О.Н.А.

Дарья Шатило

О.Н.А.

Дарья Шатило

О.Н.А.

2021 год

Как же важно быть личностью и как сложно – женщиной. Особенно женщиной с нестандартными взглядами на жизнь. Ведь все имеют право быть такими, какие они есть. Феминистски? Возможно. Но сильные женщины, такие как Марьяна Петричук, всегда являются отражением слабых мужчин…

Все началось с телефонного звонка, после которого Марьяна была вынуждена вернуться в родной городок. Там девушке пришлось заново пережить то, от чего она так старательно убегала десять лет назад…

Посвящаю всем тем, кто уходит в мир иной, но навсегда остается в наших сердцах.

1

Сердце Марьяны Петричук бешено колотилось. Впервые выставка ее фоторабот «Изуродованные души» была представлена на широкую публику. Благотворительному фонду «Защити себя сама» чудом удалось арендовать это помещение в центре столицы. Девушка в который раз прошла между рядами своих развешенных работ. Лица каждой из женщин, искаженные тем, от кого этого меньше всего ожидаешь, отзывались в Марьяне порцией боли и сочувствия. Ведь она их понимала…

Легкий стук заставил Марьяну резко обернуться. Это шла Татьяна. Женщина в темных очках осторожно проверяла свой путь специальной палкой. Полгода назад, после очередной громкой ссоры с мужем Таня полностью потеряла зрение. Подонок изрядно врезал беззащитной женщине по голове чем‑то тяжелым (деталей Петричук не знала, да и разве это важно?). Открытая черепно‑мозговая травма, зрительный центр поражен… Бедняжка в свои тридцать три потеряла зрение навсегда.

Самая страшная вещь в женщинах, которые страдают от насилия, – это смирение. Бедняги воспитаны в духе «муж всегда прав», «его нужно ублажать» и даже не могут признать того, что они жертвы. Жертвы или обстоятельств, или возлюбленного‑тирана, или просто искалеченной морали.

Таня – идейная вдохновительница выставки «Изуродованные души». Потеряв зрение, женщина наконец смогла трезво оценить свою жизнь. С помощью сестры‑юриста она наконец развелась с мужем‑садистом, лишив его почти всех денег. Потом она пришла к Марьяне. Петричук к тому времени уже давно была волонтеркой фонда «Защити себя сама». Она помогала каждой женщине принять и полюбить себя, увидеть свою красоту.

Таня хотела фотографий. Как можно больше. Единственное условие – чтобы она на них выглядела максимально счастливой и привлекательной. И Петричук это удалось.

«Жаль только, что ты их не увидишь, Таня», – сказала тогда Марьяна.

«Это ничего, главное, чтобы другие женщины, страдающие от насилия, увидели. Увидели и полюбили себя», – улыбнулась Таня, смахивая со щеки одинокую слезинку.

– Марьяна Ивановна? Это вы? – Татьяна коснулась плеча фотографа.

– Тань, я же просила: просто Марьяна.

– Простите … Ой, то есть прости. Никак не привыкну. Ты, должно быть, очень красивая?

– С чего это ты взяла? – Марьяна удивилась: впервые они с Татьяной встретились, когда та уже не видела.

– Запах. Ты пахнешь красотой. Гордой и неприступной, но от того еще более вожделенной…

Петричук склонила голову набок и молчала, внимательно рассматривая женщину.

– Ой, прости. Понимаю, как это звучит: «пахнет красотой».

– Да нет, что ты! Не стоит извиняться.

– Марьяна? – тоненький запуганный голосок. Это была одна из последних моделей Марьяны, фото которой висели у входа, Алёна. Бледнокожая с большими голубыми глазами и широкой улыбкой. В Фонд девушка обратилась вся в синяках. Собственно, скорее, попала, а не обратилась. Несколько недель Алёна пролежала в больнице, а когда ей немного полегчало, врач отправил девушку в «Защити себя сама». Во время одного из сеансов психотерапии она призналась, что не имеет смысла жить.

Тогда и произошло их знакомство с Марьяной. Петричук почти час уговаривала девушку сделать несколько кадров. Алёна согласилась. Она выжала из себя что-то похожее на улыбку, которой хватило на два кадра. Один из них, самый первый, сейчас украшает рекламную афишу «Изуродованных душ».

Последний фотосеанс с Аленой состоялся несколько дней назад. На снимках была совсем другая Алёна – уверенная и красивая. На выставке представлены оба фото: на них прекрасно виден контраст между одинокой и счастливой и замужней и несчастной.

– Алёна? Привет! Познакомься, это Таня.

– Таня, вы та женщина, которая…

– Которая ослепла от рук «любимого»? – насмешливо спросила женщина в чёрных очках.

– Я не это хотела… – лицо Алёны покраснело.

– Не извиняйся. Но я и та, которая лишила подонка всего и посадила его. А с твоим чем всё закончилось?

– Я ушла от него.

– И все? Не преследует?

Марьяна заметила, как руки Алены задрожали.

– Ннннет…

– Это пока, – грубый голос свидетельствовал об одном: к ним подошла Катя. Женщине было под пятьдесят, но она всех просила называть ее именно так. – Таких мочить надо и все.

Марьяна улыбнулась. Ей нравилась манера Кати говорить все, что думаешь, в лоб. Катя всегда утверждала, что лучше быть сучкой, не скрывающей эмоций, чем тихим стервой, которая готова в любой момент вонзить тебе в спину нож.

Марьяна была согласна с Катей. Ведь люди в основном лицемеры, которые говорят лишь то, что от них хотят услышать. Чтобы быть прямолинейным, нужно иметь определенную смелость.

Более десяти лет назад Катю изнасиловал знакомый, которого она считала другом. Ее, избитую и униженную, мужчина оставил умирать на обочине. Тогда женщине помогли: случайный водитель заметил ее и отвез в больницу. Через месяц Катя выздоровела, а еще через несколько дней убила своего обидчика. Сама позвонила в тогда еще милицию и во всем призналась.

«Мне стыдиться нечего. Я свое отсидела. И мир сделала лучше: избавила от этой твари», – сказала Катя Марьяне во время их первой встречи.

В тот момент Марьяна Петричук в очередной раз убедилась, что нравственность никак не связана со статусом или внешним видом человека. Она либо есть, либо нет.

– Алёна, это Катя. Катя, это Алёна, – познакомила женщин Марьяна.

– Рада знакомству, – улыбнулась Катя и провела рукой по «ёжику» на голове. – Вы молодцы, девчонки. И ты, Таня, и ты, Марьяна. А с тобой, Алёна, нам надо будет еще поговорить, – Катя подмигнула Алене, а та ответила ей испуганным взглядом.

– Спасибо, – ответила Марьяна Кате и опустила взгляд. Почему‑то она всегда боялась встречаться глазами с этой женщиной. Видимо, опасалась, что Катя могла «прочесть» всё то, что творилось в душе Марьяны.

– Надеюсь, тебе от этого станет немного легче, Марьяна.

Петричук растерянно захлопала ресницами. В голове роились мысли: «Станет легче? Неужели она что‑то узнала? Но как? А главное, откуда? Нет, этого не может быть. Просто не может».

– Марьяна, ты тоже пережила насилие? – спросила Таня.

– Я? Да нет, что ты такое говоришь.

– Всем привет, – прервал женский разговор Марк. Он подошел к Петричук и поцеловал Марьяну в щеку.

Марк Власович был давним другом Марьяны. Собственно, он был первым человеком, с которым девушка познакомилась в столице. Их дружба была предметом зависти многих общих знакомых. Часть из них несколько раз пыталась «свести» Марьяну с Марком. Но все попытки были безуспешны: они относились друг к другу как брат и сестра. От этого их дружба только укрепилась.

– Как вы? Готовы к триумфу? – Марк внимательно посмотрел на женщин, чьи судьбы были навеки искалечены. – Я считаю вас всех очень смелыми. Быть на таком мероприятии для меня – настоящая честь. Марк вытянул руку из‑за спины и протянул Марьяне букет белых роз на длиннющей ножке. – Поздравляю, дорогуша, – Власович обнял подругу и прошептал ей на ухо: – Надеюсь, я вовремя.

Петричук только кивнула в ответ.

По стечению обстоятельств Марк жил в том доме, где Петричук хотела купить помещение для оборудования фотостудии. Эта фотостудия должна была стать таким местом, где женщинам возвращают веру в себя. Раньше там работал ее учитель, настоящий мастер фотодела. Марьяна до сих пор обязана ему всем, что знает. Ещё на первом курсе университета, когда перепуганная провинциальная девушка приехала покорять столицу, Игнат Васильевич каким-то чудом заметил её среди сотни первокурсников. Преподаватель повторял, что видит в Марьяне потенциал, и предсказывал ей большое будущее. В конце второго курса Игнат Васильевич взял девушку себе в ассистенты и научил всему, что знал сам. Марьяна же, в качестве благодарности, этого помогала ему работать с клиентами, вела документацию и мониторила рынок фотоуслуг.

В прошлом году Игнат Васильевич умер, что стало для Марьяны настоящим ударом. Тогда девушка, которая уже давно мечтала о собственной фотостудии, поставила себе цель: обустроить ее в помещении своего наставника и нигде больше. Несколько раз Петричук встречалась с Мариной, дочерью покойного учителя, которая ни за что не хотела продавать маленькую комнатку в центре столицы, хотя продолжать дело отца не собиралась. Марьяна раз в неделю звонила женщине и спрашивала, не передумала ли та. В конце концов дочь Игната Васильевича сдалась и выставила помещение на продажу, но захотела столько денег, что Марьяне для их сбора понадобилась бы еще одна жизнь. Даже на задаток не хватало. Однако судьба всегда на стороне тех, кто движется в правильном направлении. Марк согласился одолжить девушке деньги на длительный срок, что позволило ей забронировать помещение. Порой Петричук думала, что не заслуживает такого друга, как Власович.

Переступив порог своей квартиры, Марьяна, не раздеваясь, упала на кровать. В ушах до сих пор шумело от громких оваций и приветствий. Несколько раз девушке пришлось отвечать на одинаковые вопросы разных телеканалов.

Марьяну всегда «умиляло», как люди, прикрываясь высшей целью и благотворительностью, обогащаются. Примерно то же самое произошло сегодня со спонсорами фотовыставки. Сама же девушка за деньгами не гналась: она искренне стремилась помочь женщинам, которым пришлось пережить нечто подобное тому, что когда‑то случилось с ней.

2

Он приснился ей снова. Этот сон преследовал девушку около десяти лет. Собственно почти сразу после того, как это произошло.

У каждого из нас есть такие воспоминания, которые хочется стереть бесследно. Уничтожить любой ценой. Только избавившись от таких воспоминаний, разрушив эти каменные путы, можно жить, меняться, восстанавливаться.

В старших классах Марьяна Петричук была привлекательной. Её красота, холодная и строгая, совсем не походила на красоту её сестры Дианы. Но от этого Марьяна не становилась в глазах противоположного пола менее желанной. Эта красота и разрушила жизнь девушки, полностью изменив её саму.

Пустырь, который Марьяна видела в своих ночных грезах, она могла бы описать в мельчайших деталях. Это было странно, ведь тогда ее глаза завязали чем‑то черным. На улице было тепло, несколько дней назад 11‑В отпраздновал выпускной. Анна Короленко, её главная школьная соперница, тогда позвонила ей и захотела встретиться. Предлагала забыть школьные обиды и помириться, чтобы с лёгким сердцем «идти во взрослую жизнь» (так она сказала). Марьяна согласилась, искренне надеясь, что Анна изменилась. Теперь, конечно, в такой бред Петричук больше не верила.

Насильников было трое. Как только Марьяна встретилась с Аней в одном из отдаленных районов их маленького провинциального городка (сначала Петричук удивилась, зачем так далеко), к ней подошли сзади, заслонили рот ладонью, завязали глаза и насильно затащили в машину. Никакие крики и сопротивления девушке не помогли.

Хуже всего то, что единственным воспоминанием о тех страшных событиях для девушки были ее ощущения. Сначала Марьяна чувствовала себя униженной и бессильной, а потом еще долго не чувствовала ничего, кроме отвращения к самой себе. Рассказывать кому‑то о таком девушка не решилась. На следующее утро (ночь, конечно, была бессонной) Марьяна обрезала свои шикарные длинные черные волосы, оставив лишь коротенький колючий «ёжик», поспешно собрала самое необходимое, попрощалась с прабабушкой и уехала покорять столицу.

…Марьяна лежала на влажной траве и вдыхала запах земли. Услышав, как авто отъезжает прочь, девушка встала и наконец стянула повязку с глаз. Оглянулась – и… проснулась. По щекам текли слезы, подушка тоже была мокрой.

3

Выпив горький кофе (только он помогал девушке не засыпать после тяжёлых ночей), Марьяна наконец решилась позвонить Марине, дочке Игната Васильевича. Женщины должны были встретиться после обеда. Петричук не могла поверить, что уже сегодня отдаст задаток и сможет начать обустройство фотостудии. Скольким женщинам она поможет увидеть их красоту и скольких научит верить в себя заново!

Сладкие мысли девушки прервала песня «Highway to hell». Её воспроизводил телефон, а это значило, что звонил кто‑то неприятный. Марьяна посмотрела на экран. Так и было: её младшая сестра Диана почему‑то решила напомнить о себе.

«Неужели опять деньги будет просить? На прошлой неделе только выслала же», – промелькнуло в голове. А потом внутри похолодело.

«Неужели что‑то с прабабушкой? О нет, только не это…» – затаив дыхание, Петричук ответила на звонок.

– Да, Диана.

– Привет. Я ненадолго. Наша прабабушка наконец решила написать завещание. Она требует твоего присутствия.

– То есть я должна приехать? – от самой мысли о возвращении в ненавистную провинцию, где с ней случилось самое худшее, Марьяна вздрогнула.

– Ну конечно, если претендуешь на наследство. Или ты не претендуешь? – этот насмешливый тон сестры Марьяна ненавидела больше всего. – Квартира в провинции по столичным меркам – ничто. Так что, в принципе, можешь и не приезжать.

В трубке затрещало, а после Марьяна услышала:

– Марьянка, детка! Это ты? – голос прабабушки был спокойным, как всегда.

– Да, ба, – голос девушки задрожал. – Это я, привет. Рада слышать тебя, давно не говорили.

– А все потому, что ты очень редко звонишь своей прабабушке. Дианка сказала тебе о завещании? Приедешь?

– Ба, я не знаю…

– Послушай, Марьяна. Я знаю, что ты не хочешь возвращаться. Думаешь, я не понимаю, что ты тогда просто сбежала. Правда, не знаю, от чего именно. Но мне почти девяносто, если не приедешь сейчас, можешь больше никогда не увидеть меня.

– Ба…

– Я все сказала. Буду ждать тебя до конца недели.

Короткие гудки.

4

Марине, дочери Игната Васильевича, было под пятьдесят. Женщина уже сидела в кофейне, когда Марьяна присоединилась к ней. Блондинка с круглыми формами и несколько приплюснутым лицом была очень похожа на отца. Вспоминая наставника, Марьяна всегда плакала, ведь Игнат Васильевич был тем человеком, который полностью заменил ей близких в столице.

Дети тащат за собой не только тяжелый чемодан с генами родителей, на них отражаются непроработанные травмы матери или отца, а также их нереализованные амбиции. Родители Марьяны её покинули. Отец давно ушел, потому что просто не смог жить с такой женой. А мать, устроив личную жизнь, переехала в Германию и никогда даже не звонила.

Теперь же, глядя на дочь человека, ставшего для нее целым миром, Марьяна не чувствовала ничего, кроме благодарности.

– Понимаете, Марьяна, для моего отца его студия была всем. Он мог просто закрыться там и несколько дней неотрывно работать. Его в такие моменты можно было даже не кормить, – женщина широко улыбнулась.

– Да‑да, я знаю, – Петричук улыбнулась в ответ, вспомнив, как Игнат Васильевич, работая над одним из своих крупнейших проектов, заметно похудел.

– Я далека от фотоискусства, мой сын живет за границей и тоже не интересуется фотографией. Сначала я хотела оставить это помещение себе как память об отце, но потом решила все‑таки продать его вам. Отец часто о вас говорил, считал талантливой.

– Возможно, преувеличивал, Марьяна слегка покраснела. —Но я очень благодарна, что вы все-таки согласились продать помещение. Планирую обустроить там студию, которая будет помогать женщинам преодолеть посттравматический синдром от пережитого насилия.

– Прекрасная цель, – Марина снова улыбнулась и наконец сделала первый глоток кофе. Давайте обсудим некоторые детали. Хочу, чтобы всё было честно.

Петричук кивнула, и женщина, ободрённая её реакцией, продолжила:

– Марьяна, помещение моего отца расположено практически в самом сердце столицы. Я проконсультировалась с компетентными людьми и вынуждена немного повысить цену. На пару тысяч долларов.

Паника, зародившаяся в душе Марьяны, как только она зашла в кофейню, сейчас приобрела масштабы катастрофы. Но виду девушка не подала, ведь была из тех, что всегда «держат удар».

– Не станет ли это для вас проблемой? – Марина снова улыбнулась. И тут Марьяна поняла, чем дочь кардинально отличалась от отца, несмотря на их внешнее сходство. Игнат Васильевич всегда улыбался искренне, а его дочь в который раз за последние полчаса продемонстрировала фальшивую улыбку.

– Нет, не станет. Всё хорошо. Как насчет суммы задатка? Она тоже увеличится?

– О нет, тут как договаривались. Предлагаю сейчас допить кофе и поехать к моему знакомому нотариусу, чтобы передать деньги и заверить вашу расписку.

Марьяна сделала глоток кофе и внимательно посмотрела на женщину. Их разговор с Мариной нравился девушке все меньше и меньше. За годы жизни в столице Петричук научилась одному: здесь каждый сам за себя. Через минуту девушка улыбнулась и сказала:

– Договорились. Но нотариуса выберу я.

5

– Она повысила цену? Ну и сучка! – когда Марк, друг Марьяны, злился, остановить его было невозможно. Высокий широкоплечий брюнет в такие моменты превращался в скандальную деревенскую даму, готовую доказывать свою правоту любой ценой.

– Да успокойся ты, – улыбнулась Марьяна и сделала глоток ароматного коллекционного вина, предложенного другом. Девушка удобно расположилась в подвесном кресле, которое Марк недавно приобрел в свою новую квартиру.

«Понемногу обустраиваем с Эмилией своё гнездышко», – сказал он тогда.

Двухэтажная квартира Марка находилась в новостройке в центре столицы, там, где и студия Игната Васильевича. Марьяне она всегда нравилась, ведь ее друг имел хороший вкус. Когда Марк делал в квартире ремонт, то просил у девушки советы относительно цветов, мебели и многих других нюансов. Поэтому квартира Марка была в чем‑то и квартирой Марьяны. По крайней мере обустроена она была так, как девушке нравилось.

– Были у нотариуса?

– Да, расписку я написала, мы её заверили, деньги отдала. Так что помещение уже почти мое!

– Поздравляю, дорогая! – Марк поцеловал Марьяну в щеку, а потом внимательно посмотрел ей в лицо. – Но что‑то ты не очень радостная…

– Мне сегодня звонила Диана…

– О нет! Что опять?

– Прабабушка хочет, чтобы я приехала. Она будет писать завещание.

– И ты что, все покинешь и поедешь туда? Для чего? Чтобы получить в наследство половину провинциальной квартиры?! Ивановна, ты меня удивляешь!

– Марк, прабабушка просила … Я не могу ей отказать.

– Но ты поедешь туда… Туда, где всё произошло… Вдруг еще Сергея встретишь … Готова ли ты?

– Нет. Не готова. А с Сергеем и впрямь не хочется встретиться… но разве у меня есть выбор? Я ненадолго, увижусь с прабабушкой, скажу ей, чтобы Диана забирала квартиру себе, и вернусь. Завтра заеду в наш центр, попрощаюсь с девушками, позвоню некоторым клиентам и куплю билет. Кстати, я договорилась с Мариной, что могу приступать к ремонту в квартире её отца с завтрашнего дня. Так что в теперь уже моём помещении завтра будет работать бригада рабочих. Мне пришлось пообещать двойную оплату, потому что они собирались заняться другим объектом. Едва перетянула их на свою сторону в последний момент. Если что, сможешь меня подстраховать, а их проконтролировать?

– Для тебя всё, что угодно, ты же знаешь, – усмехнулся Марк, а Марьяна подлила себе еще вина:

– Спасибо за то, что ты всегда рядом.

– Окружай себя теми, кто в тебя верит, Марьянка. Потому что тех, кто не верит, и так хватает, – Власович подмигнул подруге, а она улыбнулась ему в ответ.

6

Марьяна Петричук равнодушно смотрела в окно и думала о том, как не хочет возвращаться. Нынешняя столичная жизнь ее вполне устраивала и разрушать её стабильность совсем не хотелось.

– Это ненадолго, – шёпотом сказала себе Марьяна. – Максимум через неделю я уже буду возвращаться обратно.

«Надеюсь, с прабабушкой всё хорошо», – добавила шепотом.

Ритмичный стук тяжелых колес всегда успокаивал девушку, а нередко и убаюкивал. Сегодня же глаза Марьяны начали закрываться, как только она села в поезд и согрелась после уличной сырости, сопровождающей раннюю весну. Спать хотелось невыносимо. Последние несколько дней девушка почти полностью лишила себя отдыха, стремясь «подтянуть хвосты», чтобы спокойно поехать в родную провинцию.

Опять эта боль. Голова девушки казалась настолько тяжелой, что держать ее вертикально было почти невозможно. Марьяна обшарила всю сумку, но всё‑таки нашла в ней обезболивающее. Скоро должно полегчать. Удобно устроившись на нижней боковой полке (девушка всегда выбирала себе это место, чтобы ни с кем не общаться), Марьяна начала дремать.

– Аааай! – громкий визг прервал и без того не очень крепкий сон.

Вздрогнув от неожиданности, девушка открыла глаза и резко села.

– Ай! Теперь ты «май»! Догоняй!!!

Каждый визг отзывался в голове новой порцией боли. Девушка оглянулась. Оказалось, что источником шума были двое мальчиков, лет десяти на вид. Ещё когда они только зашли в вагон, Марьяна поняла, что ни на что хорошее во время поездки с ними надеяться не стоит.

Тяжело вздохнув, девушка осторожно достала из сумки свежий номер китайского журнала, название которого она так и не смогла выговорить. Простелив на раскладном столике газету (и откуда она в её сумке?), девушка положила на неё журнал и принялась осторожно листать страницы. Вот она. Десятая страница. «Фотограф Марьяна Петричук – лауреат Международного фотоконкурса». Далее шла статья о девушке и ее таланте. К счастью, этот журнал издавали и на китайском, и на английском. В руках у Марьяны был экземпляр на английском, поэтому она могла прочесть о себе. Конечно, написано немного пафосно и приукрашено, но Петричук всё равно была горда собой.

Марьяна не очень хорошо владела английским, поэтому для перевода некоторых слов ей пришлось обратиться к переводчику. О Петричук написали действительно хорошо, от чего улыбка на её лице стала ещё шире.

Всю одиннадцатую страницу занимала ее фотография ночного моря. Собственно, именно она и принесла девушке желанную победу.

В кармане джинсов завибрировал телефон.

– Привет, Марьянка! – звонил Марк. – Как ты? Далеко уже?

– Сейчас, подожди минутку.

Петричук едва слышала друга из‑за криков тех невоспитанных мальчиков. Поэтому ей пришлось пойти в тамбур. Только там, несмотря на стук тяжелых металлических колес, девушка смогла нормально поговорить.

– Всё, я здесь. Привет, – Марьяна рассмеялась. – Ты же меня несколько часов назад только посадил на поезд.

– Да, но я все надеюсь, что ты передумаешь и вернешься.

– Что за бред, Марк?

– Мне жаль твоих усилий, подруга. Ты столько работала ради этой волонтерской фотостудии. И теперь все покидаешь…

– Я всего на несколько дней уезжаю, Марк.

– Да‑да, я помню. Но ведь…

– Марк…

– Всё, понял. Твоя бригада, кстати, на месте. Я им помещение открыл, все показал, рассказал. Они сразу приступили к работе. Так что за это не переживай.

– Ого! Спасибо, Марк!

– Не за что. Возвращайся поскорее.

Марьяна пришла к своему месту и, увидев китайский журнал на полу обложкой кверху, поняла, что что‑то неладно. Девушка подняла журнал и замерла: кроме обложки, страниц почти не осталось. Зато ей в голову тут же прилетел бумажный «самолетик», сделанный из страниц её журнала.

Волна гнева прокатилась по телу Петричук. Девушка поискала взглядом мать мальчиков, но не нашла. Поэтому Марьяна решительно направилась в сторону их купе.

Женщина, предположительно мать этих двух «монстров», сидела за столом и пила чай.

– Добрый день, – стараясь скрыть раздражение, поздоровалась Марьяна.

– Добрый, – похожая на наседку женщина широко улыбнулась. – Садитесь, пожалуйста. Угощайтесь.

Марьяна только сейчас увидела кучу металлических контейнеров с едой. Они были заполнены разнообразными блюдами: отбивные, котлеты, блины… Похоже, женщина планировала ехать в этом поезде еще с неделю, не меньше.

– Нет, спасибо, – Марьяна все еще надеялась на то, что «наседка» выслушает её и как‑то успокоит свое потомство. – Скажите, это ваши дети подняли такой шум в вагоне?

– Саша и Мишка? Да какой же это шум, девочка! Они же просто резвятся! Пятый час едем, детям надо куда‑то выплеснуть свою энергию!