Когда рухнул наш мир

– Какие документы?

– Все. Банковские выписки, договоры, свидетельство о собственности на агентства, на квартиру. Если подала на развод – значит, война. А на войне информация решает все.

Анастасия моргнула, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Вот он, ее отец. Даже в самые страшные моменты – практичный, собранный, думающий на три хода вперед.

– Папа, мне страшно, – призналась она. – Мне сорок почти, а я не знаю, как жить одной. Я двадцать лет была чьей-то женой, чьей-то мамой, чьей-то деловой партнершей. А кто я сама – не помню.

– Ты моя дочь, – ответил отец просто. – А я своих дочерей слабыми не растил.

Что-то внутри откликнулось на эти слова. Как будто в темной комнате включили маленькую лампочку.

– Помнишь, как ты в десять лет на велосипеде с горки слетела? – продолжил отец. – Коленка в кровь, локоть расцарапан, а ты встала, отряхнулась и сказала: «Папа, можно я еще раз попробую, но теперь правильно?»

Анастасия усмехнулась сквозь слезы. Помнила. Тогда ей казалось, что нет ничего страшнее разбитой коленки.

– Тогда ты сказала мне: если упала – значит, делала что-то неправильно. Надо понять что и попробовать снова.

– Папа, я не знаю, что делала неправильно. Я была хорошей женой. Я…

– Дочка, – перебил он мягко. – Ты не делала ничего неправильного. Неправильное делали с тобой. Это разные вещи.

Слова легли на сердце, как теплый компресс на больное место.

– Что мне теперь делать? – спросила она.

– То же, что и тогда, на горке. Встать, отряхнуться и подумать, как сделать правильно. – Отец помолчал. – У тебя есть хороший адвокат?

– Нет. То есть у нас с Андреем есть корпоративный юрист, но он…

– Не подойдет. Завтра с утра найди лучшего адвоката по разводам в Москве. Не экономь. Береги себя, а не деньги.

– А дети? – голос снова дрогнул. – Что я детям скажу?

– Правду. Дети должны знать, что их мать сильная женщина, которая не позволит себя унижать.

– Они будут меня ненавидеть. Подростки всегда выбирают того родителя, который разрешает больше. А Андрей…

– Андрей сейчас будет их покупать, – перебил отец жестко. – Подарками, обещаниями, вседозволенностью. Но дети не дураки. Они видят больше, чем мы думаем. И рано или поздно поймут, кто из родителей настоящий.

Анастасия вытерла лицо салфеткой из гостиничного набора. Отец был прав – как всегда. Даже когда ей было двадцать и она влюблялась в первый раз, он говорил: «Настя, мужчина либо готов ради тебя на все, либо не готов ни на что. Среднего не бывает». Тогда она его не слушала. Думала, что любовь все изменит, что она сможет его переделать, перевоспитать, научить любить правильно.

Двадцать лет спустя оказалось – отец был прав тогда и прав сейчас.

– Папа, а вы с мамой… вы же тоже ссорились иногда. Как вы узнали, что ваш брак – настоящий?

Отец засмеялся – тихо, с теплотой.

– Дочка, твоя мама и я ссорились так, что соседи милицию вызывали. Но знаешь, в чем разница? После ссоры мы мирились. Не делали вид, что ничего не было. Не уходили к другим людям за утешением. Мы садились и разговаривали до тех пор, пока не находили решение. А еще – мы никогда не обсуждали наши проблемы с посторонними. Семейные дела решаются в семье.

– А если семья уже не семья?

– Тогда честно признаешь это и строишь новую жизнь. Без лжи, без иллюзий, без попыток реанимировать мертвое.

В трубке послышался голос матери: «Витя, кто это так поздно звонит?»

– Мам привет, – сказала Анастасия.

– Настенька! – голос матери стал встревоженным. – Что случилось?

– Мама, я… Андрей изменяет. Я подала на развод.

Мама ахнула, потом зашептала что-то отцу. Анастасия слышала обрывки: «…я же говорила… этот хлюпик… наша дочь стоит…»

– Настя, – снова голос отца. – Мы с мамой подумали. Хочешь – приезжай к нам на недельку? Отдохнешь, соберешься с мыслями.

Предложение было заманчивым. Уехать из Москвы, где каждый угол напоминал о рухнувшей жизни. Позволить родителям позаботиться о себе, как в детстве. Не принимать никаких решений, не разговаривать с адвокатами, не думать о будущем.

Но это было бы бегством. А она не привыкла бегать.

– Спасибо, папа. Но нет. Я должна это разгрести сама. Здесь, в Москве. Это моя жизнь, мой развал, мне и убирать.

– Вот это моя дочь, – в голосе отца послышалась гордость. – Тогда держи нас в курсе. И помни – мы всегда на твоей стороне. Что бы ни случилось.

– Я знаю, – Анастасия улыбнулась впервые за этот день. – Спасибо, что вы есть.

– А ты спасибо, что ты наша.

После того как связь прервалась, в номере стало тише, но уже не так тоскливо. Разговор с отцом подействовал, как болезненная, но необходимая прививка – организм получил антитела против паники и беспомощности.

Анастасия встала с кровати, подошла к зеркалу. Лицо опухшее от слез, глаза красные, волосы растрепанные. Выглядела она как женщина, которую только что переехал грузовик. Но в глазах появилось что-то новое – решимость.

Она включила ноутбук, открыла браузер и набрала: «Лучшие адвокаты по разводам Москва». Первая ссылка вела на рейтинг юридических фирм. Она пробежала глазами по списку, нашла контакты пятерки лидеров, скопировала в заметки телефона.

Следующий поиск: «Как подготовиться к разводу инструкция». Статей оказалось множество – видимо, проблема была не уникальной. Анастасия открыла самую подробную, начала читать и делать пометки.

Собрать документы. Сделать копии всего. Зафиксировать состояние счетов. Составить список имущества. Подготовить доказательства измены. Продумать стратегию по детям.

Пункт за пунктом, как бизнес-план. Только планировала она не развитие компании, а развод с мужем.

К полуночи у нее была готова детальная схема действий на следующие дни. Завтра – звонки адвокатам, выбор самого агрессивного. Послезавтра – встреча в офисе, изучение документов. Дальше – в зависимости от ситуации.

Анастасия закрыла ноутбук и посмотрела в окно. Москва сверкала огнями, город жил и дышал, не замечая ее личной катастрофы. И это было правильно. Мир не должен останавливаться из-за одного разрушенного брака.

Телефон завибрировал. Сообщение от неизвестного номера: «Анастасия Викторовна, это Милана. Можно поговорить? Я могу все объяснить».

Анастасия смотрела на экран несколько секунд, потом спокойно удалила сообщение и заблокировала номер. Объяснять было нечего. И не с кем.

Пора было начинать новую жизнь.

Она набрала номер, который записала в заметки первым – Волков Станислав Николаевич, партнер юридической фирмы «Волков и партнеры», специализация семейное право, стаж 15 лет.

Дождалась автоответчика.

– Станислав Николаевич, меня зовут Анастасия Покровская. Мне нужна консультация по разводу. Дело сложное, деньги не проблема. Перезвоните, пожалуйста, в любое время. – Она продиктовала номер и отключилась.

Еще четыре звонка другим адвокатам. Одинаковое сообщение каждому. К утру кто-то из них точно перезвонит.

Анастасия легла в чужую постель, в чужом номере, в новой жизни, которая началась сегодня. Заснула она тяжело, но спала крепко – впервые за много месяцев без кошмаров и чувства вины.

Война началась. И она намеревалась ее выиграть.

Глава 7

Андрей

Андрей проснулся на диване в квартире матери от звука ключей в замке. Шея болела – подушка оказалась слишком жесткой, а плед коротким. В первые секунды он не мог понять, где находится, потом вчерашний ужас накрыл его волной: фотографии, ультиматум Насти, холодный голос жены, которая больше не была женой.

– Андрей! – властный голос матери разрезал утреннюю тишину. – Подъем. Нам нужно серьезно поговорить.

Он сел на диване, растирая затекшую шею. Мать стояла в дверях в своем обычном наряде – темный костюм, волосы собраны в строгий пучок, лицо непроницаемое. В руках пакеты из дорогого гастронома.

– Мам, сколько сейчас времени?

– Восемь утра. – Тамара Борисовна прошла в кухню, не снимая туфель. – Быстро в душ, потом завтракаем и обсуждаем план действий. У нас мало времени.

– Какой план? – Андрей поплелся за ней, шаркая тапочками. – Мам, я же говорил, что Настя подала на развод. Она не шутила. Я все испортил.

Мать остановилась, медленно повернулась к нему. В ее взгляде мелькнуло что-то, что в детстве заставляло его прятаться под одеяло.

– Андрюша, – сказала она очень спокойно, – ты будешь ныть, как маленький мальчик, или начнешь действовать, как взрослый мужчина?

Он проглотил комок в горле. Даже в тридцать восемь лет материнский тон превращал его в провинившегося школьника.

– Я не знаю, что делать. Настя ненавидит меня. Она выгнала меня из дома, заморозила счета…

– Именно поэтому мы должны действовать быстро. – Мать начала доставать продукты из пакетов: дорогую ветчину, французские сыры, красную икру. – Твоя жена думает, что выиграла, но игра только началась.

Андрей смотрел, как мать сервирует стол с той же методичностью, с которой планировала семейные праздники или его карьеру. Каждое движение выверено, каждый предмет на своем месте.

– Мам, а может, стоит просто… отпустить? Настя права, я подлец. Я изменял ей восемь месяцев, лгал, приводил любовницу в наш дом…

Тамара Борисовна резко опустила нож на разделочную доску. Звук был как выстрел.

– Андрей Евгеньевич Соколов, – произнесла она, используя полное имя, что всегда означало серьезный разговор. – Ты мой сын. А значит, не будешь ползать на коленях перед какой-то бабой, которая возомнила себя королевой.

– Настя не какая-то баба. Она моя жена. Мать моих детей.

– Была женой. Теперь она твой противник. – Мать села за стол, жестом указала ему место напротив. – И чем быстрее ты это поймешь, тем больше шансов не остаться с голыми руками.

Андрей сел, машинально намазал масло на хлеб. Аппетита не было, но спорить с матерью, когда она в таком настроении, было себе дороже.

– Что ты имеешь в виду?

– Она владеет восьмьюдесятью процентами бизнеса. У тебя только двадцать. При разводе ты получишь максимум половину от своей доли. – Мать говорила спокойно, будто обсуждала меню на ужин. – Останешься с десятью процентами от агентств, которые сам создавал.

– Но это справедливо. Агентства изначально были ее идеей, ее деньгами…

– Андрей! – мать стукнула ладонью по столу. – Перестань оправдывать ее и начни думать о детях. О своих детях. Ты хочешь, чтобы они выросли с матерью, которая выбрасывает отца на улицу при первой же проблеме?

Что-то в ее словах зацепило его за живое. Дети. Егор и Лиза. Вчера они еще думали, что у них обычная семья, а теперь…

– А что, если дети выберут ее? Они же не знают, что я изменял. Для них я просто папа, который ушел от мамы.

– Вот именно, – в голосе матери появились стальные нотки. – Они не знают. И узнать должны правильную версию.

– Какую правильную версию? – Андрей почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Мать встала, подошла к окну, посмотрела во двор, где играли соседские дети.

– Андрюша, ты помнишь развод Ковалевых? Семья распалась, но кто получил детей? Тот, кто рассказал свою версию первым и убедительнее.

– Мам, я не понимаю…

– Дети должны услышать, что их мать – жестокая, холодная женщина, которая выгоняет отца из дома без разговоров. Что она думает только о деньгах и власти. Что она готова разрушить семью ради своих амбиций.

Андрей почувствовал, как что-то сжимается в груди.

– Но это же неправда. Настя хорошая мать…

– Андрюша, – мать повернулась к нему, и в ее глазах он увидел ту же решимость, с которой она когда-то заставляла его заниматься музыкой, английским, шахматами. – Ты хочешь видеться с детьми по выходным в кафе, как чужой дядя? Или хочешь, чтобы они жили с тобой?

Вопрос повис в воздухе. Андрей представил себе будущее: редкие встречи с детьми, натянутые улыбки, вопросы «почему ты ушел от мамы». Егор уже в том возрасте, когда авторитет отца можно потерять навсегда. А Лиза – папина принцесса – будет смотреть на него как на предателя.

– Что ты предлагаешь?

Мать села обратно, и лицо ее смягчилось. Теперь она была не строгим судьей, а заботливой бабушкой.

– Дети приедут сегодня вечером. Как обычно, на воскресный ужин. – Она погладила его по руке. – Мы спокойно объясним им ситуацию. Расскажем, что мама очень занята работой, что она устала и стала злой. Что папа пытался спасти семью, но мама не захотела.

– А если они спросят про… про Милану?

– А зачем им знать про какую-то девчонку? – мать пожала плечами. – Это взрослые проблемы. Дети должны понимать только одно: папа их любит и хочет быть рядом. А мама думает только о себе.

Андрей молчал, ковыряя вилкой ветчину. Логика матери была понятной, но что-то внутри протестовало. Егор и Лиза обожали Настю. Для них она была не только мамой, но и другом – она знала всех их одноклассников по именам, помнила про контрольные и школьные проблемы, покупала им книги, которые они хотели.

– Мам, а если они не поверят?

– Поверят, – уверенно сказала мать. – Дети всегда верят тому, кто говорит первым. А я умею разговаривать с внуками.

Это было правдой. Тамара Борисовна действительно умела находить подход к детям. Егор и Лиза любили приезжать к бабушке – она никогда не ругала за оценки, всегда покупала то, что просили, позволяла ложиться спать поздно. В отличие от Насти, которая следила за режимом и домашними заданиями.

– Что именно ты им скажешь?

Мать встала, начала убирать со стола.

– Правду. Что мама и папа поссорились из-за работы. Что мама хочет забрать у папы его агентства и выгнать его из дома. Что она стала очень злой и несправедливой. – Она помолчала, загружая посуду в посудомойку. – И что если они хотят жить с папой, то должны это сказать маме. Прямо и четко.

– А если Настя им скажет правду про измену?

– Какая мать будет рассказывать детям подробности интимной жизни родителей? – мать фыркнула. – Она слишком правильная для этого. Будет молчать и страдать в одиночку.

Андрей понял, что мать права. Настя никогда не стала бы втягивать детей во взрослые проблемы. Она считала, что дети должны быть защищены от семейных конфликтов.

Это было одновременно ее силой и слабостью.

– Ладно, – сказал он наконец. – Но ничего плохого про Настю говорить не будем. Просто объясним, что между нами не сложилось.

Мать улыбнулась – довольная, хищная улыбка.

– Конечно, Андрюша. Мы будем очень деликатными.

Остаток дня прошел в подготовке. Мать составила что-то вроде сценария разговора с детьми, несколько раз прорепетировала ключевые фразы. Андрей слушал и чувствовал себя актером, которому дают роль против воли.

– Помни главное, – инструктировала мать, – ты жертва обстоятельств. Настя – агрессор. Ты хочешь сохранить семью, она хочет ее разрушить.

– А если дети спросят, почему я не живу дома?

– Скажешь, что мама тебя выгнала. Что ты готов вернуться, но она не разрешает.

К шести вечера квартира была готова к приему гостей. Мать приготовила любимые блюда внуков – блины с медом, домашнее варенье, торт «Наполеон». Все выглядело, как обычный семейный ужин.

Дверь открылась без звонка – у детей были свои ключи от бабушкиной квартиры.

– Бабуля! – Лиза влетела в прихожую, как маленький ураган. – А мы думали, ты забыла про нас!

– Как я могу забыть про своих любимых внуков? – мать обняла девочку, поцеловала в макушку. – Проходите, я такой ужин приготовила!

Егор зашел следом, более сдержанно. В шестнадцать лет он уже считал себя взрослым и старался не показывать эмоций. Но Андрей видел, что сын рад встрече.

– Привет, пап, – Егор обнял его крепко. – Почему ты вчера домой не приехал? Мама сказала, что ты остался у бабушки.

– Привет, сынок. – Андрей почувствовал, как сжимается горло. – Мне нужно было с бабушкой кое-что обсудить.

– Папочка! – Лиза повисла у него на шее. – А когда ты домой? Мама была какая-то грустная вчера.

Андрей встретился взглядом с матерью. Та едва заметно кивнула – мол, начинай.

– Дети, давайте сначала поужинаем, а потом поговорим, – сказала бабушка. – У нас есть важный разговор.

За столом дети болтали о школе, друзьях, планах на каникулы. Лиза рассказывала про новую учительницу математики, Егор жаловался на слишком много домашних заданий. Все было привычно и уютно.

Андрей смотрел на них и думал, что через час их детская безмятежность кончится. Они узнают, что родители разводятся, что семья больше не семья. И он будет соучастником этого разрушения.

– Ну что, дорогие мои, – сказала бабушка, когда с десертом было покончено. – Давайте поговорим серьезно.

Дети насторожились. Лиза инстинктивно придвинулась к отцу.

– Что случилось? – спросил Егор.

Андрей сглотнул. Настал момент истины.

– Дети, у мамы и папы… возникли проблемы. – Он искал слова, которые не сломают их мир окончательно. – Мы… мы решили некоторое время пожить отдельно.

Лиза округлила глаза.

– Вы разводитесь?

– Мама так решила, – быстро вставила бабушка. – Папа пытался все уладить, но мама не захотела разговаривать.

– Почему? – голос Егора дрогнул. – Что папа сделал?

Андрей почувствовал, как материнская рука ложится ему на плечо – поддерживающе и напоминающе.

– Ничего особенного, – сказала Тамара Борисовна мягко. – Просто мама очень изменилась в последнее время. Стала холодной, злой. Думает только о работе и деньгах.

– Это неправда! – вспыхнула Лиза. – Мама добрая! Она мне читает на ночь, помогает с уроками…

– Конечно, милая, – бабушка погладила внучку по волосам. – Мама вас любит. Но с папой она стала обращаться очень плохо. Кричала на него, обвиняла во всех проблемах.

Егор нахмурился.

– Мам, а правда, что мама выгнала папу из дома?

Андрей кивнул, не доверяя голосу.

– Но почему? – в голосе Лизы появились слезы. – Мы же семья!

– Мама решила, что папа ей больше не нужен, – объяснила бабушка. – Она хочет все агентства забрать себе, а папу оставить ни с чем.

– А мы что? – спросил Егор тихо. – С кем мы будем жить?

Вот оно. Ключевой момент.

– Это ваш выбор, – сказала бабушка. – Но помните: мама будет очень занята работой. У нее не будет времени на вас. А папа… папа будет рад, если вы выберете его.

Лиза заплакала – тихо, беззвучно. Егор сидел с каменным лицом, сжав кулаки.

– Я не хочу выбирать, – прошептала девочка. – Хочу, чтобы вы помирились.

– Мы тоже хотим, солнышко, – Андрей обнял дочь. – Но мама не желает даже разговаривать.

– А если мы ей скажем, что хотим жить с папой? – неожиданно спросил Егор. – Может, она передумает?

Бабушка и Андрей переглянулись.

– Можете попробовать, – сказала Тамара Борисовна осторожно. – Но вряд ли поможет. Мама очень упрямая.

– Мы попробуем, – решительно сказал Егор. – Правда, Лиз?

Лиза кивнула, утирая слезы.

– Мы ей скажем, что хотим жить с папой. И что она неправильно делает.

Андрей почувствовал одновременно облегчение и стыд. План матери работал. Дети готовы были встать на его сторону. Но цена этой победы казалась слишком высокой.

– Дети, – сказал он осторожно, – не говорите маме ничего плохого. Просто объясните, что хотите быть с папой.

– А ты вернешься домой? – спросила Лиза.

– Если мама разрешит.

Телефон завибрировал. Настя. Сердце Андрея подпрыгнуло.

– Это мама, – сказал он детям. – Наверное, хочет, чтобы вы домой ехали.

– Отвечай на громкую связь, – предложила мать. – Пусть дети услышат, как она с тобой разговаривает.

Андрей колебался секунду, потом нажал ответить.

– Алло?

– Андрей. – Голос Насти был ровным, деловым. – Мне нужно с тобой поговорить. И с детьми тоже.

– Мы слушаем. Ты на громкой связи.

Молчание. Потом:

– Понятно. – В голосе появились стальные нотки. – Завтра в десять утра у меня встреча с адвокатом. Обсудим условия развода.

– Настя, может, не стоит торопиться? Дети хотят, чтобы мы помирились…

– Дети? – голос стал жестче. – Егор, Лиза, вы там?

– Да, мам, – дрогнувшим голосом ответила Лиза.

– Мама, – вмешался Егор, – мы не хотим, чтобы вы разводились. Мы хотим жить с папой.

Длинная пауза. Андрей почти физически чувствовал, как эти слова ранят Настю.

– Понятно, – сказала она наконец. – Тогда до свидания.

Связь прервалась.

Дети смотрели на телефон, потом на отца.

– Она даже не стала с нами разговаривать, – прошептала Лиза.

– Видите? – мягко сказала бабушка. – Мама думает только о разводе. Ей все равно, что вы чувствуете.

Андрей стоял с телефоном в руках и понимал, что только что произошло что-то непоправимое. Голос Насти в последние секунды разговора… там было не только разочарование. Там было окончательное решение.

Он выиграл битву за детей.

И окончательно проиграл войну за семью.

Глава 8

Анастасия

Анастасия проснулась в половине седьмого от звонка телефона. На экране светилось имя Станислава Волкова – того самого адвоката, которому она оставила сообщение накануне.

– Анастасия Викторовна? – деловой, но не лишенный сочувствия голос. – Станислав Волков. Получил ваше сообщение. Когда сможете подъехать на консультацию?

– Сегодня, – ответила она, еще не до конца проснувшись. – В любое время.

– Одиннадцать утра подойдет? У меня освободилось окно.

– Подойдет.

– Возьмите с собой все документы на имущество, банковские выписки за последние три года, свидетельства о рождении детей. И если есть доказательства измены – тоже.

– Есть. Сорок три файла от частного детектива.

Короткая пауза.

– Понятно. Тогда до встречи.

Анастасия положила трубку и посмотрела в окно. Воскресное утро, Москва еще спала. Где-то в другом конце города ее дети просыпались в квартире свекрови, не зная, что их мать готовится к войне.

Она встала, приняла душ, надела строгий деловой костюм – тот самый, в котором проводила переговоры с самыми крупными клиентами. Если сегодня предстояла битва, то она встретит ее во всеоружии.

Завтрак заказала в номер – кофе и круассан, которые не смогла проглотить. Желудок сжался в комок от нервного напряжения. Вместо еды она еще раз просмотрела папку с документами: свидетельство о регистрации ООО, банковские выписки, договоры аренды офисов, фотографии с детективного расследования.

Двадцать лет жизни, разложенные по файлам.

В половине одиннадцатого вызвала такси. Офис Волкова находился в Сити, в одной из башен, где арендовали площади самые дорогие юридические фирмы столицы. Хороший знак – дешевые адвокаты в таких местах не сидят.

Станислав Николаевич оказался мужчиной лет пятидесяти, с проницательными серыми глазами и крепким рукопожатием. Его кабинет был обставлен со вкусом, но без излишеств – дорогая мебель, книжные полки до потолка, несколько дипломов в рамках.

– Рассказывайте, – сказал он, усаживая ее в кресло напротив своего стола.

Анастасия изложила ситуацию четко, как деловой отчет. Двадцать лет брака, совместный бизнес, измена, фотодоказательства. Волков слушал, изредка задавая уточняющие вопросы, делал пометки в блокноте.

– С детьми какие отношения? – спросил он, когда она закончила.

– Хорошие. То есть были хорошие. – Анастасия запнулась. – Вчера они сказали, что хотят жить с отцом.

Волков поднял бровь.

– После того, как узнали о разводе?

– Да. Но я думаю, это влияние свекрови. Она умеет манипулировать.

– Детям сколько лет?

– Шестнадцать и четырнадцать.

– В таком возрасте суд обязательно учитывает их мнение. – Адвокат откинулся в кресле. – Анастасия Викторовна, я буду с вами честен. Ваше имущественное положение очень сильное – восемьдесят процентов бизнеса, основная собственность на ваше имя. Но если дети будут настаивать на проживании с отцом, это осложнит дело.

– Что вы имеете в виду?

– Суд может обязать вас выплачивать алименты не только на детей, но и на их содержание у отца. Плюс компенсировать ему часть расходов на жилье, если он останется с детьми в вашей совместной квартире.

У Анастасии защемило в груди.

– То есть я буду содержать его новую жизнь с любовницей?

– Не обязательно. Но возможность такая есть. – Волков помолчал. – Скажите, вы пробовали поговорить с детьми напрямую? Объяснить ситуацию?

– Нет. Я считала, что детей нельзя втягивать во взрослые проблемы.

– Благородная позиция. Но, к сожалению, вторая сторона такими принципами не ограничивается. – Адвокат встал, подошел к окну. – Мой совет: поговорите с детьми сегодня же. Честно, без обвинений в адрес отца, но донесите свою позицию.

Анастасия кивнула, хотя мысль о разговоре с Егором и Лизой вызывала паническое чувство. Что она им скажет? Что папа плохой, потому что изменял? Что бабушка их обманывает?