Когда рухнул наш мир

Анастасия Вежина

Когда рухнул наш мир

Глава 1

Анастасия

Я смотрю на часы – очередной дорогой подарок от мужа – и понимаю, что время нашего брака истекло. Двадцать лет назад я бы расплакалась от счастья. Сегодня я едва сдерживаю зевок.

– Нравятся? – Андрей наклоняется через стол, и от его одеколона слегка подташнивает. Тот же запах уже десять лет. – Менеджер в бутике сказал, эта модель только для особенных дам.

«Менеджер хорошо зарабатывает на таких мужьях», – думаю я, но киваю с улыбкой. В ресторане на сорок втором этаже полагается улыбаться. Здесь все отлично: панорамные окна, свет свечей, официанты в белых перчатках. Только почему мне так холодно?

– Спасибо, Андрей. Очень красивые. – Слова выходят правильные, отрепетированные за годы таких же ужинов. Я застегиваю часы на запястье, металл холодит кожу.

Он довольно откидывается в кресле, заказывает шампанское. Официант появляется мгновенно – в заведениях такого уровня всегда так. Андрей ощущает себя королем. Богатый, успешный, красивая жена, совместный бизнес. Что еще нужно для счастья?

А мне нужно понять, когда я перестала любить этого человека.

Вернее, когда перестала обманывать себя. Признаки были – новый одеколон полгода назад, «срочные командировки» по выходным, телефон, который он теперь никогда не оставляет без присмотра. Но я делала вид, что не замечаю. Занятые люди имеют право на личное пространство, правда?

– За нас, любимая. – Он поднимает бокал, глаза блестят. – За двадцать лет брака. За то, что мы смогли построить.

Я пью шампанское, пузырьки щекочут язык. «Мы построили»? Я помню, как в девяностые таскала папки с документами, пока он «налаживал связи» в барах. Как сидела с младенцами по ночам, а он спал, потому что ему «завтра на важную встречу». Как вкладывала отцовские деньги в наше первое агентство недвижимости, а Андрей ставил печать и чувствовал себя основателем империи.

– Анастасия? – Он смотрит на меня с легким беспокойством. – Ты не слушаешь.

– Слушаю. – Я улыбаюсь шире. – Думаю о нашем пути.

– Мы многого добились. – Андрей берет мою руку. Его ладонь мягкая, ухоженная. Когда-то эти прикосновения вызывали дрожь. Теперь я чувствую только влажность его пальцев. – Помнишь, как начинали? Одно агентство, крошечный офис…

Он рассказывает нашу историю в своей версии. В ней он герой, я – верная спутница. Дети появляются мимоходом, мои бессонные ночи не упоминаются. Мой отец, который дал нам стартовый капитал и связи, превращается в «доброго советчика».

Я киваю, играю роль благодарной жены. А сама думаю о том, как сегодня утром он даже не поцеловал меня. Как вчера снова «задержался на работе». Как в последний раз мы занимались любовью… не помню когда.

– …поэтому я думаю, нам стоит больше времени проводить вместе, – заканчивает Андрей свою речь.

Сердце екает. Может, он тоже это чувствует? Может, мы еще можем…

– Что ты имеешь в виду? – Я наклоняюсь ближе, впервые за вечер искренне заинтересованная.

– Ну… – Он чешет за ухом, жест знакомый с молодости. – Можем ездить вместе на дачу по выходным. Или я куплю путевки в хороший санаторий. Тебе нужно отдохнуть, любимая. Последнее время ты какая-то напряженная.

Санаторий. Путевки. Как будто я больная, которой нужно лечение, а не жена, которой нужна любовь.

– А может, просто поговорим? – Слова вырываются сами собой. – Когда мы в последний раз разговаривали? По-настоящему?

Андрей хмурится, будто я говорю на незнакомом языке.

– О чем говорить? У нас все хорошо. Бизнес процветает, дети растут, дом полная чаша…

– О нас, Андрей. О том, что мы чувствуем. О том, чего хотим. О том, счастливы ли мы.

Он смотрит на меня так, словно я предложила раздеться посреди ресторана. Неловкость, непонимание, легкое раздражение.

– Анастасия, ты странно говоришь. – Он допивает шампанское, избегая моего взгляда. – Конечно, мы счастливы. Посмотри вокруг – у нас есть все, о чем можно мечтать.

Есть все, кроме любви. Кроме близости. Кроме простого человеческого тепла.

Его телефон загорается на столе экраном вверх. Сообщение. Я читаю автоматически: «Скучаю по тебе, мой тигр – Милана».

Мир останавливается.

Тигр. Как ласково.

Андрей хватает телефон, но поздно. Наши глаза встречаются. В его – паника, в моих – ледяное спокойствие.

– Это… – Он судорожно ищет объяснение. – Клиентка. У нее такое чувство юмора.

Я молчу. Смотрю на этого незнакомого мужчину с паникой в глазах и понимаю: наш брак закончился не сегодня. Он умер давно, просто я не решалась посмотреть на труп.

– Конечно, – говорю я тихо. – Клиентка.

И улыбаюсь. Потому что вдруг становится так просто. Так понятно.

Двадцать лет. Время истекло.

Глава 2

Андрей

Утром жена молчит. Сидит за кухонным столом, пьет кофе, листает какие-то документы. Не смотрит на меня. Вчера в ресторане тоже было странно – все эти разговоры о чувствах, о том, счастливы ли мы. Зачем усложнять? У нас все хорошо.

Ну, почти все.

И почему она так внимательно на меня смотрела последние недели? Будто изучала. Раньше такого не было.

– Настя, – пытаюсь я, наливая себе кофе. – Может, поедем сегодня на дачу? Погода хорошая.

Она поднимает голову. Смотрит так, будто видит меня насквозь.

– У меня дела. – Голос ровный, без эмоций. – А у тебя разве нет встреч по субботам?

Встреч… Да, обычно по субботам я… Сердце пропускает удар. Она что-то подозревает? Но как? Я же осторожен.

– Никаких встреч. – Я сажусь рядом, протягиваю руку к ее плечу. – Хочу провести время с семьей.

Анастасия отстраняется. Не резко, но достаточно ясно.

– Где дети? – спрашиваю я, чтобы переменить тему.

– У друзей. До вечера.

Мы одни. Раньше это означало… многое. Теперь только неловкое молчание.

Телефон звонит. Мама. В субботу, в девять утра. Конечно.

– Андрей! – Голос Тамары Борисовны перекрывает все звуки кухни. – Ты почему не отвечаешь на мои сообщения?

– Мам, доброе утро. Я спал еще.

– Спал? В девять утра? Настоящие мужчины в это время уже делами занимаются. Твой отец, царство ему небесное, в шесть вставал.

Я краем глаза вижу, как Анастасия закатывает глаза. Она терпеть не может, когда мама сравнивает меня с отцом. Но что я могу сделать? Тамара Борисовна всегда считает, что знает лучше.

– Слушай меня внимательно, – продолжает мама. – Вчера была у Людмилы Петровны, помнишь, она в райкоме работает? Говорит, твоя жена какие-то документы на квартиру запрашивала.

Что? Я смотрю на Анастасию. Она делает вид, что читает.

– Мам, может, это для работы…

– Для работы? – Мама фыркает. – Андрей, ты совсем дурак? Зачем ей документы на семейную квартиру для работы? Она что-то затевает. Я же говорила – рано или поздно ее истинная натура проявится.

– Мама, не говори так о жене.

– О жене? – Голос становится ядовитым. – Которая двадцать лет тебя пилит? Которая детей настраивает против бабушки? Которая считает себя умнее всех?

Я чувствую, как у меня горят уши. Анастасия поднимается, уходит в гостиную. Ее спина прямая, напряженная.

– Мам, давай не будем…

– Не будем? А кто будет? Ты? – Смех горький. – Ты же всю жизнь меня не слушаешь. А потом приползаешь, когда жизнь по голове стукнет. Помнишь, как в институте с той Светкой связался? Я же предупреждала – не твоего уровня девка.

Да, помню. Мама тогда устроила такой скандал, что Светлана сама ушла. Потом был такой же скандал с работой, которую я хотел, с друзьями, которые ей не нравились. И с Анастасией тоже был скандал. Но Настя не ушла – выдержала, доказала.

А теперь мама опять недовольна.

– Приезжай сегодня, – приказывает она. – Поговорим серьезно. И борщ сварила, любимый твой.

– Мам, я с семьей хотел время провести…

– С семьей? – Хохот. – Которая документы на квартиру запрашивает? Андрей, очнись. Пора действовать, пока не поздно.

Она бросает трубку. Я сижу, сжимая телефон, чувствую, как сердце колотится. Документы на квартиру… Что это может значить?

Анастасия возвращается, берет сумку.

– Я в офис, – говорит она. – Не жди меня.

– Настя, подожди. – Я встаю. – Мама сказала, ты документы какие-то запрашивала…

Она останавливается. Медленно поворачивается. В глазах что-то новое. Что-то пугающее.

– И что?

– Ну… зачем тебе документы на нашу квартиру?

– Для справки. – Голос ледяной. – Разве я не имею права знать, что у нас есть?

– Конечно, имеешь, но…

– Но ты сразу побежал к мамочке жаловаться? – Она смеется, но смех страшный. – Как всегда.

Дверь захлопывается. Я остаюсь один на кухне, с остывшим кофе и тяжестью в груди.

Мама права. Что-то происходит. Анастасия меняется. Вчера эти странные вопросы про счастье, сегодня ледяное молчание. А документы…

Я достаю телефон, набираю знакомый номер.

– Тигр! – Голос Миланы как глоток свежего воздуха. – Соскучилась! Когда увидимся?

– Сегодня, – говорю я, и сразу становится легче. – Скоро приеду.

– Ура! Я приготовлю сюрприз.

Милана никогда не спрашивает про документы. Не закатывает глаза, когда я разговариваю с мамой. Не читает мне лекции про чувства. Она просто любит меня. Просто, без условий.

Как должна любить жена.

Я быстро одеваюсь. Если Анастасия спросит – скажу, к маме поехал. Технически это не ложь. Сначала к маме, потом к Милане. Мама даст мудрый совет, как всегда. А Милана подарит тепло, которого мне не хватает дома.

Выхожу из дома, сажусь в машину. В зеркале заднего вида мелькает окно нашей квартиры. Анастасии нет – она не смотрит, как я уезжаю.

А зря. Потому что сегодня все изменится.

Глава 3

Анастасия

Утром, пока муж куда-то уезжал, я пришла в офис. Не могу сосредоточиться. Сижу перед компьютером, делаю вид, что работаю с договорами, а сама думаю о вчерашнем сообщении. «Скучаю по тебе, мой тигр». Милана.

Двадцать лет брака приучили меня не задавать лишних вопросов. Задержался на работе – значит, много дел. Новый одеколон – значит, хочет нравиться клиентам. Странные звонки – важные переговоры. Я была идеальной женой, которая умеет не замечать очевидное.

Но вчера что-то сломалось. Может, дело в том, как он схватил телефон. Или в панике в глазах. А может, просто двадцать лет – это срок, после которого ложь начинает пахнуть.

Телефон звонит. Андрей.

– Любимая, – голос слишком бодрый. – Еду к маме. Она борщ варила.

Ложь. Я это знаю с той же достоверностью, с какой знаю свое имя. В голосе нет раздражения, которое всегда появляется, когда он действительно едет к Тамаре Борисовне. Наоборот – предвкушение.

– Хорошо, – отвечаю спокойно. – Передавай привет.

– Конечно. Вернусь поздно, не жди.

Не ждать. Как удобно.

Я кладу трубку и понимаю: сегодня я узнаю правду. Не потому что хочу – потому что должна. Двадцать лет жизни требуют честного ответа.

Выхожу из офиса, сажусь в машину. Звоню водителю Андрея – у него есть трекер на служебной машине. Официально для безопасности, на самом деле я всегда знала, где мой муж. Просто никогда не проверяла.

– Александр Петрович, где сейчас Андрей Евгеньевич?

– Анастасия Викторовна, он на Кутузовском проспекте, район Дорогомилово.

Не у мамы. Тамара Борисовна живет в Марьино.

– Спасибо.

Еду по указанному адресу. Сердце стучит ровно, руки не дрожат. Я удивляюсь собственному спокойствию. Наверное, так чувствуют себя хирурги перед сложной операцией – все эмоции отключаются, остается только необходимость точно сделать свою работу.

Припарковываюсь в соседнем дворе, иду пешком. Вижу его машину у подъезда хрущевки. Обычный дом, обычный район. Ничего особенного.

Жду.

Через полчаса выходит Андрей. И с ним девушка. Молодая, года двадцать два. Джинсы с дырками, короткая куртка, длинные волосы. Хорошенькая, но дешево одетая. Провинциальная красота – яркая, без полутонов.

Милана. Должно быть, именно она.

Они идут к машине, и я вижу, как Андрей кладет руку ей на поясницу. Собственнический жест. Привычный. Этой связи не месяц и не два.

Садятся в машину. Еду следом.

Они направляются в центр. Я понимаю куда еще до того, как они поворачивают на нашу улицу.

Домой. Он ведет ее в наш дом.

Сердце сжимается. После вчерашней ссоры Андрей, видимо, потерял всякую осторожность. Или Милана настояла – хотела увидеть, где живет ее любовник. А может, он просто решил показать ей «свои владения» – мужчины любят хвастаться перед молодыми женщинами. К тому же дети до вечера у друзей, я якобы на работе. Идеальное время для глупости.

Паркуюсь через дом, жду. Смотрю, как мой муж открывает дверь нашего подъезда незнакомой девушке. Как они заходят в лифт. Как цифры на табло показывают наш этаж.

Седьмой этаж. Наша квартира.

Двадцать лет назад я выбирала обои для этой спальни. Десять лет назад мы делали ремонт, и я лично заказывала эту кровать. Пять лет назад я покупала это постельное белье.

А сегодня мой муж приводит туда другую женщину.

Сижу в машине еще двадцать минут. За это время мир не меняется – те же дома, те же прохожие, то же серое октябрьское небо. Изменилась только я. Та Анастасия, которая утром пила кофе на кухне, умерла. Родилась другая.

Выхожу из машины, достаю ключи. Иду к подъезду.

В лифте смотрю на себя в зеркале. Лицо спокойное, макияж не смазался, волосы на месте. Спокойная жена едет к себе домой.

Седьмой этаж. Открываю дверь своими ключами.

В прихожей женские туфли. Дешевые, на высоком каблуке. Размер тридцать седьмой – на два меньше моего. И мужские ботинки Андрея, небрежно сброшенные рядом.

Иду по коридору. Из спальни доносятся звуки. Знакомые и чужие одновременно. Я не слышала их в этом доме уже давно.

Останавливаюсь у двери спальни. Она неплотно закрыта.

Женский смех. Голос Андрея, нежный и страстный: «Моя девочка…»

Эти слова он говорил мне. Когда-то. В другой жизни.

Стоя у двери своей собственной спальни, я понимаю: это конец. Не только измена – это предательство всего, во что я верила. Всего, что строила. Всего, чем жила.

Достаю телефон. Включаю камеру.

Но сначала я просто стою и слушаю. Слушаю, как рушится моя жизнь.

Звуки за дверью не оставляют сомнений в том, что происходит. Скрип кровати – той самой, которую мы выбирали вместе пять лет назад. Женские стоны – молодые, неопытные, но искренние. Мужской голос, хриплый от возбуждения:

– Ты такая красивая… такая тугая… Моя маленькая…

Этими словами он когда-то соблазнял меня. В другой квартире, в другой жизни. Тогда они казались особенными, предназначенными только для меня. Оказывается, у него есть заготовленный набор фраз.

Ритм ускоряется. Девочка кричит громче, без стеснения – видимо, думает, что дома никого нет. Звуки настолько откровенны, что мне становится дурно. Это моя кровать. Мои простыни. Мой муж стонет с другой женщиной там, где двадцать лет спал со мной.

– Да… да… еще… – молодой голос, задыхающийся от страсти.

– Хочешь? – хрипло спрашивает Андрей. – Скажи, как сильно хочешь…

Диалог становится все грязнее. Слова, которые он никогда не говорил мне. Фразы, которые, видимо, приберегал для молодых любовниц.

Кровать скрипит все сильнее. Женские стоны переходят в крики. Я понимаю – они приближаются к финалу. Этот кошмар скоро закончится.

– Боже… я кончаю… – визжит девочка.

– Вместе, детка… вместе…

Последний протяжный стон. Тишина. Тяжелое дыхание.

Я стою за дверью, сжимая телефон, и чувствую, как меня трясет. Не от ревности – от отвращения. От того, что этот человек, который двадцать лет делил со мной постель, способен на такое предательство.

Голоса снова. Теперь уже спокойные, довольные.

– А жена не вернется? – спрашивает девочка.

– Не вернется. Она на работе до вечера. – Андрей смеется. – Моя трудолюбивая жена всегда при деле.

Трудолюбивая. Как будто это недостаток. Как будто то, что я строила наш бизнес, растила детей, создавала этот дом – повод для насмешки.

– А если узнает? – снова девичий голос, но уже с хитринкой.

– Не узнает. Она слишком занята собой. И потом… – Пауза. – Ей некуда деваться. Дети, дом, бизнес – все общее. Она никогда не решится на развод.

Мне некуда деваться.

Эти слова больнее, чем звуки их животной страсти. Он считает меня пленницей собственной жизни. Думает, что я буду терпеть все – измены, унижения, ложь – только чтобы сохранить статус замужней женщины.

Двадцать лет назад он, возможно, был прав. Тогда я была другой – молодой, зависимой, влюбленной. Тогда я действительно боялась остаться одна.

Но сегодня мне тридцать восемь. У меня есть деньги, связи, опыт. У меня есть отец, который научил меня, что достоинство важнее комфорта. И у меня есть стальная жила, которую Андрей за эти годы так и не сумел разглядеть.

Мне есть куда деваться. И я это докажу.

Проверяю звук на телефоне – он включен. Медленно нажимаю на ручку двери.

Глава 4

Анастасия

Медленно нажимаю на ручку двери. Металл холодит пальцы, как лед на сердце. Дверь открывается бесшумно – хорошие петли, я сама выбирала при ремонте. Тогда думала о комфорте семьи. Теперь благодарна за возможность застать врасплох.

Вижу их.

На нашей кровати, в нашей спальне, под семейными фотографиями на стене. Андрей и девушка, которую зовут Милана. Они настолько поглощены друг другом, что не слышат, как открывается дверь.

Поднимаю телефон. Нажимаю кнопку записи.

Время останавливается. В кадре – мой муж и его любовница на постели, которую мы покупали вместе. На простынях, которые я стирала и гладила. Под портретом наших детей, который висит на стене уже пять лет.

Щелчок затвора.

Они замирают. Поворачиваются.

Андрей бледнеет так, что я думаю – сейчас потеряет сознание. Девушка издает писк и натягивает на себя одеяло. Мое одеяло.

– Привет, дорогой, – говорю я спокойно. – Как дела у мамы?

– Настя… – Голос Андрея ломается. – Это не то, что ты думаешь…

– А что я думаю? – Делаю еще один снимок. – Я думаю, что мой муж трахает девочку в нашей кровати, пока дети у друзей. Я права?

Слово «трахает» звучит жестко, грубо. Я никогда так не говорила. Но сегодня я не та Анастасия, которая выбирала мягкие формулировки.

Андрей открывает рот, чтобы что-то сказать, но встречается с моим взглядом и понимает – игра окончена. Фотографии в моих руках стоят любых слов. Он закрывает рот.

– Анастасия Викторовна, – пищит девушка, – мы не хотели…

– Как тебя зовут? – Поворачиваюсь к ней. Голос ровный, деловой. – Полное имя для протокола.

– Милана… Милана Сергеевна Савельева.

– Возраст?

– Двадцать два.

Двадцать два года. Когда ей было два года, я уже была замужем за Андреем. Когда она шла в первый класс, я рожала нашего второго ребенка.

– Откуда?

– Из Рязанской области. Поселок Новый…

– Понятно. – Делаю заметку в телефоне. – Давно знакома с моим мужем?

Она смотрит на Андрея, ищет подсказку. Но он сидит на кровати, прикрывшись подушкой, и похож на выловленную рыбу.

– Восемь месяцев, – шепчет Милана.

Восемь месяцев. Почти год. Это не мимолетная слабость, не случайная ошибка. Это отношения. У них есть история, традиции, планы.

– Он рассказывал тебе обо мне? – продолжаю допрос.

– Говорил, что у вас все плохо. Что вы уже не любите друг друга.

– Интересно. – Смотрю на Андрея. – А мне он рассказывал, что любит меня. Еще вчера за ужином. Кто из нас врет, как думаешь?

Андрей наконец находит голос:

– Настя, дай мне объяснить…

– Объясняй. – Сажусь в кресло у окна, складываю руки. – Я слушаю.

Он встает, натягивает трусы. Выглядит жалко – сорокалетний мужчина в семейных трусах, которые стирала его жена.

– Это просто… случилось. Я не планировал. Она работает в нашем агентстве, мы много общались…

– В каком агентстве? – Голос становится опасно тихим.

– В Сокольническом филиале. Менеджер по продажам.

Я молчу. Считаю до десяти. Потом до двадцати.

Он трудоустроил свою любовницу в наш семейный бизнес. Три месяца назад привел ее как "талантливого специалиста из области", а я, дура, даже обрадовалась новой сотруднице. Теперь она получает зарплату из денег, которые мы зарабатываем вместе. Она получает проценты с продаж квартир, которые я лично отбирала для портфеля агентства.

– Продолжай, – говорю наконец.

– Она понимает меня. – Слова льются потоком, как будто он готовился к этой речи. – С ней я чувствую себя мужчиной. Она не критикует, не требует, не…

– Не работает круглосуточно, чтобы обеспечить тебе комфортную жизнь?

– Настя, ты же знаешь, как я тебя ценю…

– Ценишь. – Смеюсь. – Как антикварную вазу. Полезную и дорогую.

Встаю, подхожу к комоду. Открываю верхний ящик, достаю документы – те самые, которые запрашивала через Людмилу Петровну. Свидетельство о собственности на квартиру, договор об учреждении ООО, справки о доходах.

– Знаешь, что это? – Показываю бумаги.

Андрей качает головой.

– Это документы на нашу совместную жизнь. Квартира оформлена на меня – подарок от папы к свадьбе. Основной пакет акций агентств тоже на мне – стартовый капитал был отцовский. Машины, дача, счета в банке…

Разворачиваю бумаги, показываю цифры.

– Оказывается, юридически ты владеешь только двадцатью процентами нашего бизнеса. Остальное – мое. Интересно, да?

Лицо Андрея меняется. Из виноватого становится испуганным.

– Что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что твоя любовница сидит на моей кровати, в моей квартире, работает в моей компании за мои деньги.

Поворачиваюсь к Милане:

– Милочка, собирай вещи. Через пять минут охрана будет тебя сопровождать до выхода.

– Но…

– Никаких «но». Ты уволена. Сегодня же получишь расчет и запись в трудовой. Причина – нарушение трудовой дисциплины.

Милана смотрит на Андрея. Ждет, что он ее защитит. Но Андрей молчит, переваривает информацию о том, что на самом деле ему принадлежит.

– Андрей? – голос девушки дрожит.

– Одевайся, – бормочет он. – Поговорим потом.

Потом. Как удобно – отложить проблему на потом.

Милана торопливо собирает разбросанную одежду. Джинсы, свитер, дешевое белье. Одевается, не глядя на меня. У двери останавливается:

– Анастасия Викторовна, я не знала, что он женат…

– Знала. – Показываю на семейное фото на стене. – Трудно не заметить.

Дверь закрывается. Остаемся вдвоем – я и мужчина, с которым прожила двадцать лет.

Андрей садится на край кровати, прячет лицо в ладонях.

– Что теперь будет? – спрашивает глухо.

– Теперь? – Подхожу к окну, смотрю на двор, где когда-то играли наши дети. – Теперь ты собираешь вещи и съезжаешь. До понедельника.

– Настя, не торопись с решениями. Мы можем все исправить…

– Исправить? – Поворачиваюсь к нему. – Восемь месяцев измены? Ложь? То, что ты привел ее в нашу кровать?

– Я больше не буду…

– Знаешь, в чем твоя ошибка? – Сажусь на стул, спокойно смотрю на него. – Ты думаешь, что я никуда не денусь. Что буду цепляться за статус замужней женщины.

– Разве не так?

Вопрос прямой, честный. Впервые за много лет.

– Нет, Андрей. Не так.

Достаю телефон, показываю ему фотографии.

– Эти снимки я отправлю детям, если ты попытаешься настроить их против меня. Отправлю твоей маме, если она будет лезть в наши дела. Отправлю нашим партнерам по бизнесу, если ты попробуешь устроить мне проблемы.

– Ты не сделаешь этого.

– Сделаю. – Голос железный. – Потому что я больше не твоя жена. Я твой бывший бизнес-партнер, который защищает свои интересы.

Встаю, подхожу к платяному шкафу. Достаю чемодан, бросаю на кровать.

– Собирай вещи. На первое время хватит. Остальное заберешь потом, в присутствии свидетелей.

– А дети?

– Детям скажем, что папа временно живет отдельно. Пока мы решаем, как дальше жить. Если будешь себя хорошо вести – они могут не узнать подробности.

Андрей медленно встает, подходит к шкафу. Достает рубашки, костюмы. Руки дрожат.

– Настя, может, мы еще поговорим? Спокойно, без эмоций…

– Поговорим. Через адвокатов.

– Адвокатов? – Он останавливается. – Ты уже…

– Еще нет. Но понедельником займусь этим вопросом.

Пока он складывает вещи, я иду в кабинет. Достаю из сейфа документы на все наше имущество, копии банковских выписок, учредительные документы фирм. Раскладываю на столе, фотографирую каждый лист.