Элита

– Соответствует поставленной задаче, – негромко изрекает он.

Я закатываю глаза, не сдержавшись. Порой Леон разговаривает как интеллигентный пенсионер. Хорошо, что я наблюдательна и умею читать по лицам. Судя по тому, как одобрительному блеску в его глазах и дернувшимся уголкам губ, образ, собранный Каролиной ему понравился. Как впрочем и мне.

– Теперь вопрос номер два, – я с опаской кошусь на боковое стекло, – ты уверен, что нам стоит выходить вместе? На парковке собралась целая толпа.

Отстегнув ремень безопасности, Леон иронично осведомляется:

– Предлагаешь пропустить самую увлекательную часть?

– Просто не уверена, что готова к этому уровню внимания, – смущенно бормочу я.

Он молча выходит из машины и, подойдя к пассажирской двери, протягивает мне руку:

– Веди себя как ни в чем не бывало. Ажиотаж скоро спадет.

Глубоко вдохнув, я хватаюсь за его ладонь. Едва ли появление на публике в модных вещах в компании члена студенческого совета намного страшнее, чем всеобщая травля и предстоящее отчисление.

Расправив плечи, я позволяю себе бесстрашно оглядеться вокруг. Адреналин тугой волной растекается по венам. Я Чувствую себя Беллой из «Сумерек», впервые появившейся на публике в сопровождении Эдварда Каллена. На нас пялятся абсолютно все. Не только пялятся, но еще и беззастенчиво обсуждают.

– Пойдем, – ладонь Леона ложится на поясницу, слегка подталкивая меня вперед.

Это прикосновение действует успокаивающе, и ноги снова твердеют. Бок о бок мы идем к главным дверям университета в сопровождении любопытствующих взглядов и гула шепотков. Кто-то даже достаёт телефон, чтобы нас сфотографировать.

– Может сказать им, что снимки платные? – возмущенно щиплю я. – это же вопиющее нарушение личных границ.

– Тебе это только на руку, – невозмутимо произносит Леон. – пусть развлекаются. Может им просто хочется скопировать твой образ.

– Даже так? – я невольно поворачиваю голову, чтобы на него посмотреть. – То есть ты признаешь, что мы с твоей сестрой не зря старались, и я выгляжу хорошо?

Уголок его рта дёргается вверх.

– Я вроде так и сказал.

– Ты сказал «соответствует поставленной задаче», а это не одно и то же, – с шутливым укором замечаю я.

Появление меня и Леона на публике вызывает гораздо больший резонанс, чем моя недавняя стычка с Морозовым. Особенно поражённой выглядит сучка Шер, которую мы встречаем возле аудитории «Барсук» в окружении ее свиты. Оборвавшись на полуслове, она переводит ошарашенный взгляд с меня на Леона и быстро моргает.

– Доброе утро, Милена, – елейно воркую я, не желая прослыть невежей. – Как твой вчерашний шоппинг?

Её красивое лицо перекашивает гримаса негодования:

– Не надейся, что новые шмотки и жалость Леона что-то изменят. Не смей здороваться со мной.

– Осторожнее со словами, Милена, – голос Леона звучит негромко, но он каким-то чудесным образом перекрывает стоящий вокруг шум. – Думаю, тебе не нужно напоминать о правилах. Оскорбишь ее, а разбираться будешь со мной.

Заметно побледнев даже через слои косметики, Шер беззвучно шевелит губами и отворачивается. Я чувствую себя триумфатором. Черт возьми, а ощущение власти действительно окрыляет.

– Это было эффектно, – шепчу я Леону.

– Это было необходимо, – парирует он.

С каждым пройденным шагом я чувствую себя все смелее и увереннее. Папа говорил, что собакам нужно смело смотреть в глаза, чтобы они не набросились. Это я и делаю: стойко встречаю каждый устремленный взгляд, давая понять, что ничего не боюсь.

Возле аудитории «Кенгуру» наше победоносное шествие приходится прервать. Через пять минут у меня начнется лекция, у Леона – своя, значит приходит пора расходиться.

Запустив руки в карманы брюк, он со значением смотрит мне в глаза.

– Дальше сама.

– А меня точно не выгонят? – в сотый раз переспрашиваю я. – Вдруг декан…

– Не выгонят, – твердо произносит он. – Иди. В большой перерыв встречаемся в кафе.

– А… зачем? – я удивленно вскидываю брови.

Леон смотрит на меня с долей снисхождения..

– Потому что теперь так будет всегда.

18

В том, что слухи по университету разлетаются с молниеносной скоростью, я убеждаюсь уже на лекциях. Сокурсники вдруг перестают делать вид, что я – невидимка, и начинают здороваться, одна девушка ни с того ни с сего участливо интересуется, почему я сижу на заднем ряду, если возле окна имеется свободное место, а её подруга отвешивает комплимент моим волосам. Дескать, она всегда мечтала именно о таком оттенке, а её гад-стилист, будь он неладен, никак не может его добиться.

С одной стороны, приятно не чувствовать себя изгоем, с другой – такая разительная перемена в отношении вызывает раздражение и недоумение. То есть, дорогая сумка и благосклонность человека, с которым большинство из моих сокурсников даже не знакомы лично, так сильно меня преобразили? Мои волосы никак не изменились за неделю, и свободных мест в аудитории всегда было достаточно.

– Лия! Подожди!

Обернувшись, я вижу спешащую навстречу Таю – девушку, которая предложила мне стать наложницей придурка Морозова. Её сияющий взгляд шарит по мне, как робот-пылесос, не пропуская ни единого миллиметра поверхности.

– Уф, еле догнала! Ты так быстро ходишь! – Её глаза, близоруко сощурившись, замирают на логотипе моей сумки. – Ух ты! Это оригинал? Леон тебе купил?

Внутренне подобравшись, я машинально отступаю назад. Эта девушка вызывает во мне смешанные чувства. Ровно так же я отношусь к голубям. С одной стороны, хочется их покормить, с другой – зажать нос и пореже дышать, чтобы не подхватить сальмонеллёз.

– Да, это Леон.

– Он щедрый альфа. Тебе повезло, – она широко улыбается, не переставая «пылесосить» меня с головы до ног. – Это так удивительно, что он решил взять себе прислугу. Демидов принципиально этого не делал. Не знаю, что ты ему пообещала взамен, но я очень за тебя рада!

Если бы Тая была голубем, я бы со всей дури топнула ногой, чтобы она поскорее улетела. Её общество мне неприятно – сейчас я могу сказать это с полной уверенностью.

– Я ничего ему не обещала, – сдержанно отвечаю я. – Извини, я тороплюсь.

– Конечно, они сами назначают условия, – проигнорировав моё последнее замечание, понимающе кивает она. – Но ты в любом случае в выигрыше. Половина альф женского пола готовы добровольно пойти к нему в прислуги, но ему это неинтересно. И необходимость заниматься сексом уже не представляется чем-то отвратительным, да? – Тая заговорщицки играет бровями. – С таким-то красавчиком.

Я хочу грубо оборвать её идиотский трёп, но вовремя вспоминаю слова Леона о необходимости соглашаться со всеми предположениями о нас, и прикусываю язык.

– Всё верно. Я пойду. Леон ждёт меня в кафе.

При упоминании его имени глаза Таи восторженно округляются.

– О, конечно! Альф нельзя заставлять ждать. Они от этого злятся. Ещё увидимся, да? Я, кстати, сегодня свободна, и мы могли бы выпить вместе кофе.

– Я теперь уезжаю домой с Леоном, так что не получится, – отрезаю я и, не дожидаясь, пока из её рта вылетит очередная порция слов, торопливо ухожу.

– Встретила знакомую, которая никак не хотела заткнуться, – поясняю я Леону, стоящему возле стойки кафе. – Извини.

– Что будешь? – он кивает на электронное табло меню.

– Эм-м… – я неловко переступаю с ноги на ногу. Мысль о том, что Леон продолжит за меня платить, пока никак не укладывается в голове. – Кофе и круассан.

– Большой капучино, круассан и салат с ростбифом для девушки, американо и пасту для меня, – громко объявляет он, прикладывая карту к терминалу. – В следующий раз будь добра называть заказ полностью.

– Хорошо, – смущённо бормочу я. – Как твои занятия?

– Познавательно, – Леон кивает в глубину зала. – Пойдём присядем. Члены совета наверняка нам обрадуются.

Пробираясь за ним к центральному столу, я вновь ощущаю на себе десятки взглядов. Когда Леон сказал, это закончится? Через пару-тройку дней? Может, стоит опубликовать новость о моём новом статусе в студенческом вестнике, чтобы поскорее положить конец разглядываниям и перешёптываниям. Я уже и заголовок придумала: «Эту больше не трогать! Собственность Леона Демидова».

– Все привет. Не помешаем?

Не дожидаясь ответа, Леон выдвигает стул для меня и занимает соседний. Лица членов совета при виде меня вытягиваются, на них проступает неодобрение.

– Присаживайтесь, конечно! – первым находится слизняк Тимур. – Лия, ты сменила стиль? Тебе идёт.

Перед глазами возникает сцена того, как он сбивает рюкзак с моего плеча и отпихивает ногой ежедневник, так что вернуть ему улыбку не получается.

– Спасибо, – сдержанно отвечаю я, выкладывая на стол телефон.

Взгляд Тимура задерживается на моей сумке, но ему, в отличие от Таи, хватает ума не задавать вопросов о её происхождении.

– По поводу третьего октября… – откашлявшись, произносит Пётр, глядя на Леона. – Я уже говорил остальным, что дом в моём распоряжении, так что с местом проведения вопрос решён.

– Хорошие новости, – сдержанно кивает он.

– А что будет третьего октября? – машинально спрашиваю я.

Все за столом как один смотрят на меня, однако, ответа не следует. Я машинально свожу колени. Чего они так пялятся? Прислуге не разрешается говорить в присутствии господ?

– Третьего октября совет празднует начало учебного года, – поясняет Леон. – Эта традиция существует с начала основания университета.

– М-м-м… – мычу я, не зная, что на это ответить.

– В листе пока двадцать пять человек, – продолжает Пётр, сделав вид, что я не встревала в разговор. – Ждём информацию от тебя, Леон.

– Внесите Лию в список. Имена остальных я назову чуть позже.

В воздухе повисает тугое молчание. Тимур с соседом ошарашенно переглядываются, Пётр непонимающе хмурит брови.

Я пока плохо понимаю происходящее, ну кроме того, что, кажется, попала в число гостей закрытой ВИП-вечеринки. Не то, чтобы мне хотелось проводить время в компании этих снобов, но… кто я такая, чтобы возражать альфе?

19

Практически весь путь к особняку Демидовых Леон разговаривает по телефону. Слова «криптовалюта», «майнинг» и «эн-эф-ти» мало о чём мне говорят, так что я просто смотрю в окно, греясь в лучах ненавязчивого октябрьского солнца и постигшем меня расслаблении.

Лишь когда автомобиль заезжает в ворота дома, я наконец получаю возможность спросить у Леона о предстоящей вечеринке. Главный вопрос заключается в том, действительно ли мне следует туда идти.

– По поводу традиционного празднования. Ты уверен, что это хорошая идея пригласить меня туда? – Я шутливо развожу руками. – Твоей невесте едва ли это понравится.

– Эльвира не посещает подобные мероприятия, – отвечает Леон, плавно выкручивая руль. – Если бы я считал, что это идея плохая, я бы не стал её предлагать.

– Логично, – бормочу я, в который раз чувствуя себя ребёнком на фоне его рассудительного спокойствия. – А как там всё обычно происходит?

– Это классическая вечеринка с музыкой и выпивкой. Ничего из того, чего бы ты не видела.

– Классические студенческие вечеринки в моём понимании – это комната в общежитии и вино по акции «три по цене двух» в пластиковых стаканчиках. Уверен, что мы об одном и том же говорим?

Леон косится на меня с усмешкой.

– Допустим, что вместо комнаты будет дом, вместо вина – просекко, а стаканы не пластиковые, а бумажные. Суть это не меняет.

– Спасибо за пояснение. А как одеваться?

– Как сегодня, – коротко отвечает Леон, глуша двигатель.

Я хочу спросить что-то ещё, но в этот момент замечаю на крыльце маму – и напрочь обо всём забываю. Она напряжённо следит за нами, руки скрещены на груди – явный признак недовольства. Её неодобрительный взгляд жжёт кожу даже через стекло.

Не дожидаясь, пока Леону вздумается открыть мою дверь, я торопливо выныриваю из машины.

– Лия, – голосом мамы можно рубить замороженные стейки. – Нам нужно поговорить. Немедленно.

Поздоровавшись с ней, Леон переводит вопросительный взгляд на меня. Я натянуто улыбаюсь.

– Спасибо за поездку.

Резко развернувшись, мама заходит в дом, давая понять, что мне следует идти за ней. Каждый шаг даётся мне с трудом. Я знаю – предстоит трудный разговор. Поездка с Леоном и новые вещи не могли остаться без маминого внимания.

Стоит двери моей комнаты захлопнуться за нами, мамин взгляд обвинительно впивается в моё лицо.

– Сейчас же объясни мне, что происходит? Откуда взялись все эти вещи, и почему из университета тебя второй день подряд привозит Леон?

– Каролина одолжила мне одежду, – прочистив горло, я выдаю заранее приготовленную ложь. Я бы с большим удовольствием озвучила правду, если бы был хотя бы шанс, что мама её примет. – Она захотела мне помочь выглядеть прилично. А Леон…

– Прилично выглядеть? – возмущённо перебивает мама. – По-моему, ты пытаешься выглядеть той, кем не являешься!

Её лицо страдальчески кривится.

– Это же позор, Лия. Тебя устроили на работу, дали возможность бесплатно учиться… Но тебе этого мало! Потребовалось клянчить одежду у хозяйских детей…

– Я ничего не клянчила! – от обиды и возмущения мой голос звенит. – Просто так вышло… Я не пытаюсь выдавать себя за кого-то другого. Но в этом университете свои порядки, понимаешь? Мне приходится играть по правилам. Просто, чтобы меня не травили и я могла спокойно учиться.

– Спокойно учиться можно и в старых вещах, Лия, если уметь сохранять достоинство. Я всю жизнь работаю руками, но никогда этого не стыдилась. А тебе стоило всего пару недель пожить здесь – и красивая жизнь застила тебе глаза.

– Да плевать мне на красивую жизнь! Я бы с гораздо большим удовольствием осталась учиться в старом вузе, и носила бы свои старые джинсы. Но меня никто об этом не спросил!

– У нас не было выхода, и ты прекрасно об этом знаешь, – шипит мама. – Ты помнишь, что я говорила в самый первый день? Держись подальше от детей Вилена Константиновича, и особенно от Леона.

– Мы просто общаемся, – я со вздохом опускаюсь на кровать. – Что в этом предосудительного?

– В том, что он мужчина и сын хозяина дома, где мы работаем. Если случится что-то, все шишки посыплются на нас! Думаешь, кто-то станет разбираться, кто первый к кому приставал? Разумеется, нет! Тебя с позором выгонят из этого дома и из университета.

Я округляю глаза в неверии.

– Ты о чём вообще говоришь, мама? Думаешь, что между мной и Леоном что-то есть?

– Они богатые люди, Лия, и привыкли получать то, что хотят. Всё, о чём ты должна помнить – так это то, что он никогда тебя не выберет и не признает. Сегодня ему интересно, а завтра он про тебя и не вспомнит! Разве я так тебя воспитывала? Чтобы ты была девушкой на одну ночь?

– Нет, ты не так меня воспитывала, – во рту сухо, сердце возмущённо стучит. – Поэтому перестань меня оскорблять.

Мамины губы начинают дрожать.

– Всю жизнь я старалась тебя защитить, дать тебе хоть шанс на нормальную жизнь! Но разве ты это ценишь? Совсем нет.

Я глубоко дышу. Почему так происходит? Стоит чему-то наладиться – ломается второе, и так по кругу. Я устала. Почему мне нельзя просто работать и учиться? Почему я не имею права жить без травли и упрёков?

– Сегодня же верни одежду, откуда взяла, Лия, – тихо, но твёрдо произносит мама. – Не позорь меня. Вечером я поговорю с Виленом Константиновичем по поводу твоих поездок с Леоном. Если он не готов предоставлять тебе водителя – значит, тебе придётся добираться самой.

Сказав это, она выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Закрыв лицо руками, я тихо всхлипываю. Я не плакала, когда меня по несколько раз на дню унижали университетские снобы, но сдержаться сейчас – выше моих сил. Мама просто не понимает… Даже не пытается понять.

В дверь негромко стучат. Вздрогнув, я быстро вытираю слёзы и встаю, чтобы открыть.

На пороге стоит Леон. Обведя взглядом моё покрасневшее лицо, он без слов протягивает мой телефон – и так же молча уходит.

20

Леон

– Как твои дела? – Я тянусь через стол, чтобы коснуться ладони Эльвиры. – Ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо, – дернув уголками губ, она продолжает листать меню. – Ты пробовал куриный гратен? Никак не решу, заказывать его или нет.

– Не помню. В любом случае у них хорошая кухня.

Я терпеливо жду, пока Эльвира назовет заказ официанту, прошу кофе, и снова сосредотачиваю внимание на ней. Мы редко видимся в последнее время, и нам есть что обсудить.

– Что нового у тебя? – судя по холодному блеску в глазах и акценту на последнем слове, она в курсе происходящего в университете.

– Ты не ответила, как твои дела, но давай это опустим. Из нового… – напустив задумчивый вид, я откидываюсь на спинку кресла. – Через неделю празднование начала нового учебного года. Мероприятие пройдет у Петра.

– Расценивать это как предложение пойти с тобой? – холодно осведомляется Эльвира.

– Я приглашал тебя три года подряд, и этот год не станет исключением. На моей памяти ты всегда отказывалась.

– А ее ты тоже пригласил? – глаза Эльвира сужаются.

– Ты про Лию?

– Да, про нее. Про пронырливую дочь вашей прислуги, которую ты теперь везде таскаешь с собой.

Я глубоко вздыхаю, готовясь отражать атаку. Идя сюда, я знал, что разговор не будет легким. Отношения с Эльвирой у нас в последнее время натянутые. Я объясняю это разницей интересов: я увлекся торговлей криптовалютой, а она в прошлом году перевелась в другой университет, из-за чего мы стали видеться реже. Общих друзей у нас нет: Эльвире не нравится проводить время с моими, а я не горю желанием коротать вечера в ресторанах в компании ее подруг.

– Я собирался это с тобой обсудить. Я действительно довожу Лию до университета, потому что в определенном смысле оказываю ей протекцию.

– Называй вещи своими именами, Леон, – ее голос звенит гневом. – Ты взял ее в прислуги. Так ведь это у вас называется? А я прекрасно знаю, что входит в обязанности таких девушек. Они готовы делать все, что угодно, лишь бы почувствовать себя частью высшего общества. Ответь, ты уже с ней спал?

Я хмурюсь. Разговор обрел самую паршивую форму из возможных. Не то, чтобы я ждал понимания от Эльвиры, но и на подобные обвинения не рассчитывал.

– Нет, я с ней не спал. Когда я говорю, что оказываю Лие протекцию – именно это я подразумеваю. Все, чего она хочет – это нормально учится, и ей, вопреки твоим убеждениям, не слишком важно чувствовать себя частью высшего света.

– Сколько слов в ее защиту, – Эльвира раздраженно кривит губы, становясь особенно похожей на свою мать. – Твой отец устроил ее в университет, дал жилье и работу не для того, чтобы ты нанялся ее личным водителем и телохранителем. Не думаешь ли ты, что это слишком? Может быть этой девушке стоит наконец спуститься на землю?

Я тру лицо, чтобы скрыть раздраженную усмешку. Для человека, который оставляет в ресторанах поистине баснословные суммы и при этом никогда не работал, она слишком серьезно рассуждает об оторванности от людей от реальности.

– По поводу безоблачной жизни Лии тебе точно не стоит переживать. Работать и учиться уже довольно сложно. К тому же твой брат сделал все, что усложнить ее пребывание в университете.

Тонкие ноздри Эльвиры трепещут.

– Так теперь Денис во всем виноват? Серьезно?

– Я учусь в этом университете четвертый год и ни разу не видел, чтобы кого-то так травили. Это его указания – я уточнил. Именно потому, что травля перешла границы, мне пришлось вмешаться. Так что да, своим решением я во многом обязан твоему брату.

Поджав губы, Эльвира сосредоточенно помешивает кофейную пену.

– А твой отец в курсе происходящего? – наконец сухо осведомляется она, не поднимая глаз. – Сомневаюсь, что ему понравится.

Я чувствую вспышку раздражения оттого, что она снова пытается провернуть этот трюк с родительским контролем. Настолько сильную, что прямо сейчас готов встать и уйти.

– Мой отец с доверием относится ко всем моим решениям, – мне удается сохранить ровность тона. – Едва ли стоит приплетать его сюда. Наши отношения – только между тобой и мной.

– Я так не думаю. – Эльвира наконец поднимает глаза, глядя на меня с вызовом. – Своим поведением ты оскорбляешь меня, а значит и моих родителей. Узнай Вилен Константинович об этом, он будет возмущен.

– Ты угрожаешь мне своим отцом, или мне показалось? – осведомляюсь я.

– С чего бы мне им угрожать?

– Вот и я не знаю. – Я подношу кофе ко рту и делаю большой глоток. Горячий вкус немного рассеивает растущую злость. – Наши отношения касаются только нас.

– Ты знаешь, что это не так. – Голос Эльвиры звучит мягче. Она решила, что нашла инструмент давления на меня и может позволить себе расслабиться. – Твой отец и мой имеют общие интересы во многих сферах, так что это так или иначе касается семьи.

– Я не делаю ничего предосудительного. Не стоит сравнивать меня со своим братом.

– Что ты так прицепился к Денису? Лично тебе он ничего плохого не сделал.

– Он слишком часто ведет себя недостойно. Это главная моя к нему претензия.

– Ну не всем же быть таким рыцарям как ты, Леон. – Она снисходительно кривится. – Но давай не будем уходить от темы. Я не планирую мириться с тем, что ты нянчишься с этой девкой…

– Девушкой, – холодно поправляю я. – Я не требую мириться. Я прошу тебя понять и поверить, что в моей поддержке нет ничего предосудительного.

Поблагодарив официанта царственным кивком головы, Эльвира смотрит на меня.

– А если я отказываюсь понимать?

– Думаю, мы сможем как-нибудь это решить.

– А если я прямо сейчас поставлю тебе ультиматум и потребую выбрать: отношения со мной или так называемая поддержка ее? Что ты на это скажешь?

– Скажу, что с твой стороны это непростительная ошибка. И я выберу второе, и дело не Лие, а в том, что я не терплю манипуляции.

Несколько секунд мы ведем невидимую битву взглядами, после чего Эльвира со вздохом берется за вилку.

– С тобой очень сложно, Леон. Так что там по поводу празднования начала учебного года?