Быть архитектором…

– Этот стон у нас песней зовется! Не по мне ли ты плачешь, друг любезный?

Антон отнял руки и даже встряхнул головой, не поверив своим глазам. В открытую дверь заглядывал Бархин.

– Не слышу восторженных криков! Ты что дружище, не рад мне?

– Женька, ты представить себе не можешь, как рад. Не могу я без тебя, все плохо, очень плохо!

– Плохо это у меня на усадьбе. Безжизненное пространство. Потери мирового масштаба, мирового масштаба мелкого собственника, – Женька рассказывал в красках, что происходит у него в доме.

А Антон думал, какая ерунда, все можно исправить, это просто деньги, это просто вещи. И еще он молил о том: пусть Женька долго говорит о чем угодно, только бы ему, Антону, не надо было начинать рассказывать о своей беде, которая тут же станет Женькиной. Но это время пришло.

Женька Бархин, чуткий человек, вскоре понял, что не только судьба его собственности так огорчает Антона. Он без перехода спросил в лоб:

– Саша?

Антон кивнул.

– Жива?

Антон уже не мог сдерживаться, он закрыл глаза ладонями. Женька в ужасе начал его трясти, пытаясь привести в чувства и добиться только одного слова: «да».

– Господи, да говори же ты, наконец, она жива? Я не спрашиваю больше ничего, она жива?

У Антона так перекрыло дыхание, что он только мог кивнуть. Женька сел, прижал голову Антона к своей груди. Когда Антон немного успокоился, выпил горячего чаю и смог ввести Женьку в курс дела, тот уже сам был не в лучшем состоянии. И главное, он тоже не знал, что следует предпринять, и ни одним словом не обвинил Антона в бездействии.

– Как долго Саша с этим диагнозом?

– Вчера вечером сообщили по телефону. К ней не пускают, она в инфекционном отделении.

– А ты сам смотрел про это заболевание в Гугле?

– Смотрел… Ничего хорошего: возможен смертельный исход, кома, потеря интеллекта, обездвижение. Да не могу, хочешь, сам почитай!

Женька подсел к компьютеру. Набирал запросы один за другим, быстро просматривал, потом снова набирал.

– Есть лечение в Германии и Израиле.

– Давай про Германию, что там?

– Сто десять тысяч евро. Умножаем грубо на шестьдесят. Шесть с лишним миллионов наших рублей. Блин, если бы мне дом так не разворотили, можно было бы продать.

– Да как же, тут надо быстро действовать, наверное. А как ее туда везти, она в реанимации, под капельницами, да еще инфекционное отделение. Я про наш дом тоже думал, но пока не знаю, это памятник, наследство Лейлы и Томаса. Не Майерам же его предлагать покупать!

– А если кредит под залог дома?

– По-моему, сейчас кредиты не выдают. Да и сумма большая.

– А если в евро взять?

– Женька, я с кредитами никогда не связывался, не знаю. Уж лучше бы под залог, продавать жалко.

– Да чего, жалко, все равно таких денег не наберем, еще проценты накрутят.

Друзья сидели до поздней ночи, так ничего конкретного и не решив. Одно они поняли точно: завтра надо объявлять большой сбор по Скайпу и соображать всем вместе. Антон думал о Лейле, о том, что, возможно, ее судьба теперь будет навсегда омрачена этим событием.

Женька остался ночевать у Антона в гостевой комнате.

Тучи перекрыли весенний закат, и началась гроза. Небосвод полыхал и вздрагивал. Антон стоял у окна, наблюдая бешенство природы, которая, казалось, выражала боль и отчаяние, накрывшее все его существо. Он ощущал огромную благодарность Женьке, ведь он будто почувствовал что-то и прилетел, как всегда, вовремя.

ГЛАВА 3. АНТОН. БАРХИН. ПЕРЕГОВОРЫ

У Антона была дурацкая черта характера: он не умел и не любил просить. И еще не хотел вести себя безответственно. Он отчетливо понимал, что самому такие суммы для лечения Саши в Германии ему не собрать. Бросить клич и найти эти деньги по друзьям и знакомым, наверное, реальная задача, но как отдавать? Собирать безвозмездно Антону даже в голову не приходило. Если можно было бы сейчас умереть, только чтобы Саша выздоровела, он, не раздумывая, пошел бы на это. Ситуация оказалась для него невыносимо сложной. Совещание по Скайпу организовал Бархин, просто войдя в положение друга, ощущая эту тягость ответственности, которую тот пытается взвалить на себя.

Утренние новости из больницы были скупые и мало обнадеживающие: «Состояние тяжелое, предпринимаем все, что можем. Необходимые лекарства имеются. В реанимацию не пускаем».

Переговоры с друзьями по Скайпу шли около двух часов. В результате приняли вариант с лечением в Германии. Лейла с Майерами должна была все разузнать. Попытались просчитать совокупный кошелек. Оказалось, реально оплатить терапию практически полностью за счет европейской стороны. Лейла получала около трех с половиной тысяч евро в месяц, немного больше – Томас, и какие-то накопления они имели. Капитолина предложила закрыть четверть суммы безвозмездно, а все остальное придется взять в долг у родителей Томаса. Со стороны россиян были возможны только действия с продажей недвижимости, и решили пока с этим повременить, иметь в виду такой вариант на случай непредвиденных расходов.

Антон разговаривал с лечащим доктором на предмет перевода в другую больницу. Врач наорал на него, сделал вид, что обиделся за российскую медицину:

– Мы тут из кожи вон лезем, предпринимаем все, что можно. Заболевание инфекционное, за копейки работаем, спасаем жизни. Вот вы кто по профессии?

– …архитектор.

– Прекрасно! Интеллигентная, приятная работа, без гноя и боли.

Антон даже устыдился за то, что имеет такую профессию: без гноя и боли.

– Вы же сами выбирали свое дело, никто вас не заставлял. Вот теперь и расхлебываете…

Врач неожиданно сменил гнев на милость:

– Мне нужна небольшая дачка, квадратов на сто. Сами понимаете, платить нечем, ну, баш на баш, вашей даме обеспечу уход в лучшем виде.

Антон рассказал об этом Бархину, тот решил, что завтра они с Антоном вместе пойдут к главврачу:

– Надо сразу планку задирать.

– А что задирать, может, в этом случае, наоборот подкупать стоит санитарок, тогда будет достойный уход.

– Подкупать надо всех. А решать с переездом в Германию – только с главным. И оденься завтра как-нибудь прилично. Ну, пиджак, а не куртку, хотя бы.

Главврачом оказалась женщина среднего возраста, приятная и вежливая, переполненная опытом, как вести себя с родственниками пациентов. Не сговариваясь, Антон и Женька «забыли» упомянуть о вчерашнем разговоре с инфекционистом. Стали излагать проблему сначала.

Главврач думала, смотрела в какие-то тетрадки, потом сказала:

– Перевозить ее сейчас, возможности нет. Она нестабильна. Использовать мед-авиацию нереально. Считается, что мы сами должны лечить данное заболевание. Кстати, да. А вот организовать восстановительный процесс – это очень важно. Когда распространение инфекции закончится и состояние стабилизируется, сможете переправить ее в Германию на реабилитацию. Но я не знаю, реален ли такой вариант. Необходимо, чтобы это все проходило легально, ведь мы за больного несем ответственность, у нас в провинциальном медучреждении таких связей нет, полномочий тоже. Я вам очень сочувствую, но это все, что я могу сказать.

– Еще посоветуйте, пожалуйста, а можно ли в вашей больнице нанять частным образом санитарку и медсестру?

– А vip-палату? – Антон подумал, что в отдельном помещении обеспечить хороший уход будет удобнее.

– Да, вот телефон старшей медсестры, с ней договоритесь. Пока больная находится в реанимации, а потом переведем ее в платный бокс.

Женька с Антоном поторопились найти старшую медсестру, она представила им сестричку Лену и санитарку Веру. От сознания того, что они хоть что-то делают, у них немного посветлело на душе. Антон в сотый раз мысленно благодарил Женьку. Ему с ним было настолько лучше, что иного позитивного варианта для данного момента он даже придумать бы не мог. Антон всегда знал: Женька – его самый верный друг, но именно теперь он понял, насколько это так.

По пути из больницы Бархин представил Антону план маневров:

– Считаю, надо привлекать питерцев. В этом захолустье мы не найдем выхода на немецкие клиники. Сегодня вечером позвоним по Скайпу.

– Это ты правильно сообразил, а я думал, действовать будем через Лейлу.

– Возможно, и дочку понадобится подключать, но такую сложную задачу не стоит сразу на нее наваливать.

Потом Женька вкратце посвятил Антона в проблему своих постояльцев.

– С ними-то я разобрался, выгнал, но причиненный урон придется через суд возвращать.

– Жень, ты зачем их пускал, скажи? Это действие идет вразрез со всеми твоими поступками.

– Наверное, мужик меня загипнотизировал. Захвалил дом, расписал ситуацию, мол, он снимает сериал непрерывным кадром, поэтому ему нельзя работать в павильоне, а надо в натуре, чтобы сразу можно было это делать изнутри и снаружи. Что он режиссер из Москвы. Отвалил мне триста тысяч аванс. Ты вообще такие деньги за три месяца когда-нибудь видел? Я думал, что могу уехать к Капитолине, раз работы нет, если бы работа свалилась, у вас бы перекантовался, ведь, ты не выгнал бы меня, пока мы без заказов, такими суммами бросаться было глупо.

– Ну да, заманчивое предложение, но он же стопроцентный бандюган! Никакой съемочной бригады тут не наблюдалось. Может, он, конечно, порнуху на телефон снимал изнутри и снаружи. А восстанавливать дом много средств понадобится?

– Ну, пока об этом я и думать не хочу. Естественно, он мне больше ничего не заплатит, но его шальные деньги я на всякий случай положил на карточку на процент, не стал тратить, мало ли что. Поэтому теперь у нас есть свои рублевые средства на первое время, какие-то текущие расходы с Сашей оплатить, хоть тут в долги не влезем. Я попробую с этим бугаем посудиться, может, на ремонт что-то он добавит.

Антон обнял Бархина.

– Женька, чтобы я без тебя делал! Вот живу вроде, по совести, но все как-то нескладно получается. Даже такие вот проблемы сам решить не могу.

– Друг, твои проблемы – мои проблемы. Ты просто боишься ошибиться. И я боюсь, вместе, конечно, полегче. Пошли, Скайп налаживать, питерцам звонить.

ГЛАВА 4. ЖЕНЬКИН ДОМ

Антон ловил себя на мысли, что до конца не осознал произошедшее. Он вызвал скорую, когда Саша от жара бредила и уже не узнавала его. Из приемного покоя ее сразу увезли в отделение, а Антон оформлял поступление один. Больше он ее не видел и не знал, что там происходит, в каком она состоянии. Антон все время выискивал новые публикации в Интернете, одна казалась страшнее другой. Он не мог ничего подобного представить с Сашей. Ему было необходимо ее увидеть, но в реанимацию не пускали.

Разговор с Питером носил крайне деловой характер. Друзья все записали. Обещали, что начнут искать связи сразу же с утра. Видимо, надо будет пробиваться на уровень «главных».

Антон не знал, чем себя занять, и уговорил Женьку начать ремонтировать его дом, а все увечья снимать на камеру. Бархин, если честно, не очень-то надеялся выиграть суд и что-то получить от этого скользкого гражданина.

– Слушай Жень, может ну его? Видишь, как он сорит деньгами, ему был нужен твой дом, отсидеться, он подобрался и нашел тебе цену, так и с судьей будет, и со свидетелями. Как ты его выгонять-то не побоялся? Скажи спасибо, хоть не подпалили!

– Да, может, и правда. Конечно, хорошо было бы еще за два месяца, что он тут нежился, взять плату, но внутренний голос мне подсказывает: суд признает неправомерной такую сделку, а вот за порчу имущества, наверное, реально.

При более внимательном рассмотрении оказалось, что в доме ничего очень уж капитально не поломали. Просто, как говорится, загадили, пострадали мебель и текстиль. Основной урон пришелся на участок, насаждения и благоустройство. Антон предложил свою помощь по реанимации сада. Он с удовольствием работал на свежем воздухе, наблюдая за тем, как Женька вытаскивает из дома тюки с запорченными вещами.

– Женька, а Капитолина не будет гневаться, ты вон повыбрасывал все ее привезенные накидки?

– В свете последних событий не будет. Ведь это ерунда: наживем, навяжем, купим в секонд-хенде, в крайнем случае. Насколько все относительно. Правильно, что ты отговорил меня связываться с этим козлом. А мне наперед наука: не всех можно купить. И еще… Дом – святое, я, когда зашел сюда, было чувство, что над моей женщиной надругались.

Женька стоял рядом, смотрел, как Антон обкапывает только что пересаженный куст.

– Знаешь, мне сейчас все хочется выкинуть, пусть ничего не будет, как сразу после строительства. У меня еще ума хватило кое-что такое личное, одежду, белье постельное, отнести в гостевой домик. А у них не было надобности туда добраться.

– А я все твой газон жалел, как они умудрились его так перепахать, костры на нем жгли, гады!

– Ничего, Антон, все сделаем, нам бы только Сашу вытащить!

– Ой, Женька, мне невероятно страшно, ложусь спать – кошмары в голове. Лейлу жалко, вспоминаю, как она в телефон плачет. Приехать хотела. Я уж убедил ее, чтобы там маму ждала, здесь к ней закрыт доступ. Знаешь, я сейчас понял, что мы втроем особенной связью соединены, даже выше родственной, она какая-то подкожная.

Друзья потихоньку побрели в дом к Антону ужинать. Впервые за все это время они позволили себе выпить немного коньяку. Женька предложил, подумал, может, Антон поест и уснет побыстрее. До этого впихнуть в Антона еду казалось невозможным, он лишь курил и глушил чай. Весь осунулся и как-то сгорбился. Женька про него сказал, что он скоро будет походить на Кита Ричардса, тощего и морщинистого. Антон засмеялся, ему было приятно, чему только радовался, Кит старше его на двадцать лет.

Характерный зуммер Скайпа заставил друзей броситься к ноутбуку, ожидающему в полной готовности на столе в гостиной. Звонила Марша. Она рассказала, чем закончились их поиски: вышли на компанию «Медтур», которая устраивает удаленные консультации российских пациентов со специалистами из клиник в Дюссельдорфе. Ничего более достойного найти пока не удалось. Они просто не находят понимания, медучреждения соглашаются принять пациентку к себе, но какие-то вызовы иностранных врачей в Россию по данному заболеванию не приемлют. Не представляют, кто будет платить, кто отвечать.

– Дюссельдорф, а с Мюнхеном нельзя связаться? Наши то в Мюнхене. И хотелось бы Сашу в Мюнхен переправить: там, по-моему, лучшие клиники.

– Да все они там хорошие. Ладно, спасибо, Марша, будем завтра им звонить, – торопливо вмешался Женька.

Антон с Бархиным, слегка приободрившись, пошли доедать ужин. Решили еще пригубить коньячку, больше на сегодня переговоров не намечалось.

– Мне постоянно кажется, что мы упускаем время. Сначала диагноз – ангина, потом этот. Вроде сразу анализ взяли, но результат подтвердился только через несколько дней. А весь текущий период что делали, как лечили? Завтра к главной пойдем договариваться, интересно у нее хоть компьютер установлен в кабинете?

– Не заметил. У врачей есть, скорей всего, я видел, там один с планшетом ходил, нет – так купим. Потом будем звонить в «Медтур», что-то мне подсказывает: они нам обрадуются.

ГЛАВА 5. ДОКТОР КОРОВИН

«Медтур» они поискали и нашли в Интернете. Стоимость консультаций от 150 до 500 евро, но город Дюссельдорф.

– Мне кажется, лучше заказать перевозку до Питера и лечить там в каком-нибудь военном госпитале, а на реабилитацию отправить в Германию. Как-то все это зыбко. Потратим оставшиеся деньги без малейших гарантий. Кто отвечает за результат? Никто!

– Что за страна, хоть на стенку лезь! Каждый день прихожу, слышу одно и то же: «Состояние стабильно тяжелое, делаем все, что можем». Никакой конкретики. А вдруг надо было этому типу дачу запроектировать, сто квадратов?

– Да что он умеет! – молодой, из новых, кто экзамены покупал. Разве нормальный врач начнет взятку выпрашивать, в подобной ситуации? Для меня это показатель, какой он человек. Помню, когда Саша ветрянкой болела, приезжал на скорой доктор, вот кто произвел впечатление! Он был так озабочен, все мне подробно рассказал, Лейлу осмотрел с ее ветрянкой, а когда я ему деньги сунул, он как-то расстроился, сник, глядел на меня разочарованно, будто я его лично обидел. Я, вспоминаю об этом время от времени и думаю, почему он взял, не отказал мне, пересилил себя. Я вот с тех пор как-то остерегаюсь подобных ситуаций.

– Ну, давай этого доктора искать.

– Да уж, сколько лет прошло! Двадцать три года! Ничего себе!

– Вот именно, он уже, скорее всего, не рядовой врач.

– Ну как мы его будем искать? Ни фамилии, ни адреса.

– Пошли на скорую, там сориентируемся.

– Так нас и ждали! Ну, давай, что без дела-то сидеть.

Они сверились с Интернетом: где находится пункт скорой помощи по прежнему адресу Кругловых.

У здания кружили три бело-красных ГАЗели, одна делала маневр, чтобы вырулить на проезд, следующая въезжала с противоположной стороны. Третья уже подъехала к зданию, из нее выпрыгнул мужчина в белом халате поверх светло-зеленого докторского костюма и девушка в синем комбинезоне. Водитель открыл дверь машины и закурил.

Женька вдруг дернулся:

– Да это он, ей-богу он!

– Да ладно, так не бывает, он должен уже в «главных» быть.

Женька метнулся к водителю:

– Как вашего доктора зовут, запамятовал, подскажите, пожалуйста.

Водитель ответил не сразу, сначала вдохнул дым, осмотрел Бархина, затем Антона, потом все-таки соизволил:

– Доктор Коровин, Олег Викторович.

– Извините, – вступил Антон, а он давно здесь работает?

– Да, поди, лет двадцать уже…

Женька и Антон почти бегом поспешили в здание. Они наперебой стали умолять дежурную пропустить их к доктору Коровину.

– Да вы что! С ума сошли? Там бригады отдыхают, могу его вызвать.

Доктор вышел с бумажным стаканчиком кофе, торопливо дожевывая последний кусочек печенья.

У Антона перехватило горло, захотелось сделать для этого человека что-то такое необыкновенное, что он только мог! Самый замечательный и красивый дом, например!

Женька уже наводил мосты. Доктор очень заинтересованно его слушал. Потом вдруг рассмеялся и стал рассказывать:

– Я помню, женщина с ветрянкой и девочка. Это был мой первый рабочий день на скорой и самый первый вызов в жизни. Вы мне тогда еще денег дали. Я не знал, как поступить, не знал, брать или нет, думал, может так положено. Надо мной потом вся скорая смеялась, и мы ваши деньги пропили – купили торт, кофе, отметили мой дебют.

– И я вас не забыл, вы отнеслись очень внимательны к пациентке и больной дочке. Сколько времени потратили! Так вот, это ее муж, я – друг семьи. У нас беда, опять с нашей Александрой. И, представляете, мы мечемся, не зная, как нам быть. И в Германию хотели звонить, и с Питером связывались, здесь никакой ясности. И вот тут вдруг вспоминаем о вас, лучшем враче в нашей жизни.

– Ребята, я заканчиваю смену через два часа, давайте встретимся где-нибудь в спокойном месте, поговорим, я за это время подумаю, какие могут быть варианты. А то меня скоро на вызов отправят, вон машина, которая перед нами, уже поехала. Сегодня не так много звонков, мы хоть столько поговорить успели, а обычно нас сворачивают с полдороги на следующий вызов.

Антон продиктовал адрес и свой сотовый, врач тут же набрал его с голоса, и у Антона остался номер телефона доктора Коровина.

К предполагаемому приходу Олега Викторовича друзья сообразили ужин, холостяцкий такой: сыр, колбаса, какие-то банки с оливками и грибочками, купили яйца для омлета, печенье к чаю.

Доктор пришел заметно утомленный после «суток» и все удивлялся, что этого дома не помнит и ничего не узнает. Бархин объяснил ему, мол это другой адрес, он приезжал тогда в старую квартиру Кругловых. Антон предложил отужинать с коньячком. Доктор не стал отказываться. Он отпросился помыть руки и долго их мыл, потом ополоснул лицо, затем тщательно вытирал его специально выданным Антоном чистым полотенцем.

– Привычка проходить такую санобработку после смены – разные пациенты, разные болезни, береженого бог бережет, – пояснил немного посвежевший доктор, – меня водитель тут высадил, мимо, оказывается, проезжали, не успел переодеться.

Друзья не стали начинать разговор, пока доктор не поест, он начал первым:

– Это не единственный случай заболевания энцефалитным менингитом у нас в городе в текущем году, а в девяносто восьмом переросло в эпидемию. Конечно, самое главное – быстро выявить болезнь. Лучше всего пункцию спинного мозга. Делали? Хорошо. Как скоро с начала заболевания она оказалась в больнице?

– В тот же день, вечером. Была температура сорок и бред. Я побоялся ухудшения в ночь, вызвал скорую.

– Она запрокидывала голову?

– Да, врач или фельдшер, не знаю, кто он был, обратила на это внимание.

– Пока могу сказать одно, все шло по наилучшему сценарию. Врачи сразу заподозрили неладное, думаю, стали лечить по нужной методике, пытаясь спасать мозг. А когда анализ жидкости спинного мозга подтвердился, сообщили вам. Сколько дней всего она болеет?

– С четырнадцатого числа.

– Что я могу сказать, трогать ее я бы вам не советовал. Завтра я поеду в больницу и все разузнаю, у меня друзья и бывшие коллеги практикуют почти в каждом медицинском учреждениях нашего города. И в Клинической, естественно. Завтра я выходной, так что все продолжает складываться по наилучшему сценарию.

Антон и Женька прикинули, ведь доктор с ними примерно одного возраста, и предложили перейти на «ты» и по имени.

Они стали выспрашивать у Олега, почему он все еще работает на скорой. Тот с улыбкой сказал, что привык, нравится. Это самый прямой путь спасать людей. Вот, к примеру, врач, который забирал Александру, знал признаки энцефалита, и по его наводке, скорее всего, было своевременно назначено нужное лечение. А сколько инфарктов и инсультов! Здесь время на часы и минуты, правильно поставленный диагноз сохраняет жизнь. Но в скорой он сейчас работает на четверть ставки, в основном, помогает освоиться молодым врачам, а так преподает в мединституте, поэтому с Клинической больницей связан по долгу службы.

Потом доктор рассказывал про энцефалит и все возможные осложнения. Подтвердил, что реабилитация после этого заболевания в Германии осуществляется на высоком уровне и, несомненно, улучшает состояние больного.

Друзья засиделись допоздна, впервые хоть немного успокоенные за последнюю неделю. Доктор в светло-зеленом медицинском костюме уехал на такси.

ГЛАВА 6. АНТОН. БОЛЬНИЦА

У Антона навязчивой идеей стало увидеть Сашу. С Коровиным он созванивался теперь ежедневно, Олег заезжал в Клиническую и затем популярно обо всем докладывал Антону. Тот приходил в больницу с утра, но все, что ему там сообщали, никак не проливало свет на состояние Саши и ближайшие перспективы. Антон мучил Интернет, вычитывал подробности о течении болезни, последствиях, половину не понимал, находился от всего этого в ступоре и тоске. Наличие и присутствие Женьки Бархина скрашивало внутреннее состояние, он немного отвлекался, мог думать о чем-то и даже строил планы. Они вместе переговаривались по Скайпу с Питером, Мюнхеном и Капитолиной, правда, Антон, обычно поздоровавшись и перекинувшись парой, оставлял их с Женькой наедине. Женька продолжал жить у Антона, так им обоим было спокойнее.

Во вторник Олег Коровин велел Антону дождаться его в вестибюле больницы. Антон сидел на металлической лавке, состоящей из трех соединенных кресел, и наблюдал, как люди снуют от справочного к раздевалке, надевают и снимают голубые бахилы, прячут в пакеты плащи и куртки, чтобы тайно пронести их в отделение. Негромкий монотонный гул постоянно присутствовал в помещении, и ему казалось, это тревожным сном, который никак не может закончиться. Олег, не увидев Антона сразу, вызвонил его по телефону, потом повел секретными ходами и коридорами, по лестнице вниз-вверх, сквозь прозрачные переходы над землей. Антона одолела внутренняя трясучка, он почему-то не мог спросить доктора, куда и зачем они направляются, и вдруг запоздало испугался. Этот страх, усиливаясь с каждым шагом, лишил его речи и возможности соображать. Он не мог понять, как долго они идут: время ощутимо превратилось в некую резиновую оболочку и тянулось, коверкая и изменяя пространство.

В небольшой белой комнате Олег заставил Антона снять куртку, помог надеть тонкий одноразовый халат, завязал его на спине, затем шапочку, маску. В следующем отсеке они долго мыли руки. Потом опять шли. В конце коридора Олег стал озираться, читать таблички, наконец выбрал и открыл массивную дверь. Это была небольшая палата с кроватью, мониторами, еще какими-то предметами и широким окном в другое такое же помещение. Сколько раз до этого Антон представлял момент, когда он вновь увидит Сашу, и всегда в его мыслях она была какой-то совершенно другой. Но она осталась узнаваемой, только осунулась, цвет кожи казался неживым, алебастровым. На голове полупрозрачная флизелиновая шапочка, глаза закрыты, но все равно в ее лице не появилось ничего чужого и незнакомого.