Они сожрут всех

Борис Евсеев

Они сожрут всех

ОНИ СОЖРУТ ВСЕХ

Часть 1

Лучше перемещаться ночью. В городе это было бы невозможно. Их там слишком много. Но здесь, за десятки километров от городов, ночью спокойнее.

Алексей еще раз прислушался. Тихо. Тишина была давящая, почти физически ощущаема была ее тяжесть, она сдавливала голову, мозг судорожно пытался уловить хоть малейший шум, чтобы попробовать приготовиться и избежать опасности, ведь именно звуки часто выдавали их.

Ничего не поделаешь, инстинкты, миллионы лет эволюции.

Вот если бы можно было бы тут остаться, никуда не идти, вообще не двигаться. Если бы можно было… Но это означало бы неминуемую и не менее страшную погибель от голода. Алексей не мог точно припомнить, когда последний раз что-то ел. Сколько дней прошло? Два, три или больше… Не вспомнить. Да и не важно. Сейчас главное – решиться. Решиться выбраться из этого случайного убежища.

Он еще вчера заметил это здание, большой дом. Он выделялся на фоне остальных строений своим кричащим цыганским дизайном всего. Огромный забор из наверняка дорогостоящего какого-то материала, то ли кирпича, то ли камня, Алексей не сильно разбирался в этом, да и на том удалении, на котором цыганский дом находился от него, это было бы сложно определить даже знатоку. Детская площадка с достаточно убогими, но точно не дешевыми пластиковыми домиками и такой же горкой находилась рядом с забором, и сразу было понятно, кто ее устроил для всех жителей этого дачного товарищества или недокоттеджного поселка и с какой целью и кого они должны были славить и почитать.

За забором высился ряд туй или пихт, образуя собой второй живой и еще более высокий забор. Это могло быть проблемой. Во-первых, в этих деревьях или кустах, как они там, черт, правильно называются, могли быть они. Во-вторых, их высота, частота посадки и само их наличие являли собой дополнительное препятствие. Рассматривая дом, Алексею показалось, что там, где располагались ворота, растений не было. Хотя это могло быть и не так, а они просто были ниже и не выглядывали из-за забора. Да и не ворота это, может, были вовсе. Отсюда не разглядеть.

Два дня он изнутри комнаты, чтобы не видно было ни малейшего его движения, замерев, наблюдал, пока светило солнце, за происходящим в этих туях и вокруг дома. К счастью, каких-либо движений в ветвях он не заметил. Не было его и вокруг дома или над ним. Алексею даже удалось приоткрыть дверь своего убежища, чтобы прислушаться. Он делал это очень медленно. По сантиметру за 5-10 минут. Вся щель не должна была превышать двух сантиметров. Иначе в нее мог бы пробраться кто-то из них. Он напрягал слух как мог. Но была тишина. Алексей не верил своему счастью и продолжал слушать. Потом шел в сторону окна и часами смотрел. И опять шел в прихожую к входной двери и опять слушал.

Этот большой дом, по мыслям Алексея, мог, он просто должен был иметь какой-то, может быть, подвал, может быть, погреб, где могла быть какая-то еда, какие-то консервы, соленья, мука – все что угодно, чем можно было бы накормить измученное голодом тело. В том домике, где сейчас находился Алексей, ничего съестного не было. Бог его знает почему. Может, потому, что бывшие хозяева не делали традиционные для дачников запасы и засолы, может, потому, что они в домик приезжали редко и только пожарить шашлык, выпить винишка и наутро уехать обратно в город. Дом производил впечатление заброшенного и необжитого. Из следов хозяев, а может, такого же, как Алексей, незваного гостя были только засохшие бурые пятна крови на полу и пара костей, которые, видимо, они не смогли или не захотели выволочь к основной груде, лежащей во дворе, почти сразу напротив входной двери. А может, эту часть тела несчастного оторвали раньше… Алексей не был силен в человеческой анатомии, мог лишь предположить, что это могла быть, возможно, рука, точнее, ее кисть, уж больно кости были небольшие. Да это и не так важно. Гораздо важнее было то, что плоти на них не осталось, а значит, даже этим не удастся полакомиться и костного мозга из них так же не раздобыть. А начнешь пробовать – поднимешь шум, они могут услышать. Нет, оно того не стоит точно.

Никаких часов у Алексея не было, в домике тоже ничего похожего на часы не было. По крайней мере, таких старинных или настенных на батарейке, ведь все электронные приблуды давно уже стали бесполезны, кому они нужны при полном отсутствии электричества. Он мог только предположить, что сейчас чуть за полночь. Видимо, пасмурно, поскольку луны нет и света от нее тоже. Это на руку. Чем темнее, тем лучше. Главное, не нарваться на тех из них, кто ночью активен. Но вроде за два дня наблюдения и ночных прислушиваний Алексей не смог их заметить. Хотя, конечно, это ничего не значит. Он когда-то то ли читал, то ли где-то слышал, что их зрение в несколько раз острее человеческого, да и слух тоже. Все как будто где-то в другой жизни какой-то и не с ним вообще, а всего-то какие-то месяцы прошли…

Ну да ладно, не время сейчас для нюней и раскисона. Пора. Алексей собрал свой нехитрый скарб, состоявший в основном из рюкзака с оставшейся одеждой. Он носил с собой зимнюю курку, свитер и чудом захваченное термобелье. Если он уцелеет и доживет до холодов, оно как нельзя лучше пригодится. Беда в том, что у него были только кроссовки, уже изрядно истрепанные, абсолютно грязные, по ним никак уже нельзя было понять, что они изначально были кипенно-белые. Зимой в кедах далеко не уйдешь. Правда, до зимы надо было еще как-то дожить.

Кроме одежды, в рюкзаке были несколько самых замечательных, по мнению Алексея, вещей. Там был нож, длинный, охотничий, в настоящих кожаных ножнах. Этот нож Алексею посчастливилось найти в одном из домов, где ему довелось скрываться. Был фонарь, ну как фонарь – фонарик, размером с лазерную указку и с зарядкой от USB. В нынешних условиях практически бесполезная вещь и практически уже севший, но Алексей продолжал его с собой носить, в глубине души надеясь, что вдруг повезет найти какой-то генератор или завести машину в каком-нибудь закрытом подземном паркинге или гараже и тогда получится его зарядить. Был еще перочинный нож, который он носил всегда при себе, ложка, 2 зажигалки, одна из которых уже не работала, непонятно зачем нитки, но без иголки, и еще несколько бесполезных вещиц. Больше всего Алексея удручало, что у него была только одна пара носков, они уже превратились в нечто твердое и адски зловонное, но постирать их или найти где-то другие не выходило.

Он подошел к двери и прислушался. Все та же тишина. Давит, выдавливает, выгибает барабанные перепонки. Если раньше они, некоторые из них точно, он помнил это, издавали ночью звуки, то сейчас изменили своим привычкам. Непонятно почему, да и не важно это – почему да как.

Когда-то эти их звуки нравились, считались красивыми. Как все изменилось.

Медленно, очень медленно, чтобы дверь не дай Бог не издала звук скрипящих петель или, если это вдруг произойдет, немедленно прекратить попытки дальше ее открывать, Алексей открыл нараспашку дверь, продолжая прислушиваться и бесполезно пытаясь вглядываться в темноту. Постояв, согнувшись, в дверном проеме, чтобы казаться меньше на всякий случай, Алексей сделал первый шаг от двери. Замер. Прислушался, все так же тараща глаза в темноту ночи. Еще шаг. Опять остановиться. Необходимо стараться двигаться максимально бесшумно. Алексей скорее представлял, чем видел, что тот самый забор дома местного крутыша уже где-то совсем рядом. Как же хотелось побежать, чтобы поскорее упереться в этот безвкусный забор. Но это могло стать его последней пробежкой, поскольку была бы невероятно громкой для них. Подобно топоту табуна лошадей. Поэтому только шаг за шагом. Как же медленно. Как же страшно. Всегда этот ужас покрывает всю спину под рюкзаком сплошным мокрым пятном. И запах и ощущение холодного пота. Хорошо, что ночные не чувствуют это, иначе бы крышка. Ну вот он, забор. Касаясь кончиками пальцев стены, Алексей все так же медленно начал двигаться в сторону того, что из его прежнего убежища казалось ему воротами. Так и есть. Фу-ух. Алексей приложил голову к щели между створками ворот, пытаясь оценить расстояние от ворот до дома. Всматриваясь, Алексей оценил это расстояние метров в 15. Но это до стены здания. Есть ли там дверь на ближайшей к нему стене или нет, Алексей не мог разглядеть. Если не будет, это плохо, но не смертельно. Ему показалось, что левее от щели в воротах чернеет проем окна. Это уже хорошо, если действительно так, то он надеялся, что ему удастся разбить стекло и пробраться внутрь через него. Если дверь будет закрыта, то у него нет ни навыков, ни инструмента, чтобы ее открыть. С окном было привычнее и проще. Он несколько раз уже проделывал такое ранее в других своих покинутых убежищах. Главное, быстро заткнуть разбитый проем чем-нибудь, чтобы не дать шанса им проникнуть туда вслед за тобой или рано утром. А они встают очень рано. В самых худших случаях Алексей использовал для этого свою зимнюю одежду из рюкзака, но чаще все-таки удавалось найти что-нибудь подходящее внутри строений.

Теперь ему надо было решить еще одну задачу. Поскольку ворота не поддавались при нажиме на них или попытке потянуть на себя, скорей всего, они были закрыты. Значит, придется перелезать. Это, скорей всего, будет сопряжено с достаточно громкими звуками с его стороны, поэтому бежать ли ему бегом до цыганского дома после того, как он перелезет ворота, или, наоборот, перелезть и затаиться, попробовав так же медленно и по возможности бесшумно добраться до дома. Алесей решил выбрать один из этих двух вариантов по результатам своего верхолазного испытания. Он еще раз попытался уловить в тишине хоть что-то. Ничего. Тогда он присел, оттолкнулся обеими ногами от земли с таким расчетом, чтобы постараться с одного раза перевалить свой центр тяжести с рюкзаком за спиной на ту сторону ворот и, уперевшись руками во внутреннюю сторону ворот, сразу перекинуть туда и ноги. Это был неверный способ. От такого резкого толчка и раскачивания под тяжестью тела Алексея створка ворот зашаталась, и уключины, ее удерживающие, или запор, или петли, а может, все это вместе издало скрежещущие звуки трущегося друг об друга металла. В такой тишине это было как гром, как выстрел, как падение пустой бочки ночью в центре площади. Выбор вариантов движения исчез моментально. Так же моментально, уже не пригибаясь, изо всех сил своего ослабевшего от голода тела Алексей побежал к тому месту, где ему виделось окно.

Этот путь от ворот до стены дома ему показался вечностью. Все было как в замедленном кино, он прилагал все силы, туловище, как ему казалось, неслось само по себе впереди, а ноги очень медленно где-то позади пинали его вперед. Но как же медленно. Наконец он на полной скорости врубился в стену дома всем туловищем. Приложился к ней спиной и заставил себя оглянуться назад. Судорожно Алексей крутил головой во все стороны и пытался всматриваться в темень. Глаза ничего не заметили, мозг тоже не выдал сигнала подспудной опасности. По крайней мере, близкой, неминуемой и неизбежной. Алексей нашарил правой рукой в верхнем отделении своего рюкзака кусок дюймовой водопроводной трубы, который он нашел когда-то и где-то, он уже и не помнил где, но этот кусок трубы был с загнутым одним концом и заостренным другим и был более-менее удобным орудием при попытках вскрытия чего-либо простого и не запертого на ключ. А кроме того, второй заостренный конец трубы не раз помогал ему. Выхватив ее, он все-таки решил, что лучше сейчас повернуться спиной к темноте и лицом к дому, чтобы максимально быстро постараться найти то, что ему показалось окном. Про надежду найти и дверь и надеяться, что она не заперта и легко откроется от простого нажатия на ручку, он даже и не вспоминал после столь громкого своего появления здесь. На это не было времени, и риск оказаться обнаруженным был слишком велик.

Продолжая касаться левой рукой стены и сжимая в правой свою загнутую трубу, Алексей быстрыми приставными шагами стал приближаться к левому углу дома. К его счастью, окно оказалось окном. Обычно в таких случаях он доставал свою зимнюю куртку или находил что-то такое поблизости, чем можно было бы накрыть разбиваемое стекло, чтобы звук был не таким громким. Но сейчас ворота издали уже достаточно громких звуков, чтобы бояться еще одного и терять время на приготовления. Алексей замахнулся и нанес удар по стеклу наотмашь трубой. Оно вдребезги разлетелось с оглушительным звоном. Быстро проведя трубой по краям окна, чтобы постараться убрать возможные застрявшие осколки, Алексей почти нырнул в темноту дома, черневшую по ту сторону разбитого им окна. Оказавшись на полу внутри дома, он судорожными движениями стал вытаскивать из рюкзака одежду и пытаться, скомкав ее, запихнуть в образовавшийся проем. К своему ужасу, он понял, что разбитое им окно было настолько большое, что вся его одежда не сможет закрыть это. От ужаса по спине и лицу струился пот, руки не слушались. Он запихнул два мотка из куртки и термобелья в проем, но он и наполовину не закрылся от этого. Времени на размышления не было. Алексей отполз от окна и уперся во что-то, какой-то предмет мебели, как ему показалось. Он попытался дернуть его, чтобы сдвинуть с места, в надежде придвинуть его к разбитому окну, но тот не поддался. Пошарив по нему, Алексей нащупал подушки или матрас. Он не понимал. Вцепившись в край этого, он дернул и тут же упал на спину вместе с массивной подушкой, чуть ли не в половину его роста. Поднявшись, он свалил свои кульки из одежды на пол, а эту подушку привалил к разбитому окну, поставив ее на попа на подоконник. Она перекрыла его почти полностью, но наверху оставалась щель сантиметров 20-30. В ту щель Алексей запихал свою куртку и только после этого, обессилевший, привалился здесь же на полу к стене. Кровь стучала в висках, руки дрожали. Он попробовал прислушаться. Ничего. Вроде пронесло. Слава Богу. Алексей старался восстановить сбившееся дыхание и успокоиться. Теперь у него есть пара часов до рассвета, чтобы попытаться поспать. Алексей подполз к этому дивану или тому, что это было, влез на него, в ту прогалину, где лежала еще недавно вырванная им подушка, и почти мгновенно забылся сном.

Как только в комнате стало чуть светлее от лишь намечающегося восхода солнца, Алексей, вздрогнув, открыл глаза. За последнее время он уже привык просыпаться мгновенно, как животное, и быть готовым сразу бежать, если возникнет такая необходимость. Дремавшие до этого где-то глубоко в организме рефлексы вылезли наружу. Поразительно, конечно. При бедном освещении от встающего где-то там далеко светила он осмотрелся вокруг. Комната явно служила гостиной. Она была большая, метров 50 квадратных, как показалось Алексею, в ней был, помимо дивана, а это был именно диван, седельная подушка от которого теперь красовалась в проеме разбитого окна, был еще столик, огромный телевизор на стене, пара кресел, какой-то буфет или трюмо, Алексей не очень разбирался в названиях мебельных предметов, а особенно дорогих и модных. В противоположной от дивана стене, как показалось в сумраке Алексею, красовался камин. Черт побери! Камин, мать его. Некоторые из них умеют, он это где-то и от кого-то слышал, спускаться по печным трубам, почуяв добычу. Алексей вскочил, метнулся к камину и, засунув руку в него, судорожно зашарил в поисках дымохода. К счастью для него, камин оказался электрической имитацией настоящего. Отлегло.

Ну, пора было ему приниматься за поиски чего-то съестного, за то, ради чего он и забрался сюда. Алексей встал и, осмотрев бегло на всякий случай и эту комнату на предмет мест, где бы могла быть еда, отправился к двери. В гостиной, которую он покидал, в шкафу заметил много бутылок с различным алкоголем. В былые времена он не преминул бы осмотреть их и пригубить бокальчик-другой чего-нибудь замечательного. Но сейчас в его рюкзаке на дне лежал перелитый двухсотграммовый пузырек с водкой – только как возможный антисептик, ну или плеснуть чуть-чуть при неудачной попытке развести огонь. Но уже и не помнил, когда его разводил: говорят, они научились по дыму определять, что там есть чем полакомиться. Правда или нет, он не знал этого, но проверять не хотелось совсем.

За дверью, ведущей в гостиную, обнаружился длинный коридор с парой дверей в разные стороны. В конце коридора виднелся холл, из которого лестницы расходились одна наверх, другая вниз. В доме стояла полная тишина, нарушаемая только шагами и дыханием Алексея. Он приоткрывал двери по ходу своего продвижения к лестничному холлу, но только чтобы бегло взглянуть внутрь для оценки помещений за ними. Он почему-то был уверен, что еда, если она и была в этом доме, должна находиться именно внизу. Двери комнат он оставлял открытыми, чтобы рассветный свет хоть немного проникал вглубь коридора. Достигнув холла, Алексей в нерешительности остановился. Тут было практически совсем темно. А уж путь, ведущий вниз, зиял просто огромной черной дырой, ведущей в преисподнюю. Надо было рискнуть и найти что-то вроде лучины, чтобы осветить себе путь вниз. Алексей надеялся, что этот тусклый свет не будет заметен снаружи и не выдаст его. Он развернулся и направился обратно в коридор. Он свернул направо, зашел внутрь комнаты. Судя по всему, это была детская. И детская принадлежала девочке. Тут стояла кровать, письменный стол, шкаф, везде было много мягких игрушек, на обоях мерещились какие-то мишки или принцессы, не разобрать, но Алексей готов был поспорить, что все или почти все здесь было розового цвета. Такая вот цыганская пошлятина внутри под стать и внешнему облику дома. Гармония, бля. Алексей стал открывать ящики стола в надежде найти что-то, что могло бы послужить импровизированной лучиной. Он нашел несколько линеек, одну деревянную прямую и пару пластиковых уголков. Забрав их все, зачем-то еще прихватив пару карандашей, Алексей отправился обратно в холл. Спустившись на пару ступенек по лестнице в кромешную темноту, он оглянулся вокруг, надеясь убедиться, что окон в прямой видимости нет и его эксперименты с огнем не будут явно видны в них снаружи, он достал зачем-то сразу две своих зажигалок и зажег одну из них. Моментально ослепнув от столь яркого света, Алексей поднес ко вспыхнувшему пламени деревянную линейку углом вниз в надежде, что она примется гореть от этого. Уже палец, лежащий на клавише зажигалки, стало жечь от нагревшегося колесика, а линейка никак не хотела загораться. Вот срань Господня. Он выругался вполголоса. Так не получится. Алексей вернулся обратно в гостиную, разглядел в уже все более освещаемой встающим солнцем комнате бутылки с алкоголем, выбрал одну, на которой было написано «Сингл мэлт виски», взял ее с собой и снова отправился в мир пошло окрашенного детства. Оглядевшись вокруг в детской, он взял самую толстую, как ему казалось, мягкую игрушку. Это был какой-то осел или заяц, сразу и не разберешь, а уж в темноте и подавно, который почему-то сидел на жопе, как человек, и у него выпирал огромный набитый мягким живот, как у Будды. Схватив его, Алексей вытащил из кармана свой перочинный ножик, вспорол этому животному его толстый живот и запустил руку внутрь. Вытащив сколько смог зажать в руке синтетической ваты, он, прихватив с собой на всякий случай и только что прооперированную игрушку в качестве источника топлива, и бутылку виски, отправился обратно в лестничный холл.

Сев на верхнюю ступеньку, Алексей стал пытаться обмотать и линейку, и карандаши содержимым живота игрушечного уродца. Если к линейке эта вата или то, что это было, хоть как-то цеплялась, то с карандашом дела обстояли хуже, он был слишком скользкий, и вата держалась только за счет того, что он ее протыкал. Промучившись, как ему показалось, бесконечно долгое время, Алексею удалось соорудить пару убогих, но, как он надеялся, рабочих подобий факелов. Облив их виски, Алексей взял линеечный факел и попробовал его поджечь. Он вспыхнул, моментально прогорев, виски, к счастью, воспламенил наполнитель брюха, и он стало тлеть, давая хоть какой-то свет для исследования содержимого нижнего этажа. Стараясь держать свой импровизированный факел так, чтобы, если с него что-то будет капать, это капало не на руку, Алексей стал спускаться по лестнице.

Она состояла как минимум из двух пролетов, расположенных под сто восемьдесят градусов друг к другу, поэтому, только спустившись на один пролет, Алексей смог разглядеть в тусклом свете факела, куда лестница ведет. Она вела на пятачок метров пять-шесть площадью, на котором были три двери. Одну из них Алексей сразу определил как ведущую в гараж, так как она была открыта и за ней виднелся силуэт какого-то автомобиля. Алексея интересовали две другие закрытые двери. Он решил начать с левой. Повернув ручку, он открыл дверь за дверью, в свете факела проступили контуры стиральных, сушильных машин и прочие разные хозяйственные причиндалы, сушилки, швабры, пачки стирального порошка. Проклятье. Он повернул в сторону третьей двери. Первым, что он увидел, открыв ее, был огромный, во всю стену, винный шкаф со стеклянными дверцами. Все его пространство было забито бутылками с вином, скорей всего. При отсутствии электричества все это наверняка просто дорогое и коллекционное вино уже превратилось или превратится в прокисшую кислятину, а ведь точно стоило целое состояние. Алексей перевел взгляд на соседнюю стену. Тут стояли несколько холодильников и был еще один шкаф, закрытый дверцами. Алексей открыл дверцу первого холодильника и тут же отшатнулся, немедленно закрыв ее обратно. Невероятный смрад сгнивших и разложившихся самых разных продуктов чуть не вывернул его наизнанку. И наверняка его бы и вырвало от этой адской вони, но желудок был совсем пуст. Он не рискнул открыть следующие два холодильника и, пошатываясь от подступающих позывов тошноты, подошел к шкафу.

Когда Алексей открыл шкаф, невольная улыбка заиграла на его измученном лице. Он и забыл, что способен на такую гримасу. Был уверен, что мышцы лица никогда уже не сложатся в такое положение, которое зовется улыбкой. Ан нет. И было от чего лыбиться. На полках стояли консервы. Алексей принялся их разглядывать в свете чадящего карандашного уже факела, линеечный успел почить. Тут были банки с фуагра, тунцом в разных соусах, с картинками ракушек на этикетках, трюфелей, скорпионов или раков, не поймешь, артишоки и еще какие-то разные банки. Тут же, на других полках, стояли консервированные помидоры, банки с горошком и кукурузой. В общем, сокровище. Это было настоящее сокровище. Клад современности. Ни больше ни меньше.

Алексей решил, что надо разделить этот клад на несколько частей. Часть, самое ценное и питательное, он положит себе в рюкзак. Хорошо бы еще найти и позаимствовать у хозяев сумку, чемодан или еще что-то в этом роде, чтобы сложить туда вторую часть – на случай возможного экстренного бегства. И третью часть вынести из подвала и расположить в комнате, можно даже и детской, чтобы не тратить время и не зажигать огонь, боясь привлечь их внимание. Но это все потом. А сейчас Алексей, воткнув факел в ручку металлического холодильника, не сильно переживая за возможность его воспламенения, достал перочинный нож, открыл банку с печенью, открыл трехлитровую банку с солеными помидорами и стал это все с жадностью запихивать в себя.

Безумно странное сочетание продуктов. Кто бы мог подумать и представить такое. Но сейчас ему казалось это чем-то божественным. Он сразу откинул мелькнувшую было мысль о том, что рассол вызовет еще большую жажду, которая и так давно уже мучила Алексея, настолько эта влага казалась сейчас ему питательной, почти целебной. Практически не жуя проглотив 2 соленых помидора и прямо пальцами зачерпнув половину банки с французским деликатесом и отправив эту половину себе в рот, он стал пережевывать эту массу. Запил ее рассолом от помидоров. Желудок откликнулся незамедлительно и сильнейшей судорогой. Его буквально сломало пополам от острой боли, и он рухнул на пол как подкошенный. «На хрена было так все жрать и сразу? Дебил…» – стонал он, лежа на боку и прижимая руки к животу. Понемногу боль стала стихать. Молодое его тело нашло в себе силы запустить процесс пищеварения. Вроде как… Полежав еще какое-то время, Алексей поднялся, взял стремящийся уже совсем факел и пошел вверх по лестнице, за рюкзаком.

Три ходки потребовалось ему, чтобы перетащить все найденные сокровища в детскую. Тут были плотные шторы на окнах, как он успел рассмотреть, и это могло ему позволить зажигать огонь в темное время суток, не сильно опасаясь привлечь их. В последний свой заход он уже пользовался в качестве источника света подожженным пластиковым треугольником. Во-первых, он неплохо уже ориентировался внизу, а во-вторых, ему не хотелось тратить ни силы, ни время сейчас на приготовление еще одного факела из пуза чудо-игрушки. Уже уходя с последней поклажей, он заставил себя открыть второй холодильник, хотя зловоние из первого еще витало в воздухе, как ему казалось. Открыв его, он старался дышать ртом, чтобы не чувствовать смрад, но не очень помогало. Однако эти его потуги были вознаграждены. На дверце холодильника стоял пакет молока. Когда он открыл пластиковую крышку, машинально, ни на что не надеясь и ожидая увидеть плесень внутри, увидел хвостик заводской упаковки, который необходимо было удалить, чтобы открыть пакет. Самое худшее, что могло быть с этим молоком, – оно скисло, но эта была «нормальная» жидкость. Все остальное в холодильнике представляло собой зрелище, аналогичное первому, к сожалению. Вернувшись в детскую, Алексей изучил этот пакет на предмет даты годности – и, о чудо, молоко было даже не просрочено, поскольку имело срок годности почти год с даты выпуска. Алексей аккуратно положил этот пакет в свой рюкзак, не решаясь сейчас его открыть, хотя после рассола и печени пить хотелось страшно. Сейчас у него в планах было отправиться на изучение второго этажа. Может, и там его ждут такие же приятные сюрпризы. А кроме того, ему нужно что-то, в чем он мог бы унести вторую часть консервов, помимо своего рюкзака.