Детектив Фокс. Дело о пропавшем племяннике. Дело о забытой перчатке

– Наймите экономку, – проговорила весело я, выходя.

Я знаю, что рано или поздно он сделает это, просто все еще ждала, когда же оно случится. Если дела пойдут хорошо, то мне действительно некогда будет заниматься закупкой продуктов и ведением хозяйства. Радовало то, что в доме находились еще две горничные, личный слуга шефа и повар. Ну это, не считая шофера личного парокара мистера Фокса. А то так легко я бы не отделалась.

Выбросив до завтра из головы все домашние заботы, включая продуктовые закупки и разбирательство со счетами и корреспонденцией, я направилась к стоянке парокаров. Не слишком раннее утро обещало солнечный денек, и я подумала, что завтра нужно обязательно заглянуть к мисс Нолан, попить чаю и забрать зонт.

Проведя остаток вчерашнего вечера в размышлениях над делом и сводя все факты воедино, я поняла, чего мне не хватает для общей картины, а запах близкой разгадки подхлестнул адреналин внутри, и мои каблучки застучали по брусчатке, отбивая почти победный ритм. Радовало почти все: и огромный дирижабль на фоне голубого и по-осеннему высокого неба, и вкусный корично-ванильный аромат выпечки, доносившийся из соседней пекарни, и смешной чумазый трубочист, спускавшийся по металлической лестнице соседнего дома. В голову тут же полезли практичные мысли о чистке труб в доме мистера Фокса, но я быстро вытолкнула их обратно. Завтра, все завтра. Не раздражали ни несущиеся по делам обыватели, коих, кстати, почему-то было на порядок меньше, ни торопящаяся к утреннему разбору на рынке прислуга, ни вездесущие газетчики. Одному из них, орущему громче всех «Читайте в Кремденском вестнике! Лорда Ольдена застали с молодой актрисой при компрометирующих обстоятельствах» я даже сунула монетку, захватив интересное чтиво с собой.

Народа на конечной станции было много, но следующий на окраину нужный мне старенький парокар, оказался полупустым. Заплатив за проезд грабительских три монеты кондуктору, я уселась около не слишком чистого окна на основательно потертое сиденье и развернула газету. На первой странице на отпечатанном фото во всей красе был запечатлен мой вчерашний спаситель все в том же пальто, навевающем тошноту, но в виднеющимся из-под него смокинге. Лицо лорда Ольдена искажала брезгливая и очень недовольная гримаса, а на его плече повисла виденная мной в костюмерной театра Молли. Неприлично прижимаясь своим фигуристым телом к лорду, она обвивала одной рукой его плечо, другой же прикрывала излишне откровенный вырез платья, которое больше хотелось назвать нарядом исполнительницы приватных танцев. Хотя, если спросить меня, я бы сказала, что она больше показывала на свой бюст, нежели прикрывала его. И лицо у нее, хоть и было испуганным внезапным появлением фотографа, но она не позабыла бросить кокетливый взгляд в камеру. А фотограф оказался профессионалом, раз успел вовремя попасть на место и ухватить нужные эмоции.

Я захихикала, представляя, как его сиятельство лорд Ольден обнаруживает это фото за утренним кофе. Почувствовав истинное наслаждение от того, что судьба наказала истукана за издевательство надо мной, я пробежала взглядом по заголовкам статей. «Губернаторский взгляд на искусство», «Лучшая постановка «Аристиды», «Гений режиссуры Эмиль Франсуа», «Открытие нового железнодорожного вокзала намечено на октябрь», «Гастрольный тур столичного цирка», «Дочь стеклозаводчика Элена Крус станет хозяйкой художественной галереи «Крус и ко», «В жилом доме Кремдена взорвался паровой котел, есть жертвы».

Фотографий было немного. Конечно, губернатор с примой театра в фойе, какой-то напыщенный франт с бантом, явно тот самый режиссер Эмиль Франсуа, потом фото Элены Крус, которая как две капли воды походила на девушку с портретов Кастора. Я повернула газету к окну, чтобы рассмотреть фото. Снимали явно у девушки дома, об этом говорила обстановка. Сама Элена стояла в холле около какой-то картины, а позади в проеме вполоборота камера захватила жердеподобную служанку с веселыми кудряшками и в клетчатом платье, видимо горничную.

Размышляя о странной манере редакторов в выборе тем для выпуска, я слепо смотрела в окошко парокара, когда моей руки коснулась сидевшая напротив соседка.

– Простите, вы позволите взглянуть на снимок? – обратилась ко мне миловидная женщина лет тридцати с тихой просьбой в глазах.

Я протянула ей газету.

– Конечно.

Она взяла шуршащую бумагу из моих рук и всмотрелась в снимок лорда Ольдена.

– Он неплохо вышел, – заметила я, глядя, как она с нежностью рассматривает фото.

Женщина сглотнула и подняла на меня печальные карие глаза.

– Неплохо, – согласилась она. – Но мне кажется это мерзко, делать такие фото. Ведь сразу понятно, что лорд Ольден не делал никаких поползновений в сторону этой раздетой мисс.

Я удивленно посмотрела на собеседницу. По возрасту она была все же ближе ко мне. Лет двадцать пять максимум. Грусть так и читалась во всем ее образе. Темно-коричневое платье, скромное и недорогое, но опрятное, шляпка в клетку в тон к платью. Я тут же вспомнила о своем страшном головном уборе и тронула поля пальцами, проверяя и делая одновременно вид, что смахиваю паутину, невесть как взявшуюся в кабине парокара. Руки незнакомки были затянуты в простые без украшений перчатки и не представлялось возможным угадать, замужем она или нет.

Изысканного в женщине вроде ничего не было, но, может, строгая осанка, такая естественная и в то же время скрываемая чуть опущенными плечами, а может манера разговаривать, создавали странное двойственное впечатление. Черты лица незнакомки, тонкие и изящные, при ближайшем рассмотрении пленяли. Воистину, посетуешь на несправедливость судьбы, дарующей одним положение и богатство, а другим внешность и природную манеру себя держать. И все же, она не была похожа на ярую поклонницу лорда, коих, видимо, числилось немало, но и образ они иметь должны были куда как хуже моей невольной соседки.

– Почему вы так решили? – поинтересовалась я.

Женщина снова посмотрела на меня, отрываясь от снимка.

– Это же очевидно. У Рич.. хм, у лорда Ольдена не может быть чувств к этой актрисе. Такой человек, как он, никогда не мог бы себе этого позволить.

Мне послышалась грусть в ее последних словах, и я пристально вгляделась в ее лицо. Кем она может быть ему? Горничной? Вряд ли экономкой. Она слишком молода для этого. Вероятно все же, кем-то из прислуги и довольно близко знакомой с заносчивым лордом. Что же вынудило ее уйти, интересно знать?

Незнакомка заметила мой изучающий взгляд и смущенно протянула мне газету.

– Можете оставить эту страницу себе. Меня интересует другая. – Я оторвала ту часть, где было фото Элен, и вернула газету странной мисс.

Та поблагодарила и, бережно сложив, спрятала фото в скромной сумочке. Оставшуюся часть пути мы проделали в молчании, даже о погоде не хотелось говорить. Женщина вышла у паровозного завода, располагавшегося за пару остановок до моей станции, и я остаток пути размышляла о странных отношениях лордов с прислугой.

Выйдя из тут же зашипевшего парокара, я словно попала в другой город. Неудивительно, что мне так показалось, ведь мои ботильоны по самые шнурки нырнули в огромную лужу и, если бы я не поторопилась отбежать, меня бы окатило грязной водой, расплескавшейся волнами в стороны от колес умчавшегося транспорта.

Отчаянно топая ногами, дабы стряхнуть все капли со стареньких ботильонов, я ворчливо подыскивала прозвище водителю и не заметила шмыгнувшего мимо меня грязного мальчишку. Только когда он на всем ходу вырвал из моих рук сумочку и помчался вверх по грязной улице, я рванула за ним, стараясь не грохнуться в очередную лужу. Темп у пацана был хороший, но он не бегал наперегонки с сельскими мальчуганами от старой часовни до мельницы по холмам и оврагам, поэтому, пробежав добрую половину длиннющей и, похоже, единственной заводской улицы, я все же догнала воришку.

Бухнувшись в грязь лицом от сильного толчка в спину, тот выронил свою несостоявшуюся добычу и, тотчас перевернувшись, приготовился отбиваться. Но нападать я не намеревалась.

– Сейчас же верни мою сумочку, – приказала я не терпящим возражений тоном.

Мальчишке было от силы лет восемь, но я знала, как уменьшает возраст худоба, а потому смело прибавила еще пару лет. Он, насупившись, вытер измазанное лицо, и потянулся за сумочкой.

– О нет, пожалуй, я сама, дружок. Ты такой грязный, что я вовек не отмою ее.

Я наклонилась, чтобы поднять потерю, а мальчишка тут подскочил и дал стрекача. Пришлось лишь проводить его удивленным взглядом. Резвый малый. Но свое я вернула и не было резона играть с ним в догонялки. Отряхнув сумочку, так удачно свалившуюся на единственное сухое пятно на дороге, я поднялась и осмотрелась. Вдоль длинной улицы одно за другим тянулись заводские здания, схожие своими краснокирпичными стенами и разнящиеся высотой и конфигурацией. Резные парапеты с угловатой кладкой, придающей зданиям хоть какой-то вид, и бесчисленные трубы, выплевывающие дымное покрывало, которое затягивало небо серой заводской пеленой. Попробуй угадай, который из них стекольный. Взгляд мой выцепил несколько мальчишеских фигур за углом одного из заборов, что тянулись вдоль заводских стен.

– Эй, иди сюда, – мне показалось неплохой идеей спросить у местных оборванцев, где находится цель моих поисков, но ребятня быстро скрылась, и я осталась одна на пустынной улице.

Серые дымные тучи, нагоняя мрачности, селили в душе столь же пасмурное предчувствие. Я зябко поежилась, но тут же, одернув себя за подобные мысли и отбросив глупые предрассудки, решительно зашагала к ближайшим воротам. На мой стук открылось окошко.

– Чегой-то гремишь? – прокуренный голос старого сторожа недовольно прозвучал с той стороны, а на меня любопытно посмотрели мутные глаза из-под косматых, хорошо пробеленных сединой бровей.

– Не подскажете, где тут стекольный завод? – смело протараторила я.

– Ой-ой. Раскудахталась, – поморщился старик, отходя на полшага так, что мне стала видна борода в цвет бровей, затянувшая лицо сторожа по самый нос, – дальше стекольный. От нас через один. Повадились куры, так и снуют тудой-судой, тудой-судой, будто взавтри закроется. О-на седня, чаво? Выходной. А все туда ж.

Я так и ахнула. Выходной. Голова моя дырявая. Как же я дни-то попутала?

– Так он закрыт, что ли сегодня? – протянула я безнадежно, говоря скорее себе и совершенно не надеясь на ответ.

– Щас, закрыт. Это чтоб Крус, да заводик прикрыл? Да, он удавится от жадности, – старик загремел запором и, открыв в широких воротах маленькую калитку, вышел, не отходя от створки ни на шаг, но разглядывая меня с головы до ног. – Это вам не Дикан наш, – он кивнул на здание завода за спиной. – У нас ежели выходной, значица выходной. Паровые котлы, знамо, не люди, они ж и погодить могут, – он кивнул на мою сумочку. – А ты что ж, без черепков?

– Без чего? – не поняла я, тоже в ответ бессовестно разглядывая сторожа.

– Без битья, – пояснил тот и улыбнулся в бороду. – Хорошенькая.

Я сделала шаг назад, но выпрямила спину и приняла серьезный вид.

– Еще чего не хватало, не бил меня никто.

Старик сипло засмеялся.

– От дура, – по-доброму подивился он и покачал седой головой, – посуда, говорю, где твоя битая?

Я сконфуженно поджала губы, вспомнив о рекламе мистера Круса и понимая, что веду себя и правда, как сельская дурочка.

– Я не за тем на завод.

Брови старика взметнулись вверх.

– Не за тем, – удивленно протянул он, – эвона как. А за чем же? Неужто работать? Да нет, такие чистенькие барышни тудой не ходють, профурсетки токмо иль навовсе беднота.

– И не работать, – ответила я, одновременно радуясь, что меня не отнесли ни к тем, ни к другим и сердясь на эти расспросы.

– Чего ж тогда? – крякнул старик и тут же, нахмурившись, топнул на пробегавшего пса, решившего разузнать, чего там за калиткой. – А-ну пшел прочь. Своих кобелей хватает.

– Ищу кой-кого. Барри Уайта не знаете? – наугад спросила я, надеясь, что старик не ответит и я пойду своей дорогой. Дурацкое чувство такта не позволяло мне наплевать на собеседника и уйти.

– Барри… – почесал в затылке старик, – А, Бутылку, что ль?

Настала моя очередь удивляться.

– Его самого. А вы откуда знаете, что у него прозвище такое?

– Так его все так кличут, – усмехнулся старик. – Его здесь по-иному и не зовет никто. Повезло вам, дамочка, что я имячко его знаю, а то ни в жисть не сыскали бы.

Я посмотрела на него. Скучно сторожу было в выходной, вот он и вцепился в меня клещами.

– Так, где сыскать его?

– Как где? В приемке, знамо дело. Вона там, – он махнул рукой себе за спину, – за заводом закуток имеется. Там приемка и есть. Туда битье несут, а взамен бумажечку получают: так, мол, и так, принято столько боя, скидка столько.

– М-м-м, – протянула я, уже мысленно шагая по улице. – Ну, спасибо, помогли.

– А-то ж, – снова ухмыльнулся старик, – милым дамочкам я завсегда помогу. Мож и мне чего перепадет.

Я возмущенно посмотрела на него, но тут же поняв, что он о деньгах, смутилась и отругала себя за дурные мысли. Достав из кармана монеты, отсчитала три штуки. Старик принял монеты и вздохнул.

– Жалко парня. Хороший, добрый и руки откуда надо растут. Токмо вот с энтим делом у него, – старик говоряще щелкнул по горлу, – непорядок. Дружков полным-полно и каждый с бутылкой, коли чего нужно.

– Ясно. А дружков его случайно не знаете?

– Дак, как их узнаешь? Они ж пришли, выпили и ушли. Со мной-то поговорить не приходють. Дамочка одна даже приходила. Не навроде вас, такая… высокая, что твоя каланча и молчаливая. Я ей, мисс, да мисс, а она молчком. Больше ни с кем не говорил.

– Жаль, но спасибо, что рассказали, – еще раз поблагодарила я сторожа и тот улыбнулся.

– В другой раз приходи с тормозком, – он посмотрел на меня, но, не увидев и проблеска понимания, махнул рукой. – Пожрать чего-нибудь прихватывай.

– О, какое интересное выражение, – восхитилась я и улыбнулась. – Договорились.

Он что-то недовольно проворчал о глупых дамочках и, перешагнув через металлический порог, закрыл и калитку, и окошко в ней, а я направилась в приемку, перепрыгивая через лужи.

Мирно погромыхивая стеклянными бутылками, спиной ко мне, чуть шатаясь, стоял мужчина ростом повыше меня. Большое тело, одетое в растянутый вязаный свитер и страшного вида штаны с вытянутыми коленками, двигалось не слишком быстро. Возраст, вот так сзади, я определить не могла, а потому прочистила горло. Он с трудом обернулся. На меня посмотрели полуприкрытые печальные покрасневшие глаза чуть на выкате, под которыми уже наметились отеки. Вытянутое лицо с равнодушным выражением, довольно сильный подбородок и выделявшийся кадык над воротником застиранной рубашки. Навскидку лет двадцать восемь, может, немного больше. Молодой мужчина был тем не менее тщательно выбрит, но даже на расстоянии трех футов чувствовалось такое амбре, что мне пришлось чуть отодвинуться, чтобы не задохнуться.

– Добрый день. Вы мистер Барри Уайт?

– Вы что-то принесли, мисс? – медленно по словам вопросом на вопрос ответил мне молодой мужчина.

– Нет, я не клиентка, я ищу мистера Барри Уайта.

Он отвернулся и продолжил раскладывать бесконечное количество бутылок из-под молока, стоявших на земле, по специальным ящикам.

– Я ищу мистера Барри Уайта, – еще раз настойчиво повторила я свой вопрос.

– Вы его нашли, – ответил мне практически неживой голос.

– О, мистер Уайт, у меня к вам несколько вопросов. Я мисс Кларисса Фэлкон, помощница мистера Фокса, частного детектива.

Молодой мужчина снова неуверенно повернулся и сфокусировал на мне равнодушный взгляд.

– Вы друг мистера Кастора Фьюри? – спросила я.

В мутном взгляде появился интерес.

– А вы?

– О, я уж точно его друг, – разозлилась я, потому что мало того, что я притащилась на другую часть города, так еще и вынуждена разговаривать с этим выпивохой. А еще мне надоело находить подход, когда на меня обращают внимания не больше, чем на жужжащую муху. – Потому что, такое ощущение, что только я одна в этом городе хочу его найти.

– Что вы хотите узнать? – мужчина пьяно улыбнулся. – Жив ли Кастор?

– Надеюсь, что да. Но мне нужно узнать не это. Почему он решил это сделать именно сейчас? И какова ваша роль в этом…

Хриплый смех, переходящий в кашель, перебил меня.

– Вам нужно навестить его дядюшку, чтобы задать тот же вопрос.

– Мистера Звиллинга? Почему?

– Если вы не знаете, то я вам не помогу понять. – Его чуть шатнуло, и я попыталась удержать, протянув руку, но он не дал мне дотронуться. Мой нос снова уловил запах еще свежего алкоголя, и я брезгливо сморщила нос, чувствуя тошноту. – Нет, не помогу. Вы смотрите так же, как и все. Думаете, алкаш, да? Пропащий человек, идиот. А у меня больше сердце, чем у многих из вас. И слово я держу. Держу. Понятно вам? Слово Барри Уайта еще что-то значит!

Он потряс пальцем и окончательно потерял равновесие, повалившись на ящик с уложенными бутылками. Послышался звон, и я, поняв, что несмотря на то, что поймала его за рукав, удержать не смогу, отпустила. Он сполз по ящикам на землю. Я снова брезгливо оглядела лежавшее на земле тело и тяжело вздохнула. Печальная, безнадежная картина. Так жаль, что в столь молодом возрасте этот человек утратил все надежды на свое возможное счастье. Неужели друзья не могут вытащить его из этого? Помочь? Устроить? Тоже мне друзья.

– Мистер Барри, – я присела рядом, борясь с тошнотой от свежего запаха дешевого алкоголя, – мне нужно с вами поговорить. И если вы придете ко мне трезвым, то получите десять монет за разговор.

Он поймал меня в фокус, а я взяла его сухую, испачканную в земле руку и вложила одну монету.

– Это одна из тех десяти. Приходите – и получите еще девять. Я живу в районе Жилых Кварталов…

Он покачал головой.

– Слово Барри Уайта, – пьяно повторил он и вернул мне монету, – еще что-то значит.

Я задумчиво посмотрела на него, прикидывая, чем могу помочь.

– Сколько вы получаете здесь, мистер Уайт?

Он прикрыл глаза и улыбнулся.

– Барри Уайта нельзя купить.

– О, боги, я не собираюсь вас покупать. К тому же вы мне уже отказали. Так сколько?

– Десять монет в неделю, – все еще слепо улыбаясь заявил он.

– Понятно, – я поднялась и с жалостью посмотрела на сидевшего на земле мужчину. Придется поднапрячься, чтобы придумать ему должность. – Всего хорошего, мистер Уайт.

Он, кажется, не услышал меня и я, вздохнув, зашагала в сторону станции парокаров. Осталась пара мест, судя по кусочкам сахара в моем левом кармане, очередной только что перекочевал в правый. Первым пунктом я определила склад.

Глава 8. Нулевой результат тоже результат

До складских территорий добираться долго не пришлось, буквально пара станций, и я уже стояла у склада рыбы и морепродуктов, над которым красовалась надпись «Рыба Звиллинга». Несмотря на выходной день, на соседских складах кипела работа, на всех, которые попались мне по дороге. Но не на складе мистера Звиллинга. Я наткнулась на скучавшего работника в запятнанном комбинезоне и попробовала его разговорить. Сведения заставили меня задуматься. Оказывается, склад не использовался уже неделю. И ни о каких поставках речи не было. Предпоследний кусочек сахара переместился в правый карман. Остался последний. Тот, что на всякий случай.

Я опять вернулась на станцию парокаров и устало опустилась на скамейку, размышляя, куда податься дальше. Из сумочки торчал клочок давешней газеты. Я открыла застежку и достала страницу. На меня вновь смотрела мисс Элена Крус, богатая наследница и хозяйка художественной галереи. А из проема подглядывала долговязая служанка.

Дальнейший план сложился сам собой. Дорога заняла добрый час, в выходной день слишком много закрытых для проезда улиц в центре и водителю пришлось петлять, подскакивая на кочках и время от времени спрашивая пассажиров, требуется ли им заехать в тот или иной пункт. Выйдя из злосчастного драндулета и взглянув на часы, я поняла, что до означенных мистером Звиллингом шести часов вечера осталось три с половиной. Вычитаем тот час, что требовался, чтобы добраться отсюда до дома с небольшим запасом времени, и остается два с половиной. Не так много, но и немало. Только бы все удалось.

Дом мистера Круса, владельца стекольного завода сверкал множеством окон. Сразу становилось понятно, что в стекле недостатка хозяин дома не испытывал. Однако выполнено все было со вкусом, архитектора можно было поздравить. Светло-серый камень стоил гораздо дороже местного кирпича и, вероятно, был привезен с южных штолен, а учитывая стоимость доставки, можно было смело обложить фасад дома золотом. Дороже бы не вышло.

Рассматривала я дом мистера Круса из-за кованных ворот, по которым уже складывалось мнение о том, насколько богат хозяин дома. Я тронула одну створку рукой, но она не поддалась, пришлось отряхнуть перчатку от пыли и позвонить в самый современный из звонков, которые мне приходилось когда-либо использовать. Натертый до блеска, в отличие от ворот, он сверкал на солнце, светившем над этой частью города. Грешным делом, я подумала, что мистер Крус и с небесной канцелярией договорился. В голове не укладывалось, что это всего лишь хозяин стекольного завода. Что же тогда творится у владельца паровозного?

На мой звонок ответил приятный мужской голос. Из динамика, висевшего здесь же и напоминавшего уменьшенную версию граммофонной трубы, послышалось:

– Дом мистера Круса. Чем могу вам помочь, мисс?

Я заозиралась, не понимая, откуда меня видят, но так и не найдя засевшего в кустах можжевельника шпиона, сделала вид, что отгоняю мошек, которых здесь может и не водилось отродясь.

– Добрый день. Меня зовут Кларисса Фэлкон, и я хотела бы поговорить с мисс Крус по крайне важному, но конфиденциальному делу.

– Мне очень жаль, мисс, – раздалось тут же в ответ, – но мисс Крус отбыла в художественную галерею.

Говоривший отключился, так как труба выдала несколько посмертных хрипов и смолкла. Я постояла в раздумьях и снова нажала на звонок.

– Да, мисс, – спустя пару мгновений ответил мне тот же вежливый безликий голос, – вы хотели что-то еще?

– Да, я хотела узнать, мисс Крус отправилась в галерею одна?

В трубе послышалось сопение и щелканье, но через секунду тот же голос сказал:

– Не знаю для чего вам это, но мисс Крус поехала в галерею со служанкой.

Мне все стало ясно.

– Огромное спасибо вам, милейший, – поблагодарила я, сияя не хуже звонка и снова зашагала в сторону станции парокаров.

Да, опять нулевой результат. Но возможно, мне повезет в галерее. Время, драгоценное время утекало, как вода сквозь дырявое ведерное дно. От дома Крусов до галереи тридцать минуть пешего хода, но на парокаре я домчалась за пятнадцать, учитывая дорогу от станции.