О.Н.А.

Марьяна ожидала любой реакции. Она надеялась, что женщина извинится и заберет сыновей в купе. Ну или хотя бы сделает им замечание, черт с ним, с тем извинением! Но чтобы оправдывать невоспитанность собственных детей?

– Выплеснуть энергию? Именно для этого они разодрали на куски мой журнал? – Марьяна больше не могла сдерживаться. – Вы хоть представляете, насколько он мне дорог?

– Девочка, о чем вы говорите? Как глупые бумажки могут быть важнее детишек? К тому же поезд – общественный транспорт. Если хотите побыть в тишине и покое, езжайте на машине.

– Вы серьезно вообще? – голос Марьяны задрожал: она окончательно потеряла власть над собой. – Ваши дети ведут себя нагло и невоспитанно, а вы, вместо того, чтобы усмирить, защищаете их. Знаете, детей надо не только кормить, – девушка указала рукой на контейнеры с едой, – их стоит еще и воспитывать. Хотя бы время от времени!

– Простите, девочка. Скажите, а у вас деточки есть? – спросила какая‑то бабушка в платке, сидевшая на сиденье напротив «наседки». От неожиданности Марьяна вздрогнула, потому что сначала даже не заметила старуху.

– Нет, – раздраженно ответила девушка. Как же ей надоели подобные вопросы! – А что, это что‑то меняет?

– Конечно, меняет! – подала голос «Мать года». – Если бы твоему ребенку пришлось сидеть пять часов на одном месте, ты бы сейчас так не говорила. И что творится в голове современной молодежи! Живут только для себя! Бессердечные молодые сучки!

– Да, – подтверждая слова «наседки», бабушка в платке закивала головой.

– Уважаемая! – Марьяна начала кричать. – Что‑то я не припоминаю, когда мы договорились перейти на «ты»? Почему вы со мной так разговариваете?

Тут в купе забежал один из монстров, разорвавших Марьянин журнал. Его широкое лицо было красным, а здоровенные щеки почти полностью заслоняли собой глаза, превращая последние в две тоненькие линии.

– Ма, пить! – крикнул мальчик в лицо «наседке».

– Сыночек, какой ты мокренький! – женщина провела ладонью по потному лбу мальчика. – Набегался? Небось, устал, бедняжка?

Марьяна принялась хватать ртом воздух. Её руки затряслись. А голову заполонил новый приступ боли.

– Устал? Действительно, бедный! – девушка резко развернулась и пошла прочь из купе. Напротив входа стоял второй дебошир. Малый монстр вдруг показал Марьяне язык.

– Очень воспитанно! – нехорошо зыркнув на парня, Марьяна заспешила к своему месту. Продвигаясь вагоном, девушка чувствовала каждый взгляд, которым ее сопровождали. Кто‑то смотрел на Марьяну с осуждением, кто‑то пренебрежительно, другие – с плохо скрываемой злобой. Увидев столик, сложенный из её боковой полки, Марьяна поняла, что не сама. Девушка села и встретилась взглядом с мужчиной лет сорока на вид, устроившимся напротив.

– Здравствуйте, – пряча улыбку за густыми усами, сказал мужчина.

– Добрый вечер, – ответила девушка, стараясь показать, что разговаривать совсем не настроена. Но похоже, мужчину это не остановило.

– Вот, кажется, это ваше, – мужчина протянул Петричук ладони, полные бумажных самолетиков. – Меня зовут Николай. А вас как?

– Марьяна, – ответила девушка, взяла самолетики и подумала: «Только бы не сказал, Какое у меня редкое имя».

– Марьяна? Какое чудесное имя!

Девушка возвела глаза к небу и тяжело вздохнула. Она начала разворачивать каждый из самолетиков в поисках десятой или одиннадцатой страницы. Мужчина тем временем продолжил:

– Не обращайте на неё внимания, Марьяна. Вы были абсолютно правы. Детей необходимо воспитывать. Прощать им все, потому что они дети, нельзя.

– Мне кажется, вы один так думаете в этом вагоне.

– Почему один? Ещё вы, – мужчина улыбнулся. – Это житейская мудрость. Полгода назад развелся со своей женой. Мы никогда не могли прийти к соглашению в методах воспитания сына. Жена его разбаловала. И что в итоге? Сейчас он проходит реабилитацию в столичном наркодиспансере. Собственно, от него я и еду. Навещал.

Теперь Марьяна посмотрела на попутчика с интересом.

– А что слу…

– Вот она! Вот эта неприятная особа! – справа от Марьяны стояла «наседка» и едва не истерично кричала, ухватив проводника за руку:

– Немедленно выведите ее из вагона!

Мужчина в форме проводника слегка кашлянул.

– Добрый день, девушка! – мужчина с легкой сединой на висках обратился к Марьяне.– Что у вас случилось?

– Что могло произойти? Эта эгоистичная юная особа рассказывает мне, как воспитывать детей! – не унималась «наседка».

– Я просто посоветовала этой женщине, – акцент на последнем слове, – начать заниматься воспитанием своих сыновей.

– Что? Мне начать заниматься воспитанием? Я прекрасная мать четырех замечательных детишек!

– Четырех? Так это еще не все? – Марьяна округлила глаза. – Понятно‑понятно, – презрительные нотки в голосе девушки не почувствовать было невозможно.

– Да как ты смеешь! – здоровенная грудь, шедшая впереди женщины, затряслась так, что Марьяна вздрогнула.

– Простите, но я, кажется, вам не «тыкала». Так что и вы, пожалуйста, будьте вежливой.

– Немедленно высадите ее! – «наседка» сжала руку проводника так сильно, что тот, похоже, не мог ею пошевелить.

– Сударыня, высадить кого‑то из поезда можно за противозаконные действия или дебоши. В любой другой ситуации сделать подобное разрешается лишь с согласия самого человека. Есть место в соседнем вагоне. Так что, девушка, если вы не против… – проводник посмотрел на Марьяну.

– Конечно, я не против. Ехать еще долго, а любоваться лицом этой… гм, неважно, я не собираюсь. Немного вздремнуть уже не получится. А вот полежать можно. Спасибо за заботу. И почему не существует отдельных вагонов для пассажиров с детьми? – Марьяна победно взглянула на «наседку». Не дождавшись её реплики в ответ, Петричук обратилась к проводнику: – Не могли бы вы мне помочь с вещами? – искренняя улыбка, адресованная проводнику, украсила лицо Марьяны. Обычно эта улыбка помогала Петричук получать от мужчин всё, чего ей хотелось. Проводник улыбнулся и снял ее чемоданы с верхних полок.

«Ну и хорошо, – подумала Марьяна. – Не хватало еще самой тащить чемоданы из‑за чьих‑то невоспитанных детей!»

– А вас хотелось бы попросить, – девушка напоследок взглянула на «наседку», – сделать так, чтобы ваши невоспитанные потомки больше никому в вагоне не надоедали.

Марьяна видела, как лицо женщины побагровело, слышала, как та начала жаловаться на нее кому‑то из пассажиров, а потом просто достала наушники и включила музыку в телефоне как можно громче (к счастью, таблетка начала действовать, и головная боль понемногу стихала). Марьяна пошла вслед за проводником. Испуганный сосед к тому времени уже лежал на своей верхней полке.

7

За годы отсутствия Марьяны на вокзале родного провинциального городка особо ничего не изменилось. Разве что надпись «ВОКЗАЛ» превратилась в «ВОЗАЛ». Похоже, буква «к» устала висеть на обшарпанном здании и убежала с позором. Ну и пусть. Кого это волнует?

Уже около десяти минут Марьяна стояла под зданием вокзала и ждала сестру, прекрасно осознавая, что это бесполезно. В родном городке весной всегда дождило, и, похоже, ничего особо не изменилось: порывистый ветер и плотно покрытое облаками небо намекали на дождь. Ждать и мерзнуть больше не хотелось. Марьяна достала из кармана телефон и хотела набрать Диану, свою младшую сестру, но быстро передумала. Неподалеку от входа в помещение вокзала висел выгоревший рекламный плакат с номером телефона одной из местных служб такси. Увидев его, Марьяна быстро вызвала себе машину.

В конце концов, ничего не изменилось. Диана, её младшая сестра, всегда была глупой эгоисткой.

Спустя несколько минут возле девушки остановилась старушка «Таврия» с «шашечками» на крыше. Ну что ж, какой город, такой и сервис. Хотя девушка должна была признать: машина приехала очень быстро. Тяжело вздохнув, Марьяна потащила за собой чемодан. Заглянув через боковое стекло в машину, девушка спросила у водителя:

– Можно положить чемодан в багажник?

– Думаю, что да, – вежливо ответил водитель и вышел из авто. – Марьяна? —таксист замер на полпути к багажнику.

– Серёжа? – после долгой паузы спросила девушка. – Мариненко? Это ты?

– Да. Марьяна… Какая ты стала… Красотка!

Сергей приблизился к девушке и крепко обнял её. Марьяна почувствовала, как бешено забилось её сердце.

«О нет! Неужели опять? Этого не может быть! Я давно его забыла! Давно!» – повторял внутренний голос.

– Как жизнь? Слышал, ты успешный фотограф? – спросил Сергей, когда они наконец отъехали от вокзала. – Почему вернулась?

В салоне машины Сергея приятно пахло. Этот аромат Марьяне запомнился навсегда. Когда‑то, где‑то классе в девятом, на школьной дискотеке они танцевали вместе белый танец. От Сергея тогда очень приятно пахло. Именно этот запах она ощущала сейчас. Перехватив взгляд Сергея и поняв, что тот ожидает ответа, сказала:

– Ну, успешный – это слишком…

– Ага, весь Интернет заполонила! Лауреатка первой премии Международного фотоконкурса Петричук Марьяна!

– Ну это интернет…

– Ой, разумеется. Так что же заставило такую успешную красавицу, как ты, вернуться в наше болото? – улыбка Сергея осталась такой же обольстительной, как и десять лет назад.

– Наша старая бабушка.

– Это прабабушка?

– Да, бабушкина мама. Она давно болеет, ты же знаешь. Сейчас её состояние ухудшилось, поэтому прабабушка хочет написать завещание и требует моего присутствия. Как знать, что там у нее в голове.

– Понятно. Так ты надолго?

– Думаю, нет. Планирую разобраться завтра со всеми делами, и уже послезавтра вернуться в столицу. Надеюсь, всё получится. А ты как живешь?

– Да ничего. Женился на Ане. Помнишь ее? Наша одноклассница.

– Короленко?

– Ага.

При упоминании о школьном лидере спиной Марьяны пробежал холодок. Сергей продолжил:

– Аня родила мне двух деток: сыночка Даню, ему сейчас десять, и дочку Алиску, ей три.

– Вашему сыну десять? Так это она что, в восемнадцать родила?

– Ну… да. Мы же встречаться еще в школе начали. Летом после выпускного Аня узнала, что беременна. Я отцом на первом курсе стал…

– Ого! – Марьяна слегка присвистнула. – Подожди, а она как смогла учиться?

– Аня? Да никак. Решила, что для нее лучшая профессия – мама.

После этой фразы Сергея Марьяна скривилась. Мама – лучшая профессия? Для Короленко? Серьезно? Сколько боли причинила эта Аня ей в школе! Особенно в старших классах! А теперь примерной матушкой стала!

Чтобы немного изменить ход разговора, спросила:

– Почему ты таксуешь? Неужели не нашел ничего лучшего?

Сергей засмеялся:

– Марьяна, такси – не более, чем подработка. У меня небольшой бизнес: три овощных магазинчика в разных районах города. Заработок вроде неплохой, но ведь дети… Сама понимаешь. Порой денег не хватает…

Слушать это Марьяна больше не могла. Ей стало настолько паршиво на душе от того, что он, её первая, и, пожалуй, единственная любовь, женился на худшей девушке из всех, кого Петричук знала. Хотелось убежать прочь. Почему она просто не села в автобус? Зачем было вызывать это чертово такси?

«Попрошу его остановиться и пойду пешком», – как только Марьяна об этом подумала, на лобовом стекле «Таврии» появились первые крупные капли.

– …вот и приходится сочетать несочетаемое, – продолжал Сергей. – Бизнесмен‑таксист, – засмеялся он.

– Конечно, понимаю. Еще ведь и жена на шее, – Петричук едва сдерживалась, чтобы не сказать чего‑то лишнего.

– Ну… Аня детьми занимается, а это же непросто…

– Дождь, – Марьяна даже не пыталась скрыть своего раздражения.

– Да. Как обычно в это время года. Или ты уже забыла, что у нас здесь дождь – обязательный весенне‑осенний атрибут?

– Конечно, я помню. Мы уже подъезжаем?

– Ага. Еще несколько минут – и будем на месте. Почему Диана не встретила тебя, кстати?

– Ты что, не знаешь мою младшую сестру?

– Я слышал, что она постоянно с прабабушкой, помогает ей во всем. Думал, изменилась…

– Нет, Сергей. Такие люди, как моя младшая сестра, не могут измениться в принципе. Ну что ж, – «Таврия» остановилась у дома, в котором Марьяна провела всё детство. – Рада была встрече, Сергей. Сколько я тебе должна?

– Да иди ты! Не нужны мне деньги!

– Ага, чтобы Аня думала, что я ваших детишек объедаю? Пятьсот хватит? – Марьяна протянула таксисту купюру.

– Прекрати, – продолжал отказываться Сергей, доставая чемодан из багажника.

– Это ты прекрати, – девушка забрала свои вещи, а деньги сунула Мариненко в карман.

Марьяна тащила тяжелый чемодан, поэтому не заметила, как Сергей улыбался, наблюдая за ней.

8

– Ну наконец‑то! Сколько можно ждать? – услышала Марьяна с порога писклявый голос сестры.

– Сколько можно ждать?! – переспросила Марьяна. – Хочу спросить у тебя то же самое! Ты обещала встретить, а я, как дура, стояла и ждала!

– Я обещала? Ты что‑то путаешь, сестрёнка!

Марьяна находилась дома несколько минут, но уже успела вспомнить, от чего убегала десять лет назад. Школьные годы были для девушки самым ужасным периодом в её жизни. Постоянные ссоры с младшей сестрой, развод родителей, проблемы в коллективе сверстников… девушка мечтала о том, как, окончив школу, исчезнет из этого города навсегда. И что? Теперь она снова здесь, в квартире, над которой время совсем не имеет власти. Старые обои, наклеенные отцом еще за несколько лет до их с мамой развода, отставали от стен и совсем потеряли приличный вид, потолок облупился, демонстрируя глубокие трещины, а пол скрипел ещё более раздражающе, чем сестринский голос.

Марьяна прошла на кухню. Там ситуация была не лучше: старая мебель, казалось, лишилась возможности закрываться, линолеум был изрядно потрёпан, а надщербленная раковина вот‑вот должна была рухнуть.

– Диана! Как можно так жить?! – крикнула девушка сестре, которая пряталась где‑то в глубине квартиры.

– О чём ты говоришь? – на пороге кухни появилась Диана. Эта девушка всегда могла правильно себя подать. Даже одетая в такое домашнее лохмотье, как сейчас, Диана казалась красивой. Собственно, она и была такой.

Внешность сестер была настолько контрастной, что порой Марьяна считала себя недостойной носить общую с Дианой фамилию. Особенно трудно было в школе. Хрупкая блондинка с наивным взглядом из‑под длинных ресниц не шла ни в какое сравнение с коротко стриженной брюнеткой, имевшей проблемы с кожей. Оттого Марьяна очень комплексовала, а порой и откровенно завидовала сестре. В классе седьмом или восьмом, после развода родителей, Марьяна очень поправилась. Врачи называли это реакцией организма на стресс. Именно тогда Диана начала взрослеть и привлекать первых красавчиков школы.

– О чём я? Да обо всем! Живёте, как в конуре! Ремонта, похоже, не было со дня моего отъезда! Я же высылала тебе деньги! Неужели ничего нельзя было отложить?!

– Ой, не успела переступить порог, а уже поучает! Наша Марьянка совсем не изменилась! – в кухню зашла прабабушка девушек Людмила Васильевна. Женщина, как всегда, была в платке и одном из своих старых платьев, которое Марьяна помнила еще с глубокого детства. – Иди обними свою бабушку‑старушку!

Прабабушка Люда, воспитавшая не только свою внучку, мать Марьяны и Дианы, но и обеих правнучек, протянула свои тощие костлявые руки к Марьяне. Девушка подошла к старухе и с удивлением отметила, что та словно стала ниже.

– Привет, ба! – сестры Петричук часто называли Людмилу Васильевну именно так, ведь родной бабушки никогда не видели: она умерла задолго до их рождения.

После приветствий вся семья уселась за стол.

– Чай будешь? – Диана стояла перед открытым холодильником и старательно изучала его содержимое. – Я могу бутеров сделать. У нас как раз немного колбасы осталось со вчерашнего дня.

– Давай. Я пойду пока руки помою.

Распахнув дверь ванной, Марьяна замерла. Ванная была лучшей комнатой в квартире! Сестра сломала стену между ванной и туалетом, превратив всю ванную комнату в одно здоровенное пространство! В углу стояло здоровенное джакузи, справа от него – унитаз и биде, чуть в стороне – большая белоснежная раковина. Пол ванной был вымощен темным кафелем, который на вид был очень дорогим.

Марьяна быстро помыла руки и вернулась на кухню:

– На джакузи, значит, деньги нашла, да, сестренка?!

Диана растерянно захлопала наращёнными ресницами. Использовала прием, безотказно действовавший на всех мужчин. Это же надо!

– Девочки, ну хватит! Еще и несколькими словами не обменялись, а уже ссоритесь! – спокойно сказала бабушка.

– Я вообще молчу, это все Марьяна!

– Ну конечно! Всегда я виновата! Старшая сестра несправедливо оскорбляет младшую!

– Прекратите немедленно! Давайте лучше поговорим о том, что будет с нами дальше.

– Я планирую со всем разобраться сегодня‑завтра и как можно скорее в столицу вернуться, – на одном дыхании сообщила Марьяна и отхлебнула немного чая, заваренного сестрой.

– Вернуться? Детка, так не получится. Завтра буду писать завещание, поэтому сообщаю, что все моё состояние оставляю вам. Но разделение денег поровну произойдет лишь тогда, когда вы обе будете со мной до конца. Будете ухаживать до самой смерти.

– Что? – Марьяна округлила глаза. – До какого еще конца, ба? Что это за бред?

– Это не бред. Кроме вас, у меня никого нет! – с выражением неописуемой гордости на лице сказала прабабушка Люда. – Ваша бабушка давно умерла, а мамка, как вышла за своего немца, так и исчезла бесследно. Разорвала со мной все контакты. А мне что делать? В одиночестве умирать?

– Почему в одиночестве? Диана всегда рядом с тобой, я деньги посылаю…

– Этого недостаточно!

– Давай найду тебе сиделку, ба? – не сдавалась Марьяна. – Добросовестно ей буду платить. У меня в столице куча дел, ты же знаешь! Скоро фотостудию открываю. Я просто не могу всё оставить и позволить себе жить здесь!

– Какая сиделка? Ты с ума сошла? – руки старухи задрожали. – Или ты хочешь, чтобы все наследство Дианке осталось?

На этих словах младшая Петричук широко улыбнулась, её щеки покраснели.

– Знаешь, ба, я, пожалуй, вернусь в столицу прямо завтра, – выпалила Марьяна. – Чего тянуть? Фиг с ней, с квартирой. Пусть Диана её себе оставляет.

– Марьяна, детка, ты что, думаешь, что твоя прабабушка ничего, кроме этой квартиры, не имеет? Как же ты ошибаешься, – загадочно улыбнулась Людмила Васильевна. – Даже если всё моё наследство вам пополам поделить, ты, Марьяна, за эти средства легко сможешь купить себе квартиру в столице, да еще и на новый фотоаппарат хватит. Так что я на твоем месте не спешила бы пока возвращаться в свой мегаполис, – спокойно сказала прабабушка Люда, а Диана хищно улыбнулась.

– Хорошо, завтра не поеду. Подожду этого благословенного мгновения: написания завещания, – в ответ оскалилась Марьяна, выпила чай одним глотком и встала из‑за стола. – Всем очень благодарна за компанию. Чай был даже ничего, спасибо, Диана. Неужели хоть его научилась готовить? Кстати, по‑моему, ты поправилась, – сказала девушка перед тем, как выйти из кухни.

Как ни странно, Диана промолчала в ответ.

9

Конечно, не стоило надеяться, что комната Марьяны будет ждать её десять лет и все это время блистать чистотой. Плакаты, которыми девушка так дорожила в подростковом возрасте, потускнели от солнечных лучей, старый стол склонился на левый бок (одна из его ножек окончательно сломалась), а в углу комнаты, напротив входа, грудой валялась старая одежда, вероятнее всего, она принадлежала Диане.

Кровать на первый взгляд показалась Марьяне целой.

«Уже хорошо», – подумала девушка и завалилась на неё. Сразу после этого Марьяна скривилась: старые пружины противно заскрипели под тяжестью её тела. Наконец устроившись, она погрузилась в мысли.

«Как же быть? Оставаться надолго в этой дыре я не планировала. Меня ждет работа, и помещение надо привести в порядок. Я столько усилий приложила, чтобы его забронировать! С другой стороны, чтобы купить помещение, надо отдать почти всё, что я отложила. А как же тогда обустроить фотостудию? Единственный вариант – средства прабабушки. А теперь что? И еще встреча с Сергеем… как он мог жениться на этой сучке?».

Марьяна попыталась перевернуться на живот, но, пошевелившись, резко скрутилась и застонала: одна из крепких металлических пружин вылезла из дряхлого матраса и впилась девушке в ребра.

Марьяна подскочила с кровати, включила свет и стащила постель. То, что матрас под простыней оказался сбитым и запятнанным, девушку не удивило, а вот ржавые пружины, опасно торчавшие во все стороны, вовсе не настраивали на крепкий сладкий сон.

– Диана!!! – выйдя из комнаты, заорала Марьяна на весь коридор.

– Что случилось, сестрёнка? – на лице младшей сестры красовалась одна из тех слащаво‑льстивых улыбок, которые Марьяне казались самыми отвратительными.

– Что с кроватью? На ней же невозможно спать! Когда я переезжала в столицу, все было нормально!

– Марьяна, прошло десять лет! – завизжала Диана.

– Кровать в таком состоянии, словно на неё каждый день с высоты падало что‑то тяжелое! Кто на ней вообще спал? Ты? У тебя же есть комната!

– Нет, не я.

– Прабабушка Люда?

– Нет… Кажется, Макс.

Растерянная Марьяна безуспешно пыталась наполнить легкие воздухом, отчего походила на рыбу, выброшенную на берег. Почувствовав, что краснеет, девушка крикнула:

– Какой еще Макс?!

– Ну… мы с ним когда‑то встречались. Давненько. Лет пять назад – Диана придала своему лицу задумчивое выражение.

– О, не напрягайся, пожалуйста. Интеллект тебе не к лицу. Видимо, из‑за его отсутствия! – Марьяна чувствовала, как у нее внутри буквально всё кипит. – Слушай, – девушка вплотную приблизилась к сестре. – Я беру свои вещи и переезжаю в твою комнату. Буду жить там, пока ты не купишь мне нормальную кровать и не уберёшь всё своё барахло.

Марьяна схватила чемодан и потащила его за собой по коридору. Маленькие колесики поскрипывали и время от времени прекращали свое движение, застревая в длинном ворсе старого ковра.

– Но Марьяна!

– Что?

– Я не смогу тебе купить кровать! Даже матрас не куплю! У меня совсем нет денег! Мы же с прабабушкой жили всё время только на те деньги, которые присылала ты!

– Ну … одолжи у своего Макса.

– Ты что? Мы в последний раз виделись несколько лет назад.

– Тогда найди работу!

– Ты что? Какую работу? Я же никогда не работала!

– В самом деле? Похоже, пора начинать!

– Но что я буду делать? – Диана выглядела смущенно.

– Раздавай рекламу, мой подъезды, мне всё равно, Диана! ВСЁ РАВНО!

С этими словами Марьяна наконец затащила чемодан в комнату сестры и с силой захлопнула за собой дверь.

Несмотря на разбросанные всюду вещи, Марьяне комната сестры понравилась. Ведь она была второй частью квартиры (после ванной), в которой сделали ремонт. Конечно, обои не были сверхсовременными, но они хотя бы не отставали от стен. А мебель не отвечала противным скрипом на каждое прикосновение.

Марьяна собрала «барахло» сестры и выбросила его в коридор. После этого, достав все необходимое, она направилась в ванную. Очень хотелось смыть с себя остатки этого глупого дня вместе с его неприятными разговорами и неожиданными встречами. Уже через полчаса, перестелив постель сестры, Марьяна удобно умостилась на её кровати и погрузилась в сладкий сон.

Обычно Марьяна не видела снов. Ежедневная столичная работа так ее утомляла, что девушка просто закрывала глаза, погружалась в темноту, и через мгновение её уже будил неприятный звук будильника.

Но сегодня всё было по‑другому. Возможно, так случилось из‑за дефицита сна или сказалась неожиданная встреча с первой любовью, а может, сильное впечатление произвела ссора с глупой «наседкой» из поезда, но сон не заставил долго себя ждать.

«Где я? Такие знакомые стены… что это на мне?» – проносилось в голове Марьяны, пока она пыталась понять, что с ней произошло.

– Ну наконец‑то! Что ‑ то ты сегодня долго, Марьянка! – кто‑то положил руку девушке на плечо. Обернувшись, она увидела Олю Моисееву – свою лучшую подругу и бывшую одноклассницу. Девушка широко улыбнулась и кивнула на дверь класса, отчего ее забавные хвостики запрыгали.

– Оля? Это ты? В самом деле ты? – Марьяна бросилась обнимать подругу. – Как я соскучилась!

– Тю, ты что? Мы же вчера виделись!

«Нет! Это точно сон! – подсказывал внутренний голос. – Ты знаешь не хуже меня, что Оли нет. Уже давно».

Это правда. Оля с Марьяной после школы поступили в один и тот же столичный университет, но на разные факультеты. Оля всегда мечтала стать юристкой, а вот Петричук грезила фотографией. На втором курсе Моисеева вместе с одногруппниками поехала на речной пляж праздновать успешно сданную сессию. Изрядно набравшись, девушка полезла в воду и утопилась.