Они сожрут всех

Алексей смотрел, не отрываясь, на воду, и вокруг нее по берегам, и в небо. Прошло несколько минут, как ему казалось. Вроде никакого движения он не приметил, звуков тоже, кроме жужжания мух чуть вдалеке у машины и шелеста ветра в листьях, не было. Выждав еще немного, он продолжал пялиться в небо и вокруг. Вроде никого. Вроде… Ну, надо было решаться. Алексей вышел из своего укрытия и очень осторожно отправился к этому водоему. Надо набрать бутылку свою. Быстро. И валить. Слишком уж все хорошо. Он подошел к берегу, осторожно опустил бутылку целиком в воду, так чтобы она не трещала предательски, наполняясь. Вода быстро наполнила бутыль. С виду она была даже не сильно мутная, прокипятить – и будет вообще красота, подумал он. Алексей вытащил бутылку, завернул крышку, и тут ему показалось, что он что-то услышал. Что-то кроме звука ветра и шума плеска воды у самого берега. Как будто то самое. Звуки терзаемого ими человека где-то вдалеке. Или показалось на нервной почве…. Не раздумывая и не прислушиваясь больше, он стремглав припустил с бутылкой по знакомой уже дороге в сторону своего убежища. Похоже, не показалось. Да, где-то вдалеке, но так, что можно было различить эти страшные крики, вопил человек. Такое не спутать. Причем звуки, как показалось Алексею, доносились с противоположной стороны озера или что это там, километрах в двух, как мог оценить он. Он побежал, схватив бутылку под мышку, как игрок в американский футбол. Сомнений не было. Там, за его спиной, они сжирали мозг очередному несчастному. Судя по тембру криков, вероятно, взрослому мужику. Странно, но в его мозгу сейчас была только одна мысль – не помыться ему. Этой бутылки хватит, чтобы просто, не шикуя, пить два-три дня. Он несся по дачным дорожкам. Крики смолкли уже давно. Два километра пролететь – для них это вопрос считаных минут. Какого бы размера, рода, породы, отряда или как они все учитываются они ни пировали сейчас там. Если его заметят здесь – неминуемая смерть, как у того мужика, что отголосился уже. Алексей стащил с рукава очки и одной рукой на бегу пытался нацепить их себе на голову. Ни хрена не вышло, расцарапал только себе череп то ли краями очков, то ли ногтями в рвении нацепить. Нужна была вторая рука или остановиться. Ни того, ни другого он не мог сейчас позволить. Так и бежал с очками в одной руке, размахивая ими при каждом шаге так, что они щелкали пластиковыми глазницами, и прижимая, как ребенка или украденную курицу, второй рукой драгоценную бутыль с водой. Вот забор цыганского дома уже виден. Может, и успеет. А в голове застряло – не помыться. Вот же херь какая. Он не оглядывался. В этом нет смысла. Ему доводилось видеть, как они накрывают голову, подобно рою мух или ос, кто-то из них, вероятно, гибнет или травмируется первым, вонзая свой клюв в глаз, или в ухо, или просто в мягкую или твердую часть лица. Это были такие милые и ранее совершенно безобидные ласточки или стрижи. Сейчас они с этой своей непостижимой для человека скоростью вонзались в глазницы, вырывали часть плоти или глаза с единственной целью добраться до мозга. Удар этой птахи в голову моментально опрокидывал человека на землю, как выстрела в упор из «магнума» сорок пятого калибра. Тут же на место этой птахи врезалась следующая, и все, что у человека оставалось свободным, – это рот, чтобы издать крик страшной боли, ведь обезболивающего эта последняя для него операция не предполагала.

Все-таки природа берет свое. Инстинкты преобладают зачастую и у зверей тоже, доминируя над логикой охотника не выдавать себя. А может, они очень тупые, чтобы это увязывать настолько. Неважно. Видимо, уже расправившись с бедолагой и полакомившись его серым веществом, птички выдали себя и свое примерное положение. Их возгласы не оставили сомнений. Чайки, блядь. Вот же срань. К счастью, судя по крику и его удалению, они оставались примерно там же, где и трапезничали, или, может, нет, но в любом случае далеко и не преследуют его. Не заметили. Хорошо, если так. Главное, чтобы их было немного, не стая. А их же обычно много получается как-то, даже если видишь всего одну. Как-то они пасут друг друга или еще что, непонятно, как это у них устроено.

Алексей добежал до забора цыганского дома. Сердце бешено колотилось. Вот и ворота те самые. Он практически врезался в них и остановился, глотая воздух открытым и перекошенным ртом. Как теперь с бутылью быть? Перебросить? А вдруг лопнет там? Особо раздумывать некогда было, страх сковывал его, и он не мог решиться, как поступить. Как тупо. В голове явственно встала картина глупости происходящего, находясь в считаных метрах от спасительного укрытия, он замер и стоит, упершись в забор, рискуя в любой момент подвергнуться нападению, сжимая бутыль. Он дернулся, как люди дергаются во сне, судорога пронизала все его тело. «Не буду рисковать водой, перебрасывая бутыль», – решил он. Повесив ее на большой палец левой руки за встроенную ручку, как у всех таких баклажек, Алексей стал карабкаться через ворота. Палец готов был оторваться, казалось. Подтянувшись и как-то забросив правую ногу, ему удалось перевалить свое тело на другую сторону. Не шуметь уже не было смысла, надо просто добраться до того окна, разбитого, и ты спасен. Ему казалось, что спасительный проем слишком медленно приближался, хотя он мчался к нему из последних сил. Он ввалился в него, уже не заботясь о бутылке и ее целостности. Свалился на пол и судорожно стал запихивать подушки в разверзнувшийся под его тяжестью проем. Запихнул. Он сел на пол и сидел так минут 10, как ему показалось, хрипло дыша и одновременно на автомате пытаясь прислушиваться к звукам вокруг.

Уцелел. Слава Богу. Он пошарил рукой вокруг, нащупал бутыль. Цела. Ощупал левый рукав. Очки машинально он натянул на руку перед штурмом ворот. Славно. Вроде тихо там. За подушками. Хотя они атакуют без криков, научены, не услышишь ты ничего. Тут тоже тихо. Алексей поднялся, подобрал бутыль и понуро побрел в свое логово, в детскую, крепко прикрыв за собой дверь этой комнаты. Силы покинули его. Видимо, адреналин закончил свое действие. Апатия какая-то накрыла сознание, внезапно и резко, как ночь на юге. Он поставил драгоценную бутыль при входе в детскую и решил подняться на второй этаж, на всякий случай взглянуть в панорамное окно, не видать ли чего-то плохого вроде стаи чаек, молчаливо кружащих над скрывавшим его домом. Поднявшись наверх, он остановился в центре помещения, чтобы из окон оставаться невидимым на всякий случай. Стал напряженно всматриваться в виднеющиеся отсюда ему кусок серого неба, кроны деревьев и скаты крыш. Вроде не видно какого-то движения в воздухе. Пронесло. Постояв так немного, он подошел ближе к панорамной стене, чтобы была возможность взглянуть и пониже тоже. Ничего подозрительного. Фу-у-ух. Чтобы оценить, что находится в другую сторону, Алексей отправился в комнату слева. В комнату с трупом он решил не ходить, наверняка разложенец стал выглядеть еще привлекательнее и мух там стало больше, не так уж он хотел взглянуть в открытое окно там, где это все происходило. Войдя в левую комнату, он так же сперва постоял вдалеке от окна и лишь спустя какое-то время подошел ближе к нему, чтобы была возможность взглянуть и вниз. Все тихо. Пора было отправляться вниз. Безумно хотелось пить, рот и губы пересохли, а ведь еще надо было прокипятить ее, развести где-то в доме неприметный и безопасный костерок для этого, наверное, это лучше сделать в гараже, подумал он, там пол бетонный, и от дыма можно оградить дом, закрыв дверь и чуть приоткрыв щель ворот. Но он все продолжал стоять у окна, не в силах пошевелиться. Усталость обрушилась на него. Надо собраться и идти. «Тебе опять повезло, Леха», – сказал он вслух, чтобы выглядело это наиболее оптимистично. Но голос его не звучал оптимистично, поэтому ухо резануло диссонансом текста, тембра и интонации голоса. Ухмыльнувшись от этого, он собрался уже идти вниз, как вдруг боковым зрением заметил какое-то движение. Усталость улетучилась молниеносно. Он повернул голову в сторону движения и не поверил своим глазам. По улице, которая открывалась из окна и шла вдоль забора, двигался человек. Он шел медленно, какими-то приставными шагами, как краб, глядя при этом больше в ту сторону, откуда он двигался, чем себе под ноги или туда, куда его вел его левый бок. Когда Алексей присмотрелся, ему показалось, что это была, наверное, женщина или девушка, поскольку волосы были забраны в хвост. Но из-за мешковатой одежды он не мог этого наверняка утверждать: может, и какой-то парень с хвостом. Он продолжал следить за ним или ней. Мыслей позвать или окликнуть «краба» у него не возникло. Нет смысла делиться своими сокровищами с кем-либо, да и нет смысла объединяться, так только больше шансов может выпасть стать обнаруженными птичками. Тем временем субъект продолжал свое движение. Он прошел вперед и скрылся за деревом. Затем Алексей, как ему показалось, заметил движение на ограде дома, стоявшего метрах в ста от цыганского, ближе к перекрестку. Видимо, заберется туда, подобно Алексею, в поисках припасов и убежища. Вот только дом тот был какой-то облезший. «Вряд ли там есть чем поживиться», – подумал Алексей. Но не успел он закончить мысль, как сначала одна тень, как ему показалось, а затем другая промелькнула над дорогой, на которую он пялился. Алексей в ужасе отпрыгнул от окна, запутался в собственных ногах или еще чем-то и с грохотом повалился на пол. Это были они. Сомнений быть не могло. Чайки. Они выследили того с хвостиком. А может, они выследили или почуяли его. Или и его тоже. Алексей лежал на полу и не шевелился. Черт, черт, черт. Это очень плохо. Очень плохо. Его мало заботила судьба хвостатого, а вот то, что он так рядом с ним и птички наверняка станут пасти его, он не сомневался. Пасти и ждать конкретно эти птички умеют. А также летать без устали часами в поисках или в ожидании добычи. Блядь, ну почему именно они.

Алексей перевернулся на живот, встал на четвереньки и на всякий случай таким способом покинул комнату, притворив за собой медленно, но до щелчка закрывшегося замка дверь в эту комнату. Ничего, успокаивал он себя. У него есть еда, а теперь и немного воды, он два-три дня отсидится здесь, а там, глядишь, либо птички найдут того с хвостиком или ту с хвостиком, или им наскучит здесь пастись и они отчалят обратно к озеру или что это там. Он спустился в детскую, набрал карандашей, линеек, отодрал пару досок от дверцы шкафа, сгреб несколько тетрадок с мелким и неровным детским наверняка почерком, взял все это и бутыль и отправился в подвал для кипячения драгоценной жидкости. Пить хотелось страшно. Алексей нашел бак, железную подставку и консервную банку, примастырил как основание под ним, сломал доски, сложил карандаши и линейки, бумагу скомкал и сложил туда же, на всякий случай край бумаги полил черной жижей, он надеялся, это поможет горению, снял рюкзак, с которым по привычке никогда не расставался, и достал из него зажигалку. Поднес к бумаге, крутанул колесико на зажигалке и стал пытаться поджечь свой очень неказистый костерок. С третьей или четвертой попытки ему удалось, чтобы карандаши и линейки тоже принялись, с карандашами это плохо выходило совсем, а вот деревянные линейки вроде начинали тлеть нормально. Положил сверху доски от шкафа. Нужно еще наломать, кипятить придется долго такой объем воды в таком большущем баке еще, подумал он и бегом отправился наверх. Пить хотелось адски. Он даже уже хотел достать тот чудесный пакет молока, счастливым обладателем которого стал накануне, но решительно отогнал эту мысль. Надо просто еще чуть-чуть подождать. В детской он оторвал еще все тонкие досточки от шкафа, вытащил один ящик из письменного стола и его тоже ногами разломал на куски, потом второй. Нормально. Должно хватить. Взяв все импровизированные дровишки, Алексей отправился к своему костровищу. Костерок потихоньку разгорался. Замечательно. Вот только дыма в гараже уже было как в бане, которую топят по-черному, по крайней мере так ему это представлялось, конечно же, он никогда не бывал в такой бане, откуда. Он подошел к воротам в гараж, которые были подъемными, и попробовал их приподнять за ручку внизу. Он потянул, но ничего не произошло. Вот же идиот. Надо это было проверять и делать до того, как натопил тут баню. Он попробовал еще раз и тянул изо всех сил. Ворота не сдвигались. Наверное, заперты снаружи, подумал Алексей. Придется выйти наружу. Вот же придумал он замечательно, ничего не скажешь, а какая реализация задуманного потрясающая… Он открыл дверцу машины, на его счастье в зажигании торчала связка из нескольких ключей. Возможно, какой-то из них от замка, который запирает ворота. Вот на хрена закрывать ворота снаружи, если ты в поселке, у тебя еще ворота в заборе, и они тоже закрыты, что за паранойя, злился он на пузана, которому, наверняка принадлежали и ворота, и машина, и сам дом, пытаясь тем самым прикрыть собственную глупость. Схватив связку ключей, он в нерешительности потоптался несколько секунд около костра, раздумывая, тушить ли его или приоткрыть дверь, чтобы дать ход дыму в дом, в гараже было уже совсем не продохнуть. У него мелькнула новая мысль в голове. Алексей открыл дверь в гараж, метнулся вверх по лестнице и открыл дверь в комнату с трупом. Там же оставалось открытым окно, и Алексей надеялся, что и дым из гаража пойдет следом за ним в сторону открытого окна. Страшная вонь и рой самых разных мух ударили ему в лицо. Вот об этой стороне дела он не подумал. Но делать было уже нечего, и то и другое уже стало разлетаться по дому. Он развернулся и побежал вниз, к окну, ведущему на улицу. Вытащил затыкающие его подушки, прислушался по привычке, хотя сейчас это было уже не так важно, если чайки здесь, они если и покричат, то потом уже над ним, бездыханным и с выпотрошенной головой, и, прислонившись спиной к стене дома, стал медленно двигаться в сторону гаражных ворот. Он нацепил плавательные очки себе на глаза, и в них видимость всего вокруг была так себе. Добравшись до ворот, он увидел два замка в верхних углах ворот. Достав связку ключей и глядя сквозь муть пластика очков, он судорожно пытался подобрать нужный к ближнему к нему замку. Один открылся. Он снял его и сунул в карман, может пригодиться как подставка под бак, подумал он. Подошел ко второму углу и второму замку. Тот был какой-то другой конструкции, и Алексей никак не мог вообще понять сперва, где тут замочная скважина вообще. Ковыряясь с замком, ему, конечно, пришлось повернуться лицом к воротам и спиной ко всему остальному миру. Спина покрылась потом от страха и напряжения, он ожидал нападения в любой момент. Наконец он понял, куда тут совать ключ, и стал пытаться найти подходящий. Нашел. Поворот ключа, еще поворот, скинуть замок с проушин. Есть. Этот замок он тоже намеревался взять с собой. Бросив его на бетонную отмостку, Алесей наклонился, нащупал ручку ворот и потянул их вверх. Они стали подниматься с характерным лязгом направляющих. Приподняв их всего сантиметров на сорок от пола, он не мог больше находиться на улице. Он резко присел, намереваясь прокатиться под ними внутрь, и это «резко» спасло ему жизнь. В то место, где еще мгновение назад был он, с грохотом врезалась туша чайки. Она успела отвернуть голову, и удар пришелся боком. Она с грациозностью кошки перевернулась в воздухе и нацелилась нанести удар клювом в голову Алексея, но тому удалось, перекатившись, скрыться под проемом ворот, дернув за собой ручку их вниз, клюв сквознул в щели, но тут же исчез, когда ворота до конца опустились к полу. Времени на раздумья не было, Алексей вскочил и бегом кинулся наверх. Закрыть дверь, лучше, конечно, окно, но хотя бы дверь в комнате пузана. Закрыть окно шанса не представилось ему. Подбегая к двери, он отчетливо услышал хлопанье крыльев и ногой вломил по полотну двери. Та с грохотом закрылась, оставив птаху в комнате трупа. Он услышал, как за дверью опять послышались взмахи крыльев и все стихло. Что же он за дебил! Зачем он оставил окно открытым, что за бред разводить костер в закрытом помещении. Он побежал обратно вниз, теперь уже птички точно знали, что тут есть лакомство, и хорониться больше не было смысла. Наверное, это последние его деньки или денек… Он открыл створку ворот на несколько сантиметров вверх. Моментально в углу ворот появился бежевый клюв, примеряясь, получится ли пробраться. Не получилось – и клюв исчез. Пить. Хер с ними со всеми, докипятить воду, попить, а там и помереть можно, но напившимся до отвала. Алексей подкинул дрова в костер, замок и прочие свои хлипкие подставки установил, водрузил на них бак, вылил в него мутную жидкость и стал ждать. Он схватил какое-то полотенце или покрывало и стал махать им в сторону ворот, пытаясь тем самым помочь дыму найти путь на волю. Через некоторое время, показавшееся Алексею вечностью, в баке в мути вроде стали появляться пузырьки. Он подбросил еще куски ящика вокруг бака. Краска на ящике пузырилась и дымила, он махал полотенцем, как свихнувшийся банщик, не сводя глаз с пузырьков, которых становилось все больше и больше. Дыма было полно, но он как-то уже привык к нему и кашлем не заходился, как это было в самом начале. Толковая птаха, осознав, что не пролезть в щель, больше не подавала признаков своего существования. А может, это были две разные толковые птички, та, что заходила в гости через окно в комнате, и та, что, что намеревалась войти через парадный вход, ну или почти через парадный, через ворота гаража, точнее, под ними. Видел же он две тени или два силуэта. Да и чайка одна не бывает, всегда ее пасет другая. По крайней мере, так казалось Алексею, исходя из его прошлых своих воспоминаний от поездок на море, из прошлой жизни. А может, это вообще пара, семья, бляха. У них вообще бывают пары? Да вообще какая сейчас-то разница, повезло, что решил побыстрее под ворота проскочить, продлил себе немного существование, а семье или паре – чуть оттянул трапезу. Уже неплохо. Он сходил в детскую, взял пластиковый стакан, в котором еще недавно стояли карандаши и ручки, ныне исчезнувшие в его костерке, и вернулся обратно. Пить. Когда же уже. Он сделал еще несколько пассов полотенцем над головой, изгоняя дым, и отбросил его в сторону, наблюдая, как в баке закипает вода. Она кипела. Наконец-то. Он подождал несколько мгновений и зачерпнул прямо пластиковым стаканом немного жидкости. Она наполнила стакан наполовину, мутность ее не сильно прошла, она дымилась и чем-то пахла. Алексей боялся даже представить сколько всего сейчас находится в этой дымящейся мути, сколько бактерий, личинок, яиц, ила, взвешенной грязи, но он очень надеялся, что его организм вынесет все это и сможет как-то переварить. Он стал дуть в стакан, маленькими глотками набирал в рот обжигающий кипяток и глотал живительную влагу. Затем он повторил эту процедуру. Зачерпнул следующие полстакана и выпил и его маленькими глоточками, остужая воду во рту. И еще раз. После этого он решил, что, наверное, будет безопаснее выпить сейчас немного крепкого алкоголя с целью обеззараживания, достал из рюкзака водку и сделал большой глоток. Голова сразу поплыла. Надо что-то съесть. Алексей сходил в детскую и прямо там вскрыл и закинул в себя банку печени. Затем вернулся в гараж и разделил костер на несколько маленьких. Затушить его было нечем, поэтому он надеялся, что так они скоро угаснут сами. Мухи, ворвавшиеся в дом из комнаты пузана, распространились по всему дому и отвратительно жужжали и роились повсюду. Какое же это счастье – попить.