Триада. Осколки мнимой мечты

SaiNelli

Триада. Осколки мнимой мечты

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Поместье под говорящим названием «Розендорф», что находилось на Абендротштрассе, 5, в небольшом баварском городке Санджард, даже в спокойное время постоянно было охвачено суетой. Виной тому была его новоиспечённая владелица – молодая графиня Диана фон Вернер, принадлежавшая к старому и уважаемому в тех землях роду. Отвоевав поместье у отца, которое, к слову, ему вовсе и не принадлежало, она не могла нарадоваться своему счастью. Наконец-то она могла вздохнуть спокойно и начать жить так, как всегда хотела.

У молодой женщины была замечательная семья: совсем скоро после окончания делёжки наследства её матери она родила сына, а в муже Эскамильо не чаяла души. Не обделена Диана была и друзьями – её подруга детства и верная служанка Ева-Луиза пригласила её на свою свадьбу, после которой они ещё долго обливались слезами счастья. Избранником Луизы стал молодой Андре Рубио.

Жили супруги Рубио в поместье «Расстрефф» на противоположной улице Абендротштрассе, 6. Дом им подарили после женитьбы родственники Андре – давние друзья семьи фон Вернер, Засецкие. Луиза ещё долго не могла поверить в происходящее, но была неимоверна счастлива. В доме подруги она продолжала работать домоправительницей, безукоризненно и чётко, несмотря на то что сама на месяц позже Дианы стала матерью сразу двоих детей.

И жизнь пошла своим чередом. Горничная Мэри нянчила новорожденного сына Дианы, пока та привыкала к управлению поместьем, перешедшего к ней от матери. Андре и Эскамильо, оставив жён, проводили свой досуг на охоте, рыбалке и в кабаках, конечно, не забывая и о работе. И если для Рубио не было проблемой устроиться в канцелярию секретарём, так как его отец уже давно там служил и недавно оставил пост, то у его лучшего друга дела шли так, словно это была работа художника-сюрреалиста.

Эскамильо, будучи теперь одним из фон Вернеров, пробовал себя в том, где был лучше всех – в торговле. Он и раньше, чуть ли не с самого детства, занимался продажей самых разных вещей: от всевозможных сувениров до полноценных партийных товаров. Но большую часть всех его продаж составляли именно немецкие товары, а потому на их родине Эскамильо оказался в замешательстве. Весьма быстро мужчина пришёл в чувство, когда понял, что может весьма успешно ведать делами жены.

«Розендорф» издревле занимался продажей высококачественных роз, причём самого разного сорта. Но много ли слушала Диана, когда мать во всех подробностях объясняла ей о тонкостях выращивания цветов? Конечно, для неё их аромат и изысканный вид были куда интереснее, чем цикл роста. Потому она с радостью переложила всю тягомотную экономическую деятельность на своего мужа, уход за цветами на садовника, а сама, как и раньше, принялась к своим излюбленным занятиям – организации и посещению вечеров.

День сменялся днём, год завершался, а после него непременно наступал следующий. Диана и сама поверила, что её жизнь превратилась в сплошной поток радости и счастья. С безграничной любовью и нежностью она смотрела на своего сына, которого назвала Иво Норбертом. Выбрать первое имя она дала право мужу, а вот второе дала в честь своего деда – дань уважения предыдущим фон Вернерам. Сама она, к слову, также носила имя своей родственницы – Лаурой звали её двоюродную бабку.

Рос мальчик быстро, как и положено детям его возраста, и к пяти годам уже радовал родителей своим умением читать без запинок, рассказывать стихи и складывать числа до ста. С пылким любопытством он жадно изучал всё, до чего только мог дотянуться и руками, и взглядом. Книжки стопками стали украшать прикроватную тумбу – маленький Иво мог дотянуться тогда только до неё, – истории на страницах были единственным развлечением, которое приходилось ему по душе, пока сам он страдал от невозможности выйти на улицу из-за слабого здоровья.

Диана всегда беспокоилась о нём: для единственного сына предназначалось всё самое лучшее, от одежды до образования. Каждый раз она думала о том, как сохранить в мальчике его природную сердечную доброту и любовь к окружающему миру, но не находила ничего лучше, как просто позволить ему брать пример с отца.

За Эскамильо Иво ходил чуть ли не по пятам. На рынках отец учил его разбираться в людях, смотреть в их душу через глаза. По вечерам он рассказывал Иво о своих давних морских плаваниях, когда ещё будучи юношей служил канониром на одном из флотов в Испании, и каждый раз мальчик слушал его так, словно ему ведали о чём-то невероятном. Воображение и мечтательность всегда были свойственны юному фон Вернеру, а потому и истории эти он представлял во всех красках.

– Сила нужна не для мести и причинения боли, – всегда наставлял Эскамильо сыну, – сильными мы должны быть чтобы защищать слабых от несправедливости, – так он часто заканчивал свои рассказы, мягко вороша мальчику волосы и укладывая его в кровать.

Но проблемы всегда приходят тогда, когда ждёшь их меньше всего и постоянно думаешь, что до тебя они никак не смогут добраться.

Несмотря на то, что вопрос с наследством Греты фон Вернер был решён ещё шесть лет назад, Вейлор – отец Дианы, – всё никак не мог смириться со своим положение. Женщина намеренно игнорировала все его письма с жалобами, любые угрозы и предложения также не удосуживались её внимания. В какой-то момент письма прекратили рекой литься в поместье. Но было слишком наивно со стороны Дианы предполагать, что тот так просто сдался, после того как не получил никакой обратной связи.

II

В один из самых обычных вечеров, Диана и Ева-Луиза вели дежурную беседу в гостиной, сидя на тускло-зелёном вельветовом диване, и краем глаза поглядывали за игрой детей неподалёку. Малыши играли в разведчиков и кружили вокруг матерей, а те лишь делали вид, что не видят их. На самом деле они не хотели лезть в детские игры, опасаясь, что излишняя забота и внимание с их стороны могло бы навредить неокрепшим детским умам, а потому только наблюдали чтобы никто из них не расшиб себе лоб.

Их мужья в это время отдыхали в кабаке неподалёку, где в более позднее время суток часто появлялась молодёжь, которая могла развеселить даже самых циничных стариков. Андре находил беседы со свежими умами увлекательными: те часто с огромным энтузиазмом объявляли о своих планах на дальнейшую жизнь и планы их были весьма громоздкими. Также молодёжь старалась разговаривать только на темы, являющиеся непременно актуальными и в последней степени модными, а если кому-то приходило в голову заикнуться об увлечениях своих дедов, так сразу закатывали глаза, утыкаясь в свои книжонки.

Луиза аккуратно дотронулась до плеча подруги. И хоть Диана это видела, всё равно невольно вздрогнула.

– Диана, тебя снова что-то тревожит? – своим привычным мягким тоном спросила домоправительница без доли упрёка. – Наши детки достаточно взрослые и смышлёные. Не стоит следить абсолютно за каждым их шагом.

Молодая женщина улыбнулась, посмотрев в сторону пробегавших мимо детей.

– Ах, я знаю, – необъяснимая тоска отразилась в голосе Дианы, – но мне так тяжело дались эти несколько лет их беззаботного детства. Не могу представить, что из-за какой-нибудь нелепой ошибки всё вновь будет вверх дном, как тогда!

– Всё уже в прошлом. В конце концов… – вдруг Луиза повернулась в сторону малышей, её голос приобрёл некоторую твердость. – Одилия Рубио! Прекрати мять подол платья у куклы!

Услышав строгий голос матери, девочка сразу усадила свою куклу на пол и стала поправлять ей шляпку. Хоть она и отвернулась, было видно, что щёки её были обиженно надуты.

Луиза же продолжила, обращаясь к подруге:

– Представляешь, купила ей бидермейерских дам, а она их по всему дому разбросала! А когда я просила её их убрать, то она начинала капризничать.

– Ты оказалась такой строгой матерью, Луиза. Я думала, что ты будешь прощать им всё.

– Детям строгое воспитание нужно, чтобы они с детства учились уважать то, что имеют. Не будь беспечной со своим ребёнком, Диана, – отчеканила Луиза, отчего её собеседница прыснула со смеху. Выглядело по её мнению это и вправду забавно, как если бы с ней говорил какой-нибудь напыщенный философ.

– Ох, ты такая несерьёзная! – она шутливо толкнула Диану в плечо.

– Ах так!… Ну держись!

Женщина хитро улыбнулась и приблизилась к Луизе так, что могла слышать её дыхание. Но защекотать домоправительницу до смерти ей не дала внезапно вбежавшая в гостиную Беккер. Эта энергичная девушка, не знавшая что такое покой, почти не изменилась за всё время работы в «Розендорфе», лишь черты её лица стали более острыми. На все события она реагировала чересчур эмоционально: то впадала в жаркие истерики от страха, то суетилась и прыгала от счастья, то плакала навзрыд от горя.

Но вот она сминала в кулачках подол платья, её глаза беспорядочно бегали по углам гостиной, а слова не связывались в предложения.

– Фрау фон Вернер, – робко начала она, и Диана увидела её чуть трясущиеся руки. Она говорила с трудом. – к вам… гости.

– Гости? Но я никого не жду, – Диана вскинула бровь, посмотрев на неё.

– Я-я… – девушка будто ещё больше вжала голову в плечи и выпучила глаза, так и не сумев что-либо сказать.

– Не волнуйтесь, я разберусь, – резко поднявшись с места, сказала Луиза.

– Одну я тебя никуда не отпущу, тем более к незваным гостям, – Диана вскочила с места в след за ней. – Я сама хочу проверить, кто мог заявится к нам в такое чудесное утро, а ты пока последи за детьми, – кинула она Беккер напоследок, и, убедившись, что та поняла смысл её слов, быстро вышла из комнаты.

Женщины остановились около прихожей, где вокруг дворецкого Ашера столпились любопытные слуги. Луиза быстро проскочила сквозь них, чтобы выяснить причину такого столпотворения, но спустя пару мгновений вернулась к Диане с таким же бледным лицом, как и у Беккер.

– Что там? – нетерпеливо спросила фрау фон Вернер.

– Я не думаю, что ты бы хотела услышать это, – Ева-Луиза виновато опустила голову.

– Лучше услышать это от тебя, чем от кого-либо другого. Говори давай!

– Там… – она вздохнула и, не поднимая глаз, продолжила, – там твой отец.

Пол под ногами у Дианы как будто провалился. Она не ослышалась? Отец?

Мысли беспорядочно стали кружить у неё в голове. Она просто не могла поверить в то, что увидит его когда-нибудь вновь. Точнее, просто не хотела в это верить. Знать-то она всегда знала, что рано или поздно он к ней заявится и вновь начнёт требовать что-то, что принадлежать ему никак не могло.

Но больше всего Диану выводило из себя то, что Вейлор наотрез отказывался выполнять свои собственные обещания, будто для него они значат не больше, чем простое «извините», которое говорят, когда случайно наступают кому-то на носок только-только вычищенных туфель.

– Отец? Как отец? – дрожащим голосом переспросила она. – Он ведь обещал здесь больше не появляться! Кто его сюда пустил?

– Он ждёт тебя, Диана, – тихо произнесла Ева-Луиза, – и он не уйдёт, пока не увидит тебя.

Внутри молодой фрау фон Вернер закипала ярость. Ей хотелось сбежать, продолжить игнорировать отца, но старик бы не оставил её. Он бы принялся донимать сначала её слуг, потом её семью. Даже будучи банкротом, он продолжал иметь чудом уцелевшее внушительное влияние, так что «рычаги» были везде, а скрыться от них было бы также мучительно невозможно, как и игнорировать жужжащую над ухом муху.

Собравшись с силами, Диана выдохнула и уже шагнула вперёд, как вдруг Луиза её окликнула:

– Пожалуйста, только хорошо подумай над его словами! Не дай своим эмоция взять верх, – сказала она, так и не посмотрев на подругу.

Коротко кивнув, Диана прошла мимо слуг.

Не увидеть Вейлора даже в плотной толпе было невозможно: высокий мужчина в изысканном, местами слишком вычурном, тёмном полосатом пиджаке, с его излюбленной тростью, с расписным набалдашником, тёмно-седыми зачесанными назад волосами и в гладких кожаных острых туфлях, всегда до блеска начищенных. Он смотрел в широкое французское окно в гостиной на погнувшиеся от ветра верхушки деревьев, которые, казалось, гнулись ещё сильнее под его взглядом. Прямой, как палка, он выглядел настолько аристократично, что вызвал бы отвращение даже у самой вежливой интеллигенции.

– Погода сегодня разыгралась, – лениво заметил он, так и не посмотрев на подошедшую к нему хозяйку поместья.

– Что тебе нужно на этот раз? – холодно спросила Диана.

Вейлор вздохнул и соизволил повернуться к ней лицом.

– Разве отец не может повидать свою любимую дочурку? – с какой-то наигранной лаской произнёс он. – Я ожидал от тебя более тёплого приёма. Всё же, мы так давно не виделись…

– Что тебе нужно? – повторила Диана уже более настойчиво.

– Похоже, ты не настроена вести светскую беседу. Тогда скажу прямо, если настаиваешь – я уже в преклонном возрасте, как бы мне не хотелось этого признавать, никто из нас не живёт вечно. И потому, мне нужен человек, кому я могу завещать нажитое…

– Так в чём проблема? – вспылила молодая женщина, перебив его. – Найди кого-нибудь! Мама ведь была у тебя не единственная!

– Диана фон Вернер, ты – моя единственная дочь, – спокойно продолжил её отец. – И ты прекрасно знаешь это.

– Так почему же тебе просто не отдать наследство своей единственной дочери?

– Ты не подходишь, – заключил он и снова отвернулся к окну.

– То есть ты просто пришёл сказать, что тебе нужен наследник, но я – законная наследница, твоя дочь, – не подхожу? Для чего ты вообще тогда сюда явился и что за бессмыслицу городишь?

Вейлор покачал головой.

– Не пойми меня неправильно. Наследником может стать лишь тот, чей разум холоден, как сталь, а в сердце нет места жалости к наглецам. Можно ли назвать тебя подходящей кандидатурой? Что уж тут говорить, ты даже за бизнесом в своём поместье уследить не можешь. Вся работа легла на плечи твоего мужа, а ты так и продолжаешь танцевать на вечерах у соседей. Тебя обдерут до нитки мошенники, что почуют слабость в твоём добродушии.

Диана, в груди у которой уже начал извергаться самый настоящий вулкан, еле сдерживала себя, чтобы не высказать всё то, что так хотела. Но в голове раз за разом ледяным ветром проносились слова подруги, и она была непоколебима, выслушивая столь грубую правду о своей жизни.

– Откуда тебе столько известно? – спросила Диана. – Неужели следишь за мной?

– О, нет-нет! – поспешно замотал головой Вейлор, прыснув со смеху. – Я просто слишком хорошо знаю тебя, Диана. Но, с твоего позволения, продолжу. Так вот, наследником я хочу сделать отнюдь не тебя. В таких вопросах, я предпочитаю смотреть в будущее, а на месте будущего владельца всего моего капитала, я вижу исключительно мужскую фигуру. И к моему счастью, такая всё же нашлась и среди молодого поколения фон Вернеров. А потому моё предложение следующее, – он прокашлялся, чуть помедлив. – Заключим договор: я, так и быть, сделаю тебя наследницей какой-то части капитала и больше в стенах этого поместья не появлюсь, но взамен, твой сын отправится со мной на обучение во Францию, где станет полноправным владельцем всего остального нажитого мной движимого и недвижимого имущества. По рукам?

Женщина, как неживая, застыла на месте. Весь мир перед её глазами вскружил и завертелся. На такие условия она не согласилась бы даже под дулом пистолета. Тёмными глазками она продолжала бегать по высокой мужской фигуре, но зацепиться за неё никак не удавалось.

– Даже не думай, что я соглашусь, – сквозь стиснутые зубы прошипела Диана. – Ты уже обещал мне не появляться здесь, но вот ты стоишь в моей гостиной. Или думаешь, что сможешь обмануть меня во второй раз? Какой смысл о чём-либо договариваться, если в любой момент ты можешь нарушить свои обещания?

– Понимаю, тебе нужно время, – Вейлор медленно обошёл дочь, жестом провожая всех слуг, кроме домоправительницы. – Однако есть одно «но»: не так давно ты выплатила мне часть с завещания своей матери. Так вот, мои юристы всё перепроверили и недосчитались кое-чего. Со временем пеня накопилась на приличную сумму. Ты поступишь неразумно, если откажешься от такой прекрасной возможности закрыть долг и дать должное образование сыну. Завтра я приду вновь. Пообедаем, посидим за столом и обсудим всё ещё раз. А после – ты озвучишь мне свой окончательный ответ.

Оставив Диану позади, мужчина вальяжно прошёлся по коридору до двери, после чего покинул поместье и уехал на своём автомобиле в неизвестное направление. Наверняка к своим друзьям Засецким, у которых он всегда останавливался, стоило ему приехать в Санджард.

Имел ли он право вот так врываться и тем более диктовать свои условия? Вероятно, ни малейшего. Однако оцепеневшая Диана простояла посреди гостиной в одиночестве ещё около пяти минут, прежде чем сообщить о случившемся хоть кому-то.

III

До пяти лет Диана с матерью жили в поместье отца во Франции. С самого детства Вейлор не проявлял к своей дочери большого интереса. Для него она была очередным показателем статуса, а любыми отцовскими делами за него занимались слуги, которые нянчили ребёнка. Симпатичная девочка с его чертами лица в роскошных одеяниях и с замечательными манерами притягивала взгляды окружающих и вызывала впечатление чистокровной аристократки, под стать отцу. Но Диана, увы, имела совершенно другой взгляд на то, как должна выглядеть семья, а от того всегда принимала сторону матери, когда дело доходило до крупных ссор. Конфликты с женой были для Вейлора обыденностью – Грета имела на всё своё собственное мнение. Именно она настояла на том, чтобы забрать дочь на свою родину в Германию, где потом дала ей прекрасное домашнее образование и приучила к местным традициям и образу жизни.

И теперь, оглядываясь назад, Диана с блаженством осознавала, насколько в самом деле была благодарна матери за это решение. Ей было страшно даже представить, какого бесчувственного меркантильного чудовища мог воспитать из неё отец, за кого он мог её выдать и где поселить. Такая жизнь противоречила самой сути женщины, голосу её сердца, что всегда тянулось к свободе и искреннему счастью.

Семьи фон Вернеров и Рубио часто обедали вместе то в «Розендорфе», то в «Расстреффе», и атмосфера за столом была не иначе, как солнечная. Столовые приборы гремели о посуду, нос щекотал пряный аромат свежеприготовленных блюд, а душу согревали такие, уже по-своему родные беседы, когда за один час можно было узнать обо всём, что творится в соседних домах, обсудить планы на ближайшие выходные и придаться воспоминаниям. Дети быстро убегали в сад, где резвились до самого вечера, а их родители могли и дальше продолжать разговаривать, изредка поглядывая за тем, как нянечки пытаются угнаться за малышами.

Сейчас же за обеденным столом царила мрачная тишина, разговор не клеился. Напряжёнными руками Диана держала вилку с ножом, которые царапали тарелку от грузных движений женщины. Оставив часть недоеденных овощей, близнецы Рубио спрыгнули со стульев и убежали на улицу, не обратив внимания на строгий взгляд матери, которая всегда настаивала на том, чтобы дети хорошо питались. Иво лишь оставалось уныло смотреть им вслед, так как находиться во дворе без присмотра Мэри ему было нельзя, а горничная была занята стиркой в прачечной и закончила бы не раньше того времени, как из-за стола уйдут старшие.

Через пять минут, сложив приборы, Андре обратился к Диане обеспокоенным тоном, выражавшем скорее раздражение:

– Диана, что стряслось? – все взгляды моментально уставились на него.

– Ничего-ничего! – тут же отозвалась фон Вернер, замотав головой и принявшись вновь кромсать еду. – Ничего такого, что должно вас потревожить. Я сама улажу все свои семейные дела.

Эскамильо посмотрел на Луизу, которая быстро отвела взгляд.

– Неужели старик снова объявился? – произнёс он, негромко ударив кулаком по столу скорее для вида. – Мы и так уже отдали ему больше, чем положено! Что ему нужно на этот раз?

Диана задышала отрывистее, а вилка с ножом оказались придавленными к столу её ладонями. Вскоре ладони оказались уже на лице женщины, закрывая её глаза от пристальных взглядов остальных сидящих за столом.

– Ах! Я уже и не знаю, что мне делать! – вдруг заговорила Диана, чуть ли не рыдая. – Он ведь не успокоится! Точно ведь не успокоится, пока я не сделаю так, как он хочет! Что же я за мать такая, раз не могу защитить сына!

Она залилась слезами, так и не убрав от лица ладони. Безвыходность пожирала её изнутри; под гнётом отца она чувствовала, как превращалась в безвольную марионетку, в ту, которую всегда в ней видел Вейлор. И он, наверняка, ухмылялся бы над ней сейчас. Упивался бы её слабостью, надменно взирая сверху вниз, пока она рыдала на коленях у его ног. Она не хотела ему проиграть, не после всех тех лет унижения и принуждения, что терпела ещё её мать.

– Что он тебе сказал? – спросил Эскамильо, протянув руку к плечу жены, которая продолжала всхлипывать даже после выпитого стакана воды.

– Он обманщик! – произнесла она с новой силой. – Жалкий обманщик и мерзавец! Если бы я только знала, ноги бы его здесь не было!

– Ну-ну, не стоит так расстраиваться, – мягко приговаривал её муж, поглаживая по плечу. – Просто расскажи, как всё было.

– Он… он хочет забрать Иво с собой во Францию! Ах, как же страшно это звучит!

– Что он о себе возомнил? – в глазах Эскамильо моментально засверкала ярость, а кулак сжался ещё сильнее. – Мой сын ему никогда не достанется.

Диана во всех красках продолжила пересказывать свой разговор с отцом, всё время прерываясь, чтобы сделать глоток воды или вздохнуть. Вдруг нерешительно голос подала Ева-Луиза:

– Хоть это и звучит ужасно, но что если ты прислушаешься к нему? – она переминала пальцы рук, пока говорила. – Я имею в виду, он ведь там получит достойное образование! Твой отец хоть и безнравственен, но очень образован. Да и видеться вы с Иво сможете, а потом он вернётся сюда к двадцати годам.

– Что ты такое говоришь, Луиза! Ты ведь лучше всех знаешь, в кого Вейлор превратит моего мальчика! Даже если он будет угрожать мне смертью, я ни за что в жизни не отдам ему сына.

– Тогда что ты предлагаешь? Как справишься с ним?

– Мы точно что-нибудь придумаем, но сына я ему не отдам. Какое он имеет право что-то от нас требовать?

– Диана, прошу тебя, подумай о его предложении ещё раз. Мы все обязательно привыкнем к тому, что будем навещать Иво у дедушки. О нём там позаботятся слуги, он ни в чём не будет нуждаться…

– Как у тебя вообще повернулся язык сказать что-то такое? Ты никогда не жила с ним! Ты не знаешь, какого это! – резко перебила её Диана. – Это была не жизнь, а сплошные мучения. Из тебя пытаются воспитать эталон, совсем не задумываясь о твоих чувствах и желаниях. Вот увидишь, у него на уме только деньги, деньги и ещё раз деньги! Мой мальчик нужен ему лишь для того, чтобы эти деньги не исчезли после его смерти, ведь как же так? Он столько времени тратил на то, чтобы их заработать, а сейчас окажется, что всё испарится! Вот причина, по которой он сюда явился.

– Но если ты откажешься… Может ли он сделать что-то похуже, чем просто забрать к себе Иво? – рассуждал Андре, откинувшись на спинку стула и скрестив руки у груди.

– Пусть делает, что хочет, наследника у него всё равно не будет, если я откажусь. В моём доме хозяйка я! Жертвовать сыном ради собственного спокойствия – эгоизм и алчность! Я не такая, и никто из вас не заставит меня изменить решение, – фон Вернер гордо задрала подбородок и отказалась слушать последующие аргументы подруги.

В столовой появилась Мэри с плетёной корзиной в руках. Она собиралась пойти в сад, чтобы развесить только что выстиранное бельё. Иво резко подскочил с места и подбежал к ней, вцепившись в её согнутую в локте руку.

– Я ведь могу пойти с вами в сад, тётя Мэри? – умолял её мальчик.

– Конечно можете, герр фон Вернер, – спокойно отвечала ему горничная, освобождая одну руку, чтобы тот мог за неё ухватиться.

Двое покинули столовую и удалились в сторону сада, где уже давным-давно резвились близнецы Рубио.

Диана виновато опустила голову, глаза её наполнились какой-то тоской, и вскоре она также встала из-за стола. Никак в её голове не могло найтись объяснение столь странной позиции Евы-Луизы. С чего бы ей защищать Вейлора, когда она сама страдала от его выходок не меньше? Но Диана не могла долго злиться на подругу, всё же она для неё была близка ещё с самого детства. Несмотря на все разногласия, Луиза никогда бы не пожелала ей зла, да и сама она этого бы сделать в сторону подруги не решилась.

Домоправительница бегло рассыпалась в извинениях, когда осталась с подругой наедине. Она каялась, какой была невнимательно и грубой, просила простить её за столь необдуманные слова, сказанные в порыве чистейших эмоций, вызванных внезапным приездом Вейлора.