волосы за эти два дня с момента смерти Ники стали еще темнее, а глаза потеряли тот озорной блеск. Он знал, что Ника должна была вернуться, но как сказать об этом Милене он не знал и от этой безысходности не понимал, как себя с ней вести.

– Как ты? – тихо спросил он.

Милена сжала руки в кулаки, не отводя взгляда.

– Сама не понимаю, зачем я это сделала. – её голос дрожал. А мысли в голове говорили только об одном – «Я осталась одна… Одна в этом большом доме, в этом огромном мире без Ники. Как я могла не ценить её? Всегда думала, что она будет рядом, что время у нас есть. А теперь… пустота. Я скучаю по ней так, что сердце болит. Она была не просто сестрой – она была светом в моей жизни. А я… я не смогла удержать её.»

– Ты о чём? – Эгир нахмурился.

– Не знаю, делилась ли она с тобой, – Милена вытерла слезу. – Но я помню её детский страх – она боялась смерти, боялась, что похоронят заживо. Поэтому я положила в кармашек её платья телефон. Она была моей опорой, моей старшей сестрой, её больше нет. И я не знаю, что мне делать дальше.

Её тёмные волосы, аккуратно постриженные в стильное каре, блестели при свете лампы. Милена всегда тщательно продумывала каждый образ – на ней было лёгкое платье с тонким поясом, а на запястье – тонкий серебряный браслет. Раньше её карие глаза горели медным огнём, в них загорался озорной огонёк, который было трудно потушить, но сейчас его больше нет.

– Она говорила об этом, – попытался смягчить тон Эгир, садясь рядом. – Но мы оба не были готовы к этому.

«Я всегда боялся потерять её. Боялся отпустить, боялся, что однажды Ника уйдёт навсегда. И вот теперь, когда она «умирала» – я был бессилен. Я не смог остановить это, не смог её удержать. Я люблю её – молча, тихо, глубоко, но всегда боялся открыто в этом признаться. А теперь боюсь, что может быть слишком поздно… Что если она не вернётся?»

Комната казалась слишком пустой и холодной без Ники. Милена с трудом сглотнула, словно пытаясь проглотить комок боли.

– Она не хотела возвращаться сюда, – прошептала Милена. – И быть здесь тоже не хотела. Но что я теперь могу сделать? Ничего.

Эгир осторожно положил руку ей на плечо.

– Ты сделала всё, что могла. Помни ты не одна, – сказал он тихо, пытаясь поддержать.

Несколько минут тишины заполнили пространство. Наконец Милена взглянула на него умоляюще.

– Я точно помню одно детское воспоминание: мама именно на этой кухне пекла вишнёвый пирог. Кухня была в солнечных бликах, а Ника сидела на этом большом подоконнике, болтая ногами. А я играла с деревянной лошадкой на полу, смешно прикусывая губу от сосредоточенности. Мама, в цветастом переднике, осторожно вытаскивала пирог из духовки, и аромат был такой – будто вся любовь на свете растопилась в вишнёвом сиропе. Потом заходил папа, обнимал нас обеих сразу – «мои девочки», – говорил он, и подкидывал меня и Нику на руках, пока мы не начинали визжать от восторга. Это было так просто. И так правильно. А теперь этот дом пустой. И он слишком огромен для меня… – она замолчала и опустила голову от бессилия. – Ты сможешь сегодня остаться переночевать?

Он улыбнулся, не скрывая нежности.

– Конечно, останусь. Я не могу бросить «малышку» Ники. – В голове была только одна мысль: «Она вернётся. Я знаю, что она вернётся. Просто нужно верить, нужно ждать. И больше я не отпущу её. Никогда.»

Милена попыталась улыбнуться, но эта улыбка быстро угасла – осознание одиночества накрыло её снова.

– Будешь спать в гостевой или в комнате Ники?

– В гостевой, если можно.

У Эгира раздался телефонный звонок, он вышел ответить на него в другую комнату.

Милена продолжала сидеть на кухне, сжимая кружку в дрожащих руках, когда дверь резко распахнулась.

– Эгир?! – она вскочила, надеясь услышать хоть какую-то весть. – Что случилось?

Он выглядел так, будто в него вселилась буря. Мокрый, сгорбленный от напряжения, он метнулся к выходу.

– Мне нужно идти. Немедленно.

– Куда? Что происходит? Почему ты молчишь сейчас? – голос Милены дрожал. – Эгир, я не могу больше жить в этом молчании! Скажи мне хоть что-то!

Он остановился у порога.

– Прости. Я должен уйти.

– Уйти? – Милена побледнела. – Ты оставишь меня одну?

Он ничего не ответил. Только посмотрел на неё взглядом, наполненным болью и решимостью. Он выбежал, хлопнув дверью.

Осталась тишина. Давящая. Пустая.

Милена опустилась на пол рядом с кухонным столом, всё ещё держа в руках остывшую кружку.

«Что происходит? Куда он ушёл? Почему я всегда остаюсь одна? Он не доверяет мне. Ника тоже оставила меня.»

Огонёк в её глазах окончательно погас. Комната казалась ей слишком большой.

Она тихо прошептала в пустоту:

– Почему никто мне не говорит правду?..

Тишина гудела в ушах. Дом, который когда-то был полон голосов, теперь будто выдохся. Её сердце колотилось, как испуганная птица в клетке.

«Я не справлюсь. Я не знаю, что делать. Всё уходит из-под ног… Ника… Эгир…»

Руки дрожали. Она схватила телефон и, не думая, набрала номер.

– Вин… – её голос сорвался на шёпот. – Прости, что так поздно…

– Я слушаю, – его спокойный, ровный голос оказался как якорь. – Что случилось?

– Мне… страшно. Я не понимаю, что происходит. Эгир ушёл, ничего не объяснив. Он был как чужой. Я осталась одна. Совсем одна, – она всхлипнула. – Пожалуйста… приедь. Мне не с кем даже говорить. Я не выдержу это всё одна.

Несколько секунд молчания на линии. Потом:

– Я уже в машине. Буду через тридцать минут.

Милена медленно отложила телефон и прижала его к груди, будто это было последнее, что связывало её с миром.

За окном ветер трепал занавески, тень от лампы дрожала на стене.

– Пожалуйста… хоть кто-то, останьтесь со мной.

2 сон

Каждый день мне снится один и тот же сон. Я не понимаю, что происходит, не понимаю, где нахожусь. Вижу яркий, ослепляющий свет, и этот свет приближается ко мне, он становится всё ярче, согревая теплом. Вдруг – новая вспышка света ослепляет меня. Краем глаза я замечаю образ, он становится всё чётче и вдруг – это же он, – юноша из моих снов. Светловолосый высокий юноша немного старше меня. Его светлые, почти золотистые волосы спадали мягкими волнами на плечи, а глаза, глаза были янтарными, они излучали тепло и свет. Он смотрит на меня и тихо произносит:

– Я жду тебя. Помоги…

Силуэт растворяется в тишине, яркая вспышка света – и незнакомец исчез, как будто его никогда и не было. Я проснулась от собственного крика, ночная пижама с мишками, как и вся постель, насквозь промокла. Но на этот раз всё было иначе. Не только из-за крика или дрожи. Во сне, перед тем, как он исчез, за его спиной мелькнуло что-то странное – венок из цветов, тонкие бело-жёлтые лепестки, сплетённые в кружок. И зелёная ткань. Платье? Ткань двигалась, как трава под ветром. А за ней – смех. Женский. Тёплый и светлый. И имя. Оно словно проскользнуло сквозь сознание, не оставив следа. Только ощущение, что оно важное. Что оно во мне. Сердце колотится, дыхание прерывистое. В этот раз сон был особенно жутким. Я дрожу, пытаюсь поймать ртом воздух, но голос внутри меня всё ещё кричит.

Я постоянно во снах вижу этого юношу, он произносит только одно и то же – он просит о помощи и ждёт меня, но я не знаю как ему помочь? Кто он и где находится? Почему он приходит именно ко мне? Но сегодня сон затянулся …

– Ника? – голос из соседней комнаты.

Милена ворвалась в комнату, встревоженная моим криком, но я не сразу её узнала. В этот момент в голове была другая девушка – с длинными тёмными кудрями, она танцевала вокруг костра. И голос, мужской, зовущий её по имени. – Лада. – Имя вырвалось само по себе, почти шёпотом. Я не знала никого с таким именем. Но оно отозвалось в груди тёплой болью, словно я потеряла её когда-то навсегда. Секунда, и моя сестра Милена уже в дверях, её глаза полны тревоги.

– Опять этот кошмар? – спрашивает она, садясь рядом.

– Да… – едва выдыхаю я, пытаясь прийти в себя

– Всё из-за той поездки, – говорит она тихо, – не стоило тебе ездить на тот маяк.

Я пытаюсь улыбнуться, хотя кулаки сжаты так сильно, что белеют костяшки, пытаюсь отдышаться и прийти в себя, получилось не очень, прокашлявшись пробую придать уверенности своему голосу.

– Милена, милая, всё нормально, я в порядке. Маяк тут ни при чём. Ты же знаешь, что это было три года назад, и именно тогда я встретила Эгира.

– Ну, это всё меняет, раз ты познакомилась и была с Эгиром, то ничего плохого случится не могло, – она пытается укольнуть меня, но её взгляд остаётся серьёзным.

– Я тебе это и говорю.

Милена качает головой:

– Ника! Это сарказм! Если ты его не поняла – значит всё очень плохо. Ты изменилась после той поездки… Я волнуюсь за тебя, ты сама не своя.

Она опускает глаза, а потом садится рядом и нежно обнимает меня.

– Выпей воды, – шепчет она, протягивая стакан.

– Спасибо… – я беру из ее рук стакан и делаю осторожные глотки.

Её голос становится совсем тихим:

– Пойми меня, – голос Милены перешёл на шепот. – Я очень переживаю за тебя, после смерти родителей кроме тебя у меня больше никого нет.

После сказанных слов она тихо заплакала и слёзы полились градом по её щекам. Я убрала стакан и крепко обняла сестру, а тыльной стороной ладони стала вытирать её слезы.

– Всё будет хорошо, – говорю я, пытаясь убедить не только её, но и себя. – Обещаю: больше никаких маяков и никаких путешествий, и поездок.

– Обещаешь? – всхлипнув, спрашивает она, показывая мизинчик.

– На мизинчике, – улыбаюсь, хотя голос слегка дрожит.

– Да.

Я протянула свой мизинчик и произнесла клятву.

– Ну ладно, клянусь на мизинчике, больше никаких маяков и поездок, но и ты пообещай мне, что больше не будешь сильно волноваться, лучше готовься к экзаменам, ты же помнишь, что скоро поступление.

Настроение Милены изменилось за долю секунды и стало игривым. Такие перемены были свойственны её характеру.

– Ну, хорошо, – смеётся Милена, – но ты тоже обещай меньше волноваться.

– Попробую, – отвечаю я, – но ничего не обещаю.

Её заливистый смех согревает меня, и я крепко обнимаю сестру, ощущая поддержку. Я отправила ее спать, в сотый раз заверив, что со мной всё нормально, сжалась под одеялом, пыталась заснуть, но образы не уходили. Золотистый свет. Полевые цветы. Ласковое прикосновение к щеке. И слова, на незнакомом для меня языке, но я их понимала.

“Ты из любви. Ты – не случайна. Тебя ждут.”

Я не знала, что это значит. Но сердце отозвалось.

Весь этот сон и разговор с Миленой напомнил мне о встрече с Эгиром…

Три года назад

Прошло несколько месяцев после смерти родителей, я не знала, чем занять себя, что делать дальше, как мне жить, сестра продолжала учиться в школе, средств на жизнь хватало, мы вдвоем все еще жили в родительском доме. Но у меня все катилось к чертям, все превращалось в большой снежный ком, который вот-вот раздавит меня. Родителей нет, ответственности – куча, с работой – проблемы, последней каплей стало расставание с моим парнем. В один день я решилась – уехать. Уехать куда-то, где меня никто не знает и не найдёт.

Я понимала, что мне это нужно, нужно срочно уехать, и я уехала в небольшую деревушку без интернета и почти без телефонной связи, которая находилась возле моря с волшебным и чистым названием «Вета».

Добиралась до «Веты» два дня, на машине, автобусе и вертолете, устала безумно, но это того стоило. Это удивительное место, такого чистого моря и бескрайнего голубого неба нет нигде. Далеко на горизонте море и небо соединяются воедино, если долго смотреть, то становится непонятно, где заканчивается одно и начинается другое. Огромные отшлифованные камни заполняют все пространство берега, на берегу нет песка и гальки, нет ракушек, только круглые камни напоминающие яйца драконов или динозавров. Далеко, возле горизонта – видны черные точки – это корабли, они перевозят рыбу и древесину по всему миру. Именно тут, на краю земли я встретила Эгира. Я говорила о волшебном цвете морской воды – вот именно такого цвета были его глаза, в них невозможно было не смотреть и при этом не утонуть.

Однажды мы с ним отправились изучать окрестности и небольшую гору, поднимались вверх по узкой тропе, окруженной с двух сторон колючими кустарниками и яркими цветами. Шли около часа. А достигнув вершины, мы просто сели на край и смотрели на море. Волосы из-за сильного ветра лезли в глаза, нос и рот, но эта мелочь не мешала мне. Именно в тот момент я была свободна как никогда. Он составил мне отличную компанию, он был красивый, интересный, первый человек, которого я увидела приземлившись, темноволосый новый знакомый, с серьёзными чертами лица, казался спокойным и надёжным. Глаза – цвета льда и штормового неба. Тёмные волосы, лёгкая небритость, кожаная куртка. Я подошла, спросила – его имя. Он представился. И всё. Никаких долгих приветствий. Никаких масок. Будто мы уже были знакомы. Будто ждали этой встречи.

– Ты – не отсюда, – сказал он после нескольких минут молчания.

– Очевидно, – улыбнулась я. – А ты?

– Я здесь недавно.

Так началась наша история.

Мы говорили о книгах, фильмах, истории, и мне казалось, что впервые нашла родственную душу. Мы оба бежали от проблем, оба искали чего-то нового. И нашли – друг друга. Мы много гуляли вдоль моря, слушали чаек. Он показывал мне старые тропинки, прятал и укрывал меня от дождя, рассказывал легенды о богах и ветре, о великане, что однажды ушёл в море.

Рассказывал легенды о любви, которая способна остановить время. Сначала я смеялась.

А потом начала записывать.

– А ты веришь в это? – спросила я однажды.

Он посмотрел на меня пристально.

– А ты?

Я не ответила.

– Ты когда-нибудь видела такой маяк? – спросил он, указывая на одиноко стоящую на холме башню.

– Нет, – ответила я, – но он как будто хранит какую-то тайну.

Он улыбнулся.

– Тогда нам есть, что вместе исследовать.

Я почувствовала, что в этом месте – на краю земли – начинается что-то важное. Что-то, что изменит мою жизнь.

3 маяк

Маяк был необыкновенный: он манил меня своей таинственностью, он казался мне несбывшейся целью, мечтой, до которой хотелось дотронуться. Его массивный, чуть покосившийся силуэт вздымался над деревней, он был, словно, хранитель времени и тайн. Каждый день, глядя на него издалека, я чувствовала, как внутри разгорается едва уловимое чувство – смесь восторга и трепета. Маяк казался недосягаемой вершиной, словно заветной целью, к которой вёл трудный и опасный путь. Я много дней хотела попасть к нему, прикоснуться, посмотреть с высоты на море и деревню.

В последние дни перед нашим отъездом домой я решилась во что бы то ни стало подняться к нему, прикоснуться к нему, увидеть мир с высоты, вдохнуть этот свежий морской воздух, почувствовать шершавую поверхность камня под пальцами. Эгир охотно составил мне компанию. Местные говорили, что на маяке живет смотритель, и я представляла его как сильного могучего мужчину с бородой.

– Ты действительно собираешься туда подняться? – спросил Эгир, когда мы начинали путь. Его глаза, обычно наполненные легкой шутливостью, скрывали тревогу.

– Да, – ответила я, пытаясь скрыть собственное волнение. – Мне нужно увидеть его поближе.

Мы поднимались к маяку несколько часов. Эгир бодро шёл вверх и рассказывал смешные байки, рассказывал о себе и своей работе в музее, но в его голосе проскальзывало волнение. Мы поднимались по узкой тропе, камни под ногами скрипели и шатались, колючие кусты царапали руки, но чем выше мы поднимались, тем шире раскрывался перед нами мир. С одной стороны, тянулось бескрайнее синее море, покрытое серебристыми бликами, словно рассыпанными звездами. С другой – могучие леса, зеленые и густые, обвивали деревню, как живой защитный пояс.

– Смотри, – Эгир указывал на горизонт. – Там, внизу, наша деревня. Она такая крохотная, как игрушечный городок.

Я улыбнулась, но сердце бешено колотилось. Взобравшись на вершину, я остановилась и глубоко вдохнула морской воздух. Он был прохладным, соленым, и в нем ощущалась необъятность мира. Наконец мы поднялись на самую вершину. Маяк находился в нескольких шагах от меня.

– Я хочу прикоснуться к маяку, – тихо сказала я, не отводя глаз от его величественной стены.

– Тогда давай, – приободрил меня Эгир, шагнув вперед.

Мои пальцы коснулись холодной, шероховатой поверхности. Внезапно почувствовалось покалывание, словно по венам пробежала искра, а потом мир поплыл. Я потеряла равновесие и рухнула назад.

– Ника! – голос Эгира прозвучал резко и близко, когда он ловко поймал меня на лету.

Я открыла глаза и увидела его встревоженное лицо в сантиметрах от моего. Голова лежала на его коленях, а он тихо шептал:

– Пожалуйста, вернись… будь со мной.

Его руки осторожно гладили мои волосы, и я чувствовала, как тепло постепенно возвращается ко мне.

В этот момент в тени маяка мелькнула темная фигура. Я моргнула – и она исчезла.

«Что это было?» – подумала я, сердце забилось быстрее. Но Эгир уже говорил, тревога в его голосе затягивала меня обратно в реальность.

– Ты в порядке? – спросил он, помогая мне сесть на скамейку под огромным сухим деревом, которого я раньше даже не заметила.

Я попыталась улыбнуться:

– Да, просто не привыкла к таким приключениям. Это, наверное, высота и усталость.

Ветер мягко трепал наши волосы, и я чувствовала, как свежесть осени обволакивает меня, успокаивая и охлаждая горячие щеки.

– Ты хочешь кофе? – он достал термос из рюкзака. – Капучино, сладкий и с большим количеством молока, твой любимый.

Я с благодарностью приняла чашку, и горячий напиток медленно согревал меня изнутри.

– Скажи, пока я была без сознания, ты не видел здесь никого? – спросила я, не в силах удержаться от этого вопроса.

Эгир резко ответил и попытался быстро сменить тему:

– Нет, никого не было. Ты хочешь печенье? У меня есть шоколадное.

Подул прохладный осенний ветер, постепенно я пришла в чувство, губы порозовели и на щеках появился румянец. В голове было только три вопроса – «Что это было? Что это за тень в маяке? И как? Как я раньше не замечала это огромное дерева возле маяка?»

– Тебе лучше?

– Да, мне намного лучше. – Я улыбнулась, чувствуя, как его забота становится моим якорем в этом загадочном мире.

Время пролетело незаметно, и когда небо стало медленно темнеть, Эгир предложил возвращаться.

– Завтра попробуем подняться еще раз? – спросил он.

– Конечно, – ответила я, хотя сердце билось в тревоге.

По дороге вниз я заметила в траве что-то блестящее. Осторожно наклонилась и подняла, я обнаружила маленькую золотую фигурку лошадки. Я спрятала её в карман куртки, глубоко внутри себя, чувствуя, что это что-то важное, но пока для меня непостижимое.

К сожалению, на следующий день мы не смогли попасть на маяк, объявили сильный шторм и нам нужно было срочно улетать. Поэтому этот маяк остался для меня чем-то загадочным и волшебным, чем-то недосягаемым, как тайна, которая ждала своего часа.

После поездки я вернулась к своей привычной жизни, дом, работа в кафе и газете, мы с Миленой переехали из семейного дома в небольшую квартирку в городе. Каждый день был похож на предыдущий, я помогала ей с учебой и поступлением. Почти каждый вечер к нам в гости приходил Эгир, тихий, надёжный друг, чей тёплый взгляд приносил немного спокойствия в нашу суету.

Иногда мне кажется, что самое настоящее – это то, что не запланировано. Мы жили как обычные люди. Просто трое. Всю неделю я бегала с одной работы на другую не замечая ничего, но почти каждое воскресное утро я просыпалась от звука грохота на кухне – будто кто-то уронил кастрюлю, сковородку и, возможно, саму кухню.