90-е: Шоу должно продолжаться – 15

******

– Здесь даже воздух пахнет по-другому! – радостно сказала Кристина, стоя у распахнутого в темную субтропическую ночь окна. Астарот с благостным видом развалился на софе в комнате. Ева сосредоточенно резала колбасу на ровненькие кружочки. Будто задалась целью сделать их выверенно-идеальными, не больше миллиметра толщиной.

«Хорошо быть молодым!» – подумал я, оглядывая доставшееся нам жилье. Когда мы приземлились и вышли в зону прилета, я думал, что нас порвут на части. Ну, не только нас четверых, а вообще всех пассажиров. Выходим мы, значит, нагруженные по самое не могу чемоданами и сумками, а к нам прямо бегом несется оголтелая толпа. Кто-то с табличками «жилье прямо у моря!», кто-то просто орет: «Возьму на подселение!», «Частный дом, кому нужен частный дом?»

Мы продвигались вперед, поближе к свежему воздуху, а нас хватали за руки, выкрикивая прямо в лицо: «Надо жилье?! Надо? Поехали прямо сейчас заселимся!»

Я, признаться, даже оторопел слегка от такого напора и накала страстей.

Но не поддался.

Сначала мы вырвались из цепких лап толпы этих пираний гостиничного бизнеса и вышли на крыльцо. В этот момент я даже чуть у Астарота сигарету не стрельнул. Но сдержался. Просто подышал полной грудью. Вдыхая сладковато-йодистый морской воздух. Живительный и даже немного пьянящий. И кромешный ад дороги, во время которой не раз и не два спрашиваешь себя: «Вот нафига вообще?! Что, блин, нам мешало на турбазу в области поехать?!» как-то моментально отпустил.

Вот зачем, как бы ответил тебе этот воздух.

– Дикарями? – спросил пожилой дядечка, выбивая из пачки сигарету и как бы невзначай останавливаясь рядом с нами.

– Ага, – отозвался я.

– Далеко собираетесь? – дядечка демонстративно смотрел куда-то в сторону, типа он совсем даже не заинтересованное лицо, нет-нет.

– Сначала в Туапсе, встретим наших, а потом в Геленджик, – честно ответил я.

– Электрички ночью не ходят, – хмыкнул мужик. – Переночевать-то есть где?

– Сколько? – спросил я. Мужик ответил. Я мысленно присвистнул, конечно. По сравнению с новокиневским ценником это было что-то заоблачное. Но чего-то подобного я и ожидал.

– Я бы скинул, если бы вы недели на две остановились, но сам понимаешь… – чуть виновато развел руками мужик.

– Это за квартиру столько? – спросил я.

– Комната, – сказал мужик. И тут же добавил, до того, как я открыл рот, чтобы поторговаться. – Но зато с лоджией! На лоджии тоже диван. А если надо, то раскладушки еще достану. Так что считай, что две комнаты. И ванна есть! Горячей воды только с утра не было, но сейчас уже должны были включить.

– Годится, – сказал я, подумав: «А фигли? Зато не надо больше ни о чем думать…»

Мужик оказался на колесах. И мы все, упихав себя и свои вещи в старенький москвич, поехали в наше временное обиталище.

Которое, к чести заарканившего нас мужичка, оказалось вполне пристойным. Он отдал в наше распоряжение здоровенную комнату в трехкомнатной квартире. Из мебели там имелась софа, журнальный столик, покрытый потрескавшейся полировкой шифоньер, пара простецких кресел на тонких деревянных ножках и проигрыватель хрен знает каких годов выпуска. И пачка пластинок к нему.

– Тамара Гвердцители, Роза Рымбаева… – полистал виниловое богачество Астарот. – О, надо же «Арабески». О, а вот это клевая сказка! «Али-Баба и сорок разбойников»!

После дороги мы все были такие… Слегка заторможенные. Будто не могли до конца поверить пока, что мы реально перемахнули полстраны.

– Почему у нас так не строят? – вздохнула Кристина, перегибаясь через подоконник. Вернее, это было не совсем окно, а застекленная лоджия. Но она была настолько большая, что реально воспринималась комнатой. Во всяком случае диван и стоящий перед ним большой полированный стол, которые обычно на праздничные застолья выставляют, совсем даже не загромождали все пространство. Свободного места оставалось еще столько, что мы четверо могли даже потанцевать, если бы у нас вдруг возникло такое желание.

– Здесь теплее, наверное, – не очень уверенно сказал Астарот. – Вот смотри, тут окна всего-то в одно стекло толщиной… Если у нас такие сделать, в квартире морозилка будет.

– А до моря отсюда далеко, кто-нибудь понял? – Ева отвлеклась от нарезания колбасы и оглядела нас.

– Далеко, – сказал я. – По моим прикидкам, минут сорок пешком.

– Блин, жалко, – вздохнула Ева. – Прилетели на море, а моря не видели.

– Насмотримся еще, – махнул рукой я. – Хотя может быть, можно и прогуляться…

– Да ну, там темень такая… – Астарот подошел к Кристине, которая так и не могла отлипнуть от окна. – Блин, Гриша как всегда. «Ну все, я убегаю, удачно вам найти ночевку!»

– Его тут встречал кто-то? – спросила Ева. – Он так быстро исчез, я даже не успела понять, когда…

– Если бы реально все было так шоколадно, как он говорит, он бы нас с собой позвал, – буркнул Астарот, вернувшись в комнату. Снова лег на софу. – Стопудово там как всегда. Он наврал с три короба и сбежал. А ночевать будет где-нибудь на вокзале. А утром свалит в свой Геленджик.

– Кстати, Саша, – голос Евы стал вкрадчивым. Она бросила на меня хитрый взгляд. – А что он за человек вообще? Ты его, кажется, не любишь за что-то?

– Да врет потому что он все время! – дернулся Астарот. – Ему всегда нужно быть самым лучшим, вот он и… Да ну его! Уехал, и хорошо. Не будет нам весь отпуск глаза мозолить. И тыкать своим превосходством. «А вот я! А вот я!»

Несмотря на раздраженный тон, замечание Астарота было в чем-то верным. «А вот я!» – это было прямо-таки гришино второе имя. Пока мы болтали в самолете, он это словосочетание раз сто, наверное, произнес. В будущем он эту привычку оставит.

– А что случилось, когда он прошлый раз приезжал? – невинно хлопая ресницами, спросила Ева.

– У Велиала спроси, он знает, – огрызнулся Астарот. – Слушайте, давайте не будем о нем, а? Меня мама заколебала все время Гришей попрекать, тут еще и вы…

– Да мы же не попрекаем, просто спрашиваем, – пожала плечами Ева.

– Саня, мы этого Гришу, считай что, в первый раз видим, – я присел рядом с ним на софу. – А ты наш друг, товарищ и практически брат.

– В прошлый раз что-то так не казалось, – пробурчал Астарот и бросил на меня злой взгляд.

– Саня, вот бей меня чайником, я вообще не помню, что там случилось в тот раз, – простодушно развел руками я. – Прямо мистическая амнезия. Ну, вроде приезжал какой-то брат. И все. Может, напомнишь?

– Старческий склероз, да? – Астарот обиженно засопел.

– Годы уже не те, кхе-кхе… – артистично прошамкал я и хлопнул его по колену. – Саня, если ты реально на меня за что-то обижен, ты скажи лучше. А мне как-то стремно, что ты столько лет злишься…

– Ты правда не помнишь? – нахмурился Астарот.

– Правда, – кивнул я. – Мозг выбросил воспоминания в корзину за ненадобностью.

– И не помнишь, как вы выступали на сборе, да? – спросил Астарот. – Ну, когда вы рок-группу изображали еще. Прикинь, каково мне было, когда вы с Борей и Дюшей взяли Гриню солистом, хотя он даже в нашей школе не учится!

Тут Астарота прорвало. Мол, он тогда приехал на месяц, мама взялась слезно просить, чтобы он Гришу с друзьями познакомил, а то мальчику одиноко. А друзья, ну то есть мы, повели себя как настоящие предатели. Снюхались с ним, даже его, Астарота, перестали с собой на тусовки брать. А это школьное выступление вообще стало верхом наглости! Типа, Гриша больше похож на рокера, тоже нашелся «приглашенная звезда»… Повелись на его идею, как дрессированные собачки!

Мы с Евой переглянулись и синхронно пожали плечами. Оба проиграли, получается. Но зато вот оно, объяснение того, что Астарот вел себя как диктатор-истеричка в самом начале.

– Так получается это был судьбоносный Гриша, – сказал я, когда Астарот историю закончил и начал уже повторяться.

– В смысле? – зло прищурился Астарот.

– Так он нам еще в седьмом классе показал, что рок-группа – это отличная идея, – сказал я. – Возможно, если бы не то выступление, то мы и не дозрели бы, чтобы начать играть.

– Хм… – Астарот задумался. – Ну… Не знаю.

– Саша, а давай мы будем на лоджии спать? – вклинилась в наш экскурс в прошлое Кристина.

– Комары же сожрут! – отозвался Астарот.

– Да нет тут никаких комаров, окно же все время открыты! – Кристина наконец-то вернулась с лоджии обратно в комнату. – Оказывается, я так давно не была на море! В последний раз в пионерском лагере тут была. В Евпатории. А это было… Ужас! В восемьдесят пятом, получается!

– А я вообще ни разу не был, – сказал Астарот. – Я и на самолете в первый раз летал.

– И как впечатления? – встрепенулась Ева.

– Ну… уши закладывает, – замялся Астарот. – И на посадке ужасно тошнило.

– Это тебя не от посадки тошнило, а потому что рядом с нами сидели трое детей и блевали в пакетики, – поморщилась Кристина.

Тут нас прорвало на эмоции по поводу нашего перелета до Сочи.

– …эта тетка еще дурная! Мне на голову три раза ее сумка упала!

– …по спинке пинает и пинает. Поворачиваюсь, а там мамаша слоновьего размера. Я ей говорю: «Женщина, уймите своего ребенка, пожалуйста!» А потом смотрю, а там не ребенок, а муж!

– …самолет, такой, уууух! А я чуть не заорала, потому что меня мужик с соседнего кресла за руку схватил и чуть пальцы не сломал!

Говорили, прерываясь на бутеры. Смеялись, хотя в дороге было не смешно ни разу. Где-то в этот момент хозяин заглянул к нам в комнату и притащил постельное белье.

Пока в машине ехали, думали, что приедем и тут же отрубимся без задних ног. Но сейчас сна не было ни в одном глазу, хотя вроде как и по разнице времени полагалось, да и дорога была не сказать, чтобы легкая. С разговоров о перелете плавно переползли на завтрашние планы. Идей было две – попросить хозяина довезти нас до вокзала и сесть на электричку до Туапсе. И вторая – поехать в порт, погрузиться на кораблик и домчать до Геленджика. Устроиться там, места на остальных забить, а потом уже поехать в Туапсе на автобусе и встретить поезд. Который все равно приедет еще только послезавтра. Астароту идея с корабликом вообще не нравилась, и я даже понимаю, почему. Именно таким путем у нас едет Гриша. А вот мне, наоборот, такой вариант казался оптимальным. Меньше пересадок с вещами – меньше проблем. Встречать наших можно будет поехать налегке, а не со всем вот этим вот. Ну и, опять же, не придется в Туапсе искать себе временное пристанище…

– А давайте с утра на пляж, а только потом уже куда-то ехать, а? – предложила Кристина. – Мы же вроде как совсем-совсем не торопимся, да? Можем и еще на одну ночь тут остаться?

Спор, который вроде как уже начал угасать, склоняясь в сторону моей идеи, вспыхнул с новой силой. Мы так азартно спорили, что даже не заметили, с какого момента мужичок-хозяин снова появился в дверях.

– Ребята, – он покашлял, привлекая к себе внимание.

Глава 5

В жизни я в Геленджике был дважды. В детстве, лет примерно в десять, когда мама отправила нас на юга вдвоем с отцом, потому что у нее случилась… что-то. Не помню уже даже что-то хорошее или плохое. Помню, что сначала мы собирались всей семьей, а потом вдруг мы с папой сидим на диване в позе прилежных учеников, а мама выдает нам длиннющий список инструкций, что делать и чего не делать там, на далеком южном побережье. А мы киваем, как китайские болванчики, изредка перекидываясь хитрыми взглядами. И та поездка была из одного сплошного волшебства. Мы с отцом поселились в диковатой части города, в нашу комнату нужно было забираться по внешней лестнице, а навес над балконом, с которого был, собтвенно, вход, был увит виноградом. Потом у отца обнаружились какие-то друзья, которые жили в палаточном лагере, который тоже был на территории города – здоровенный кусок можно сказать леса, кемпинг для автопутешественников или что-то в этом роде. Там по вечерам жгли костер, жарили шашлыки и пели под гитару какие-то удивительные незнакомые песни. И ночью меня не гнали спать, как обычно это бывало, а предоставляли самому себе. Там я впервые увидел звезды так близко, что казалось, что их можно потрогать. Я был образованным ребенком и знал, разумеется, что это невозможно. Что звезды – это такие гигантские раскаленные шары висящие в пустоте космоса. Но все равно втайне ото всех я попытался разок протянуть руку к черно-бархатному южному небу. Ну, вдруг получится сцапать хотя бы одну льдисто-мерцающую светяшку и увезти ее с собой на память… Хех. Смешно. Я тогда, чтобы меня не засмеяли, отошел чуть в сторонку от костра и потянулся. Потом пристыженно сам себе выдал мысленного леща. Мол, ну что ты как детсадовский-то? А потом, стоя в темноте и глядя на взрослых вокруг костра, увидел, как сидящая с краю девушка, точнее, тогда я, конечно же подумал, тетенька, сделала то же самое движение – вытянула руку вверх, будто пытаясь что-то схватить. И тоже после этого смущенно так огляделась, не заметил ли кто. И мне стало так хорошо от того, что я не один такой. Геленджик моего детства был совсем не похож на город. Он был полон удивительных людей, удивительных деревьев, непривычгого кубанского акцента… Ну и там было море, разумеется. Море, горы, Тонкий мыс, Толстый мыс, платаны, непривычные уху географические названия, масса незнакомых растений, светляки опять же… Ну да, тоже смешно в каком-то смысле. Светляков я увидел в тот же самый вечер, когда пытался достать с неба звезду. Когда у меня ничего не получилось, я насупился, посмотрел вниз и увидел там… звезды. Мне это показалось настолько странным, что я даже глаза несколько раз потер. Но загадочные светяшки не исчезли. Я призвал на помощь ту самую тетеньку, которая тянулась к небу. А она рассмеялась, потрепала меня за макушку и сказала, что это светлячки. Я сказал: «Да нет же, светлячки – это такие блестящие жучки, синенькие и зелененькие, я их тысячу раз ловил и заносил в темноту ванной комнаты, но они не светились!» А она сказала… В общем, потом я одного светляка-таки поймал, конечно. И при свете он оказался довольно мерзким на вид насекомым, похожим на мокрицу. И светилась у него только жопка.

А еще… И еще… И потом… Ворох детских воспоминаний сыпался и сыпался, как из рога изобилия. Та поездка была самой, пожалуй что, запоминающейся из южных. Остальные как-то благополучно слились в одну картинку. Утром на пляж, расстилаешь покрывало, песок, крабы, медузы… Какая-то комната в пансионате, столовая… Прогулки по набережным. Экскурсии. Все это было здорово, конечно, но как-то… Обыкновенно. И как-то само собой получилось, что город Геленджик стал у меня этаким… Эльдорадо. Эти детские воспоминания грели меня потом долгие годы. И в самые тяжелые и страшные моменты я вызывал в памяти вот эти вот контрабандные южные ночи, когда мне, как взрослому, вручали целый здоровенный шашлык…

Я бросил взгляд в мутноватое окно, за которым слились в стремительную мешанину бирюзовые волны, полоска гор на береговой линии и голубое небо в белых барашках облаков. В салоне «Кометы» было душно до тошноты. На виске сидящей рядом со мной Евы выступили бисеринки пота.

Когда утром мы проснулись и снова вернулись к спору, как нам лучше добираться, то в конце концов пришли к устраивающему всех решению. А давайте разделимся! Ну вот так, просто. Раз мы с Евой хотим сначала в Геленджик, а потом оттуда налегке в Туапсе – то попутного вам ветра, заодно и местечко на всех там присмотрите. Ну а Астарот с Кристиной спокойненько поедут на электричке до Туапсе, а потом вместе со всеми…

Вот так и получилось, что я решил реализовать одну из своих детских «хотелок». Из Сочи морем до Геленджика можно было добираться двумя видами корабликов – обычным таким, медленно чухающим вдоль береговой линии. И «Кометой» – стремительной штукой на подводных крыльях. Когда я был пацаном, я на эти «Кометы» готов был молиться. Думал, что поездка на такой штуке – это что-то особенное и удивительное. Но папа моему нытью не внял. Отмазался как-то по-простому, типа, на «Комету» нет билетов, так что поедем на вон том белом кораблике, он же тоже красивый, правда?

Ну и, разумеется, сейчас я, не задумываясь, купил билет именно на «Комету». Чтобы закрыть гештальт, по всей видимости. И вот сейчас мы с Евой мчали где-то в открытом море, в чертовски душной коробке с помутневшими и поцарапанным стеклами.

«Ну вот, галочка на исполнение еще одной детской мечты поставлена», – со смешком подумал я. По «Киневе» в годы моего детства ходили похожие теплоходы «Ракета». Тоже на подводных крыльях. Но только «ракеты» лишь чуть-чуть поднимались из воды, только носом. А вот «кометы» над волнами практически летели. Правда, изнутри эта разница особо существенной не выглядела…

– А здесь же есть спасательные жилеты или что-то подобное? – спросила Ева.

– Наверняка, – я пожал плечами. – Что, уже планируешь побег из этой тесной и душной коробки?

– Ну… – Ева хихикнула. – Что-то мне подсказывает, что вплавь будет все-таки медленнее. Но вообще я подумала, а вдруг авария. А до берега тут… Кстати, а сколько тут до берега?

– Ммм… – я напряг мозги, силясь вспомнить все эти технические подробности. Когда был ребенком, я эти «Кометы» вдоль и поперек изучил. Ну, в теории. Сколько там лошадиных сил, максимальная скорость и все такое прочее. Но со временем эти данные выветрились за ненадобностью.

– Двенадцать морских миль, молодые люди, – отозвался интеллигентный пожилой дядечка с соседнего кресла. Загорелый почти до черноты, в светлом летнем костюме и соломенной шляпе. – Или примерно девятнадцать километров.

– Ну вот, видишь, – сказала Ева. – А я столько не проплыву. Ну, километра два, может… Но девятнадцать!

– Морская вода лучше держит, – пожал плечами я.

– Но спасательные жилет все равно надежнее, хмыкнула Ева. Вытерла носовым платком лоб. Она не жаловалась на духоту и вот эти все прочие неудобства. Да и никто не жаловался. Сдается мне, я сам про себя жаловался больше. Ну как, жаловался. Скорее уж мой внутренний голос ехидно комментировал: «Вот видишь, Вова, папка лучше знал, что делает!»

Глаза Евы затуманились, будто она погрузилась в некое подобие медитации. А на меня снова напали воспоминания. Про второй мой раз в Геленджике. Это было уже где-то в две тысячи седьмом или восьмом. Когда я уже попривык к новой для себя реальности, научился что-то там зарабатывать настолько, чтобы можно было позволить себе сгонять летом на какое-нибудь море. Да и девушка моя тогдашняя изо всех сил намекала. И, разумеется, я вспомнил про Геленджик, диковатый город южного волшебства. В девушку я был влюблен, так что смело поделился с ней своими детскими воспоминаниями. И повез показывать город своих грез.

И потерпел, в некотором роде, сокрушительное фиаско.

Это был уже совсем другой Геленджик. С длиннющей набережной, по которой туда-сюда курсировал туристический паровозик, от которого гуляющим приходилось отскакивать. С бесконечным количеством кафешек и ресторанчиков. С пыльным троллейбусом, курсирующим по улице Луначарского. С новехонькими пафосными коттеджами на том месте, где когда-то был дикий лес и палатки. И бесокнечными лотками, рекламирующими туда-сюда экскурсии. Мы поселились в номере гостиницы. Утром приходили на пляж, разворачивали покрывало…

В общем, с девушкой я потом разбежался. Но не из-за Геленджика, а по какому-то другому поводу. Но пришлось тогда признать, что вот того дикого южного города, в который я когда-то попал в детстве, больше нет. Не то, чтобы я как-то особенно переживал по этому поводу. Махнул рукой, забил, и сменил отпускные предпочтения на Турцию, Таиланд, Доминикану и прочие тропические страны.

А вот сейчас…

Девяносто второй. Вряд ли город моей южной сказки успели захватить монументальные коттеджи за высокими заборами. Массовое строительство еще не началось, вся страна пребывала пока что в безмятежной разрухе, предпочитая пока что страдать, искать, кто прав, кто виноват, но пока еще не разворачивать масштабное строительство. Значит у меня есть шанс еще разок увидеть вот тот Геленджик, мой, детский. И выполнить те пункты программы, которые я, будучи ребенком, не доделал, потому что решения принимал все-таки папа.

Ну да, согласен, сомнительный мотив для того, чтобы тащить всю нашу ораву именно сюда. С другой стороны, а почему нет? Мотив не хуже других прочих. И что можно точно сказать про Геленджик, и в первой моей, детско-романтичной версии, и во второй, безобразно-курортной, здесь было красиво. Уютная бухта, защищенная от чересчур больших волн. И горный хребет, покрытый шикарнейшим совершенно лесом.

Ну и не так много народу, как в том же Сочи. Наверное.

Технически, я знаю, что дорога от Сочи до Геленджика на «комете» занимает около четырех часов. На практике это время с одной стороны казалось бесконечным, а с другой – закончилось так неожиданно, что когда мы выгрузились на длинный пирс, я как-то даже растерялся слегка. Геленджик из воспоминаний и Геленджик реальный снова сошлись в одной точке, так что давай, Володя, веди. Куда ты там мечтал попасть?

Вот только был один нюанс. Мы высадились из «кометы» на пирс под дождь. Даже нет, не так. Под ДОЖДЬ. Вода лила с небес даже не как из душа, а как из пожарного шланга. Один из выскочивших с теплохода вместе с нами попытался раскрыть зонт, но ветром его вывернуло спицами наружу. За серой пеленой не было видно ни-чер-та! Город, каким бы он ни был, растворился в сером мареве тропического… Хотя стоп, Черное море не тропики. Ну ладно, субтропического ливня. Ева что-то сказала, я что-то ответил. Но оба мы ничего не услышали. Одежда наша, ясен пень, моментально промокла. Но при всем этом было совершенно не холодно.

Я подхватил наши шмотки и двинул туда, где по моим прикидками по окончании узкого языка пирса должен быть город. Ирония, ага. Как ни странно, особым успехом среди других пассажиров «кометы» Геленджик не пользовался. Кроме нас тут вышло всего четверо.

«Ну вот тебе и твои приключения», – ехидно заметил внутренний голос, когда мы продирались сквозь стену ливня к вожделенной суше. Но на самом деле, в этом было что-то удивительно крутое. И сердце так радостно трепыхалось, предвкушая новую встречу с тем самым городом, который остался где-то в детстве. Вот поди ж ты! Живу на этом свете уже больше пятидесяти лет, а в сказки до сих пор верю! Было ли это оттого, что мое опытное и закаленное реальным миром сознание сейчас пребывало в юном и полном сил теле Вовы-Велиала, а руку мою сжимала мокрая от дождя ладошка прекрасной спутницы? Хрен знает. Но вот сейчас я уже чувствовал, что все было не зря. Самолет, полный скандальных курортников, рвущие нас на части сочинские желающие сдать нам жилье, тесная коробчонка «кометы»… Пофигу! Уверенность в том, что у нас будет офигенный и полный приключений отпуск лавиной снесла мутные воспоминания о моем втором визите в этот город. А до конца пирса осталось три… два… один…

Мы с Евой с хохотом заскочили по козырек какого-то строения, не успев даже разобрать что это. Посмотрели друг на друга и снова рассмеялись. С нас стекали потоки воды, и по асфальту несся ручей, сравнимый по полноводности со средней такой речушкой. Выше щиколоток.

– Ну что, с прибытием нас? – иронично сказала Ева, стирая дождевую воду с глаз.

– Да уж, разглядеть тут ничего не удалось, но поверь, тут красиво, правда, – сказал я, сдувая каплю воды с носа.

– Ох, сколько нам всего нужно будет сушить… – Ева покачала головой, бросив взгляд на наш багаж.

– Это вторая наша проблема, – хмыкнул я.

– А какая первая? – спросила она.

– Скоро стемнеет, – сказал я. – А с аборигенами вокруг негусто…

– Вроде были же люди, которые вместе с нами вышли… – Ева огляделась вокруг. Я тоже огляделся. Но наши попутчики как-то уже ловко растворились в пелене окружающего дождя. Видимость была аховая. Вроде бы, какая-то улица. Какие-то деревья. Какие-то невысокие дома. И никого из людей или машин.

– Слушай, ну такой дождь вроде не может долго идти, – неуверенно сказала Ева. – А еще… у нас же есть какой-то адрес, который нам тот дядечка дал вчера.

– Ага, есть, – кивнул я и полез в мокрый карман. Осторожно, стараясь не дышать, извлек оттуда мокрую насквозь бумажку. С трудом развернул ее.

– Ну да, конечно, – резюмировала Ева. – Ничего уже не разберешь… А ты не запомнил, что там было написано?

Глава 6

– Ребятишки, а вы только приехали что ли? – из сплошной стены дождя вынырнула невысокая женщина, с ног до головы закутанная в здоровенный рыбацкий дождевик. В руке – мокрая тряпичная сумка с задорно торчащими из нее хвостами каких-то корнеплодов.

Мы с Евой подняли взгляды от расплывшегося на почти растворившейся в воде бумажке записки и синхронно кивнули.

– Вам переночевать-то есть где, горемыки? – смеющимся тоном спросила женщина. И, не дожидаясь ответа скомандовала. – А ну-ка давайте за мной! А то еще воспаление легких схватите и накроется ваш отпуск… медным тазом.