Этан не был бойцом. Он избегал конфликтов всю свою жизнь, предпочитая решать проблемы спокойствием и логикой. Но сейчас логика подсказывала ему, что он в ловушке. Высокий мужчина достал из-под куртки короткую монтировку. Тяжелая, блестящая в свете фургонных фар, она выглядела гораздо убедительнее любого словесного предупреждения. Худой мужчина, заметив монтировку, заметно оживился, словно обретя новую уверенность. Он усмехнулся, показывая неровные зубы.
– Мы не хотим проблем, парень – процедил высокий, медленно приближаясь к Этану. – Просто уезжай, и никто не пострадает. – Его слова были спокойными, но каждая буква была пропитана скрытой угрозой.
Этан понял, что разговор окончен. Ему не собирались ничего объяснять, и уж тем более не собирались отпускать, пока они не разберутся со своей "проблемой". Он мысленно проклял свою любознательность и чувство долга.
Этан оглянулся на свой фургон. Он был большим, неповоротливым, но в нем была одна вещь, которая сейчас могла стать его спасением – рация. Он всегда держал её включённой, привычка, выработанная за годы работы, чтобы быть на связи с диспетчером. Если бы он смог добраться до неё… Но он был слишком далеко. Между ним и фургоном стояли эти двое, а расстояние казалось непреодолимым.
– Я никуда не поеду, пока не пойму, что происходит – произнес Этан, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. Его взгляд был прикован к монтировке. Это был не кулачный бой, это было нечто гораздо более серьезное. "Давай, дружище, тебе это не нужно. У тебя же есть семья, наверное? Не порть себе жизнь из-за чужих дел." Слова высокого были рассчитаны на то, чтобы давить на больное, на то, что заставляло Этана жить и работать. Но сейчас они лишь укрепили его решимость. Он не мог просто так уехать.
Внезапно худой мужчина, который до этого стоял в тени, ринулся на Этана. Он был быстрее, чем казалось, и Этан едва успел отпрянуть в сторону, чтобы избежать удара. Худой промахнулся, но его импульс чуть не сбил Этана с ног. В тот же миг высокий мужчина поднял монтировку. Этон понял, что медлить нельзя.
– Полиция! – громко крикнул Этан, бросаясь к фургону. Это был блеф, отчаянная попытка выиграть время. Он знал, что вряд ли кто-то его услышит в этой глуши, но надеялся, что это хоть немного отвлечет нападавших. Высокий мужчина на мгновение замешкался, а худой, в панике, оглянулся назад. Этого мгновения хватило.
Этан рванул к водительской двери фургона, его сердце колотилось как сумасшедшее. Каждый шаг казался вечностью. Он слышал позади себя быстрые шаги, чувствовал, как воздух рассекается от взмаха монтировки. Он знал, что у него есть всего пара секунд, может быть, даже меньше, чтобы добраться до спасения. Он уже видел ручку двери, его рука тянулась к ней, когда резкая боль пронзила его плечо.
Монтировка ударила вскользь, но силы удара хватило, чтобы Этан потерял равновесие. Он упал на колени, скрипнув зубами от боли. Он поднял голову, и в свете фар увидел перед собой разъяренное лицо высокого мужчины. Его глаза горели злобой, а монтировка снова занеслась для удара. Это был конец, подумал Этан. Все эти годы на дороге, все эти пройденные километры, и вот так, в какой-то глуши, из-за чужой беды.
Но что-то внутри него отказывалось сдаваться. Он не мог уйти вот так, не попытавшись. Он сжал кулаки, чувствуя, как боль в плече отзывается во всем теле. Он посмотрел на приближающуюся монтировку, и в его голове промелькнула одна-единственная мысль: Анна. Он должен был добраться до нее. Он должен был выжить.
Боль в плече была жгучей, но Этан, игнорируя ее, откатился в сторону, когда монтировка опустилась на то место, где он только что стоял. Удар с глухим стуком пришелся по асфальту, отколов от него кусок. Худой мужчина попытался схватить Этана за ногу, но тот успел отмахнуться, ударив его по лицу. Худой отшатнулся с проклятием. Это дало Этану еще несколько секунд.
Он отчаянно пополз к фургону, зная, что это его единственный шанс. Если бы он мог добраться до рации, вызвать помощь. Или хотя бы завести двигатель и уехать, не смотря на то, что оставил бы раненого человека на обочине. Но сейчас речь шла о его собственной жизни. Высокий мужчина снова замахнулся монтировкой, на этот раз целясь в голову. Этан почувствовал леденящий ужас, но что-то внутри него отказывалось сдаваться. Он не мог уйти вот так, не попытавшись. Он сжал кулаки, чувствуя, как боль в плече отзывается во всем теле.
Внезапно, когда монтировка уже была занесена для удара, а худой мужчина приготовился броситься вперёд, оба бандита замерли, словно пораженные током. Их глаза расширились от ужаса, взгляды были прикованы к чему-то за спиной Этана, в тенях, отбрасываемых его фургоном. Худой издал короткий, сдавленный крик, похожий на скулеж напуганной собаки. Его бледное лицо стало пепельно-серым, а высокий, уронив монтировку с глухим стуком, попятился назад, его обычно суровое выражение сменилось чистым, неподдельным страхом. Они смотрели на что-то невидимое для Этана, что-то, что заставило их, матерых головорезов, позабыть о своей добыче.
Этан, воспользовавшись их замешательством, резко поднялся на ноги, используя дверь фургона как опору. Он быстро схватил упавшую монтировку. Тяжелый металл приятно лег в руку. Теперь у него было оружие. Худой мужчина, все еще глядя в пустоту с выражением ужаса, попятился назад, поднимая руки в примирительном жесте. Высокий, приходя в себя, поднял голову, его взгляд был полон ярости и ненависти, но в нем промелькнул и некий остаточный иррациональный страх.
Этан крепко сжимал монтировку, чувствуя её холодный металл в руке. Боль в плече усилилась, но сейчас он почти не обращал на неё внимания. Его разум работал на пределе, просчитывая каждый следующий шаг. Высокий мужчина медленно выпрямлялся, его лицо исказилось от боли и злобы. Худой, прижавшийся к пикапу, выглядел напуганным, но его глаза продолжали шарить по сторонам, ища путь к отступлению или, возможно, новую возможность для нападения.
– Последнее предупреждение – произнёс Этан, его голос был низким и твёрдым. – Отойдите от него. Иначе я вызову полицию. И я не блефую. – Он знал, что у него нет телефона, но надеялся, что его уверенность заставит их поверить. Высокий мужчина усмехнулся, но в его усмешке не было былой самоуверенности. В его глазах читалась ярость, но и доля опаски.
– Ты пожалеешь об этом, парень – прохрипел высокий, но уже без прежней угрозы. Он медленно двинулся в сторону пикапа, бросив быстрый взгляд на худого. Этан не отрывал от них взгляда, готовый к любому движению. Он понимал, что они не отступят просто так, что сейчас они лишь временно отступают, ища новую возможность.
Он взглянул на лежащего мужчину. Тот по-прежнему был без сознания, но Этан заметил слабое движение груди – он дышал. Это было облегчение. Значит, ещё не поздно. Ему нужно было выиграть время, чтобы раненый человек смог получить помощь. Или чтобы он сам смог выбраться из этой ситуации. Он чувствовал, как руки дрожат от напряжения, а адреналин постепенно вымывается из тела, оставляя после себя дрожь и усталость.
Высокий мужчина и худой сели в пикап. Двигатель заурчал, и Этан напрягся, готовый к тому, что они могут попытаться задавить его. Но пикап, вильнув, развернулся и с визгом покрышек рванул прочь по дороге, исчезая в ночи. Этан смотрел им вслед, недоумевая. Неужели он так сильно напугал их своим криком и монтировкой? Ему показалось, что худой даже что-то пробормотал, словно "Оно… уходи…" прежде чем захлопнуть дверь. Наверное, им просто почудилось что-то в тенях, или они были под чем-то. Пытаясь найти логическое объяснение их внезапному отступлению, Этан отмахнулся от странного ощущения. Главное, что они уехали. Он стоял на месте, держа монтировку наготове, пока шум мотора не стих вдали. Он не мог поверить, что они уехали.
Этан опустил монтировку, и та с глухим стуком упала на асфальт. Он чувствовал, как дрожат его руки, как сердце отбивает бешеный ритм. Он был жив. Он был цел. Он победил. Но в этой победе не было никакой радости, лишь опустошение и тяжесть от пережитого. Он подошел к лежащему мужчине. Тот по-прежнему был без сознания, но его дыхание стало более ровным. Этан осторожно приподнял его голову, осматривая рану. Она была глубокой, но кровотечение, кажется, замедлилось.
Он достал из фургона свою аптечку – всегда держал ее под рукой на случай порезов или ушибов. Дрожащими руками он обработал рану и наложил на нее давящую повязку. Он знал, что этого недостаточно, но это было все, что он мог сделать до приезда помощи. Теперь ему нужно было вызвать ее.
Он вернулся к фургону, открыл водительскую дверь и схватил рацию. Его палец завис над кнопкой вызова. Он должен был сообщить диспетчеру о произошедшем, о нападении, о раненом человеке. Но в этот момент его взгляд упал на накладные, лежащие на сиденье. Последняя доставка. Несколько адресов, которые он не успел закрыть.
Голос диспетчера, услышанный им из динамика, звучал отстраненно и спокойно, совсем не соответствовал той буре, что бушевала внутри Этана. Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоить дрожь в голосе. "Диспетчер, это Этан. У меня тут ЧП. Мне нужна полиция и скорая помощь. И я не могу закончить маршрут." Слова давались ему с трудом, они казались чужими, нереальными.
Когда первые проблесковые маячки скорой помощи и полицейской машины появились на горизонте, Этан почувствовал неимоверное облегчение. Он стоял у своего фургона, прижимая окровавленную повязку к плечу, и смотрел на приближающийся свет. Шум сирен нарастал, нарушая ночную тишину, которая всего час назад казалась такой успокаивающей. Теперь она была наполнена отголосками произошедшего.
Полицейские быстро оцепили место происшествия, а парамедики бросились к раненому мужчине. Этан наблюдал за их действиями, словно сторонний наблюдатель, хотя только что он был в эпицентре этого хаоса. Один из полицейских подошел к нему.
– Вы пострадавший? – спросил он, его голос был строгим, но в то же время спокойным.
Этан кивнул.
– Я водитель фургона. Я увидел, что что-то происходит, и остановился. Они напали на меня. – Он попытался объяснить всё как можно более связно, хотя слова путались у него на языке. Он рассказал о монтировке, о двух нападавших, о том, как они скрылись на пикапе. Полицейский внимательно слушал, делая пометки в блокноте.
– Вам нужна медицинская помощь – сказал полицейский, кивая на его плечо. Этан лишь отмахнулся.
– Я в порядке. Главное, что с ним. – Он указал на раненого, которого уже грузили в машину скорой помощи. Он чувствовал, как усталость снова накатывает на него, но теперь это была другая усталость – не от дороги, а от пережитого шока, от адреналина, который выплеснулся в его кровь.
Пока медики оказывали ему первую помощь и обрабатывали плечо, Этан невольно взглянул на свой фургон. Он стоял там, в свете мигалок, такой же большой и надежный, как всегда. Но теперь он казался другим. Он был свидетелем. Он был частью чего-то большего, чем просто доставка посылок. Его привычный мир, мир дорог и адресов, столкнулся с жестокой реальностью, и это навсегда изменило его.
Глава 2
Шли дни после той ночи. Полиция не нашла бандитов, а раненый мужчина, чье имя так и осталось для Этана неизвестным, был доставлен в больницу. Этан дал показания, но все казалось расплывчатым, словно дурной сон. Только ноющая боль в плече и отстраненный взгляд его жены Анны напоминали о том, что это было реальностью. Диспетчер дал Этану несколько дней отгулов, что было крайне непривычно для его вечно занятого графика. Обычно он предпочитал быть в движении, постоянная смена дорог и лиц отвлекала от внутренних переживаний. Но теперь ему предстояло столкнуться с самим собой, без спасительного шума дизельного двигателя и мелькающих пейзажей.
Анна, заметив его беспокойство и бессонницу, предложила поехать на несколько дней к океану.
У них был маленький домик на побережье, доставшийся в наследство от ее бабушки. Место было тихое, уединенное, вдали от городской суеты, идеальное для того, чтобы прийти в себя. Этан согласился, хотя и без особого энтузиазма. Он никогда не любил праздно проводить время. Но вид океана, безбрежного и величественного, всегда немного успокаивал его мятущуюся душу. Он верил, что рутина и привычные дела помогут ему справиться с пережитым. Поэтому, даже на отдыхе, он продолжал мысленно прокладывать маршруты, оценивать расстояния и предвкушать возвращение за руль своего фургона.
Первые дни на пляже прошли в каком-то оцепенении. Этан бродил вдоль кромки воды, слушая рокот волн и крики чаек. Песок был прохладным и мягким под ногами, а соленый морской воздух очищал легкие. Но даже здесь, вдали от цивилизации, он не мог избавиться от гнетущих мыслей. Образы той ночи постоянно всплывали в его сознании: искаженное от ужаса лицо высокого бандита, блеск монтировки, неподвижное тело на земле. Он пытался сосредоточиться на шуме прибоя, на ритмичном дыхании океана, но сознание предательски возвращало его к тому темному перекрестку. Он по-прежнему списывал внезапное бегство бандитов на свой удачный блеф или их неадекватное состояние.
Однажды вечером, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом, окрашивая небо в невероятные оттенки пурпура и золота, с моря начал наползать туман.
Сначала это была лишь легкая дымка, призрачная вуаль над водной гладью, но очень быстро она сгущалась, медленно, но неумолимо поглощая горизонт. Этан, как обычно, гулял по пляжу. Волны лениво накатывали на берег, оставляя на песке тонкий кружевной узор пены. Он глубоко вдохнул, пытаясь отогнать дурные мысли. В такие моменты он чувствовал себя особенно одиноким, несмотря на присутствие Анны в домике.
Туман сгущался с пугающей быстротой. Он был густым, влажным, и нес с собой холод, пробирающий до костей. Волны, прежде такие четкие и осязаемые, теперь казались лишь призрачными тенями, накатывающими из молочной пелены. Этан почувствовал, как по его коже пробежал холодок. Не от мороза, а от какого-то смутного предчувствия. Казалось, что этот туман был не просто атмосферным явлением, а чем-то большим, чем-то живым и предвещающим.
Он шел вдоль кромки воды, и каждая его мысль, каждый звук тут же поглощались этим плотным покровом. Мир вокруг сузился до нескольких метров, остальное было скрыто за непроницаемой стеной. Он чувствовал себя одиноким островом в океане молочной пустоты. Крики чаек, прежде такие привычные, теперь звучали приглушенно и зловеще, словно голоса из другого мира.
Вдруг Этан услышал что-то. Сначала это был лишь едва уловимый шепот, словно тысячи невидимых голосов шептались где-то очень далеко, в самой глубине тумана. Он остановился, прислушиваясь. Шёпот становился громче, обретая какой-то ритм, похожий на неясную, древнюю песню или причитание. Этан почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Это было нечто, что он никогда раньше не слышал.
Он попытался рационализировать это. Возможно, это ветер, играющий с волнами, или звук прибоя, искаженный туманом. Он был обычным человеком, и его мозг отчаянно цеплялся за привычные объяснения. Но интуиция подсказывала ему, что это не так. Это было слишком отчетливо, слишком… зловеще.
Он сделал несколько осторожных шагов в сторону, пытаясь определить источник звука. Шепот продолжал звучать, теперь он казался более объемным, обволакивающим его со всех сторон. В нем слышались какие-то незнакомые нотки, похожие то ли на стон, то ли на глубокий вздох. Этан почувствовал, как на его лбу выступил холодный пот. Он был здесь один, и это ощущение одиночества в окружении невидимого было пугающим.
Шепот усиливался, переходя в невнятное, бормочущее эхо, которое, казалось, исходило из самой толщи тумана. Этан чувствовал, как его сердце колотится в груди. Он не мог понять слов, но интонации были полны тоски, боли и какой-то необъяснимой древности. Это было похоже на голоса тех, кто давно потерялся, или тех, кто никогда не принадлежал этому миру.
Он огляделся, пытаясь пронзить взглядом молочную пелену, но туман был слишком плотным. Он чувствовал, как его ориентация в пространстве нарушается. Все вокруг казалось одинаковым: песок, вода, туман. Он потерял всякое ощущение направления, словно затерялся в каком-то безмерном, белом пространстве. Паника начала подкрадываться к его горлу.
Вдруг, прямо перед собой, Этан увидел что-то. Это был силуэт, едва различимый в тумане, но определенно присутствующий. Он был высоким и тонким, с чем-то вроде вытянутых отростков, колышущихся на невидимом ветру. Тот же силуэт, который он видел на дороге. Этан замер, его дыхание перехватило. Это было нечто знакомое, и от этого было еще более жутко. Он потер глаза, пытаясь убедиться, что это не галлюцинация.
Силуэт медленно двигался, плавно изгибаясь, словно в беззвучном танце. Он приближался, медленно, неумолимо. Этан почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Он попытался найти логическое объяснение. Возможно, это просто обломок старого дерева, причудливо изогнутый волнами и туманом. Но он знал, что это не так. Его интуиция кричала ему об обратном.
Он сделал шаг назад, затем еще один. В шепоте, который продолжал звучать из тумана, теперь слышались более отчетливые нотки, похожие на слабый стон. Это было так, словно сам туман был живым, дышащим существом, и эти звуки были его голосом, или голосами тех, кого он поглотил. Этан чувствовал, что его рассудок находится на грани. Он должен был бежать.
Этан отступил, его сердце колотилось, как загнанный зверь. Силуэт в тумане продолжал медленно приближаться, а шепот из его глубины становился все более настойчивым, почти призывным. Этан чувствовал, как его рассудок цепляется за последние крохи здравого смысла. Этого не может быть. Это просто усталость, стресс, игра воображения.
Он оглянулся назад, пытаясь найти путь к домику, но туман был настолько плотным, что он не видел ничего, кроме нескольких метров вокруг себя. Все ориентиры исчезли. Он был полностью дезориентирован. Паника охватила его с новой силой. Он чувствовал себя пойманным в ловушку, пленником этой молочной пелены.
Силуэт теперь был достаточно близко, чтобы Этан мог различить некоторые детали, хотя они казались искаженными и нечеткими из-за тумана. Он был выше человека, очень тонкий, с длинными, извивающимися отростками, которые медленно покачивались в воздухе. Он не видел ни глаз, ни рта, ни каких-либо привычных черт. Это было что-то инородное, чуждое, не поддающееся описанию. От него исходил слабый, едва уловимый запах – запах мокрой земли, соли и чего-то еще, чего-то гнилостного и мерзкого.
Этан зажал рот рукой, чтобы не закричать. Это было слишком реально, слишком ужасно. И шепот из тумана теперь стал более отчетливым, хотя слова по-прежнему были неразборчивы. Казалось, что голоса пытаются что-то ему сказать, что-то предупредить или, наоборот, заманить. Он чувствовал, как этот звук проникает ему под кожу, пробирается в мозг, вызывая жуткую дрожь.
Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, пытаясь избавиться от этого наваждения. Он сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Когда он снова открыл глаза, силуэт был еще ближе. Он чувствовал его присутствие, его дыхание, хотя и не видел рта. Это было так, словно существо было соткано из самого тумана, словно оно было его частью, его воплощением.
Этан стоял как вкопанный, не в силах оторвать взгляд от силуэта. Он чувствовал, как его мозг отчаянно ищет объяснения, но не находит ничего. Это было нечто, что выходило за рамки его понимания, за рамки всего, что он когда-либо считал реальным. Туман вокруг них стал еще плотнее, словно поглощая все звуки и свет, оставляя их в абсолютной изоляции.
Шепот из тумана усилился, и Этан теперь мог различить отдельные звуки, похожие на хлюпанье, на что-то влажное и склизкое, движущееся совсем рядом. Он почувствовал, как что-то холодное и скользкое коснулось его лодыжки. Он вскрикнул, отпрыгнув назад. Его глаза шарили по туману, но он ничего не видел.
Паника охватила его. Это было нечто осязаемое, нечто, что могло к нему прикоснуться. Он вспомнил, как бандиты отступили на перекрестке. Возможно, они видели это. Возможно, это существо и было причиной их ужаса. Эта мысль, хоть и безумная, давала какое-то объяснение их нелогичному поведению. Но что это означало для него?
Он почувствовал, как его волосы встали дыбом. Силуэт перед ним медленно вытянулся, становясь еще выше, еще тоньше. Его отростки медленно шевелились, словно ощупывая воздух, или, что еще хуже, ища его. Этан чувствовал, как воздух вокруг него становится тяжелым, с трудом проходящим сквозь легкие. Он был пойман.
Ему хотелось кричать, звать на помощь, но голос застрял в горле. Туман был слишком густым, слишком плотным. Он чувствовал себя, словно в западне. Единственное, что он мог делать, это наблюдать, как неизвестность медленно поглощает его. Он закрыл глаза, надеясь, что когда он их откроет, все это исчезнет, что он снова окажется в своей постели, рядом с Анной, и все это будет лишь дурным сном.
Этан открыл глаза. Силуэт был еще ближе, его отростки теперь казались почти достигающими его. Он чувствовал, как по его коже пробегают мурашки, а сердце стучит где-то в горле. Шепот из тумана стал еще громче, теперь он казался более отчетливым, словно сотни голосов говорили одновременно, переплетаясь в жуткую какофонию. Он не понимал слов, но чувствовал, как эти звуки проникают в его сознание, вызывая легкое головокружение.
Он почувствовал легкое прикосновение к своей щеке. Это было что-то холодное и влажное, похожее на прикосновение слизняка или мокрой водоросли. Он резко отдернул голову, его желудок сжался от отвращения и ужаса. Он не видел ничего, но чувствовал, что это было частью силуэта, что это было его прикосновение.
Теперь он был уверен: это не галлюцинация. Это было реально. И это что-то хотело с ним контактировать. Или… что-то другое. Он не знал. Его мозг, привыкший к логике и порядку, отчаянно пытался найти объяснение, но все было бесполезно. Он был за пределами своего понимания.
Силуэт медленно опустился, становясь ниже, словно приседая. Его отростки теперь касались песка, оставляя после себя влажные, блестящие следы. Этан не мог отвести взгляд от этой фигуры. Она была одновременно отвратительной и завораживающей, пугающей и притягивающей.
Он услышал легкое хлюпанье, похожее на движение чего-то большого и тяжелого по мокрому песку. Туман вокруг них словно сгустился еще сильнее, становясь почти осязаемым. Этан почувствовал, как его легкие сжимаются, будто воздух стал слишком плотным для дыхания. Он был полностью во власти этого неизвестного.
Холодное, влажное дыхание обволокло Этана. Он чувствовал его на своем лице, на шее. Это было нечто иное, чем обычный морской бриз. Это было дыхание чего-то древнего и чуждого, несущее с собой запахи гниения, водорослей и чего-то еще, что вызывало тошноту. Силуэт теперь был настолько близко, что Этан мог различить его поверхность – она была гладкой, темной, с легким влажным блеском, и, казалось, состояла из множества маленьких, переливающихся чешуек.
Шепот из тумана стал громче, теперь он звучал прямо в его голове, неясными, бормочущими голосами, которые, казалось, пытались передать ему какие-то мысли, какие-то образы. Этан почувствовал, как его голова начинает кружиться, а сознание расплываться. Он пытался сопротивляться, пытался сосредоточиться на чем-то привычном, на своем фургоне, на дороге, на лице Анны. Но туман и шепот поглощали все его мысли.
Его глаза расширились от ужаса, когда он увидел, как один из отростков силуэта медленно потянулся к нему. Он был толстым и гибким, похожим на гигантскую, извивающуюся змею, но его поверхность была покрыта той же влажной, блестящей чешуей. Отросток двигался медленно, но неумолимо, словно у него был свой собственный разум, свое собственное намерение.
Этан хотел отпрыгнуть, бежать, но его тело словно парализовало. Он не мог пошевельнуться. Он был пойман, словно мотылек в паутине. Он смотрел, как отросток приближается, и в его сознании пронеслась одна-единственная мысль: конец. Это было нечто, от чего невозможно было убежать.
Отросток остановился в нескольких сантиметрах от его лица. Этан чувствовал его холодное дыхание, его невыносимый запах. Он видел, как на его поверхности переливаются капельки влаги, отражая призрачный свет тумана. Он чувствовал, как его сознание затягивает в какую-то бездну, как он теряет связь с реальностью.
Отросток оставался неподвижным, нависая над лицом Этана, а шепот из тумана превратился в монотонное, гипнотическое пение. Это была не мелодия в привычном понимании, а серия низких, гулких звуков, которые, казалось, проникали прямо в его мозг, вызывая странное, неземное ощущение. Этан чувствовал, как его тело расслабляется, как напряжение покидает его, уступая место какому-то странному, всепоглощающему покою.
