Обстоятельства места и времени

Обстоятельства места и времени

Олег Алифанов

© Олег Алифанов, 2025

ISBN 978-5-0067-6629-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

11 апреля.

Под солнечными лучами, нагревшими за день северный склон воронки, земля понемногу сочила воду на дно раскопа. Роман поймал себя на том, что неотрывно глазеет на это простое явление уже минут десять. «Если живешь на горе, выбирай южный склон, если в овраге – северный, – попытался поразмышлять он, пытаясь отвлечься. – Сразу и не сообразить…» В глубине сознания он ощущал, как предчувствия по капле заполняют глубокую чашу его терпения, перерастая в легкое смятение.

Очевидно, что Лизе пора было вернуться. В сущности, он уже вовсю беспокоился, но пока убеждал себя, что этого недостаточно, чтобы поднимать серьезную тревогу. Подумал: все от того, что его нервы немного на взводе – унылое место, необъяснимые находки, неприятный визитер, поспешный отъезд Лехи. Оставив Пашку ковыряться в хлюпающей яме, Роман вылез наружу, потому что только наверху ловился слабый сигнал сотовой сети, и там, на раскладном рабочем столике вслушивался в пустой эфир телефон.

Сейчас, в тягучем напряжении ожидания, он особенно остро чувствовал, насколько его раздражает постоянный мертвящий шорох отовсюду вокруг: он начал досаждать ему вчера, а до того уши его игнорировали. С тех пор Роман уже не мог отделаться от странной, порождаемой им глухоты. Даже от незначительного дуновения сухая трава издавала стрекочущий шелест, а по этой пустынной равнине ветер гулял всегда. Расчищенная поляна могла показаться довольно обширной, лишь пока взгляд не обегал по периметру стену высокого тростника. Она, скрадывая линию горизонта, порождала стойкое ощущение колодца, и вкупе с темневшими ямами раскопов ввергла бы в депрессию любого оптимиста.

Он уже собрался набрать Лизу, когда увидел вспышку вызова, и ответил еще до того, как зазвучала мелодия.

– Ты где? – с облегчением спросил он, умело сдобрив короткую фразу ложкой укора.

– Подъезжаю к последней развилке, – он скорее сложил, чем услышал из обрывков проглоченных слогов, и выдохнул, немного успокоенный:

– Ты помнишь, куда сворачивать?

– Конечно. Правее, где дороги совсем нет. Разве мы ездим по дорогам?.. У меня навигатор включен, так что…

В голосе ее он уловил что-то не слишком обычное.

– Все в порядке?! – почти выкрикнул он.

– Все купила… – сказала она, но не закончила фразу интонацией.

Роман подождал.

– Все в порядке? – раздельно, четко, с ударениями на каждом слове.

– В общем, да. Так, ерунда, на всякий случай… Я смотрю в зеркало. За мной все время едет какая-то машина, черная, кажется «Форд», большой… но ничего такого…

– Что-то не то с ним? – снова насторожился он, едва успокоенный маленькой определенностью.

Она помолчала, он настойчиво повторил вопрос.

– Да вроде нет, просто он прет следом и никуда не свернул. Такой, знаешь, с кузовом, как маленький грузовичок…

– Пикап…

– Ты пропадаешь…

– Я говорю, они называются так: пикапы! – медленно и внятно повторил он. – Видишь, кто за рулем?

– Нет, он не так близко.

Роман обреченно кивнул, представив, как Лиза щурит чудесные глазки, больше уделяя внимания отражению вздернутых ресниц, чем преследователю, путавшемуся позади в меандрах разбухшей дороги. Боясь прерывания связи, он поискал глазами место понадежнее, и пошел к Пашкиной машине, крыша которой возвышалась над горой отвалов.

– Откуда он за тобой едет?

Она не расслышала, он переформулировал вопрос избыточно длинно.

– Пристроился? От самого шоссе, но я не уверена, не обратила внимания сразу.

– Можешь прочесть номера?

«Что за глупость я спрашиваю, она даже водителя не различает! Все равно, лучше нести чушь, чем делать паузы».

– Не вижу, он довольно далеко… или номеров нет.

– Пробовала уступить дорогу? – он поднялся на подножку «Дефендера», даже вытянулся на цыпочки, но это не шибко помогло.

– Где тут уступишь, в колее? – немного раздраженно ответила она. – Да все в порядке. Я уже жалею, что сказала тебе. Попытаюсь притормозить на развилке, сейчас я уже к ней подъезжаю. Кстати, куда ведет левая дорога?

– Там какая-то ферма, заброшенная, кажется, – задумчиво пробормотал он, и вдруг сообразил: – Нет! Не надо его пропускать! Дуй прямо к нам, даже если он поедет за тобой! Особенно, если…

– Что? Алло!

– Не останавливайся!..

Связь оборвалась. Роман поспешно позвонил еще раз, но вызов не проходил. Он занервничал. «Что за идиотский совет я дал?! – ругал он себя, опровергая свои же недавние рассуждения и совершая множество лишних движений. – Лишь бы она услышала последнюю фразу. Кто сюда может ехать?!» Все прошедшие дни, что копались тут, они опасались лишних глаз, но теперь, после того, как вчера чужие глаза их все-таки нашли, этот страх уступил место тревоге за Лизу.

Только на Пашкиной трубке, вскарабкавшись прямо на крышу его же «Дефендера», Роман смог поймать, наконец, одно мигающее деление сигнала. Пальцами обеих рук принялся давить на кнопки, злясь на их неприспособленность к человеческим размерам.

– Странное дело, – прокурлыкал голос Лизы, запутанный сбоями в цифровых алгоритмах, на его требовательное «ну, что?!» – На этой развилке я специально повернула левее и встала метрах в десяти, как бы приглашая его ехать по своим делам, а он издалека замигал поворотником, дескать, ему надо за мной и тоже встал. Тогда я дала задний ход и поехала по нашей дороге, он поначалу куда-то делся, но сейчас снова ползет сзади.

– Пожалуйста, больше не останавливайся! – как мог, внушил он.

– Кто это может ехать? Вдруг им к церкви? А дальше, за церковью дорога существует?

Ему не хотелось ее пугать, но дело было плохо.

– Слушай, ничего там нет. Им нужно не в церковь, не за церковь, а за тобой! Постарайся побыстрее. Здесь мы вместе разберемся, чего им надо.

– Что? Я не слышу, тут, кажется, сейчас прием пропадет.

– Все равно делай вид, что ты говоришь по телефону! – его правая рука непроизвольно рубила воздух ребром ладони в такт раскладки по слогам. – Он е-дет за то-бой! Не знаю почему, но… у тебя двери заперты?!

Она не разобрала, переспросила, но сигнал срезался на полуслове, он несколько раз повторял, но трубка транслировала лишь ядовитую тишину.

Старая заросшая колея аккуратно вела бы ее от последней развилки к лагерю ровно четыре километра, но в низине связь становилась совсем никудышной, Роман вконец разнервничался и бросился к раскопу.

– Паш, Пашка! Поехали, надо встретить Лизу!

Павел не задавал всяких неправильных вопросов. А мог бы. Но вопросов у них всех за последние дни накопилось столько, что еще один мог привести к помрачению рассудка. Поинтересовался только главным, все ли с ней в норме. Зная, что Пашке нравилась краткость, и он начинает перебирать решения уже на третьем слоге, Роман в семи словах сформулировал суть долгой болтовни: Лизу преследует неизвестный черный пикап, не отстает.

Недооценкой угроз Павел не отличался. Особенности работы давали знать. Затребовал подробности, но Роман только беспомощно развел руками, сказав, что на развилке она его проверила, тот показал влево, а двинул следом.

Приятель уже вскарабкался по склону воронки наружу, стянул перчатки и отряхивался, подпрыгивая на ходу.

– Хуже неопределенности – только две неопределенности. Тот умник, который посоветовал пропустить его вперед – это, конечно, ты. И дама у тебя рисковая сама по себе.

– Да, и то и другое, к сожалению. Ты куда? Ключи у тебя в машине.

– Хотел пообедать… Шучу. Думаешь, кто-то настучал, и братва едет за поживой? – Пашка развернулся на месте и пошагал с прежней уверенностью в прямо противоположную сторону.

Роман помотал головой, предположив, что братва двинула бы сюда напролом, сигналя и мигая фарами. А не ползла бы за ней… Еще и мигалку для понта достали бы.

Павел кивком согласился с логикой, бровями показал, мол, садись, прокатимся, велел достать из багажника ствол. Роман брякнулся на сидение, когда Павел уже трогался с места, извлекая откуда-то снизу коробку патронов.

Поминутно пытаясь набрать номер, Роман посетовал, что забыли рации. Пашка поправил:

– Не «рации», а «рацию». Я-то свою взял. А ты не думал, может это – вчерашние… – предположил он.

Роман подумал.

– А что – вчерашний? Кто он такой, откуда пришел, что высматривал, куда делся? Не обозначил. Появился – никто не понял, откуда. Ушел – напрямик, прямо в траву. Видимо, местный. И зачем Лизу выслеживать? Место он знает.

Павел вырулил со стоянки к колее и закурил, оставив на время руль. Сказал то же, что и у самого Романа крутилось на языке: никому здесь делать нечего. Консилиума не складывалось, признание этого трансформировало неопределенность в тревогу, а беспокойство в угрозу.

– Слушай, а это не Линка часом, а! – Павел локтем толкнул приятеля в попытке немного разрядить дурное течение мыслей. – Увидела Лизу и балуется.

– Приколоться она может, но у нее «Лэнд Ровер», и приехать до завтра она не успевает.

– Набери ей. Или – конкуренты… Слушай, это могут быть только конкуренты. – Он чуть высунулся в окно, проезжая старый бревенчатый настил. – За что люблю «Дефендер», так за то, что можно, сидя ровно, вылезти башкой в окно и видеть, куда едет колесо. Тут так кресло и руль специально сдвинуты…

Когда Роман поймал неприятные предчувствия? Когда Лиза отправилась в Великие Луки? Пожалуй, нет, тогда ему казалось, что отослать ее на время подальше – хорошая идея, значит, предчувствия уже оформились. Раньше, с утра, когда, проснувшись, они не обнаружили Алексея? Но Леха еще накануне собрался и предупредил, что, вероятно, уедет. Или все же еще с вечера, когда взамен странного незнакомца, растворившегося в туманном сумраке и мятом шорохе сплошной стены тростника – они и заползли ему в душу.

Машину зацарапали ветки кустарника, совершенно скрыв перспективу и заставив Павла поднять стекло.

– Лина? – почти крикнул Роман в трубку. – Это я!.. Я – Ромка! Тут прием жуткий! Слышишь сейчас? Скажи, только совершенно серьезно, – это не ты едешь к раскопу за Лизой в черном пикапе? Прямо сейчас? Что?.. Когда?.. Ничего не слышу. – Он обернулся к Павлу, снова набирая номер Лизы: – Она вообще еще в Москве, припрется только завтра.

Кивая на свои же слова, Павел повторил версию о конкурентах. На что Роман отреагировал, что у него нет конкурентов, которые так себя ведут. Он проверил собственную решительность и готовность ружья, высунув его из окна на одной руке и прицеливаясь в толстые стебли травы за неимением других ориентиров.

– Никогда не знаешь, как поведет себя тот или иной друг, не то что… коллега, – медленно, словно стремясь затянуть срок жизни их надежды рассуждал Павел. – Просто, в этом случае все сходится. Он следит за Лизой, чтобы та вывезла его к могилам. А не отпускает ее далеко, потому что боится потерять из виду на каком-нибудь перекрестке. Предположим, что козел совсем не знает дороги, а? Это обычное дело. Место конечное знаешь, а как к нему проехать?

– Хорошо бы, коль так. Тогда просто получит в морду, – сделал вывод Роман спокойнее. – Или – получат – в морды. А кто еще мог знать о месте? Кому готовить рыла?

Павел пожал плечами, сказал, дескать, многим, но о месте они знали только приблизительно, что он сам рассказывал, даже звал в компаньоны, но интереса рыла не проявили.

– То-то и оно: не проявили, даже когда звал. Никто же не знал, какую дрянь мы найдем, так что ехать могут только те, кому ты звонил уже в последние дни.

– А я никому не сообщал. Кроме Лины, конечно. На кой хрен мне это! – воскликнул Павел. – Чтобы налетели и растащили?

– И я тоже. И Лиза. Разве что – Леха? То-то он смылся… Шучу.

– Я ему доверяю как себе, – мгновенно отверг Павел. – Хотя… слово «смылся» точно передает его поведение.

– «В наше время никому нельзя доверять. Даже себе. Мне – можно», – процитировал Роман. – Ну, допустим, не со зла, а так, в разговоре.

– Вряд ли, он из всех нас самый шухерной. Да ведь это он меня сюда зазвал. Его и право.

– Я думал, наоборот! – удивился Роман. – Ты же в этих краях всегда ковырялся.

– Если порыться, то я тут вообще с рождения, – усмехнулся Павел. – Даже срочную неподалеку тянул. Мы пересеклись случайно лет семь назад, копали рядом. Но именно в эту точку, – его указательный палец завернул в пол, – он залез первым и меня подтянул. Так что подозревать может он нас, а не мы его.

– Чутье? На пустом месте рыть решил… – подумал Роман вслух.

– Он сперва церковь обследовал, там нашел что-то, видимо, документы времен войны. Может, карты… Я не интересовался. Там опорный пункт располагался. Или наблюдательная позиция.

– Все равно, он со странностями, все время по спутнику разговаривал, подойдешь – замолкал. И озирался чуть что.

– Будешь странным…

Две рытвины колеи соотносились как графики синуса и косинуса. Вцепившись в ручку, Роман пытался прикинуть. Едут они, как пешком идут: километров семь-восемь в час, Лиза делает столько же навстречу. Итого – максимум шестнадцать. Встретиться они должны через десять-пятнадцать минут где-то посередине этого дремучего отрезка. Он засек время.

– На странности всегда обращаешь внимание, только когда что-то случается потом. На то они и странности. – Пашка пожал плечами. – Может, он с любовницей болтал?

Отведенное время прошло, потом минуло еще пять минут, потом еще.

Замолчал и Павел, явно проявляя волнение покусыванием уголка пальца.

Они увидели «Паджеро» издалека, когда им предстояло еще обогнуть пересыхающее, но непроходимое болотце. Крыша машины, наклонившаяся в сторону кювета, возвышалась над сухими волнами прошлогодней травы, и Роман, не выдержав, вылез наружу и встал на подножку «Дефендера», пытаясь высмотреть Лизу. Все время, пока их автомобиль медленно сползал, переваливаясь с бока на бок, в сырую низину, он уже не пытался набрать ее номер, а просто выкрикивал ее имя, физически ощущая, как сырая пустошь поглощает звуки, словно питается ими. Но когда «Паджеро» на время пропал из вида, он не выдержал, соскочил и побежал вперед.

Двигатель работал, передние двери оказались открыты, но вещи лежали на месте. Пашка молча указал на следы чужого разворота. Роман уже залез в свою машину, выехал из ямы, крикнул, что попробует их догнать.

– Я за тобой, – решил Павел. – У них фора – минут двадцать.

– Нет, давай так: я помчусь напрямик к шоссе, а ты осмотри боковые дороги!

Роман понимал, что нагнать налетчиков будет сложно, так что он сразу, как только появился сигнал, сообщил спасателям. Они пообещали передать вызов местной милиции.

Два часа панических беспорядочных метаний по окрестностям прошли безуспешно, за это время Роман понял, что он совершенно не представляет, как и где искать бандитов. Павел отправился обратно в лагерь собирать вещи, Роман – на ближайший пост ДПС. Сначала он думал, что надо найти отделение милиции, но потом решил действовать напрямую.

Он уговаривал, торопил и сулил денег, а потом увидел из окна, как мимо пронесся черный пикап. Жесты и скрежет зубов не возымели действия, Роман бросился к машине, и рванул следом, пролетел километров тридцать, до боли стискивая руль и представляя все, чего заслуживают похитители, но автомобиль словно в воду канул.

От звонка телефона он вздрогнул.

– Слушай меня внимательно, – прошептал Павел в трубке. – Я вижу пикап, он подъезжает к раскопам.

– Я поворачиваю к тебе! – закричал Роман, сознавая, что ехать ему час. – Задержи их или убей. Не отключайся, говори, что делаешь.

Он развернулся и помчался в сторону лагеря, осознавая с сожалением, что пикап, видимо, свернул туда раньше, а он в запальчивости проскочил мимо нужного поворота. Ему и в голову не могло прийти, что похитители вернутся к месту преступления.

– Спрячусь в траве, посмотрю, чем они займутся, – Пашка говорил предельно тихо, прижав рот к самому микрофону. – Слушай, у меня ключи в машине, если они решат угнать, ты имей в виду. Тебе сколько добираться?

– Может, управлюсь минут за сорок. Если повезет, – Роман выжимал из мотора что мог, отчаянно сигналя при обгонах.

– Но только это не «Форд», – сказал Павел через минуту, – а «Шевроле». Лиза говорила про «Форд»?

– Она могла ошибиться издалека. Большая черная тачка с открытым кузовом, – Роман пытался сообразить, какой марки была промчавшаяся мимо поста машина. Того, что он успел заметить, не хватало.

– Они подъехали к первой яме… Но никто не выходит, – тихо говорил Пашка.

– Лизу не видишь?

– Нет. Едут к моей машине… остановились… – отрывисто докладывал он, заполняя паузы дыханием, – стоят… никакой реакции.

– Сколько их?

Но Павел ответил, что из машины никто не выходил, а через тонированные стекла ничего не разглядеть. Роман попросил, если Павел решится – чтобы стрелял наверняка, возможно, Лиза у них.

– Да, но я в неудобном месте, сейчас попробую переползти в другое. Если они поедут к дальним могилам, я смогу перекрыть им выезд своей машиной, а сам спрячусь в траве, искать меня они замучаются.

– Тихонько зарой их на дне, я приеду, засыплю… Извини. Осторожнее, не рискуй, – сказал Роман, хотя ему хотелось крикнуть обратное. Окажись он на месте Павла, то наверняка бросился бы в лобовую атаку – глупейшее из возможных действий.

Связь временами почти пропадала. Они обменивались односложными репликами, пока Павел по высокой траве заходил с тыла.

– Ко мне прицепились гаишники, не в смысле – помочь, а остановить и оштрафовать. Так что, возможно, подтяну с собой подмогу, – сообщил Роман.

Последнее, что через несколько секунд услышал он в трубке, это нечленораздельный вопль ужаса и два слившихся в один выстрела, потом телефон, видимо, упал, потому что удавалось разобрать только удаленные крики. Связь пропала, аппарат на земле перестал принимать сигнал, о чем Роман узнал по монотонному «…вне зоны действия сети».

Возвращение в лагерь теперь представлялось делом смертельно опасным, но только так оставался шанс найти Лизу.

Он позвонил в милицию и подробно изложил все произошедшее, даже дал координаты стоянки из GPS. Ему посоветовали прибыть и написать заявление, он ответил, что едет на место преступления, и очень надеется на помощь. Если не напишете заявления, мы не сможем начать действовать, сказали ему. А когда вы видите, что убивают человека, вы тоже просите его оформиться? На том конце помолчали и повторили просьбу, даже продиктовали адрес, это их хозяйство находилось километрах в сорока, он выругался.

Возвращаться в лагерь было нельзя, не ехать туда – невозможно.

Гнавшийся за ним гаишник, к сожалению, быстро отстал, Роман всерьез раздумывал с минуту, не дождаться ли его, увлекая за собой по долгу службы. Свернув с шоссе, он медленно поехал навстречу своей судьбе, потому что рассчитывать на чью-либо помощь уже не приходилось. Проезжая последнюю населенную деревню перед пустым пространством, он словно бы сжигал мосты перед безнадежной битвой. Только никакого серьезного оружия он, в отличие от его противников, не имел. Он почему-то не сомневался, что врагов несколько, и что они вооружены, иначе черта с два они смогли бы в секунды расправиться с Пашкой, служившим разведчиком в частях ГРУ, умным, опытным, решительным и – вооруженным отменным мощным дробовиком.

Последняя развилка обозначала конец редколесья и начало болот. То здесь, то там блестели озерца чистой воды, окруженные сплошным сухотравьем, не примятым к земле снегом за всю прошлую теплую зиму. Несколько раз он без остановки приподнимался на подножку и вглядывался вдаль, не желая быть застигнутым врасплох, а потом садился и продолжал движение в извилистом коридоре предательски шуршавшей травы, маскирующей все прочие звуки.

Когда навигатор показал до лагеря менее полукилометра, Роман несколько раз глушил мотор, но по-прежнему не мог уловить ничего, что нарушало бы однообразный безликий пейзаж, сливавшийся вдали в вечернем свете с серым слоистым небом.

Чистая площадка поляны их лагеря появилась неожиданно, он резко нажал на тормоз, – и вовремя: рядом с ним, скрытый низким кустарником, чуть покосился в рытвине черный пикап. Поборов мгновенный испуг накопившейся злостью, Роман пулей выскочил из «Паджеро», прихватив под куртку монтировку.

И застыл, сраженный открывшейся картиной.

Сырой жгучий ветер сквозняком продувал пустой салон «Форда» через настежь распахнутые двери. Совершенно пустой. В нем не было ни людей, ни кресел, ни даже заднего дивана. Ничего – кроме руля и педалей в развороченной нише. Никаких вещей, предметов, или хотя бы мусора, что могло бы дать малейший намек на разыгравшиеся здесь события. Роман с изумлением рассматривал абсолютно новую машину, полностью разгромленную внутри. Ярость этих разрушений, и все эти вырванные из-под приборной панели провода, выломанные блоки управления так контрастировали с его идеальной внешностью, что вызвали в Романе благоговейный трепет, довершая угрюмую картину событий безумного дня.

Он только сейчас понял, что у него напрочь отсутствует какой-либо план действий. Кроме одного: схватиться лицом к лицу с похитителями. И, по возможности, обрушить на них кусок металла.

А теперь он стоял на краю пустого лагеря, три пустые воронки раскопов зияли овальными пятнами, и три пустых автомобиля с открытыми дверями бессмысленно торчали посреди нелепого пустынного ландшафта, на котором им не должно быть места.

Он сел на подножку и закурил, чувствуя, как из него уходят силы. Сотня противоречивых вопросов переполняла голову.

И тут где-то совсем рядом раздался звук Пашкиного мобильника.

Он бросился в траву. Телефон и двустволка лежали рядом, он поднял их, проверил: оружие конечно оказалось разряжено. Так или иначе, теперь Роман чувствовал себя значительно увереннее, ведь кроме него никто не знал, заполнен ли магазин ружья.

Он сел в «Паджеро», опустил стекло, положил ружье на соседнее кресло и поехал к «Дефендеру». По пути с опаской заглянул в ближайший раскоп. Ни живых, ни трупов он в нем не обнаружил, и именно в этот момент краем глаза ему почудилось какое-то движение, там, дальше, у второй воронки. Он повернул голову, но ничего не увидел. И уже крутил руль, выворачивая туда машину и дав полный газ на все колеса. Затормозил он на вершине покатого бруствера, едва не свесившись за откос.

На самом дне раскопа кто-то копошился. А еще один распластался на противоположном склоне.

12 апреля.

Слова «лагерь» она не любила, принципиально поправляла: «база» или «стоянка». И базу эту она еле нашла: координаты-то ей дали точные, но схему не отмеченных на карте проселков она представляла весьма приблизительно, запоминая на слух, поскольку собиралась, подъехав ближе, уточнить еще раз. Это оказалось несколько опрометчивым, и она отругала себя, потому что об отвратительном приеме сотового на раскопе ее предупреждали заблаговременно. Поэтому Алина, примчавшись рано, проплутала часов пять вокруг да около. Зато вовсю оторвалась в режиме «четыре на четыре» по всем возможным типам бездорожья. Звонила; звонила еще, но никто не отвечал.

Наконец, последняя попытка набрать домашний номер Алексея после десятого гудка разразилась в его ухе потоком знакомых слов незнакомым женским голосом.

– Блин, на-хрен, возьмет кто-нибудь трубку, ё-моё!.. Алексей? – уточнила она немного растерянно, так, на всякий случай.

– Да, это я, – после заминки услышала она немного простуженный голос. – А кто говорит?

– Это Алина, – ответила она, внутренне расхохотавшись, – мы заочно знакомы через Пашку и Ромку. Я тут приехала к вам, но не могу найти стоянку. Вы что – уже разбежались?

– Н-н-не знаю, – протянул он неуверенно, не выказав никакой радости. – Я уехал вчера утром, но ребята оставались…

Ей не понравился холодный тон, каким он говорил с ней.

– Я не могу до них…

– Там плохой… – перебил он.

– Знаю, связь плохая, – перебила она. – Как мне найти базу?

Возникло молчание. Потом он сказал:

– Запоминайте, – и официально продиктовал список ориентиров.

– Ты еще вернешься? – спросила она под конец, просто из вежливости. Он снова замолчал. – А? – открыла она рот и посмотрелась так в зеркало. Из-под век проглядывало утомление.

– Не знаю, – промямлил он, и вдруг оживился: – Лина, позвоните мне, пожалуйста, из лагеря… я там кое-что оставил.

«Ну и черт с тобой, тошнотик, – подумала она, – без тебя веселее», бросила резко:

– Пашку попрошу набрать!

– Пашку? – в его голос скользнуло удивление, но он быстро исправился: – Хорошо, но если… в общем, можешь и сама.

«Если бы мы хоть раз виделись, я подумала бы, что ты ко мне клеишься».