Начальник сновидений

Он возмущенно затряс головой, встал, вытащил откуда-то из-под стойки стопку документов и начал перебирать их. Достал, наконец, картонную карточку с Полининой фамилией и принялся не спеша переписывать данные с нее в две толстые тетради.

– Ну вот, теперь все в порядке, – Архип Савельич протянул Полине обе тетради, чтобы она расписалась в них, потом заставил расписаться еще в журнале посещений. Наконец, он пригладил растрепанные седые волосы, снял очки и вдруг растянул губы в улыбке. – Добро, как говорится, пожаловать к нам, в Небесную Канцелярию, Полина Сергеевна. В наш-то отдел редко новых сотрудников берут. А кого взяли, того уж не увольняют. Работа здесь ответственная, кропотливая. Запомните: без пропуска я вас пускать не буду, так что вы уж его не забывайте. У меня с этим строго! И смотрите, не опаздывайте. Он этого не любит, – добавил смотритель и так быстро стер с лица улыбку, что Полина решила не уточнять, кто здесь не любит опозданий. Спросила о другом:

– Скажите, а вот тот сотрудник… который умер. Полиция уже выяснила, что с ним случилось?

– Полиция… – проворчал смотритель, снова нацепил очки, опустил их на кончик носа и принялся копаться в своих тетрадках. – Были здесь аж три раза. Всех спрашивали, кто что видел, кто с ним говорил, когда говорил, о чем, не было ли какой ссоры. «А вы, говорят, Архип Савельич, может пропустили кого без пропуска? Может, не записали кого в журнал посещений?» Это ж надо додуматься! Я сколько лет тут работаю, мимо меня муха не пролетит. Я, как только все сотрудники в журнале отметятся, сразу дверь на замок! Чтоб никто! А окна у нас тогда еще с зимы не расклеены были. Я их раньше начала июня никому открывать не разрешаю. Тут и без этих сквозняков сырости хватает. Если бы кто через окно пролез, я сразу бы заметил. У меня сюда мышь не проскочит!

– Так что же получается, это кто-то из сотрудников Отдела мог его убить? – ляпнула Полина и сразу поняла, что о таких вещах лучше вот так, в лоб, не спрашивать. Она хотела еще уточнить, в какой стороне находится двадцать пятый кабинет, в котором ей предстояло работать, но Архип Савельевич яростно замахал рукой, не желая больше ни о чем слушать и показывая на часы над дверью:

– Говорю вам, он опозданий не любит! А уже без двух минут!

Двадцать пятый кабинет отыскался сразу. Обыкновенная дверь, выкрашенная светлой краской и снабженная табличкой «СНЫ», была приоткрыта. За дверью ругались.

– Эти папки должны лежать здесь, потому что они всегда здесь лежали, – говорила там какая-то дама, и ее низкий голос звучал авторитетно и веско.

– Никогда раньше эти папки здесь не лежали, – раздраженно возражал в ответ другой, высокий, даже немного визгливый женский голос. – Я всегда говорила, что их не надо сюда складывать.

Полина вздохнула и шагнула в кабинет. И сразу поняла, что ее квалификации и дипломов будет недостаточно для работы в сфере регистрации сновидений. У противоположной стены, прямо напротив двери, в простенке между двумя высокими окнами стоял прибор, каких ей видеть пока не доводилось. На основательной металлической ноге крепилось устройство, похожее одновременно на телескоп и на большой бинокль. С разных сторон к нему были приделаны еще какие-то линзы и колесики. Прибор был ростом с Полину и выглядел очень впечатляюще с этими его цилиндрами, перехваченными медными скобами, слегка потертым основанием и поблескивающими линзами. В остальном, правда, двадцать пятый кабинет был обыкновенным – таким, какие бывают в любом официальном учреждении: рабочие столы с компьютерами, стеллажи с папками, пара старых деревянных шкафчиков с выдвижными ящиками каталога, информационный стенд на стене, цветочные горшки на подоконнике. Спокойная такая офисная обыденность. Только слишком, пожалуй, запущенная: столы завалены документами, картонные коробки от старой оргтехники просто задвинуты в угол, пыль везде. Кроме таинственного прибора в кабинете не было ничего, что наводило бы на мысль, что здесь работают над регистрацией сновидений. В будничности этой обстановки Полине почему-то чудился какой-то подвох. Виной этому было, конечно же, название Отдела и всей организации.

Прибор так впечатлил Полину, что она даже не сразу разглядела двух ссорившихся сотрудниц. Одна из них была дамой лет пятидесяти, подтянутой, в темных брюках и синей спортивной кофте, с короткой стрижкой и нарочито бодрыми движениями. Увидев Полину, она показательно отвернулась и отошла. Вторая, постарше, наоборот, направилась прямиком к Полине, со стуком опираясь на палку, и без церемоний принялась разглядывать новую сотрудницу.

– Ну что же, давайте знакомиться! Меня вы будете называть исключительно по имени и отчеству: Доротея Львовна. Запомните, пожалуйста, и потом не путайте, – велела она звучным, низким, хорошо поставленным голосом. Полина тоже разглядывала ее. Это была полная, невысокая дама в сиреневом с зелеными узорами платье, в крупных бусах и серьгах, с седыми волосами, уложенными сложным, но довольно неряшливым валиком.

– В течение тридцати лет я работаю в отделе Сновидений, – продолжала Доротея Львовна. – Так что со всеми вопросами вы без стеснений можете обращаться напрямую ко мне. А вас, должно быть, зовут Полина Сергеевна Голубева? Нам Людмила из бухгалтерии еще вчера рассказала, что к нам новый сотрудник придет. А вы часом не родственница Вениамина Иннокентиевича Голубева-Звонарева?

– Нет, не родственница, – удивилась Полина. Она понятия не имела, кто такой этот Вениамин Иннокентиевич. На лице Доротеи Львовны мелькнула тень разочарования, так что Полина поспешила добавить:

– К сожалению.

– Так вы к нам попали после собеседования с самим Иоганном Ивановичем?

«Какой еще Иоганн Иванович?» – растерянно подумала Полина и ответила неопределенно:

– После собеседования, да.

– А какое у вас образование, позвольте поинтересоваться? Философский факультет? Религиоведение? Антропология? Может, на худой конец, психология или искусствоведение?

– Нет, я вообще-то филолог, – Полина растерялась окончательно. Может, ее принимают здесь за кого-то другого? Доротея Львовна снова изобразила на лице разочарование и на это раз даже не притушила его. Вторая сотрудница многозначительно фыркнула из своего угла, и почему-то принялась выполнять приседания, старательно вытягивая руки перед собой и шумно выдыхая воздух.

– Это там у нас Зоя Павловна в углу скачет. Не обращайте внимания, она ведет здоровый образ жизни, – странно представила коллегу Доротея Львовна.

Зоя Павловна глянула на Полину и шумно выдохнула:

– Ссдрассть.

Потом, наконец, перестала приседать, села за стол, отвернулась и принялась с ожесточенным шуршанием рыться в сумке.

– У нас тут важно грамотно документацию вести и не допускать ошибок в электронных записях, – сказала она, почему-то так и не глядя на Полину. – Теперь уже компетентные работники никому не нужны. Теперь такое время, что уже кого угодно набирают в Небесную Канцелярию! Без опыта работы, без рекомендаций. Но лично мне вот совершенно все равно, какое там у вас образование. Мы здесь эти сны сами не придумываем, мы ведем учет. Главное, чтобы вы нам показатели не занижали.

«Так все-таки сны? – затаив дыхание, подумала Полина. – Они ведут учет снов? Только разве это возможно?»

– Вы ведь успели уже пройти обучение по работе с нашей компьютерной программой? – скорее утвердительно спросила Доротея Львовна.

– Нет, еще не успела, – созналась Полина, чувствуя себя в этом кабинете совершенно бесполезным и ни к чему не приспособленным человеком. Обе дамы уставились на нее удивленно.

– И что, Иоганн Иванович уже все подписал? – покачала головой Зоя Павловна.

– Говорят, подписал, – вздохнула Доротея Львовна. – И что нам теперь прикажете с ней делать? С учетом всех обстоятельств?

– Скорее всего, самим все за нее делать и придется. Чтобы план выполнять, – вздохнула Зоя Павловна.

Обе сотрудницы молча смотрели на новую коллегу. Пауза затягивалась, и Полина уже открыла рот, чтобы сказать, что она, наверное, зайдет лучше сейчас еще раз к начальнику Отдела и уточнит, не перепутал ли он чего-нибудь, когда направил ее сюда, и можно ли перевестись, пока не поздно, куда-нибудь в другое место или даже уволиться.

– Нужно показать ей работу в Морфее и потом еще ознакомить с документооборотом, – сказала, наконец, Доротея Львовна.

– Как вы думаете, – оценивающе глядя на Полину, спросила Зоя Павловна и в ее интонациях вдруг появилось что-то новое. – Мы сможем потом вписать в свои отчеты обучение нового сотрудника?

– А ведь вы правы, Зоя Пална! – оживилась Доротея Львовна. – Думаю, с учетом обстоятельств, я могу взять на себя обучение по работе в Морфее.

– Ну хорошо, берите. Я тогда объясню специфику нашего документооборота, – вызвалась Зоя Павловна. – Там действительно хороший специалист должен объяснять. Это вам не на кнопочки нажимать, чтобы за тебя все машина делала.

– Вы бы, Зоя Пална, научились как следует на эти кнопочки нажимать, – вскинулась Доротея Львовна. – А то ваши записи никуда выпускать нельзя без дополнительной проверки.

Полина, затаив дыхание следила за перепалкой. Если эти дамы умеют обращаться с таинственным прибором, то неужели она не справится? Но оказалось, что подходить к устройству пока не требуется. Доротея Львовна усадила Полину за свой стол, водрузила на нос очки, включила компьютер и спросила:

– Скажите, Полина Сергеевна, вы когда-нибудь на компьютере работали?

– Я? На компьютере? Конечно, – растерялась Полина от странного вопроса. И тут же спохватилась: может, для регистрации сновидений используются какие-нибудь особенные компьютеры.

– Ну, хорошо, посмотрим, – кивнула Доротея Львовна.

Пока загружался компьютер, Полина поймала себя на том, что волнуется, как школьница. Сейчас они приступят к работе, сейчас перед ней приоткроется тайна учета снов. Но на экране засветились привычные значки. Программа регистрации сновидений, логично названная «Морфей», показалась Полине на первый взгляд вполне понятной. Работа с этой электронной базой данных сводилась к тому, что из разных документов (накладной, регистрационной карточки и еще нескольких других) нужно было перенести информацию в чистые поля специальной формы, выведенной на экран. Ничего необычного или сверхъестественного – в основном безличные, равнодушные цифры. Регистрационный номер, дата регистрации, дата проверки, код проверяющей организации, шифр, позиция в каталоге, категория, дата и место учета, идентификатор и еще целый ряд других данных.

Не прошло и получаса, как Полина уже довольно уверенно щелкала по клавишам, вбивая в базу необходимые сведения, а Доротея Львовна, откинув голову, немного ревниво следила за тем, как пальцы ее ученицы летают по клавиатуре.

Перекладывание накладных и бланков, оперирование будничными и однозначными понятиями вроде «номер», «дата», «код» успокаивающе подействовали на Полину. Она уже почти поверила, что справится с возложенными на нее обязанностями. Во всяком случае, пока дело не будет касаться необычного прибора. Полина покосилась на него с почтением, выпрямила спину и почувствовала, как от кончиков пальцев, бегущим по клавиатуре, по телу разливается удовлетворение от такой понятной и простой работы. Даже если все эти документы и касаются сновидений, так что с того, если каждый из них снабжен порядковым номером, индивидуальным штрихкодом и датой регистрации.

– Ну, для начала совсем неплохо, – признала, наконец, Доротея Львовна. – Основные моменты вы, я надеюсь, уяснили себе. Если что, не стесняйтесь и спрашивайте у меня. Все-таки я сорок лет здесь проработала, – и, уже вставая, окинула Полину пристальным взглядом и добавила:

– Ничего странного, собственно, нет в том, что Иоганн Иванович вас взял в Отдел. На Мишино место.

Полина с недоумением подняла глаза от монитора, а Зоя Павловна от своего стола бросила:

– А по-моему, это очень странно. Еще Мишин стул, так сказать, не остыл, а уже и новый человек на его место стоит у дверей. И как это так быстро можно было этот вопрос решить? В Канцелярию так просто не попадешь. Очень странно.

– Не странно, а своевременно. Лето – время отпусков. А если к тому же у нас минус один сотрудник, то кто вообще работать-то будет в Отделе? Пушкин? – возразила Доротея. – Конец квартала на носу, не забывайте.

– А вам не кажется, что Иоганн Иваныч как будто заранее знал, что скоро с Мишей того, ну… короче, что на одного сотрудника в отделе меньше станет? – громким шепотом спросила из своего угла Зоя Павловна. Получив в качестве ответа взгляд, полный возмущенного недоумения, она вскочила, вытянула руки вверх и принялась выполнять энергичные наклоны вперед и вбок.

– Если только… – заговорила Доротея и перевела взгляд на Полину. В ее глазах промелькнуло не просто недоверие. Какие-то серьезные опасения или даже страх? – Если только это не они. Уж слишком все гладко получилось с этой вакансией…

Зоя Павловна перестала приседать, переспросила:

– Вы что, правда, думаете, что это они? Что у нас тут есть такого, что могло бы их заинтересовать? В нашем-то Отделе?

– А скажите, Полина Сергеевна, – Доротея Львовна вдруг вся подобралась и стала смотреть на Полину с таким пристальным вниманием, что та поежилась. – Вы раньше случайно на Другое министерство не работали?

– Другое министерство? Вы имеете в виду, что Канцелярия – это подведомственное учреждение МВД? – вспомнила Полина. – Нет, в МВД я раньше не работала.

– Так, значит, вы работали на Другое министерство?

– Какое другое? Я вообще-то в частных проектах работала. В негосударственных. Это были, я думаю не подведомственные организации.

Обе дамы стояли теперь рядом со столом, за которым сидела Полина, и смотрели на нее требовательно.

– То есть вы уверены, что не работали на Другое министерство?

– Думаю, нет.

– Вы думаете или вы уверены?

– Уверена. Я работала в частных организациях.

Дамы еще немного постояли над Полиной, глядя на нее так, как будто ждали, что она раствориться в воздухе. Полина и хотела бы раствориться, но не умела этого делать. Выдержав странную паузу, коллеги переглянулись, наконец, отошли и занялись своими делами. Полина решила пока ни о чем не спрашивать.

После обеденного перерыва учить Полину взялась Зоя Павловна. Теперь речь шла о бумажной документации, а о загадочном приборе с трубкой и линзами опять речи не было. Полина подумала, что ей пока, видимо, не доверяют самых ответственных заданий. Интересно все-таки, как и для чего используют этот аппарат. Но Зоя Павловна его словно не замечала. Она долго и подробно показывала Полине накладные, акты, книги учета и списания, каталоги и картотеки. Все эти бумаги, в общем-то, дублировали электронную базу данных, но все-таки педантично заполнялись. В ведении такой документации особенных сложностей не было. Требовалось только знать правила заполнения, аккуратность и внимательность. Зоя Павловна настаивала еще на том, что в работе нужно делать частые перерывы и заполнять их соразмерной возрасту физической нагрузкой в целях борьбы с последствиями сидячей работы и стрессом.

Уже ближе к концу этого первого рабочего дня – такого странного и вместе с тем совершенно обыкновенного – Полина возвращалась из кабинета бухгалтерии, куда ей нужно было отнести реквизиты из банка. В коридоре, который в течение дня непостижимым образом казался – или действительно становился? – то длиннее, то короче, Полина неожиданно наткнулась на Белкина. Сегодня он был в темно-синем деловом костюме, пиджак небрежно перекинут через плечо. Из кармана белой рубашки снова странно выглядывало птичье перышко, а вот траурной повязки на рукаве больше не было.

– Полина Сергевна! – воскликнул он. – Ну как вам у нас, понравилось? Разобрались? Познакомились с коллегами?

– Да, спасибо, все хорошо. Хотя, конечно, еще остались вопросы… – ответила Полина. Хотела было обратиться к начальнику по имени-отчеству, но оно вдруг совершенно стерлось у нее из памяти. Смутившись, Полина опустила глаза и очень удачно сразу наткнулась взглядом на бейдж, который болтался у начальника Отдела на шее на длинном шнурке. Черным по белому там значилось: «Александр Сергеевич Пушкин». Полина удивленно вскинула на него глаза. А Белкин только пожал плечами, улыбнулся, поправил галстук и сказал, как ни в чем не бывало:

– Как удачно мы встретились. Я ведь как раз иду сейчас в ваш двадцать пятый кабинет!

Он указал на приоткрытую дверь и вдруг негромко пропел хорошо поставленным, довольно приятным голосом:

– «Что день грядущий мне готовит?..»

Полина растерянно посмотрела на него, не зная, что следует делать подчиненному, когда начальник вдруг решает продемонстрировать свои вокальные данные. Может, нужно аплодировать? Белкин, подписанный Пушкиным, пояснил:

– Это из «Евгения Онегина». Ария Ленского. Не тревожьтесь понапрасну по поводу того, что пока кажется вам непонятным. Грядущее скрыто от любого из нас. Впрочем, как и многое из настоящего. Да что говорить, иногда даже прошлое подбрасывает сюрпризы.

– Ленский-то не зря тревожился о своем будущем, – заметила Полина. – Он ведь погиб на дуэли.

– Да, пожалуй, вы правы. Неудачная цитата, – начальник Отдела нахмурился, вздохнул и сделал приглашающий жест в сторону двадцать пятого кабинета. Войдя, он сразу завязал оживленный разговор с сотрудницами.

– Добрый вечер, дамы!

– Иоганн Иванович! – наперебой заговорили сотрудницы.

– А у нас тут, Иоганн Иванович, как раз сегодня новая сотрудница вышла на работу!

– А мы, Иоганн Иванович, сегодня проводили обучение новой коллеги!

«Так вот о каком Иоганне Ивановиче была речь, – поняла Полина. – Вот, значит, как на самом деле его зовут! Не Белкин, и уж, конечно, не Пушкин. Белкин? Но это ведь как раз из Пушкина. «Повести Белкина»! Зачем начальник Отдела представляется чужими фамилиями? Какие-то детские игры! И как только это у него так получается каждый раз? Хотя, если это какая-то организация при МВД…»

Она снова внимательно взглянула на начальника, отметив про себя, что никакого бейджа на нем больше нет.

– Работа Отдела не может быть остановлена, какие бы трагические события здесь у нас ни происходили, – кивнул Иоганн Иванович, – Я весь день был в Министерстве на совещании, посвященном как раз этому вопросу. Надо сказать, они там очень обеспокоены. Пришлось объясняться. Поэтому и не смог вам представить нашу новую коллегу. Но вижу, вы уже познакомились. У Полины Сергеевны в Отделе будут те же обязанности, которые исполнял Миша Белозеров.

– А можно спросить, что с ним случилось? – подала голос Полина в наступившей после этих слов тишине. Все удивленно повернулись к ней.

– Он умер, – пояснила Доротея Львовна. – Прямо здесь, в этом кабинете. Сел за свой рабочий стол, заснул и умер.

– А почему? То есть я хотела спросить, удалось ли установить причину? Он ведь был, как я поняла, совсем молодой человек… – хотела понять Полина, но ее уже никто не слушал. Сотрудницы, перебивая друг друга, стали рассказывать начальнику, чему они уже научили новенькую, а Полина с любопытством наблюдала за Иоганном Ивановичем.

– Уважаемая Доротея Львовна, видел вашу новую публикацию в «Тайном Петербурге». Очень познавательно, впрочем, как и всегда. Зоя Пална, а как ваша спина, получше? Тот комплекс упражнений, видимо, все-таки при нашей сидячей работе не подходит.

Иоганн Иванович находил для каждой сотрудницы не просто пару слов, но даже другую манеру говорить и держать себя.

– Так значит, обучение вы своими силами организовали? И документ, удостоверяющий, что обучение пройдено, подготовили?

– Ой, Иван Иоганнович … Иоганн Иванович, сейчас распечатаем! – обе сотрудницы засуетились возле принтера.

Иоганн Иванович вдруг обернулся и подмигнул Полине. Принтер тут же запищал, замигал и начал извергать бумажный фонтан. Начальник Сновидений уверенно выхватил из шуршащего, неумолимо обрушивающегося на пол потока бумаг один листок, достал из нагрудного кармана птичье перышко и изящно подмахнул на документе свою подпись. В тот же миг он, кажется, позабыл о сотрудницах двадцать пятого кабинета, и не самым вежливым образом оставил их ползать по полу и собирать рассыпавшиеся листы. Он вдруг заскучал, обвел глазами стеллажи с папками, словно не мог вспомнить, зачем пришел сюда, молча отдал Полине копию подписанного документа и, невнятно попрощавшись, вышел.

«Кажется, ведь только один листок у него в руках был, – растерянно подумала Полина. – И перо, вроде, это самое обычное, птичье».

Она пробежала глазами врученный листок. Внизу документа стояла размашистая изящная подпись с расшифровкой: «Начальник отдела – Рейсиг Иоганн Иванович». Ну да, она уже видела эту редкую – очевидно, иностранную – фамилию на других документах, и вот, наконец, теперь имя сложилось для нее с реально, хотя и не без странностей, существующим человеком.

«Значит, больше игр с чужими именами не будет», – с облегчением подумала Полина.

Ближе к шести часам вечера сотрудницы в двадцать пятом кабинете оживились, стали доставать сумки, поправлять прически – рабочий день заканчивался. Уже стоя на автобусной остановке, Полина думала:

«Небесная Канцелярия – ну и название! И как это возможно – вести регистрацию сновидений? А начальник Отдела? Зачем-то эти дурацкие розыгрыши с именами устраивает. Странно как это все! А ведь завтра, наверняка, мне покажут, как работает этот прибор. А если я не справлюсь? Ладно. В конце концов, если у меня тут ничего не будет получаться, я всегда смогу уволиться».

Но потом она стала думать иначе:

«Вести такой объем документации не так уж и трудно. Прибор этот их, конечно, сложный, но ведь остальные-то как-то научились с ним обращаться. А странности… строго говоря, ничего особенно необычного сегодня и не случилось. Ну, примерещился Пушкин. Ну и что? С кем не бывает? Может, просто перенервничала. Подозрительно, конечно, что там, прямо в кабинете, умер молодой сотрудник. Это печально, конечно. Но я ведь его даже не знала. А в остальном… Чего только ни бывает – случаются и совпадения всякие».

Что-то подсказывало ей: в организации с названием «Небесная Канцелярия» какие-то вещи могут так и остаться непонятными. Вероятно, со временем эти непонятности станут привычными, и она просто перестанет о них задумываться.

«В конце концов, в мире так много необычного и непонятного, – успокаивала себя Полина, уже сидя в автобусе. – То есть, для кого-то оно может быть понятное и обыкновенное, а для кого-то – удивительное. Вот, например, самолеты, – размышляла она, глядя в окно на заходящий на посадку огромный белоснежный аэробус: аэропорт тут был совсем рядом. – Я ведь совершенно не понимаю, как эта махина летает по воздуху. Если бы я никогда в жизни не видела самолетов, и кто-нибудь бы мне о них рассказал, то ни за что бы не поверила. Ну и что? Это же не мешает мне на них летать. Привыкла и не удивляюсь».

Глава 7

На следующее утро Полина решила, что главное – здоровый рабочий настрой. Любой, даже самый странный день, можно прожить с толком. Удивляет что-то необычное на рабочем месте? Значит, нужно попросить, чтобы ей объяснили, что происходит. Новому сотруднику вполне уместно задавать вопросы, если он в чем-то пока не разобрался.

– Почему столько сокращений? – спросила Полина у Архипа Савельевича, предъявляя ему пропуск, на котором над ее фамилией значились буквы: ПБУ МВД НК ОС. – Почему просто не написать: Небесная Канцелярия, Отдел Сновидений?

– Потому что это неполное название организации, – проворчал Савельич, просматривая газетные заголовки поверх очков и даже не взглянув на пропуск. – А нужно указывать полностью. Иначе непорядок.

«Просто не хотят писать такое странное название, вот и прячутся за этой абракадаброй», – решила про себя Полина.

– Вас в бухгалтерию вызывают, – строго сказал Савельич, убедившись, что Полина расписалась в журнале посещений.

Людмила сегодня была в красном пиджаке, а волосы уложила тугой тяжелой косой на затылке.

– Вот забыла еще это вам на подпись дать, – сказала она, отставив в сторону чашку, исходившую ярким кофейным ароматом.

Полина изучила документ. В нем говорилось о «применении расчетной величины для расчета перерасчетов в начислении перечисленных на расчетный счет средств…» Написано было длинно и путано, но, как поняла Полина, суть сводилась к тому, что ей, как и другим сотрудникам Отдела, полагается ежеквартальная премия.

– Людмила, скажите, а вы давно здесь работаете? – издалека начала Полина.

– Лет семь уже, – равнодушно ответила бухгалтер, перекладывая на столе перед собой какие-то листочки с цифрами и почти не глядя на них.

– Семь лет? И как вам тут работается?

Людмила пожала плечами, посмотрела куда-то поверх Полининой головы:

– Неплохо. Зарплата тут хорошая. Добираться только далековато, и на Московском проспекте часто такие пробки, что можно полчаса простоять. Да вы и сами знаете.