Коматозные видения

Роман Толмачев

Коматозные видения

ПРЕДИСЛОВИЕ

Читайте книгу только, если вы психически здоровы и имеете внутренний запрос на своё духовное пробуждение! Структура текста и его смыслы имеют мощный трансформационный эффект. Читая книгу, вы принимаете на себя ответственность за все возможные последствия, которые могут произойти после чтения данной книги.

Инструкция по чтению "коматозных видений" и пониманию смыслов:

1. Будьте открыты: Не пытайтесь найти логику там, где её намеренно нет. Позвольте тексту вести вас. Отбросьте привычные ожидания от повествования.

2. Слушайте свои ощущения: Обращайте внимание на то, что вы чувствуете, когда читаете определённые сцены. Какие эмоции они вызывают? Какие ассоциации возникают? Ваши ощущения – это ключ к пониманию символических смыслов.

3. Ищите повторы: Замечайте повторяющиеся образы и фразы. Подумайте, почему они повторяются, как они меняются. Попробуйте почувствовать их ритм, их "мантру".

4. Задавайте вопросы: Не бойтесь задавать вопросы себе и тексту. Почему Михаил оказался в такой ситуации? Что означают эти символы? Какую роль играет Алина? Ответы часто приходят не в виде прямых утверждений, а через интуитивное понимание.

5. Не бойтесь неопределённости: Роман намеренно оставляет некоторые вопросы без ответа. Это отражает природу самой жизни и сознания. Ваша задача – не найти все ответы, а научиться жить с вопросами, искать свои собственные смыслы.

6. Соединяйте точки: По мере чтения вы, возможно, начнёте видеть связи между разными видениями, между прошлым, настоящим и будущим героя. Эти связи – это то, что я называю "архитектурой сознания".

7. Ищите свой "дом": В конце концов, роман – это о поиске своего истинного "Я", своего "дома" внутри себя. Что для вас является фундаментом? Что вы готовы "построить" для себя и для своих близких?

Я верю, что каждый читатель найдёт в этом романе что-то своё, что-то личное. Я надеюсь, что это путешествие поможет вам не только понять историю Михаила, но и лучше понять себя.

С уважением и надеждой на ваше пробуждение,

Мастер Рейки Гномон Роман Толмачев

ГЛАВА 1: ПЕРВОЕ ПОГРУЖЕНИЕ

Михаил Кретов открыл глаза. Или, скорее, почувствовал, что они открыты. Мир вокруг был привычным, но каким-то неправильным. Он лежал в своей постели, в своей спальне. Солнечный луч пробивался сквозь щель в шторах, рисуя на стене золотистую полосу. Обычное утро. Но что-то было не так. Воздух казался гуще, звуки – приглушённее. Он попытался пошевелиться, но тело отзывалось с неохотой, словно чужое. Ощущение тяжести, будто его придавило чем-то невидимым.

Он лежал на спине, глядя в потолок. Обычный белый потолок его квартиры. Но он начал медленно, неуловимо изгибаться, словно натянутая ткань, готовая вот-вот порваться. Михаил моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Нет, потолок был ровным. Просто игра света. Или ему показалось?

Внезапно он услышал звук. Тихий, монотонный, настойчивый. Кап… кап… кап… Звук воды, падающей с равными интервалами. Он доносился откуда-то из глубины квартиры. Михаил попытался прислушаться, определить источник. Из кухни? Из ванной? Но звук был везде и нигде одновременно. Он проникал в самое сознание, гипнотизируя своим ритмом.

Он решил встать. Попытка оказалась сложнее, чем он ожидал. Мышцы не слушались, тело казалось ватным. С трудом, опираясь на стену, он поднялся. Но комната вокруг начала меняться. Стены, ещё недавно привычные, стали плыть, словно акварель под дождём. Обои с геометрическим узором превращались в хаотичные линии, которые сплетались и расплетались, создавая узоры, которых никогда не было. Мебель – стол, стул, шкаф – то приближалась, то отдалялась, меняя свои очертания.

Михаил почувствовал лёгкое головокружение. Он прислонился к стене, пытаясь удержать равновесие. Стена была тёплой и гладкой, как обычно. Но сейчас она казалась податливой, словно пластилин. Он надавил пальцем, и стена слегка прогнулась под его прикосновением. Михаил отдёрнул руку, сердце забилось быстрее. Что происходит?

Он попытался вспомнить, как сюда попал. Вчерашний день? Он помнил, как вернулся с работы, как заварил чай, как смотрел новости. Но потом… пустота. Никаких ярких событий, никаких происшествий. Как он оказался в постели? Он не помнил, чтобы ложился спать.

Внезапно в воздухе возникли голоса. Далёкие, приглушённые, словно доносились из другого мира. Они были неразборчивы, как шёпот ветра, но Михаил чувствовал в них какую-то важность. Казалось, кто-то говорит о нём. Или с ним. Он напряг слух, пытаясь уловить хоть одно слово, но голоса растворялись в тишине, оставляя лишь ощущение присутствия.

Он прошёл в гостиную. Диван, кресла, журнальный столик – всё было на своих местах, но выглядело иначе. Цвета стали более насыщенными, тени – глубже. Он сел на диван, и он мягко провалился под ним, словно был сделан из пены. Михаил почувствовал лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Он оглядел свои руки. Они выглядели нормально, но казались немного бледнее обычного.

Он снова услышал этот звук. Кап… кап… кап… Теперь он доносился из окна. Михаил подошёл к окну и выглянул наружу. Но вместо привычного городского пейзажа увидел лишь бескрайнюю, густую темноту. Не было ни домов, ни деревьев, ни неба. Только непроглядная, бархатная тьма, которая, казалось, поглощала всё вокруг. И в этой тьме, словно светлячки, мерцали далёкие, едва различимые огоньки.

Михаил отшатнулся от окна. Его охватил холодок. Это не его квартира. Или это его квартира, но она находится не там, где должна быть. Он попытался открыть входную дверь, чтобы выйти на лестничную площадку, но ручка не поддавалась. Она была холодной и твёрдой, словно вросла в дверь. Он дёрнул сильнее, но дверь оставалась закрытой.

В этот момент его пронзила мысль, внезапная и пугающая: "Я сплю". Это было не просто предположение, а твёрдое, неоспоримое знание. Он находился во сне. Но как он мог проснуться? Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, вызвать в себе желание проснуться. Он напрягал все силы, представляя свою реальную комнату, реальную жизнь. Но ничего не происходило.

Звук капающей воды стал громче, настойчивее. Голоса вокруг него слились в один гул. Темнота за окном начала проникать внутрь комнаты, поглощая очертания мебели, стен. Михаил почувствовал, как его сознание медленно, но верно уходит куда-то вниз, в бездонную пропасть. Он пытался удержаться, зацепиться за хоть какую-то реальность, но его хватка ослабевала. Последнее, что он ощутил, было чувство невесомости и полное погружение в тишину, в абсолютное ничто.

Переход:

Сознание Михаила покинуло эту странную, изменчивую комнату. Он не знал, куда его несёт, но чувствовал, что это лишь начало. Впереди была неизвестность, полная новых, пугающих видений. Он не мог вспомнить, что с ним произошло, но знал одно: его реальность больше никогда не будет прежней.

Михаил Кретов открыл глаза. Или, скорее, почувствовал, что они открыты. Мир вокруг был привычным, но каким-то неправильным. Он лежал в своей постели, в своей спальне. Солнечный луч пробивался сквозь щель в шторах, рисуя на стене золотистую полосу. Обычное утро. Но что-то было не так. Воздух казался гуще, звуки – приглушённее. Он попытался пошевелиться, но тело отзывалось с неохотой, словно чужое. Ощущение тяжести, будто его придавило чем-то невидимым. Каждый мускул казался налитым свинцом, каждое движение требовало неимоверных усилий.

Он лежал на спине, глядя в потолок. Обычный белый потолок его квартиры. Но он начал медленно, неуловимо изгибаться, словно натянутая ткань, готовая вот-вот порваться. Михаил моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Нет, потолок был ровным. Просто игра света. Или ему показалось? Он попытался вглядеться внимательнее, и ему показалось, что в центре потолка появилась тонкая, едва заметная трещина, которая медленно, словно живая, начала расползаться. Он почувствовал лёгкий холодок, пробежавший по спине.

Внезапно он услышал звук. Тихий, монотонный, настойчивый. Кап… кап… кап… Звук воды, падающей с равными интервалами. Он доносился откуда-то из глубины квартиры. Михаил попытался прислушаться, определить источник. Из кухни? Из ванной? Но звук был везде и нигде одновременно. Он проникал в самое сознание, гипнотизируя своим ритмом. Казалось, каждая капля отдавалась эхом в его черепной коробке, вызывая лёгкое, но навязчивое чувство тревоги. Он попытался представить себе источник звука: может быть, протекающий кран? Или капли дождя, ударяющиеся о стекло? Но ничего из этого не подходило. Звук был слишком чистым, слишком ритмичным.

Он решил встать. Попытка оказалась сложнее, чем он ожидал. Мышцы не слушались, тело казалось ватным. С трудом, опираясь на стену, он поднялся. Но комната вокруг начала меняться. Стены, ещё недавно привычные, стали плыть, словно акварель под дождём. Обои с геометрическим узором превращались в хаотичные линии, которые сплетались и расплетались, создавая узоры, которых никогда не было. Мебель – стол, стул, шкаф – то приближалась, то отдалялась, меняя свои очертания. Стол, который всегда стоял у окна, вдруг оказался в центре комнаты, а его ножки вытянулись, превратившись в тонкие, изящные колонны. Стул рядом с ним сжался, став крошечным, а шкаф напротив – разросся до гигантских размеров, его дверцы распахнулись, обнажая лишь пустоту.

Михаил почувствовал лёгкое головокружение. Он прислонился к стене, пытаясь удержать равновесие. Стена была тёплой и гладкой, как обычно. Но сейчас она казалась податливой, словно пластилин. Он надавил пальцем, и стена слегка прогнулась под его прикосновением. Михаил отдёрнул руку, сердце забилось быстрее. Что происходит? Он ощупал стену снова, но теперь она была твёрдой и холодной, как камень. Ощущение пластичности исчезло так же внезапно, как и появилось.

Он попытался вспомнить, как сюда попал. Вчерашний день? Он помнил, как вернулся с работы, как заварил чай, как смотрел новости. Но потом… пустота. Никаких ярких событий, никаких происшествий. Как он оказался в постели? Он не помнил, чтобы ложился спать. Может быть, он уснул в кресле? Но почему тогда такое странное ощущение? Он попытался напрячь память, представить последние часы, но перед глазами мелькали лишь обрывки образов: свет монитора, очертания города за окном, чьё-то лицо, которое он не мог разглядеть.

Внезапно в воздухе возникли голоса. Далёкие, приглушённые, словно доносились из другого мира. Они были неразборчивы, как шёпот ветра, но Михаил чувствовал в них какую-то важность. Казалось, кто-то говорит о нём. Или с ним. Он напряг слух, пытаясь уловить хоть одно слово, но голоса растворялись в тишине, оставляя лишь ощущение присутствия. Один голос, женский, показался ему знакомым, но он не мог понять, чей он. Он был мягким, но настойчивым, как будто пытался что-то сказать ему, предостеречь или утешить.

Он прошёл в гостиную. Диван, кресла, журнальный столик – всё было на своих местах, но выглядело иначе. Цвета стали более насыщенными, тени – глубже. Он сел на диван, и он мягко провалился под ним, словно был сделан из пены. Михаил почувствовал лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Он оглядел свои руки. Они выглядели нормально, но казались немного бледнее обычного. Кожа казалась полупрозрачной, и он мог разглядеть под ней тонкую сеть вен. Он сжал кулак, и мышцы напряглись, но ощущение было странным, будто он сжимал не плоть, а какую-то мягкую, податливую субстанцию.

Он снова услышал этот звук. Кап… кап… кап… Теперь он доносился из окна. Михаил подошёл к окну и выглянул наружу. Но вместо привычного городского пейзажа увидел лишь бескрайнюю, густую темноту. Не было ни домов, ни деревьев, ни неба. Только непроглядная, бархатная тьма, которая, казалось, поглощала всё вокруг. И в этой тьме, словно светлячки, мерцали далёкие, едва различимые огоньки. Они были хаотично разбросаны, некоторые тусклые, другие – яркие, но все они казались бесконечно далёкими. Михаил попытался разглядеть, что это за огоньки, но они ускользали от взгляда, словно живые существа.

Михаил отшатнулся от окна. Его охватил холодок. Это не его квартира. Или это его квартира, но она находится не там, где должна быть. Он попытался открыть входную дверь, чтобы выйти на лестничную площадку, но ручка не поддавалась. Она была холодной и твёрдой, словно вросла в дверь. Он дёрнул сильнее, но дверь оставалась закрытой. Ручка казалась непривычно гладкой, и его пальцы скользили по ней. Он почувствовал, как в животе нарастает неприятное ощущение, похожее на то, когда стоишь на краю обрыва.

В этот момент его пронзила мысль, внезапная и пугающая: "Я сплю". Это было не просто предположение, а твёрдое, неоспоримое знание. Он находился во сне. Но как он мог проснуться? Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, вызвать в себе желание проснуться. Он напрягал все силы, представляя свою реальную комнату, реальную жизнь. Он вспоминал лицо своей дочери, Алины, её смех, её объятия. Он видел её образ перед собой, яркий и чёткий. "Алина", – прошептал он, но звук его голоса был слабым и искажённым. Но ничего не происходило. Сон не отпускал его.

Звук капающей воды стал громче, настойчивее. Голоса вокруг него слились в один гул. Темнота за окном начала проникать внутрь комнаты, поглощая очертания мебели, стен. Михаил почувствовал, как его сознание медленно, но верно уходит куда-то вниз, в бездонную пропасть. Он пытался удержаться, зацепиться за хоть какую-то реальность, но его хватка ослабевала. Последнее, что он ощутил, было чувство невесомости и полное погружение в тишину, в абсолютное ничто. Его тело, лежащее где-то далеко, казалось, перестало существовать.

Переход:

Сознание Михаила покинуло эту странную, изменчивую комнату. Он не знал, куда его несёт, но чувствовал, что это лишь начало. Впереди была неизвестность, полная новых, пугающих видений. Он не мог вспомнить, что с ним произошло, но знал одно: его реальность больше никогда не будет прежней. Он был потерян в лабиринтах собственного разума, и путь назад казался бесконечно далёким.

Но внезапно темнота начала отступать, и Михаил снова оказался в своей квартире. Только теперь она выглядела ещё более странной. Стены дышали, словно живые существа, медленно расширяясь и сжимаясь в ритме какого-то неведомого сердцебиения. Пол под его ногами был мягким, как губка, и при каждом шаге слегка проваливался. Он почувствовал запах – смесь старой пыли, антисептика и чего-то ещё, что он не мог определить. Запах был одновременно знакомым и чужим, вызывающим смутную тревогу.

Михаил медленно прошёл в кухню. Привычная обстановка – стол, плита, холодильник – но всё казалось увеличенным в размерах. Потолок уходил ввысь, теряясь в полумраке. Окно было там, где всегда, но за ним простиралась не городская улица, а бесконечное белое пространство, пустое и безмолвное. Он подошёл к крану, из которого, как ему казалось, доносилось капанье. Кран был сухим, но звук продолжался. Кап… кап… кап… Теперь он доносился как будто изнутри самих стен.

Он повернул ручку крана. Из него потекла не вода, а что-то густое и тёмное. Жидкость была тёплой и имела металлический запах. Михаил быстро закрыл кран, но руки его дрожали. Он посмотрел на свои ладони – на них остались тёмные пятна. Он попытался смыть их, но жидкость не смывалась. Наоборот, пятна начали расползаться по его рукам, словно живые.

"Это всего лишь сон", – повторял он себе, но слова звучали неубедительно даже для него самого. Если это сон, почему он такой яркий? Почему он чувствует каждую деталь – текстуру стен, запахи, температуру воздуха? Он ущипнул себя за руку, но боли не почувствовал. Только лёгкое покалывание, которое быстро прошло.

Внезапно из гостиной донёсся звук. Не голоса, а что-то другое – шорох, словно кто-то переставляет мебель. Михаил осторожно вернулся в комнату. Диван, на котором он недавно сидел, теперь стоял посередине комнаты, развёрнутый к нему спиной. А в кресле, которое он не заметил раньше, сидела фигура.

Сердце Михаила пропустило удар. Фигура была неясной, размытой, словно окутанная туманом. Он не мог разглядеть лица, но чувствовал, что на него смотрят. Взгляд был пронизывающим, изучающим. Фигура не двигалась, не говорила, просто сидела и смотрела.

"Кто вы?" – спросил Михаил, но его голос прозвучал странно, эхом отразившись от стен. Фигура не ответила. Она медленно подняла руку, указывая на что-то за его спиной. Михаил обернулся. На стене, там где раньше висела его любимая картина с городским пейзажем, теперь находилось зеркало. Большое, овальное зеркало в тёмной раме.

Он подошёл к зеркалу и посмотрел на своё отражение. То, что он увидел, заставило его отшатнуться. В зеркале был не он. Или он, но другой. Лицо было его, но глаза… глаза были пустыми, безжизненными. А за его отражением, в глубине зеркала, двигались тени, словно там, за стеклом, существовал другой мир.

Отражение улыбнулось ему, но сам Михаил не улыбался. Отражение подняло руку, а его собственная рука оставалась опущенной. Он попытался отойти от зеркала, но отражение не двигалось, продолжая смотреть на него этими пустыми глазами.

"Что со мной происходит?" – прошептал он. И в этот момент отражение открыло рот и беззвучно произнесло слова, которые Михаил каким-то образом услышал: "Ты не можешь проснуться".

Ужас пронзил его сознание. Он резко отвернулся от зеркала и увидел, что фигура в кресле исчезла. Кресло стояло пустое, но на нём оставался отпечаток, словно кто-то действительно там сидел. Воздух в комнате стал тяжёлым, давящим. Дышать становилось всё труднее.

Михаил бросился к окну, пытаясь открыть его, впустить свежий воздух. Но окно не открывалось. Стекло было тёплым под его руками, почти горячим. А за стеклом белое пространство начало меняться. В нём появились очертания – сначала неясные, потом всё более чёткие. Он увидел коридоры. Длинные, белые коридоры с множеством дверей по бокам. Люди в белых халатах быстро ходили по этим коридорам, но их лица были размыты. Один из них остановился и посмотрел прямо на окно, прямо на Михаила. Михаил не мог разглядеть выражения лица, но почувствовал, что этот человек его видит.

"Михаил Андреевич", – донёсся голос откуда-то издалека. Голос был реальным, не похожим на те неясные звуки, которые он слышал раньше. "Михаил Андреевич, вы меня слышите?"

Он обернулся, пытаясь найти источник голоса. Но комната была пуста. Только зеркало на стене продолжало отражать его, и отражение всё ещё улыбалось той жуткой беззвучной улыбкой.

Звук капающей воды стал оглушительным. Кап… кап… кап… Каждая капля отдавалась болью в висках. Михаил закрыл уши руками, но звук проникал сквозь кости черепа, словно исходил изнутри.

"Я должен проснуться", – сказал он вслух. "Я должен проснуться прямо сейчас". Он сосредоточил всю свою волю на этой мысли. Представил себя лежащим в кровати, в своей настоящей комнате. Представил, как открывает глаза и видит обычный потолок, слышит обычные звуки утреннего города за окном.

На мгновение ему показалось, что это работает. Контуры комнаты начали размываться, стены потеряли чёткость. Он почувствовал лёгкость, словно поднимался вверх, выбираясь из этого странного сна.

Но затем всё вернулось. Комната снова обрела резкость, звуки стали громче. И голос, тот же голос, что звал его по имени, повторил: "Михаил Андреевич, мы знаем, что вы нас слышите. Дайте нам знак".

Михаил понял, что голос доносится не из комнаты. Он исходит откуда-то из другой реальности, из мира, который находится за пределами этого сна. Мира, где он, возможно, лежит без сознания, а кто-то пытается до него достучаться.

Он попытался ответить, крикнуть, что он слышит, что он здесь. Но его голос не получался. Он открывал рот, напрягал связки, но звука не было. Словно он потерял способность говорить.

Отчаяние охватило его. Он был заперт в этом странном мире, не мог ни проснуться, ни подать знак тем, кто пытался с ним связаться. Он был один, совершенно один в лабиринте собственного сознания.

Зеркало на стене начало темнеть. Отражение в нём исчезло, и поверхность стала чёрной, как ночное небо. Но в этой черноте начали появляться звёзды. Не обычные звёзды, а что-то другое – яркие точки, которые пульсировали и перемещались. Они складывались в узоры, которые казались знакомыми, но в то же время непонятными.

Михаил подошёл ближе к зеркалу. Звёзды в нём двигались быстрее, создавая сложные геометрические фигуры. И внезапно он понял – это не звёзды. Это какие-то сигналы, импульсы. Они пытались что-то ему сказать, передать какую-то важную информацию.

Он протянул руку к зеркалу. Поверхность была холодной, но не твёрдой. Его пальцы проникли в неё, словно в воду. Он почувствовал лёгкое покалывание, и вдруг его рука начала затягивать внутрь. Зеркало поглощало его, медленно, но неумолимо.

Страх сменился любопытством. Может быть, это выход? Может быть, пройдя сквозь зеркало, он сможет вырваться из этого сна? Он сделал шаг вперёд, позволив зеркалу поглотить себя полностью.

Мир перевернулся. Он падал, или летел, сквозь бесконечность чёрного пространства, усеянного пульсирующими точками света. Время потеряло смысл. Он мог лететь секунды или часы – он не знал. Единственным ориентиром был тот далёкий голос, который продолжал его звать: "Михаил Андреевич, вернитесь к нам".

И в этом полёте, в этой бесконечности, он начал понимать. Он не просто спит. С ним что-то случилось. Что-то серьёзное. Он лежит где-то, возможно, в больнице, а его сознание заперто в этом странном мире между сном и реальностью. Мире, из которого он не знает, как выбраться.

Но знание это не принесло облегчения. Наоборот, оно сделало его положение ещё более пугающим. Если это не простой сон, то как долго он здесь? Дни? Недели? И что происходит с его телом, с его жизнью в реальном мире?

Полёт закончился так же внезапно, как и начался. Михаил оказался в новом месте – в коридоре. Длинном, белом коридоре с множеством дверей по бокам. Том самом коридоре, который он видел за окном своей квартиры. Воздух здесь пах антисептиком и чем-то ещё – лекарствами, может быть. Звук его шагов эхом отдавался от стен.

Он подошёл к одной из дверей. На ней была табличка, но буквы на ней расплывались, не давая прочитать надпись. Он толкнул дверь, и она открылась. За ней была его детская комната – та, в которой он жил много лет назад. Игрушки, которые он давно забыл, книги, плакаты на стенах. Всё было в точности как тогда, когда ему было десять лет.

Он зашёл внутрь, и дверь за ним закрылась. Комната была наполнена тёплым солнечным светом, и впервые за всё это время он почувствовал себя в безопасности. Но это чувство было обманчивым. Он знал, что это тоже часть сна, часть того странного мира, в котором он оказался заперт.

На столе лежал лист бумаги. Михаил подошёл и увидел, что это его детский рисунок – дом с большими окнами, рядом фигурки людей. Семья. Мама, папа, он сам. Все улыбались нарисованными улыбками. Но когда он посмотрел внимательнее, то увидел, что одна из фигурок – он сам – была обведена красным карандашом. А рядом детским почерком было написано: "Михаил спит".

Его сердце забилось быстрее. Как это возможно? Он не помнил, чтобы писал это. И вообще, в детстве он не знал, что когда-нибудь будет спать в каком-то странном сне.

Внезапно в комнате стало темнеть. Солнечный свет за окном погас, и комната погрузилась в полумрак. Игрушки на полках начали шевелиться, поворачивать головы в его сторону. Их пластиковые глаза смотрели на него с каким-то нечеловеческим пониманием.

Михаил попятился к двери, но она не открывалась. Он был заперт в своём детстве, окружённый игрушками, которые ожили и смотрели на него. И снова, словно из другого мира, донёсся тот голос: "Михаил Андреевич, если вы слышите нас, попробуйте пошевелить пальцем".

Он попытался сосредоточиться на этой просьбе. Пошевелить пальцем. Таким простым действием. Но какой палец? Руки, которые он видел в этом сне? Или его реальная рука, которая лежала где-то далеко, в другом мире?

Он закрыл глаза и представил свою правую руку. Попытался почувствовать каждый палец, каждый сустав. И медленно, с огромным усилием, попытался пошевелить указательным пальцем.

В детской комнате что-то изменилось. Игрушки перестали двигаться, словно замёрли в ожидании. Тишина стала абсолютной. И в этой тишине он услышал новый звук – не капанье воды, а что-то другое. Ритмичное, механическое. Пип… пип… пип… Как будто где-то работал какой-то прибор.