Архауэр

Монстр, заточённый в камне непознанным творцом, желал поскорее расправиться с нежданным гостем. Завязался поединок. Амори не смог выстоять против тупой нечеловеческой силы. Клинок короля яростно схлестнулся с копьём нелюдя, и разбился вдребезги. Его осколки, звеня, упали на каменный пол.

На такое не был способен человек. Чудовищная магическая сила обрушилась на Амори. Он почувствовал сильную слабость в теле и упал на одно колено. Живая статуя занесла над ним копьё.

«Довольно!» – прогремел тот же голос, что и прежде. Произошло это за миг до неизбежного, когда храбрый король уже попрощался с жизнью. Но не смирился. Он никогда не смирялся. Если б смирялся, его бы не было там, в гробницах.

Горло сдавила тисками невидимая сила. Он с трудом мог пошевелиться. Все статуи, до этого неизбежно наступавшие на него, тоже замерли. Преодолевая чудовищное сопротивление, он еле разжал парализованные челюсти и произнёс: «Кто ты?»

Сила не представилась. У неё не было облика, не было имени и даже какого-либо определения в человеческом языке. Она просто была, как воздух. Нет, даже не как воздух, а как некое абстрактное энергетическое поле, пронизывающее всё, но ни с чем не вступающее во взаимодействие. Но в тот момент, в гробницах, Сила проявила себя. Из рассказа Амори я понял, что то была та же Субстанция, которая являлась источником моего дара. Я всецело принадлежал ей. Имея в виду эту Силу, я всегда говорил: «ОН». Повелось так ещё со времён моего деда».

«Его нужно кормить. Когда Он голоден – Он разъярён. Не доводи Его до такого состояния!» – всё ещё звучат в моей памяти его слова. От деда я и унаследовал некромантический дар, источником которого была Сила. Как «Его» кормить, я понял только со временем. Я не могу объяснить этого словами. К сожалению, таких понятий просто не придумано людьми. Тот, кто это проходил, меня поймёт.

«Живые» статуи были в услужении этой Силы. Они остановились, как вкопанные. Замерли, будто никогда и не двигались, будто сама природа движения была им бесконечно чужда.

«Здесь нет ничего твоего, Амори! Зачем ты пришёл?» – пророкотал голос.

«П-пожалуйста, позволь мне… Прошу… Мой сын тяжело болен. Мне нужна… Она…» – Еле вымолвил сломленный горем и отчаянием король.

«Я не могу отдать Её тебе. Твоего сына ждёт иное будущее. Всё уже решено!» – чуть смягчившись, ответила Сила.

«Что это значит? Он выздоровеет?» – воскликнул Амори с надеждой. Гнёт Силы стал слабее, король смог пошевелиться.

«Нет!» – оборвали его.

«Но как же?»

«Ты пришёл зря, Амальрик. Я не отдам тебе реликвию, но могу дать кое-что другое, если ты согласишься этим обладать».

«Это поможет моему сыну?»

Снова нет.

«Тогда зачем мне это?»

«Твой сын станет величайшим правителем, но тебе нужно его отпустить. Твоя жизнь не ограничивается им. Ты самодостаточен. Я вижу, что тебя ждёт особый путь, если ты согласишься ему последовать. Не отказывайся, Амори! Сделай доброе дело для этого Мироздания!»

«Мне уже всё равно на это Мироздание, если я не могу спасти Балдуина!» – воскликнул король с негодованием.

«Поверь, его не нужно спасать. Он сам – спасение для очень многих».

Последние слова поразили Амори.

«Доверься мне».

Король смотрел в пустоту подземелья, залитую сиреневым светом, смотрел на Силу в упор, но не видел её, а чувствовал. Она была а сантиметре от его сердца.

«Что же мне делать?!» – с сожалением подумал король, но не произнёс вслух своего вопроса.

«Решай здесь и сейчас!» – сказала Сила.

Что тогда заставило его сказать «да», он и сам вряд ли понимал. Это слово слетело с его уст так легко, будто на этот вопрос не могло быть иного ответа.

Сила обрадовалась, а Амори с ужасом осознал, что он только что согласился, сам не зная, на что.

«Да будет так!» – Разнеслось эхом по гробнице.

Казалось, звук сотряс всю пирамиду, рассыпался на миллиарды осколков и отразился в глубине синей радужки широко распахнутых глаз короля. Он ожидал худшего, ожидал, чего угодно, но только не того, что произошло в следующий миг.

Пространство бешено закружилось у него перед глазами, а пирамида рассыпалась на мельчайшие частицы за несколько мгновений. Амори обнаружил себя стоящим посреди белой жаркой пустыни. Его ноги были по колено в песке. Спину жгло ядовитое солнце. Меч висел на поясе целый и невредимый. Разбилось кое-что другое. Разбилась душа. Разбилась потому, что умерла последняя надежда. И перешагнув через неё, Амальрик обнаружил, что теперь может разговаривать с мёртвыми.

Глава 5. Остров Некромантов

В общем, как вы догадались, великий король Амори I был некромантом. Сила, встреченная им в гробницах, наделила его некромантическим даром. Даром, который помогал мёртвым и служил Силе, но ничем не мог помочь умирающему принцу.

Я был в шоке, узнав, что Амори – один из нас – таких же, как я. А он не сдался. Он продолжил поиски лекарства. Они приводили его в чуждые страны, но всё больше отдаляли от сына. Балдуину нужен был отец, а Амори либо пропадал в военных походах, либо в своих бесконечных поисковых миссиях, оканчивавшихся либо сражением, либо кораблекрушением, но никогда – удачей. Сила сказала ясно: что его сына не нужно спасать, но почти любой бы родитель на его месте не смирился с этим. Так прошло пять лет. И в один из дней, Амори встретил свой новый Путь. Он умер не на поле боя. Его силы были истощены разочарованиями, неотступной болезнью сына и безуспешными поисками лекарства, поэтому организм не смог справиться с обычной инфекцией. Амори умер от дизентерии в очередном военном походе, после осады Баниаса, оставляя своему сыну в наследие королевство, врагов и его собственный тяжёлый рок. Но Сила оказалась во всём права. Несмотря на тяжкий недуг, Балдуин IV правил мудро и храбро, и сумел спасти не одну человеческую жизнь. Только золотая эра его правления продлилась недолго – всего одиннадцать лет. С переменным успехом он сражался с новым врагом христиан на Востоке – племянником Ширкуха, самопровозгласившим себя султаном – Салах ад-Дином, то побеждая его, то заключая с ним мир. Одержав над ним головокружительную победу всего в шестнадцать лет, смертельно больной юноша, тем не менее, не должен был расслабляться. Кольцо врагов вокруг его молодого королевства сужалось всё сильнее. После позорного поражения султан уполз зализывать раны и готовиться к новому нападению. Балдуину следовало оставаться начеку. Но о нём, собственно, я хотел рассказать чуть позже, и вернуться в своём повествовании к его отцу, история которого оказалась не так проста, как кажется на первый взгляд.

После неудачного похода в Египет, Амори вновь отправился на поиски лекарства для сына. Масло чаульмугры, которое привезли из Африки, лишь тормозило развитие болезни, но не исцеляло полностью. Отчаявшийся король снова поверил легендам, нашёптываемым ему «магами», наводнившими дворец. Он не послушал Силу. И вряд ли бы кто-то на его месте поступил иначе.

За восемнадцать месяцев Амальрик проделал громадное путешествие. Он отправился на таинственный Остров Некромантов, находившийся в Точке Немо – самой отдалённой от какой-либо суши области Мирового Океана. Его вновь сопровождали братья Ордена Храма и Великий Магистр. Плаванье было опасным, неоднократно корабль попадал в шторм, а на обратном пути случилось непоправимое: судно налетело на рифы и разбилось. Выжить удалось только королю. Его выбросило на берег около Аскалона. Три дня он шёл по пустыне под палящим солнцем, а после, достигнув порта, смешался с нищими, чтобы никто не узнал его. Пережитое на острове отдавалось в мозгу кошмарами. Разум готов был вот-вот помутиться, но Сила поддерживала его. Если б не она, король не вынес бы всего, что выпало на его долю.

Выйдя из порта Мессины в середине января, он обогнул Африку и отправился в Тихий Океан, постоянно сверяясь с картами. Сила вела его, хотя предполагала, что путешествие окажется бесполезным, но она никогда не бросала своих некромантов, даже если заведомо знала, что их усилия тщетны. Бо́льшую часть пути погода благоволила королю. Океан был тих. Его тёмно-синие воды, под цвет глаз бесстрашного короля, были спокойны, лишь мелкие лучезарные волны по вечерам тревожили морскую гладь. Амори с печалью смотрел вдаль – туда, где он оставил любимого сына и свою короткую несчастливую жизнь. Он рассматривал такую возможность, что ему не удастся вернуться назад – в те дикие средневековые времена вряд ли можно было быть уверенным в завтрашнем дне, но он должен был попытаться использовать последний шанс. Легенды гласили, что остров не находился в Точке Немо постоянно. Он исчезал и появлялся лишь для того, кого Высшие Силы считали достойным. Амори не считал себя таковым. Но он считал достойным своего сына и был уверен, что на его зов откликнутся, ведь откликнулась же Сила… Только он… Он ничего не сделал для неё. Как вы уже поняли, Амори был некромантом, который за свою жизнь не упокоил ни одной души. Поэтому Сила, поняв, что он не собирается использовать свой дар, в конце концов, отвернулась от него и дала ему умереть от дизентерии после осады Баниаса. Не стала его спасать и оберегать, как спасает и оберегает всех некромантов. Но в том плавании удача была на его стороне.

По мере приближения к таинственной точке, на корабле начал нарастать страх. В душах тамплиеров зрела тревога, а сам король был на пике психологического напряжения. Сразу у всех всплыли все потаённые, задавленные разумом страхи: иррациональные, словно у детей, не поддающиеся осмыслению в обычной обстановке, но держащие так крепко, словно удавка на шее. Но тамплиеры были людьми веры – людьми со стальной волей и крепкими нервами. Они выдержали испытание. Каждый усердно молился в своей тёмной каюте-келье. Каждый считал своим долгом поддержать Амальрика в его святой миссии. Может, кто-то скажет, что любовь к сыну затмила королю разум, и всё, что он, якобы, видел, являлось плодом его больного воображения, но я склонен ему верить, потому что точно знаю, что существуют силы, неподвластные человеческому осмыслению. С ними Амори столкнулся в гробницах пирамиды Микерина, с ними же предстояло ему встретиться и на Острове Некромантов.

Он внезапно возник посреди пустой морской глади поздней ночью, когда надежда на его появление уже почти растаяла. Таинственная суша была окутана настолько ярким Южным сиянием, что от его изумрудных переливов у монахов заболели глаза.

«Нужно подплыть ближе!» – воскликнул взволнованный и обрадованный Амори. Но сколько бы корабль не плыл навстречу таинственному острову, он не мог его достичь. Божественный клочок земли оставался в зоне видимости, но вне области досягаемости. Так продолжалось несколько часов кряду. Ночь будто превратилась в тягучую тёмную массу, которая была конечной, но не заканчивалась нигде, как пространство, замкнутое само на себя. Солнце не взошло, но исчезли все звёзды. Океан погрузился бы в кромешную тьму, если б не ослепительное сияние острова. Нервы путников, натянутые, словно струны, до предела, начали рваться. Кто-то из братьев, не выдержав ментального гнёта, выбросился за борт. Амори дал команду не отступать. Он бесстрашно вёл корабль вперёд, даже не думая разворачиваться.

Великий Магистр Ордена Тамплиеров умолял его одуматься: «Вы погубите себя, Государь! Разве вы не видите, что это – не богоугодное дело. Прошу, Ваше Величество, опомнитесь! Вы ещё нужны своему сыну!»

При упоминании сына, король вздрогнул, вспомнил его лицо, его улыбку, его взгляд. На сердце потеплело. Воспоминание дало Амальрику сил. Он ответил: «Лишь ради него я делаю то, что делаю! Я не отступлю назад!»

И вскоре произошло нечто удивительное. Невидимая сила, сдерживавшая корабль, поддалась, и судно, миновав барьер, устремилось к острову. Он становился всё ближе и ближе, а его очертания всё пугающее. Остров был полностью лишён растительности, и, тем не менее, он источал сильнейший аромат хвои – отличительный признак некромантической энергии. Она пронизывала всё вокруг, включая прибрежные воды. Знающие люди говорили, что и от тел самих некромантов иногда ощущался этот запах. Если б Амори и его спутники смогли воспарить над водной гладью, они бы обнаружили, что остров по форме напоминал череп, и в самой сердцевине его находились какие-то постройки. Когда до него оставалось не более двухсот метров, король приказал оставаться на местах, а сам спустил лодку и направился к берегу. Напрасно Магистр пытался его остановить. Амальрик был сам на себя не похож, он показался ему безумным и неуправляемым. Его глаза странно изменились. В них плясали зелёные огни. Пытаться остановить его, было сродни самоубийству. Амальрик грёб вперёд, невзирая на дьявольскую усталость и громадные капли пота, стекавшие по его разгорячённому телу. Он ощущал, что сделался зверем, рыщущим в темноте, гонимым лишь одной-единственной целью: насытиться. Энергия острова притягивала его, и он жадно пил её, впитывая каждой клеткой своего тела. Но разум короля ещё не настолько погрузился во тьму и иллюзию, чтобы забыть, зачем он здесь. Спасительный свет глаз его сына сиял ярче острова.

Когда лодка ударилась о камни, король спрыгнул с неё, ступая на чуждые земли. Он начал подниматься вверх, подстёгиваемый таинственной силой. Скалы были почти отвесными, но именно в том месте, где начал подъём Амальрик, кто-то словно прорубил подобие пологой лестницы, благодаря которой король взобрался наверх довольно быстро. Его взору предстала каменистая долина, залитая бирюзовым мертвенным светом. В середине неё виднелись какие-то обветшавшие здания, полуразвалины, объятые мраком. Однако Амори уловил какое-то движение возле них. Без тени страха он направился вперёд. Когда он вплотную подошёл к покосившимся от времени башням, треснутым стенам с проваленными глазницами окон, то пересёк какую-то условную границу, потому как вмиг место, в которое он попал, ожило. Вокруг разливался солнечный день, а развалины превратились в обжитые здания. Свет солнца осветил весь кошмар, творящийся за их стенами. Амори попал… в лепрозорий. Пугающее место заставило его вздрогнуть. Ему встретилось несколько пациентов, с ног до головы замотанных в бинты. Только сверкали их истощённые болью глаза. Их вели под руки, некоторых несли на носилках. Амальрика сковало жуткое оцепенение при виде них. Всё оборвалось внутри, а сердце сжалось в нервный комок.

«Сын… Господи, отведи от него эту чашу! Господи, я молю тебя!» – шептал он в исступлении. Ноги несли его дальше по каменному коридору. Вскоре он перестал замечать перекошенные от страдания лица, фигуры лекарей и пациентов стали расплывчатыми тенями. К горлу короля подступила тошнота. В глазах у него помутилось, и он рухнул на колени.

«Почему? Почему это место выглядит, как…» – спрашивал он, скорее, у себя, но ему неожиданно ответили. С ним вновь заговорила Сила.

«Остров никак не выглядит. Он лишь отражает индивидуальные страхи каждого, кому суждено на него попасть. Тебя пропустили, Амори».

«И… Что дальше? Ты же знаешь, мне нужно лекарство. Пожалуйста!» – взмолился истерзанный отец.

Голос в его разуме с минуту молчал.

«Это невозможно!» – наконец, изрёк он.

«Я умоляю тебя! Зачем тогда меня пропустили на Остров?!»

«Потому, что ты хотел на него попасть. Ты был достоин. Но помочь тебе мы не можем».

Второй приговор звучал ещё безапелляционнее, чем тогда, в гробницах. Король обессилено застонал.

«Однако, – оживился Голос, – у нас всё же есть кое-что для тебя».

С этими словами перед глазами Амори что-то вспыхнуло, и окружающая картинка сползла с полотна реальности, будто смытая краска. Перед его взором вновь предстали тёмные развалины.

«Поднимись, Амальрик, сын Фулька!» – приказал Голос.

На дрожащих ногах, всхлипывая от страдания и душевной муки, король еле поднялся с места. Он почувствовал, что в его руке оказался зажат какой-то предмет. Он немедленно поднёс его к глазам и обомлел. На его ладони сверкал удивительно красивый, в тон Южному сиянию, окутавшему остров, драгоценный камень.

«Что это?»

«Это – камень некромантов. Он не исцелит твоего сына, но он даст ему сил в борьбе против любых врагов королевства. Береги его. Это – большее, что я могу тебе дать, Амори».

Не знаю, было ли дело в камне или нет, но в день битвы при Монжизаре юный король Балдуин одолел тридцатитысячную армию Салах ад-Дина силами пятисот рыцарей-тамплиеров! Камень некромантов, что так гармонично был вставлен в рукоять его меча – меча, не знающего поражений, сверкал под южным солнцем. В тот день он изменил свой цвет, став ярко-оранжевым, пылающим гневом против неверных. И это показалось юноше удивительным. Он счёл, что сам Господь Бог помог ему на поле боя. На самом деле ему помогал отец. Ни Балдуин, ни кто-либо ещё так никогда и не узнал, кем он был на самом деле. Следы камня затерялись в веках, да может, и был он просто стекляшкой, а всё дело заключалось в фантастической воле смертельно больного короля и его чистой душе. Дальше стало гораздо хуже. Болезнь, сдерживаемая лекарствами, постепенно прогрессировала, королю становилось всё тяжелее сдерживать натиск врага, а любимого отца не было рядом. Было много тех, кто мог дать ему совет, помочь делом, но они не могли заменить безвременно ушедшего родителя. Балдуину пришлось научиться жить без него.

Мне очень много лет. И из своих наблюдений, исходя из жизненного опыта, я могу сказать, что если мальчика любит отец, то он непременно вырастает достойным настоящим мужчиной. Причём неважно, сколько по времени родитель находился рядом – главное, дать ребёнку незабываемое ощущение любви и защищённости. Если же всё наоборот, то, как правило, такие дети вырастают в слабых, жестоких, безвольных, инфантильных и эгоистичных мужчин, которых и назвать последними не поворачивается язык. Сколько раз я прослеживал эту закономерность.

Вероятно, если б Амальрик послушался Силу и исполнял свои обязанности некроманта, он прожил бы долго и остался со своим сыном на многие годы. Но, с другой стороны, тогда бы Балдуин не успел стать королём и не совершил бы подвигов, не вошёл в историю, как один из самых выдающихся, храбрейших и мудрейших правителей.

Глава 6. Всеслав Чародей

Думаете, после Острова Некромантов Амори сдался? Если да, то вы ошибаетесь. Вернувшись назад, чудом избежав смерти при кораблекрушении, он крепко обнял любимого сына и начал думать, где искать лекарство дальше. Красивый белокурый ребёнок в его объятиях дрожал. В его бездонных синих глазах застыла тревога. Он умолял отца не уезжать снова. Уже в двенадцать лет он был сильным, храбрым, мудрым принцем, но всё-таки оставался ребёнком, которому было необходимо внимание и поддержка родителей. Воспитатель и наставник Балдуина – Гийом Тирский не мог заменить мальчику отца, когда тот отсутствовал. Друзья, с которыми он играл раньше, отдалились от него – родители, опасаясь болезни принца, не пускали своих детей во дворец. Поэтому, когда король покидал Иерусалим, Балдуин испытывал тотальное одиночество. Единственным утешением для него были книги. Он любил читать и даже сам пробовал сочинять фантастические истории, но никогда не заканчивал их, потому что его обязанности принца отнимали у него слишком много времени. А его катастрофически не хватало. Тренировки с мечом, занятия верховой ездой, охота, обучение наукам и языкам занимали день с раннего утра и до позднего вечера. А с момента… С того страшного момента, когда подтвердился диагноз, к ежедневным учебным занятиям добавились ещё и медицинские процедуры. Юному принцу было некогда скучать и жалеть себя. Да и в том возрасте он всё ещё надеялся на чудо. Болезнь развивалась медленно и почти не оставляла отметин на его теле. Правая рука не чувствовала ни боли, ни огня, ни холода, и это было так естественно, что мысль о болезни казалась несуразным бредом воспалённого воображения. Если б не врачи, он бы ни за что не поверил, что болен. В самом деле! Он был полон сил, надежд, непоколебимого юношеского жизнелюбия и задора. Разве могла затаиться в этом безупречном теле тень давнего человеческого кошмара? Разве можно было представить, что через каких-то несколько лет красота наследного принца останется лишь воспоминанием, а его душа изменится до неузнаваемости? Нет, всё это виделось глупым пророчеством, бредом, кошмарным сном, далеко оторванным от реальности. Никто до конца не верил, что тяжкая участь всё-таки постигнет будущего короля. Все верили, что он останется таким, какой он есть, навсегда.

Шарлатаны при дворе короля посоветовали Амори обратиться за помощью к какому-нибудь мёртвому магу. О, это отдельная тема! Дело в том, что чародеи, перешагнувшие черту смерти, становились практически всемогущими. Связываться с ними было опасно: зачастую они представляли собой мстительных своенравных духов, но если они всё-таки решали помочь просителю, то могли исправить любую проблему.

Вначале Амори с недоверием отнёсся к этому совету, но затем любовь к сыну вновь затмила его разум.

Шарлатаны предлагали свои услуги медиумов, не зная, что Амальрик и сам был в силах связаться с потусторонним миром. Он отказался от их помощи и решил действовать самостоятельно. Сила, тогда ещё не покинувшая его, подсказывала ему, что следует делать.

И вновь Амори ждала долгая дорога. Выбор был невелик, и он пал на покойного князя Полоцких земель – Всеслава – ещё при жизни могущественного мага, волколака и прорицателя. Но чтобы связаться с духом, следовало отправиться в место его упокоения – туда, где он нашёл последнее пристанище. Не так-то и далеко от Иерусалимского королевства, учитывая, что бесстрашный король побывал в Точке Немо. Вот только путь его лежал через враждебные земли, и единственное,  что ему оставалось, вновь переодеться в паломника. Надо отметить, что, пока он пребывал в непрерывных странствиях в поисках мифического лекарства, его королевство тревожили более насущные проблемы. Могущественный враг – Салах ад-Дин креп и всё сильнее сжимал кольцо власти вокруг Святой земли. Но Амальрик давно и бесповоротно решил для себя, что для него главное, а что – второстепенное. Он отодвинул государственные дела и заботу о безопасности королевства на второй план, целиком посвятив себя безнадёжному делу. Впрочем, он так не думал и не терял надежды. А ещё он считал себя в первую очередь отцом, а потом уже королём. В итоге – он не вылечил сына и оставил ему ослабленное королевство. Я не судил его. Я, наоборот, им восхищался, да и жалел его, ибо то, как он самоотречённо, безумно, неистово боролся за жизнь единственного принца, было верхом благодетели, мужества и проявления родительской любви.

Шарлатаны напрашивались в сопровождающих, но Амори не изменил братьям-тамплиерам. Они сопровождали его весь долгий путь на Север, казавшийся краем Земли. Естественно, монахи сменили свои белые с красным крестом одеяния на неприметные, тёмно-серые плащи из грубой ткани без всяких опознавательных знаков.

Амори не сильно вдавался в подробности своего пути на Север, как и к Острову Некромантов. Он только сказал, что пару раз нарывался на отряды разбойников, с которыми, гонимый своей великой целью, жестоко расправился.

Когда король перешагнул рубежи Киевской Руси, – а чтобы попасть в Полоцкое княжество, он избрал именно такой маршрут, Амори не стал углубляться дальше на север – ему показалось, что он ступил на благословенные земли. Недаром их постоянно стремились завоевать и каждый раз получали отпор. Что-то неуловимое витало в воздухе. Теперь, будучи некромантом, король это почувствовал. Это что-то роднило эти земли с далёким Иерусалимом, будто и на них когда-то жил и проповедовал Сын Божий. Так, по крайней мере, показалось Амори. Я же, наверное, привык. Я не чувствовал в нашем воздухе ничего особенного, хотя знал, что русские – это богоизбранный народ. Но что собою значила эта богоизбранность? Многие, наверное, посчитают, что я говорю о каком-то умственном и физическом превосходстве над другими нациями. Вовсе нет. Богоизбранность, в настоящем её понимании, подразумевала огромную ответственность за других, которую Создатель возложил на плечи русских людей. И вы сами, мои дорогие читатели, можете увидеть эту удивительную закономерность, проанализировав многие факты истории. Русским людям, русской армии в частности, всегда выпадало на долю становиться освободителями, победителями над злом, строителями мира и защитниками правды. Да, знаю, в мире – тысячи правд. Но существует одна универсальная истина: защита слабых сильными. Русские всегда придерживались её.

***

Путники старались держаться подальше от людных мест: больших городов, деревень. Шли по дремучим лесам, болотам. В города заходили только чтобы пополнить припасы. Но зачастую охотились, чтобы раздобыть пищу.

С каждым днём зов Силы становился всё резче в голове Амальрика. В его душе ясно проступали неодолимые сомнения в правильности избранного пути. Не следовало ли ему остаться с сыном, ведь никто не знал, сколько ему было отмеряно? Бог мог забрать его в любой момент. Болезнь не щадила никого. И может, лишь Балдуину она решила дать отсрочку, чтобы он успел стать королём и совершить много великих дел. Но тогда Амори не мог об этом знать. Больше всего на свете он боялся вернуться и не застать сына в живых. Тогда бы его жалкая, как он про себя говорил, жизнь потеряла всякий смысл. Говорят, что не следует делать детей смыслом своей жизни, но когда они появляются, человек (большинство людей, по крайней мере) не может поступить иначе. И, наверное, это правильно и естественно, чего бы ни говорили психологи и прочие «знающие» специалисты.