Былины Окоротья

Проспавшийся, посвежевший юноша выглядел намного лучше своих вчерашних собутыльников. «Что ж, в его возрасте это нормально», – с доброй завистью подумал воевода.

– И ты не хворай, Петр. Отрадно видеть тебя в хорошем настроении. Для долгого пути такое в самый раз.

Княжич, подойдя к оседланному Ставрасу, взял коня под уздцы и вывел на тропу. Ярка, недовольная соседством с мерином, попыталась укусить гнедого. Воевода, ругнувшись, дернул норовистую кобылу за поводья.

– Пойдешь с нами? Думал, предпочтешь общество Тютюри.

Петр опустил глаза. Смутился. Вроде бы.

– Нет. Теперь последую твоему совету – дружину не оставлю. Князь должен оперед всех идти, чтобы другим было понятно, кто здесь верховодит.

– Ну-ну, оперед-то пойдет Карась, поскольку дорогу только он знает. Но все же рад слышать, что мои слова для тебя не пустой звук.

Петр снова опустил глаза и теперь, вне всяких сомнений, залился краской.

– Прощения прощу, Всеволод Никитич, ежели давеча зазря тебя обидел. Просто оставаться с вами было так…

– Скучно? – понимающе ухмыльнулся Всеволод, снова одергивая кобылу. Ярка не оставила попыток отщипнуть клок волос с гривы соседа. – Конечно, это не то что с щеголями на рысаках скакать. Да и разговоры у них, поди, не о надоевшей пшенке, не о натертых в переходе мозолях, а все о славе. О победах, про которые сложат былины, живущие в устах народа целые века. О цветах под ногами и девушках на шеях.

– А хоть бы и так, – с вызовом вскинул голову Петр. – Все ж лучше, чем задом престол протирать. Жизнь нужно прожить так…

– Знаю, знаю. Чтоб было о чем вспомнить. Быстро, смачно и красиво. Только знаешь что… Слава – она тоже разная бывает. Порой вовсе не такая, о какой мечтал.

Петр недоверчиво посмотрел на Всеволода из-под рыжей челки, явно не понимая, куда клонит окольничий. Заметив это, воевода замолчал. Ему не хотелось отпугнуть юношу излишними нравоучениями. Всеволод по себе знал, что в таком возрасте у мальчишки они не вызовут ничего, кроме отторжения. Мудрость приходит с годами – глупость остается навсегда.

– Вижу, обзавелся ты обновой? – Желая сменить тему, окольничий кивнул на дорогие, украшенные серебряными бляшками и сложной резьбой ножны, висевшие на поясе княжича. Из проклеенного мехом устья торчал эфес с волнообразной гардой, перевязанной ярко-алым темляком. Юноша с наигранной небрежностью потянулся к оружию, и искривленный клинок мармарского булата легко покинул свое ложе. Дракон на рукояти, отражая свет зари, блеснул яхонтовым глазом.

– Ты об этом? – Мальчишка с плохо скрываемой гордостью рубанул крапиву. – Митька подарил. Он сказал, что у настоящего воина должно быть настоящее оружие, а это самый что ни на есть всамделишный булат. Я решил, что назову его Кровавый жнец.

– Во как. Жнец! – Воевода изо всех сил старался быть серьезным. – Хорошее имя… для меча. Только мой тебе совет, княже: когда после подвигов ты станешь воздавать хвалу э… Жнецу, делай это скрытно от дружины, чтоб не вызвать…

– Зависти?

– Нет. Смеха.

– Чего? – Петр перестал размахивать саблей и недоверчиво поглядел на воеводу. – Все великие витязи имели легендарные мечи, – сказал юноша с обидой. – У Кожемяки был Стопудень, у Хотена – Финист, у Вольги – Ракита. Разве нет?

– Твоя правда, – подтвердил Всеволод. – Не припомню, чтоб Вольга в притчах бился старой мотыгой. Вот только не оружие сделало их прославленными воинами, а уменье им владеть. Все эти Финисты, Хрисаоры, Кладенцы, Иглы и Разрубатели Черепов появились уже после того, как стало ясно, что в бою их хозяев очень трудно упокоить. Обычный добротный меч, топор, копье, кистень или простецкая дубина в руках умелого рубаки тут же обрастают слухами о скрытой в них чародейской силе. О заговоре, что хранит его владельца. Воин сам не замечает, как его оружие становится легендой. Так что и называть Росланею свой палаш Самосеком не было нужды, за него это сделали другие. Меч, каким бы хорошим ни был, есть в своей сути всего лишь кусок стали, и только от владетеля зависит, станут ли его враги бояться так, что придумают своему страху имя. И уж ни в коем случае нельзя привязываться к железке. Поэтому ежели кладенец тянет тебя на дно пучины – брось его. – Всеволод протянул руку. – Можно?

Приняв клинок у Петра, окольничий придирчиво его осмотрел. Положив указательный палец на крестовину, воевода вытянул руку вперед, «простреливая» глазом кривизну сабли по долу, взвесил на ребре ладони, выверяя баланс, проверил прочность на изгиб, потрогал острие кромки и в конце концов вернул владельцу.

– Хорошее оружие. Легкое и прочное. Для конного боя в самый раз, но опасайся без меры колотить им по щитам. Булат не крица, но все ж предел прочности имеет.

– Хм… Спасибо.

Паренек принял назад саблю и смущенно вложил обратно в пестрые ножны.

– Наверное, и вправду самому давать ему имя будет глупо. Пусть это сделают другие, когда я стану самым лучшим воином Окоротья…

– Прости, не понял. Кем?

Петр на мгновение смутился, но тут же сверкнул серыми отцовскими глазами и твердо заявил:

– Я стану самым лучшим воином. Вот увидишь. Буду как Калыга, даже лучше.

Всеволод нехорошо прищурился, недовольно хмыкнул, думая о том, что в обществе опричников Петр с удивительной легкостью нахватался всякой дури. Ох и не хотел он заниматься воспитанием мальчишки, брюзжать над ним, как старый дед, но, видимо, придется.

– И кто ж такой, по твоему мнению, этот «самый лучший воин»? – осторожно поинтересовался Всеволод. – Тот, кто искуснее других умеет разваливать головы недругов? А может, скачет на буланом коне, обгоняя ветер? Пьет больше остальных? Носит ожерелье из отрубленных ушей поверженных врагов, как онригарские мамлюки? Объяснишь мне, старому воркотуну?

– Ну-у, нет… – протянул Петр, явно застигнутый вопросом Всеволода врасплох. Княжич немного постоял, подумал и изрек: – Самый лучший воин – это тот, кого все уважают и боятся. О ком слава оперед него идет и кого никто победить в бою не может. Прям как Митьку.

– Не спорю, Тютюря здорово умеет покрутить мечом. Но знаешь, на большаках встречались мне ребятки – наемники, мародеры, разбойники, – которые владели клинком ничуть не хуже, а может, даже лучше, чем Калыга. И о них тоже молва на много верст окрест шла, недобрая, но все же слава. Многие тоже говорили о них как о самых лучших воинах.

– И что же с ними стало?

– То же, что и со всеми, кто идет тропой душегубства и разбоя. Их убили. Причем смерть они приняли от рук ничем не примечательных солдат или вконец пресытившихся их бесчинствами простых деревенских мужиков. Иными словами, не самых лучших воинов. И знаешь что? Через пару лет имен тех, кого боялась вся округа, перед кем дрожали войты и тиуны, никто уже не мог припомнить. Все эти Черные Дроимы, Беспалые Леехи, Маль Горан ибн Каир Девять Жизней быстро забылись. Потому как человек старается выбросить из головы все плохое, все беды и ужасы, что с ним случились. Люди хотят помнить лишь хорошее – так им легче жить. А посему нет смысла быть самым лучшим воином, ежели о тебе никто не захочет вспоминать. Достаточно быть хорошим человеком. Радеть за дело правое, вставать на сторону тех, кто не может позаботиться о себе сам, жить по совести и чести. Порой это намного сложнее, чем научиться лучше всех владеть мечом.

– По-моему, ты мелешь вздор, – надулся княжич.

– Может быть. – Всеволод пожал плечами. – Вот только твоего отца никто тоже не назвал бы лучшим воином. Однако слава Ярополка гремит от ледяного взморья Хадрхейма до самого Калиграда. Кого ни спроси, любой ответит, что Ярополк Митич, князь Марь-города – славный муж, сделавший для людей намного больше, чем Вольга, убивший огнедышащего змея. Поскольку горын, разоривший в былине деревню, погубил с десяток людей, не больше, а пришедший после набега Орды голод выкосил тысячи. И только усилиями Ярополка, его упорством и трудом здесь, на Окоротье, помор среди людей удалось пережить. Так вот и скажи мне, кем желанней быть: лучшим воином или хорошим и толковым человеком?

Петр, насупившись, молчал. Всеволод и не ждал, что молодой княжич вот так сразу переменит взгляды. Но он начал сомневаться, что уже хорошо.

– Молчишь? Правильно. Подумай над моими словами. А что до славы, то вовсе не обязательно добывать ее мечом. Порой она сама к тебе приходит.

Пока окольничий и юноша беседовали, дружина выстроилась в колонну. В ожидании приказа люди переминались с ноги на ногу, ведя тихие пересуды. Навьюченные ослики пряли ушами. Наконец протрубил рог, и отряд тронулся с места, исчезая под сенью вековых деревьев. Шаги дружины, сначала сбивчивые и неровные, постепенно выстроились в единый четкий ритм, отточенный в несметном числе пеших переходов. Походный марш, которым ноги воинов привыкли пожирать поприща [32], набирал свой темп.

Леший

Отряд шел, и лес двигался ему навстречу. Солнце, пробиваясь сквозь листву, бросало пестрые мозаичные тени на доспехи гридей, на алые плащи опричников и спины лошадей. Воздух полнился ароматами и звуками весны.

Неугомонным молоточком простукивал стволы берез красноголовый дятел, в орешнике ворочался невидимый взору длинноногий лось, а по сплетениям ветвей скакали белки. Непролазные кусты, по которым уже начали взбираться усы хмеля, заполняло дикое верещание горихвосток, зарянок и пищух. Лес дышал и жил, не обращая никакого внимания на пришельцев, упорно продвигавшихся в его глубины.

Постепенно мрак густел. Высокие корокольчатые сосны зубчатой грядой встали по краям тропинки. Густой подлесок, встретивший дружину на опушке пением птиц и обилием цветов, редел. Кустарники и низкорослые деревца, укрытые под развесистыми кронами исполинов, чахли в вечном сумраке. От былой еле видной глазу тропки, ручьем текущей меж деревьев, не осталось и следа. Оставалось загадкой, как Кузьма находит путь, уверенно ведя их в мрачные глубины чащи. Неустанно суча посохом, который он сделал из молоденькой осины, болотник не колеблясь спускался в забитые вакорьем логи, пробирался топкими лощинами, густо заросшими дуплистыми стволами ивняка, находил дорогу среди горбатых скал, отыскивая узкие теснины меж обомшелых, расписанных лишайником камней. Он шел уверенно и быстро, и дружина двигалась за ним вослед, сопровождая марш бряцаньем оружия и протяжным ржанием коней.

Преодолевая очередное препятствие, отряд нос к носу повстречался с лешим.

Они наткнулись на него внезапно, спустившись в темную заросшую спиралями молодого папоротника впадину. Раздол не больше четверти версты в длину имел крутые размытые склоны, вытканные извивами корней. В полутьме, царившей под сенью деревьев, эти сплетения походили на чешуйчатые клубки змей.

Постояв на краю оврага, Кузьма мельтешащим, сдерживаемым шагом сбежал по косогору. Оказавшись на дне яра, заполненном талою водой и выстланном гниющим валежником, он вдруг испуганно вскрикнул. Отпрянул. Повалился навзничь. Чураясь, зареченец пополз спиной назад, разрывая лаптями ковер из палой хвои и слежавшейся листвы. Напуганное криком Карася воронье, хлопая крыльями, неохотно поднялось с земли. Отяжелевшие птицы расселись по ближайшим веткам, оглашая окрестности громким граем. Встревоженные гриди ссыпались по склонам оврага. Настороженно вглядываясь в дебри леса, воины опустили древка копий. Недовольное прерванным пиром воронье, каркая, впилось в непрошеных гостей черными беспокойно мигающими бусинками глаз. Однако улетать не спешило. Пернатые падальщики не хотели оставлять добычу. Выжидали.

Пантелей помог подняться крепачу, и оба уставились на что-то скрытое от остальных навалом бурелома. Всеволод, передав поводья Ярки одному из воинов, протолкнулся меж людей. Глянул наземь, на то, что неотрывно рассматривали Пантелей с Кузьмой, и вдруг почувствовал, как воздух покидает его грудь, с тихим свистом проходя сквозь зубы.

Существо, лежащее на палых ветках, имело в себе росту с дюжину локтей, не меньше. Настоящий великан. Вытянутый и худой, со впалыми боками, покрытыми свалявшейся облезлой шерстью, гигант уткнулся мордой в нерукотворный проруб, образованный сплетением хворостин. Обвислый коровий хвост с метелкой безвольно покоился между кривых ног. Седые космы на выпуклом затылке, разметавшись, плавали по поверхности воды. Витые мощные рога нацелились острыми концами в склоны балки.

Всеволод, кашлянув, прочистил горло.

– Вятка, Нимир, быстро ко мне!

Кметы отделились от остальных и, подойдя к воеводе, замерли, тараща глаза на труп лешего у ног. Один из гридей сложил на руке пальцы в знак, охраняющий от сглаза.

– Ты, Вятка, лучше всех читаешь по следам. Проверь, откуда этот ёлс притопал. Нимир, прикроешь ему спину.

Труп был свежим, и Всеволод не стал напоминать об осторожности. Без лишних слов было понятно, что тот, кто расправился с лешим, все еще может гулять поблизости.

– Остальные в круг. Щиты в землю. Видогост, соглядатаев – на уступы.

Даже сейчас, поглощенный страшной находкой, Всеволод не без гордости отметил, что выучка не прошла для дружины даром. Воины действовали быстро и умело. Не досчитав и до пяти, он любовался четким строем воткнутых в землю ростовых щитов. Блестя круглыми умбонами, они образовали вокруг поляны правильное кольцо, ощетинившееся наконечниками копий.

– Тпр-р-ру-у! Тпру-у-у! Зараза! Легче, окоянец!

Верхом спускаясь по откосу, Тютюря нервно натягивал поводья в попытках сдержать сивку. Песчаный склон раздола осыпался и сползал под копытами, заставляя жеребца высоко задирать бабки и крутить головой.

– А, чтоб тебя! Бзыря [33]! Танцор чертов!

Взгляд Калыги упал наземь. Замер. Глаза опричника широко раскрылись.

– О боги, Радогост и Боярагда, что это за стервь такая?

– Ёлс, лесовик, зыбочник, леший, борута – у него много имен. Некоторые даже называют пугалищем и предпочитают думать, что его существование всего лишь бабьи сказки, – сухо бросил Всеволод. Наклонившись, он рассматривал покрытые бурой коркой струпья на спине трупа. Расхлестанные глубокие раны начинались у левого бока чудища и заканчивались на середине правой лопатки, образуя сложный рисунок из засохшей крови. В том, что это следы когтей, Всеволод не сомневался. Как и в том, что свежие влажные выбоины на коже существа были работой воронья. Удивительно только, что на теле не было других отметин: следов волчьих или медвежьих зубов, укусов упырей и прочих трупоедов. Видимо, пал лесовик совсем недавно и, укрытый на дне глубокого яра, еще не успел привлечь крупных хищников. Пока Всеволод разглядывал труп, в овраг спустилась остальная свита Митьки. С ними же был и Петр. Опричники, ворча, спешивались, вразвалочку подходили к атаману – и замирали с раскрытыми ртами. Княжич, увидев лешего, смертельно побледнел, но более ничем не выдал своего испуга. Всеволод, заметив это, одобрительно кивнул. В груди у воеводы шевельнулось чувство, очень похожее на гордость. Из мальчишки при должном обращении все еще мог вырасти настоящий воин.

В отличие от глазеющих опричников, воины из дружины не стремились заглянуть на дно заполненной талой водой и вакорьем ямы. Не спешили подходить к воеводе с приспешниками. Держались в стороне. Причина была проста: некоторым кметам уже доводилось встречаться с ёлсами, защищавшими свои угодья. Смотрители леса безжалостно наказывали тех, кто глумился над природой и осквернял ее альковы. В казармах из уст в уста передавались слухи о безудержной ярости стражей пущи, разрывавших людей голыми руками. О насылаемых ими мороках, оживавших деревьях и зверье, повиновавшемся воле козлорогих. Слухи, которые даже потомственных горожан заставляли относиться к лесному духу с почтением, почти благоговением. И вот теперь один из повелителей леса лежал у ног людей безмолвным хладным трупом. Это не могло не вызвать в сердцах воинов смятение. Кто убил лесовика? Кто смог отважиться на это? И самое главное – у кого достало сил? Подобные вопросы, несомненно, вертелись в головах у гридей, но оставались без ответа. Да и сам воевода задавался ими, ловя на себе встревоженные взгляды воинов. Меж людей пополз приглушенный, смердящий страхом шепоток.

В этот самый момент на поляну вступила Врасопряха. Ведьма. Ксыр, идущий впереди, без особого усилия протиснулся сквозь кольцо воинов, протаривая дорогу для своей хозяйки. Волховуша кинула быстрый взгляд на труп. Склонилась.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Еринный (яринной) – ярко-зеленый (от «ярь» – «зеленая краска») цвет.

2

** С того времени, от той поры, с тех пор.

3

* У южных славян – полено, сжигаемое в сочельник на очаге, и название соответствующего обряда.

4

Майское дерево – украшенное дерево или высокий столб, который по традиции устанавливается ежегодно к первому мая.

5

Валянный из войлока конусообразный головной убор.

6

Полукруглый или килевидный наружный декоративный элемент архитектуры в виде ложной закомары.

7

Народ, обитающий на Северном побережье Седого моря.

8

Элемент русского народного костюма – женская шерстяная юбка замужних женщин.

9

** Конклав чародеев Гальдрики.

10

* Передовой сторожевой пост (отряд) или отряд охранения, конный разъезд или стража.

11

Под этим именем древние славяне чтили богиню весны и цветов.

12

Холм.

13

Привередливый.

14

Разъезжий торгаш в деревне.

15

* Группа племен кентавров.

16

Кентавр (др. рус. китωвра́съ, от греч. κένταυρος).

17

Рыбьим зубом на Руси называли моржовую кость.

18

Холодный суп из кусочков хлеба, сухарей или корок, покрошенных в воду, квас, простоквашу или молоко.

19

Тетешка – блудница.

20

Узкогорлый сосуд, кувшин для воды с носиком, ручкой и крышкой, применявшийся в Азии в основном для умывания и мытья рук.

21

Древнерусская мера наказания за убийство, выражавшаяся во взыскании с виновника денежного возмещения. Также вирой именовалось денежное возмещение за другие преступления.

22

Должность управляющего княжеским хозяйством в Древней Руси.

23

Крестьяне-рыболовы; одна из категорий крестьян-половников.

24

Древнерусское женское украшение – полая металлическая подвеска, прикреплявшаяся к головному убору и часто украшенная зернью, сканью, эмалью, чернью.

25

Общепринятый, торговый язык народов Гальдрики.

26

Заклятие; заговор.

27

Браконьер.

28

Сотник.

29

Еда, пища.

30

Кузнечик, цикада; также июнь.

31

Также Морена (Мара, Моржана, Морана) – славянская богиня зимы и смерти.

32

Старорусская путевая мера для измерения больших расстояний.

33

Сорванец, бешеный повеса, шатун.