Его разум медленно погружался в это пение, словно в глубокую, теплую воду. Образы из его жизни – Анна, фургон, дороги, клиенты – начали расплываться, терять свою четкость, растворяясь в молочной пелене тумана. Он больше не чувствовал страха, только странное умиротворение. Это было так, словно его приглашали куда-то, в место, где нет боли, нет тревог, нет проблем.
Силуэт перед ним словно растворялся в тумане, становясь еще более прозрачным, еще более эфемерным. Его отростки теперь казались длинными, струящимися нитями, которые медленно переплетались в воздухе, словно создавая какой-то узор, какую-то невидимую вязь. Пение усилилось, и Этан почувствовал, как его глаза закрываются, словно от невыносимой усталости.
Он был на грани. На грани исчезновения, на грани растворения в этой неизвестности. Его сознание было почти полностью поглощено песней, его воля слабела с каждой секундой. Он чувствовал, как его тело становится невесомым, словно он парит в воздухе. Он был готов отпустить все, сдаться этой неведомой силе.
Последняя мысль, которая промелькнула в его голове, прежде чем он полностью погрузился в забвение, была об Анне. Его жена. Его единственная связь с реальным миром. Но даже эта мысль была слабой, далекой, почти неслышной на фоне всепоглощающего пения из тумана.
Когда Этан почувствовал, что его сознание начинает медленно гаснуть, словно свеча на ветру, внезапно раздался резкий, пронзительный крик. Это был крик чайки, такой громкий и неожиданный, что он словно разорвал пелену тумана и пения. Звук был настолько реальным, настолько земным, что он мгновенно выдернул Этана из его транса.
Он резко открыл глаза. Пение прекратилось. Силуэт исчез. Туман вокруг него, хоть и оставался густым, казался менее плотным, менее зловещим. Этан тяжело дышал, его сердцебиение было настолько сильным, что он чувствовал, как кровь стучит в висках. Он был на пороге. На пороге чего-то ужасного, чего-то, что могло навсегда лишить его рассудка.
Он огляделся, его взгляд шарил по туману, пытаясь найти хоть какой-то след того, что он только что видел. Ничего. Только рокочущие волны и этот пронзительный крик чайки, который теперь звучал где-то далеко вдали. Он провел рукой по лицу, чувствуя, как его ладонь дрожит. Он был весь в холодном поту.
Что это было? Сон? Галлюцинация? Или он действительно столкнулся с чем-то непостижимым, с чем-то, что обитало в этом тумане? Он склонился, опираясь на колени, пытаясь отдышаться. Он чувствовал, как его тело дрожит от пережитого шока.
Он поднял голову и посмотрел в сторону домика. Сквозь туман едва пробивался тусклый свет. Анна. Он должен был вернуться к ней. Он должен был убедиться, что он реален, что его мир реален. Он медленно поднялся, его ноги были ватными, но он заставил себя двигаться. Каждый шаг давался ему с трудом, но он шел, постоянно оглядываясь, ожидая, что силуэт снова появится из тумана. Но ничего не происходило. Он был один. Или ему так казалось.
Глава 3
Утро после ночного кошмара на пляже наступило неожиданно спокойно. Этан проснулся от запаха свежесваренного кофе. Анна уже хлопотала на кухне, пытаясь создать видимость нормальной жизни. Он вышел к ней, чувствуя себя опустошенным, но в то же время странно проясненным. Ночное происшествие с "песней забвения" не казалось уже такой далекой галлюцинацией. Он помнил это слишком отчетливо, слишком ярко, чтобы списать все на усталость. Однако он знал, что не сможет объяснить Анне то, что произошло. Как рассказать о танцующем силуэте в тумане, о голосах, которые пытались увлечь его в бездну?
– Как спалось? – спросила Анна, не поднимая головы. В ее голосе звучала едва уловимая тревога, которую она старалась скрыть.
– Лучше – солгал Этан, наливая себе кофе.
Он посмотрел на пляж за окном. Туман
рассеялся, и океан вновь предстал спокойным и безмятежным. Ничто не выдавало ночных ужасов. Только его собственная память, которая теперь стала его личным проклятием.
– Думаю, нам пора домой. Мне нужно вернуться к работе.
Анна удивленно взглянула на него, но кивнула. Она знала, что безделье угнетает Этана сильнее всего, и что возвращение к привычной рутине – лучший способ для него справиться со стрессом. Она чувствовала, что с ним что-то не так, но не знала, как к нему подступиться. Ее беспокойство за него нарастало, видя, как он изменился за эти несколько дней. Он стал более замкнутым, его взгляд часто отсутствовал, а сон был беспокойным.
Сборы были быстрыми. Этан на автомате проверял замки, отключал воду, закрывал окна. Внутренне он чувствовал странное облегчение от мысли о том, что покидает это место. Пляж, который когда-то был для него убежищем, теперь стал источником необъяснимого страха. Он бросил прощальный взгляд на бескрайний океан, в глубинах которого, как он теперь знал, скрывалось нечто чуждое и древнее. Образы светящихся сфер и хлюпающего силуэта в тумане пронеслись в его сознании. Он чувствовал, что эта встреча оставила на нем отпечаток, невидимый для других, но глубоко засевший в его душе.
Они сели в машину. Старая, но надежная Honda Civic Этана завелась с первой попытки, словно приветствуя его возвращение к привычной жизни. Этан завел двигатель и медленно вырулил с подъездной дорожки. Последний раз он посмотрел в зеркало заднего вида. Домик, океан, пляж – все это медленно исчезало за поворотом. Он почувствовал смешанные чувства: облегчение от того, что покидает это место, и необъяснимую тревогу, которая, казалось, ехала с ним в машине.
Дорога домой была длинной, несколько часов езды по междугороднему шоссе, затем по знакомым пригородным улицам. Анна включила радио, пытаясь заполнить тишину между ними. Звучала легкая, непринужденная музыка, но Этан почти не слышал ее. Его мысли были заняты другим. Он вспоминал каждое мгновение той ночи на пляже: пульсирующий свет, неземное пение, скользкое прикосновение. Он пытался убедить себя, что это были лишь симптомы переутомления, но глубоко внутри знал – это было нечто большее.
Чем дальше они отъезжали от побережья, тем слабее становилось это чувство тревоги. Этан постепенно расслаблялся. Он даже начал рассказывать Анне смешные истории из своей работы, о странных клиентах и нелепых ситуациях на дороге. Анна слушала его с облегчением, радуясь тому, что он, кажется, возвращается к своему обычному состоянию. Она заметила, что он стал меньше хмуриться, а его взгляд уже не был таким отсутствующим.
Солнце поднялось выше, заливая дорогу золотистым светом.
Поля по обеим сторонам шоссе мелькали мимо, зеленые и бескрайние. Этан чувствовал, как напряжение медленно покидает его. Он был на своей территории, на привычной дороге, в привычной машине. Он был доставщиком, и это было его призвание. Он убеждал себя, что все странности остались там, на побережье, в густом тумане и под небом, усеянным незнакомыми звездами.
Он даже позвонил диспетчеру, чтобы сообщить о своем возвращении.
– Привет, Боб. Это Этан. Завтра готов к работе. Маршрут, как обычно – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более привычно и уверенно. Боб, кажется, ничего не заметил. Все возвращалось на круги своя.
Приближался вечер. Небо на западе начало окрашиваться в мягкие оранжевые и розовые тона. Этан чувствовал легкую усталость, но она была приятной, знакомой усталостью от долгой дороги. Он ехал по участку шоссе, окруженному густым лесом. Деревья стояли плотной стеной, отбрасывая длинные тени на дорогу. Солнце уже почти село, и видимость начала ухудшаться.
Вдруг Этан заметил что-то странное впереди. В глубине леса, среди плотных крон деревьев, мелькнул слабый, мерцающий свет. Он был едва заметен, словно мигающая звезда, затерявшаяся среди листвы. Этан прищурился.
– Что это там? – пробормотал он себе под нос.
Анна, которая до этого дремала, проснулась и посмотрела в сторону леса.
– Что? – спросила она сонно.
– Ничего, показалось – быстро ответил Этан.
Он уже отмахнулся от этой мысли, списывая ее на игру света и тени. Наверное, это просто пробивается свет от какой-то дальней вышки сотовой связи или редкого фонаря. Его мозг отчаянно цеплялся за рациональные объяснения. Он уже устал от необъяснимого. Он хотел, чтобы его жизнь вернулась в привычное русло.
Но свет мелькнул снова, на этот раз немного ярче, и Этан почувствовал, как по его коже пробежали мурашки. Это было слишком похоже на светящиеся сферы, которые он видел на пляже. Такой же бледный, мерцающий, словно дышащий. Он крепче сжал руль. Его сердце начало колотиться быстрее.
Он попытался сосредоточиться на дороге, на идущих впереди машинах, на приближающемся повороте. Но его взгляд постоянно возвращался к лесу, к тому месту, где мелькал таинственный свет. Это было нечто, что он не мог объяснить, и оно преследовало его даже здесь, далеко от океана. Он почувствовал, как к горлу подкатывает легкая паника. Неужели это Оно? Неужели оно последовало за ним?
Свет в лесу становился все более настойчивым, мерцая то тут, то там, словно невидимое существо пробиралось сквозь чащу, неся с собой свой собственный призрачный маяк. Этан чувствовал, как его ладони потеют на руле. Он старался не подавать виду, чтобы не напугать Анну, но его внутренний мир уже был охвачен нарастающей тревогой. Он постоянно поглядывал в зеркала заднего вида, ожидая увидеть что-то, что подтвердит его худшие опасения.
Дорога стала более извилистой, а лес вокруг них – еще гуще. Деревья были старыми, высокими, их кроны сплетались над дорогой, образуя темный тоннель. В свете фар ветви казались когтистыми лапами, тянущимися к машине, а тени – призрачными фигурами, танцующими среди стволов. Этан почувствовал, как по его спине пробежал холодок.
Вдруг боковым зрением он уловил движение. Не в лесу, а на самой дороге. Едва заметный, полупрозрачный силуэт, мелькнувший прямо перед машиной. Он был похож на то, что он видел на пляже – высокий, тонкий, с извивающимися отростками. Этан резко нажал на тормоз. Машина визгнула шинами, и Анна вскрикнула.
– Что случилось?! – воскликнула она, ее голос был полон испуга.
– Мне… мне показалось – пробормотал Этан, его голос был хриплым. – Что-то выскочило на дорогу. Животное, наверное. – Он попытался отдышаться, но сердце продолжало колотиться в груди. Он взглянул на дорогу. Ничего. Пусто.
Анна посмотрела на него с беспокойством.
– Этан, ты в порядке? Ты какой-то… бледный.
Он кивнул, пытаясь изобразить уверенность.
– Все хорошо. Просто нервы. Не выспался. —Он медленно отпустил тормоз и машина продолжила движение. Но теперь его взгляд постоянно шарил по дороге, по обочинам, по лесу. Он знал, что это не было животное. Это было нечто иное. Нечто, что следовало за ним.
Он почувствовал, как его кожа покрывается мурашками. Туман на пляже, светящиеся сферы, неземное пение – все это теперь сливалось в одну тревожную картину. Он был доставщиком, и его работа заключалась в доставке товаров, а не в столкновении с необъяснимым. Но необъяснимое, казалось, теперь стало частью его маршрута.
Этан ехал дальше, его глаза устало всматривались в темноту. Он был уверен, что видел это. Нечто полупрозрачное, мелькнувшее на дороге. Он снова и снова прокручивал этот момент в голове, пытаясь найти рациональное объяснение. Но ничего не приходило на ум. Его сердце колотилось, а в груди нарастало тяжелое предчувствие.
Он включил дальний свет, пытаясь пронзить им темноту. Деревья по обеим сторонам дороги отбрасывали жуткие тени, которые, казалось, меняли форму, извивались, принимая причудливые очертания. Этан чувствовал, как его воображение разыгрывается, но в то же время он не мог избавиться от ощущения, что его зрение не обманывает его.
Анна, заметив его напряжение, осторожно дотронулась до его руки.
– Этан, может, остановимся на заправке? Отдохнешь немного.
Он покачал головой.
– Нет. Хочу добраться до дома.
Он не хотел останавливаться. Он чувствовал, что если они остановятся, оно догонит их. Эта мысль была иррациональной, но он не мог от нее избавиться. Он чувствовал, как воздух в салоне машины становится тяжелым, с трудом проходящим сквозь легкие.
Вдруг на лобовом стекле, прямо перед его глазами, появилась капля. Необычная капля. Она была темной, почти черной, и словно светилась изнутри слабым, фосфоресцирующим светом. Она медленно стекала по стеклу, оставляя за собой тонкий, блестящий след.
Этан замер, его дыхание перехватило. Это было слишком похоже на то, что он видел на пляже – светящиеся сферы. Он медленно протянул руку, желая прикоснуться к ней, но Анна опередила его.
– Что это? – воскликнула она, пытаясь стереть каплю с стекла.
Как только палец Анны коснулся темной, светящейся капли, она резко отдернула руку, вскрикнув.
– Ой! Оно… оно холодное и скользкое!
Она посмотрела на свой палец, а затем на Этана, ее глаза были полны непонимания и легкого испуга.
Этан, игнорируя ее вопрос, включил дворники. Капля исчезла, оставив на стекле лишь тонкий, едва заметный, влажный след, который тут же испарился. Но ощущение ее присутствия осталось. Этан почувствовал, как по его коже пробежала волна мурашек. Это было нечто, что проникло в его мир, что-то, что было способно к физическому контакту.
– Что это было? – повторила Анна, ее голос дрожал. – Как будто… слизь.
– Наверное, просто какая-то смола с дерева – выдавил Этан, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно. Но он знал, что это не так. Это было нечто иное. Нечто, что он видел, нечто, что преследовало его.
Он снова и снова смотрел в зеркало заднего вида, ожидая увидеть силуэт или мелькающий свет в лесу. Но дорога позади них была пуста, лишь огни встречных машин мелькали вдали. Однако ощущение присутствия сохранялось. Он чувствовал его в каждом шорохе ветра, в каждом звуке мотора. Оно было здесь, рядом с ними, невидимое, но осязаемое.
Анна, кажется, успокоилась. Она снова включила радио, и из динамиков полилась спокойная музыка. Но для Этана эта музыка теперь звучала странно, искаженно, словно за ней скрывался какой-то другой, неземной звук. Он чувствовал, как его разум находится на грани. Он был на пути домой, но эта дорога казалась ему дорогой в неизвестность.
Чем ближе они подъезжали к городу, тем сильнее становилось внутреннее напряжение Этана. Каждый фонарь, каждый мелькнувший силуэт на обочине казался ему предвестником. Он постоянно всматривался в зеркала, ожидая увидеть нечто, что последует за ними, что проявится в свете фар. Его глаза устали от постоянного напряжения, но он не мог перестать смотреть. Анна, не зная всей правды, пыталась успокоить его.
– Этан, ты выглядишь очень уставшим. Может, я сяду за руль?
– Нет – резко ответил он. – Я в порядке.
Он не мог ей объяснить, что это не просто усталость. Это был страх, смешанный с каким-то странным, почти болезненным любопытством. Он хотел понять, что это такое. Он хотел разгадать эту тайну, которая теперь преследовала его.
Они въехали на окраину города. Знакомые здания, яркие огни рекламных щитов, поток машин – все это должно было принести облегчение, чувство возвращения к нормальной жизни. Но для Этана все это казалось ненастоящим, призрачным. Он чувствовал себя чужим в своем собственном мире. Он видел нечто, что не должно было существовать, и теперь оно преследовало его, где бы он ни находился.
В этот момент, когда они проезжали мимо большого, затемненного склада, Этан снова почувствовал его присутствие. Оно было очень близко, почти осязаемо. Он резко повернул голову и посмотрел в боковое окно. В темном окне склада, где не было ни единого источника света, он увидел отражение.
Это было не его отражение. И не отражение машины. Это был полупрозрачный силуэт, высокий и тонкий, с длинными, извивающимися отростками. Он был едва заметен, словно призрак, но Этан отчетливо видел его, глядящего на него из темноты.
Зеркало инобытия
Сердце Этана сжалось от ужаса. Отражение в окне склада было настолько четким, настолько реальным, что он не мог списать его на усталость или галлюцинации. Это был тот самый силуэт, который он видел в тумане на пляже, который мелькнул на дороге. И теперь он смотрел на него из темноты, словно невидимый попутчик.
Он резко вывернул руль, машина чуть витлянула, Анна вскрикнула.
– Этан! Что ты делаешь?! – воскликнула она, ее голос был полон паники.
Этан не отвечал. Он продолжал смотреть в зеркало заднего вида, пытаясь снова увидеть отражение. Но оно исчезло. Склад остался позади, и в зеркале были видны лишь огни следующих за ними машин.
– Прости – пробормотал Этан, пытаясь отдышаться. – Мне показалось, что кто-то выскочил на дорогу.
Он знал, что лжет. Он знал, что видел это. И теперь оно было не просто на пляже, оно было здесь, в городе, преследуя его.
Оставшаяся часть пути прошла в напряженном молчании. Этан ехал, крепко сжимая руль, его взгляд постоянно шарил по сторонам. Каждый блик света, каждая тень казалась ему предвестником неведомого. Он чувствовал, как его рассудок медленно, но верно разрушается под тяжестью увиденного.
Он был обычным человеком, и его мозг не был приспособлен к столкновению с таким ужасом.
Он чувствовал, как по его коже пробегают мурашки. Он был уверен, что оно следит за ним. Что оно рядом. Оно было невидимым, но его присутствие ощущалось каждой клеточкой его тела. Он был в ловушке. В ловушке между реальным миром и миром призраков, между привычной жизнью и необъяснимым.
Наконец они подъехали к своему дому. Знакомый подъезд, знакомые окна, тусклый свет в прихожей – все это должно было принести облегчение. Но Этан чувствовал себя так, словно он приехал в чужой город, в чужой дом. Он медленно припарковал машину, заглушил мотор и выключил фары. Тишина внутри машины была оглушительной.
Анна быстро вышла из машины, чувствуя облегчение от того, что они наконец-то дома. – Ну, вот мы и дома – сказала она с улыбкой. Но Этан не отвечал. Он сидел в машине, уставившись в темноту за окном. Он чувствовал его присутствие. Он чувствовал, что оно последовало за ним до самого дома.
Он медленно вышел из машины. Холодный ночной воздух окутал его. Он огляделся. Дворы были пусты, улицы безлюдны. Все казалось обычным. Но Этан знал, что это не так. Он чувствовал невидимые глаза, смотрящие на него из темноты, из теней, отбрасываемых деревьями.
Анна уже открыла дверь дома.
– Этан, ты идешь? – позвала она, ее голос был полон нетерпения.
Этан сделал глубокий вдох и заставил себя двигаться. Он поднялся по ступенькам, открыл дверь и вошел в дом. Теплый свет, знакомый запах – все это должно было принести ему покой. Но он чувствовал, что покой теперь стал для него недостижимой роскошью.
Он закрыл дверь на все замки, словно это могло защитить его от того, что осталось там, снаружи. Но он знал, что это уже внутри. Оно было в его сознании, в его мыслях, в его страхах. Его жизнь, его мир – все изменилось. И он, обычный доставщик, теперь был вынужден жить с этим.
Он посмотрел на Анну, которая уже наливала чай. Она была так близка, так реальна. Но он чувствовал, что между ними теперь пролегает невидимая пропасть, пропасть, созданная тем, что он увидел, тем, что он пережил. Он был на грани. На грани безумия, на грани неизвестности. И он знал, что эта дорога только начинается.
Глава 4
В памяти Этана этот день навсегда остался окрашенным в оттенки серого, словно мир, потеряв Анну, лишился всех своих ярких красок. Еще вчера они смеялись на кухне, делясь планами на выходные, а сегодня ее не стало. Ее исчезновение было не просто трагедией – это была брешь в реальности, незаживающая рана в самой ткани его бытия.
Все началось с привычной утренней суеты. Этан собирался на свою утреннюю доставку, Анна, преподавательница литературы в местном колледже, готовилась к лекциям. Обычное утро, наполненное запахом свежесваренного кофе и легким джазом, льющимся из радио. Они позавтракали, обменялись быстрыми поцелуями на прощание. Этан помнил ее слова: "Не забудь купить хлеб, милый. И позвони, когда закончишь". Она улыбнулась, и эта улыбка, теплая и полная жизни, стала последним, что он видел.
День Этана прошел как обычно. Он развозил грузы по городу, отбиваясь от сонливости за рулем фургона. Несколько раз он пытался дозвониться до Анны в обеденный перерыв, но телефон был недоступен. "Наверное, совещание, или просто плохая связь", – решил он, отмахнувшись от легкого укола беспокойства. К вечеру, когда город начал окрашиваться в багровые тона заката, Этан, уставший, но довольный, направился домой. Он уже представлял, как Анна встретит его с ужином, как они поговорят о прошедшем дне. Он даже купил ее любимые цветы, букет белых лилий.
Когда он подъехал к их дому, что-то сразу показалось не так. Свет в окнах горел, но почему-то горел везде – в гостиной, на кухне, в спальне. Окна были открыты настежь, хотя Анна всегда следила за тем, чтобы закрывать их перед уходом. Сердце Этана сжалось. Он быстро поднялся по ступеням, открыл дверь.
– Анна? – крикнул он, но в ответ ему была лишь звенящая тишина.
В квартире царил идеальный порядок. Никаких следов борьбы, никаких перевернутых вещей. Ее сумочка лежала на диване, ключи от машины – на комоде в прихожей. Ее телефон заряжался на кухне. Все было на своих местах, но ее не было. Казалось, она просто растворилась в воздухе.
Этан метался по квартире, как загнанный зверь. Он проверил каждый уголок, каждый шкаф, каждый ящик, словно она могла спрятаться от него в их собственном доме. Он звонил ее друзьям, коллегам, родителям. Никто ничего не знал. Никто ее не видел с самого утра. Паника нарастала с каждой минутой. Он вызвал полицию. Приехали двое молодых офицеров, которые поначалу отнеслись к его словам со скепсисом.
– Возможно, просто ушла прогуляться, вернется, – сказал один из них. Но Этан знал, что Анна никогда бы так не поступила. Она была слишком ответственной, слишком внимательной.
Полицейские провели обыск, но не нашли ничего, что могло бы пролить свет на случившееся. Ни взлома, ни следов борьбы, ни записки. Ничего. Детективы опрашивали соседей, но никто не видел ничего необычного.
– Миссис Вудс, всегда такая тихая, улыбчивая, – говорили они, пожимая плечами.
Единственной странностью, о которой упомянула пожилая соседка снизу, была "странная дымка, не туман, а именно дымка" по утрам в последнее время. "Она будто поглощает звук, знаете ли. Очень жутко". Этан списал это на старческую мнительность, но в глубине души что-то щелкнуло. Он сам замечал, что по утрам воздух стал каким-то "густым", непривычно тихим.
Шли дни, превращаясь в недели, недели – в месяцы. Полиция постепенно сокращала поиски, объявляя Анну "пропавшей без вести при загадочных обстоятельствах". Для Этана эти слова звучали как приговор. Он отказывался верить. Он сам обходил каждый переулок, каждую заброшенную стройку в городе, расклеивал объявления, опрашивал бездомных. Он тратил все свои сбережения на частных детективов, но и они разводили руками. Следствие зашло в тупик.
Жизнь Этана превратилась в нескончаемую пытку. Его квартира, когда-то наполненная смехом и уютом, теперь стала склепом ее отсутствия. Каждая вещь Анны – ее книги, ее чашка для чая, ее любимый шарф, оставленный на спинке стула – превратились в немые свидетельства ее исчезновения, кричащие о пустоте. Он не мог спать, преследуемый кошмарами, в которых Анна звала его из тумана, а он не мог дотянуться. Он не мог есть, чувствуя постоянную тошноту от горя. Его работа, его единственная связь с внешним миром, превратилась в механическое существование.
Он начал замечать вещи. Легкие, едва уловимые странности, которые раньше игнорировал. Иногда, просыпаясь посреди ночи, он слышал далекий, приглушенный шепот, доносящийся откуда-то из-за стен, словно город дышал во сне. Или замечал, что тени в сумерках двигаются слишком быстро, слишком неестественно. Туман, который становился все гуще по утрам, начал вызывать у него иррациональный страх. Он стал избегать окон, чувствуя, что за молочной пеленой скрывается что-то зловещее, что-то, что забрало его Анну.
Полиция предложила ему психологическую помощь, намекая на возможный нервный срыв. Друзья пытались отвлечь его, вытащить из дома, но он отказывался. Он чувствовал, что должен оставаться на месте, что Анна вернется, или что он сам найдет ответ. Ему казалось, что если он покинет их квартиру, он разорвет последнюю нить, связывающую его с ней, и тогда она исчезнет навсегда.
Иногда, в самые темные часы ночи, Этан садился у ее рабочего стола, перебирая ее бумаги, ее заметки, ее рукописи. Он читал ее студенческие работы, ее любимые стихотворения, пытаясь найти хоть какой-то намек, хоть какую-то зацепку. Однажды он нашел в ее дневнике странную запись, сделанную незадолго до ее исчезновения: "Сны… снова этот туман. Он меня зовет. А в нем… силуэты. Непонятные, но знакомые. Словно они были частью чего-то другого, чего-то большого, что теперь… распалось?" Запись обрывалась, и на следующей странице была лишь небрежная зарисовка: хаотичные, переплетающиеся линии, напоминающие паутину или корни какого-то растения. Под ней было одно слово, написанное спешно, словно в приступе страха: "РАСПАД".
