COVERT NETHERWORLD 4: CINDERFALL

Мишель отчаянно мотал головой. Кристина и не ждала, что он поверит так быстро, но каждый разбуженный ею сужал круг влияния Врага.

– Охотницы, ассасины, – фыркнул Мишель. – Лаура была права, когда предупреждала, что с вами не соскучишься.

Вдвоём они прошли ещё один коридор. Вокруг по-прежнему никого не было. Их шаги звучали гулко и одиноко, лишь только звуки работавших где-то наверху генераторов разбавляли их.

– О несчастный музыкант, вы не первый, кто попал под её влияние! – проговорила Кристина. – Анастасия умеет располагать к себе людей, уж поверьте. Я думаю, вы и сами стали замечать это. Я слышала ваш разговор, тогда, на исследовательском судне Треверса. Вы понимаете, что здесь что-то не так. Эти концерты, ваш невиданный успех. Вы задаёте себе вопросы об этом постоянно. Просто вы не хотите принимать ответы. Не все то лживо, что невероятно.

– Лаура велела вам быть со мной, – жёстко сказал девушке Голицын. – Вот и будьте! Не надо меня обращать в какую-то непонятную веру.

Кристина покачала головой, но ничего не сказала.

Они прошли дальше, и дорожка, бывшая подвесной, закончилась вскоре еще одной лестницей, ведущей вниз. Кажется, у того, кто это строил, лифтофобия, ни одного лифта. Ну или поклонение лестницам.

Зато света было достаточно, чтобы можно было понять – пол начинается в десяти метрах ниже. Так что падать с такой высоты, вздумай Кристина перепрыгивать первый провал, было бы нежелательно.

Спустившись по лестнице, они оказались перед стеной и распахнутой настежь дверью. Двойные внешние створки представляли собой глухие листы толстого металла, а внутренние были представлены решётчатыми створками. Может, она на Звезде Смерти? Что же тут скрывается? И почему Урусова решила показать ей это место? То, что она специально привела её сюда, сомнений не вызывало.

Кристина решительно пошла дальше. Мишель шагал рядом. Он думал, сомневался. Взвешивал все возможности.

Впереди был длинный прямой коридор, а с обеих сторон – ответвления, слабо освещённые, но всё же позволяющие различить, что там. И предположения оправдывались, невольные компаньоны попали в нечто, очень сильно напоминающее заброшенное тюремное крыло. Закутки-камеры с распахнутыми дверьми-решётками, стоящие у стен тележки, на которых могли бы перевозить, а может, и на самом деле перевозили еду для заключённых. Боксы с камерами поднимались в высоту метров на пять, но дальше всё пространство занимала прочная сетка, отсекающая тюрьму от остальной… пещеры? базы? Кристина не знала, что это, но её поражали размеры и масштаб.

– Зачем бы тут вообще строить подобное? – спросил Мишель, на что Кристина ответила вопросом:

– А вы как думаете? Вы же привели меня сюда.

– Хотите сказать, что Анастасия связана с этим объектом? – не понял Мишель. – Зачем ей это?

– Спасшись в Канфранке, ты доверился не той, кому следовало, – заметила Кристина. – Ты чувствуешь благодарность, а потому готов прислуживать ей. Она это ценит. До времени, как перестанешь её устраивать.

Мишель помотал головой.

– Это… не прислуживание, – возразил он. – Просто… мне с ней комфортно. Она оценила меня. Оценила по достоинству. И ничего не попросила взамен. Я никогда не встречал такого. Наверное, потому, что у меня тоже новая жизнь.

– Расскажите?

Голицын начал неуверенно рассказывать. Про музыкальную карьеру, про неудачные прослушивания и про любимую девушку, которая вышла замуж по расчёту. От обиды и несправедливости музыкант записался в Иностранный легион и на каждом задании мечтал о смерти, ибо его жизнь была пуста и бессмысленна.

– Зачем я там оказался, спрашивал я себя, – рассказывал Голицын. – И этот вопрос был для меня самым жутким. Зачем всё это было? Меня не убивали, а я убивал, и убивал много. Романтика войны очень быстро улетучилась вместе с погибшими товарищами и приходом осознания, что насилие всегда порождало и будет порождать насилие. И этот замкнутый круг, развивающийся по спирали в сторону ужесточения форм противостояния и нагнетания масштаба смертоносных действий, представляет собой не только тупик в развитии, но и гибель всего живого на Земле. На сердце был лишь пепел. Выжженная пустынь или мерзость опустошения, как говорится в священных текстах христиан. Чёрная дыра, которая, словно воронка, засасывала внутрь всё самое гадкое и непотребное!

Голицын сделал перерыв в обличающем повествовании и остановился. Его лицо вдруг оказалось бледным, словно лист белой бумаги, а на лбу выступили капельки холодного пота. Стало очевидно, что он очень волнуется и действительно подошёл к самому краю пропасти, сорвавшись с которого уже потеряет шанс остаться в живых. Но ведь именно это и было сейчас нужно, чтобы преодолеть тот рубеж, за которым потерянный человек способен вновь обрести себя.

– Вы… осуждаете меня? – спросил Мишель у девушки.

– Зачем? – вопросом ответила Кристина. – Это же ваш выбор.

– Ну да, мой. В Африке были филиалы компаний со всего света, так что заказов хватало. До определенного момента. Одна миссия закончилась не так, как хотелось. И в итоге… остался я один в тот день…

Молодой человек говорил сбивчиво и путано. Про Африку, про боевых товарищей, которые нашли драгоценный крест, что, по словам одного бойца-португальца, передала Христофору Колумбу сама королева Изабелла. Голицын рассказывал про то, как его товарищи возжелали богатства и славы, передрались из-за святой реликвии и убили друг друга. Лишь он один спасся чудом и бежал. Кристина не была удивлена рассказом. Подобное всегда притягивает подобное. Вот почему Мишель Голицын и приглянулся Анастасии. Она нашла в нём родственную душу. Она знала, что может запорошить ему глаза, использовать его разбитую психику. Но ей был нужен не он. Ей нужен был крест. Несомненно! Однако как причудливо нам иногда являются предметы, столь искомые нами в мыслях, усмехнулась девушка. Сколько веков он был утерян, а камни, что королева Изабелла вставила в него, оказались разбросаны по всему свету. И вот он возвращается в этот мир, чтобы оказаться в руках того, кто больше всего в нём тогда нуждался. Анастасия поняла это. Она поняла, что именно за крест у Голицына, и узнала, при каких обстоятельствах он его получил. Ей ничего не стоило обольстить этого музыканта, растлевая его, путая его мысли. Всё остальное только производное. Безусловно, Анастасия сплела для Треверса искусную байку о том, как некоторые финансовые вложения в фигуру Голицына могут помочь финансисту с его климатической идеей. Люди такого склада и рода занятий, как музыкант, всегда внушают доверия больше, чем идеально проработанная стратегия. Тут даже не придерёшься – это была честная игра. Она бы и сама поступила так же в подобном случае. К чему тут лукавить? Это был идеальный шаг, чтобы всегда знать, где находится музыкант, чтобы привязать его к себе, заставить открыться, рассказав о самом сокровенном. Только так Охотница могла выполнить условия добровольности. Вольно или невольно, Голицын стал хранителем. Так же, как и камни, крест мог отдать только он сам. Вечное проклятье падёт на того, кто завладеет крестом или камнями через умышленное насилие. Анастасия готовила Мишеля к этой добровольности, и очевидно, что, представ перед Координатором, музыкант должен пройти какое-то финальное испытание. Впрочем, это не особо важно. Собрать камни и крест вместе и увидеть смысл Мироздания, открывшийся королеве Изабелле через Василису Колдыреву – это была главная цель Врага. Остальное лишь средство.

– Покажите мне этот крест, – попросила Кристина.

Мишель остановился, и наступила глухая тишина. Молодой человек расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и вытащил шариковую цепочку – на таких обычно вешают военные жетоны. Но вместо жетона на цепочке висело удивительной красоты распятие из цельного золота с жемчугом и фигурой Спасителя посередине. Шесть пустых отверстий, словно глазницы, зияли по четырём основаниям креста.

– В грехах всегда кается тот, у кого есть совесть, – заметила Кристина. – Она не дает человеческому сознанию лишить себя памяти. Я рада, что правильно истолковала вашу суть.

– Да ну? – фыркнул Голицын, застегивая рубашку. – Я веду вас как пленницу и, возможно, веду на верную смерть, а вы рассуждаете так, будто ничего не происходит.

– Я так не думаю, – улыбнулась Кристина. – На самом деле происходит. С вами. Вы ещё боретесь, именно поэтому вы носите этот крест. Я не мешаю вам делать, что должно, но не кажется ли вам, что в мире уже достаточно злодеяний? Не стоит их множить.

Голицын всплеснул руками.

– Конечно, во мне ещё идёт борьба! – воскликнул Мишель. – Я же не слепой! Я понимаю, что творится вокруг, но… Какой выбор нам остаётся?

Кристина заглянула ему в глаза. Они были мутные, но с огоньком холодной ярости внутри.

– Выбор стать лучше, – сказала девушка. – Подобное всегда в наших силах. Только это и определяет нас настоящих.

Голицын флегматично пожал плечами, шагнул вперёд и замер.

– А кто вы?! – спросил музыкант. – И чем вы лучше и правильнее Лауры? Что, если за вашими призывами о доброте и помощи скрывается тот же корыстный интерес?

Кристина пожала плечами.

– Я не лучше и не правильнее, – возразила девушка. – Я просто делаю то, что в моих силах, и борюсь за то, во что я верю! Da che tu vuo' saver cotanto a dentro, dirotti brievemente, mi rispuose, perch'i' non temo di venir qua entro. Temer si dee di sole quelle cose c'hanno potenza di fare altrui male; de l'altre no, ché non son paurose. I' son fatta da Dio, sua mercé, tale, che la vostra miseria non mi tange, né fiamma d'esto 'ncendio non m'assale, – ответила Кристина цитатой Беатриче. – Когда ты хочешь в точности дознаться, Тебе скажу я, был её ответ, зачем сюда не страшно мне спускаться. Бояться должно лишь того, в чём вред для ближнего таится сокровенный; иного, что страшило бы, и нет. Меня такою создал царь вселенной, что вашей мукой я не смущена. И в это пламя нисхожу нетленной.

– Немногие могут быть, такой, как вы, – покачал головой Голицын. – В буре большинство всегда спасается бегством, теряя способность мыслить. Разве можно идти за них, когда они не идут сами?

– Делать добро легко и приятно, – сказала Кристина. – Для этого нужна только капелька веры. Не в себя, в них. Поверишь в них, и тогда всё окружающее обретает смысл. Мир вокруг нас прекрасен и гармоничен. Нужно всегда верить в это.

Сверху кто-то мерзко захихикал. Женщина. Или, может, Кристине это показалось? Путаный лабиринт коридоров и проходов кружил ей голову, как вальс. Очевидно, что на это и был расчёт при строительстве – запутать несчастного, который захочет отсюда сбежать. Всё сооружение источало тёмную и злую ауру. Почему зло так привержено глубинам, подумала Кристина. Она часто думала над этим феноменом. Может, это его неотъемлемое свойство – таиться по углам, трещинам, закоулкам, подземельям? Там, где оно не видно глазу, где можно плести интриги. А может, это просто наше впечатление о нём, соединять зло с чем-то, что скрыто от нас, и не замечать, что зло, как и добро, в нас самих? Сколько бы она ни задумывалась над этим вопросом, всё ещё не могла понять.

– В таком случае будьте готовы войти в это пламя, – посоветовал девушке Мишель, вырывая её из раздумий. – Мы здесь.

Лабиринт из коридоров кончился в подтверждение слов музыканта. Теперь они оказались в идеально квадратной металлической комнате подле поблёскивающей стеклянной трубы, низ которой чернел провалом. Вокруг стояла гробовая тишина.

Кристина хотела подойти посмотреть трубу и вздрогнула, когда чей-то бесплотный голос остановил её как вкопанную.

– Приветствую, любезные господа, – произнёс голос, искажённый динамиком. – Я давно ожидаю вас. Стойте, где стоите. Я спущу за вами лифт.

Бесплотный голос не обманул. Действительно секунды спустя из черного провала выдвинулась серебристого цвета капсула. Кристина шагнула было вперёд, но замедлилась.

– Можете входить смело, – усмехнулся голос. – Здесь нет акул.

Динамик отключился. Голицын легонько и беззлобно подтолкнул Кристину, и они вдвоём вошли внутрь. Он, казалось, был в совершенном нетерпении и явственно предвкушал встречу с обладателем бесплотного голоса. Должно быть, Анастасия представила ему определённые выгоды от такой встречи.

Кнопку подъёма никто не нажимал, лифт самостоятельно мягко поплыл вверх. Ну хорошо, что хоть тут не лестница.

Во время подъёма музыкант молчал. Поднимаясь вместе с Кристиной, он думал о чём-то своём, а может быть, что-то вызывал из собственной памяти.

Нет большего мучения, как о поре счастливой вспоминать. Девушка закрыла глаза, восстанавливая дыхание. Она очистила свой разум от размышлений о музыканте, Координаторе, Охотницах и о том клубке из обрывков различных решений, который время от времени представлялся ей. Она просто ждала, слушая тихий звук подъёмного механизма. Страха не было. Она там, где должна быть.

* * *

Обесточенные диски-лампы кольцами призрачно-серого цвета плавали в полумраке. Мерцающую россыпь звёзд за стеклянной сферой рассекала ударом ножа тень кресла. В кресле сидела иная Тень: чёрная, бесформенная и непроницаемая, столь глубокая, что могла засосать в свою дыру свет из всего окружающего пространства.

Как кинематографично, улыбнулась Тень, которую все называли Координатор. Ей даже было немного обидно, что сегодня придётся раскрыться и прекратить это притворство. Пусть даже и перед только этими двумя.

Тень ждала. Она обещала парню ждать. Теперь, когда были выставлены все фигуры, пришло время начинать партию. Голицын передаст ей свой крест, который и раньше она считала не обычной данью верующего христианина своей вере, а чем-то большим. И даже не из-за размера и очевидной ценности этот нательный атрибут превращался в бесценный артефакт, а по тем лёгким вибрациям, которые она сама ощущала, когда находилась рядом. Вот только раньше она считала, что это связано непосредственно с уникальной физиологией молодого человека.

А вот сейчас на этот счёт у неё появились очевидные сомнения. Ведь подарок Изабеллы Кастильской Христофору Колумбу многие до сих пор считают определяющим в его эпохальном открытии Америки. К тому же упоминания об этой реликвии имеют непосредственное отношение и к освобождению Гранады от мавров. Получалось, что обладание Крестом приносило своим владельцам тот важный перевес в борьбе с врагами, который и гарантировал победу. А этим уже ни в коем случае нельзя пренебрегать, так как в противном случае вся мощь артефакта будет направлена на них самих.

Тень на некоторое время закрыла глаза и мысленно представила себе сцену, где Мишель и Рока пытаются образумить своих алчных товарищей, которые в один миг превратились из соратников в смертельных врагов. История стара, как сам мир, однако в ней были и некоторые необычные нюансы. Ведь и сам Голицын в качестве носителя богатого с антропологической точки зрения генома известного аристократического рода Великоруссии не мог считаться банальным представителем человечества.

В крови Мишеля текла кровь, которую многие до сих пор по привычке называют «голубой», пытаясь выразить её особенность относительно среднестатистических представителей социума. Многочисленные мутации человеческого организма, приведшие к довольно редкому ДНК, являющемуся фрагментом более обширного кода Мироздания, просто обязаны включаться в глобальную программу эволюционирования Вселенной. Нет, такие важные артефакты, как Крест Изабеллы Кастильской, не могли попасть в руки ни Баррета, ни Грега, ни даже Роки, который был солидарен с Голицыным.

Тень представила алчные лица этих озабоченных голодранцев, которые хотели получить свои тридцать сребреников от мерзких перекупов. И ведь вся эта шушера по-настоящему считала, что они достойны этой сакральной реликвии, за которую, в том числе, ведётся безвременная борьба света с тьмой, порядка с хаосом и добра со злом. Только вот эти дуальные противостояния годятся исключительно для логики неразумных обывателей, которых сегодня принято называть абстрактно «общественным мнением» или «народом». Удивительно, как всё упрощается в умах тех, кто по своей сути является лишь разменной монетой в руках элитарной власти! Порядок мыслей Тени был столь строен, что она чувствовала себя неким виртуальным дирижёром.

И это он одним усилием мысли способен вызывать из эфира макрокосмоса волшебную мелодию, под аккомпанемент которой и происходит гармонизация всех значимых событий на планете.

Конечно же, Кристина Левонова может знать некоторые секреты, но не все. Тем более что сам процесс борьбы, не имеющей начала, но подразумевающей каждой из сторон возможную победу в перспективе, исключает полное посвящение в тайны друг друга. Иначе всё свелось бы от искусства к обычному боданию в формате «сила против силы». Но такой примитив годится только на уровне какого-нибудь третьего закона Ньютона и полностью исключён, когда законы Мироздания проецируются на более тонкий, чем физиология, уровень.

Сейчас Тень уже не пыталась следить за мониторами и прослушивать разговор Мишеля и Кристины. Тень знала, что Мишель, как пай-мальчик, отведёт Воительницу к ней. Тень вспомнила, как во время кошмарных снов Мишель бормотал разные слова, а она пыталась заглянуть за ту грань, которая отделяет реальность от параллельных миров, куда проникает сознание в своем состоянии потусторонних видений. Личный опыт позволял Координатору использовать обычного человека в качестве ёмкости с информацией, которую можно выводить наружу, словно файлы из компьютера. Но для этого применялись такие методы гипноза и телепатического воздействия, которые были абсолютно неэффективны при контакте с Голицыным. Казалось, что его сознание всегда находится под жёсткой защитой, которую пробить известными способами просто невозможно.

Да, ей удавалось при полной лояльности Мишеля добиваться манипуляцией его воздействия на слушателей. Но эта методика была очень поверхностной и касалась лишь эпизодов, когда через акустические волны музыканта приёмникам, в качестве которых выступали слушатели, внушались очень примитивные мысли. То есть когда существует борьба двух мировоззрений, а нейтральная аудитория только размышляет на тему, за кого отдать свой голос, подтолкнуть её в нужном направлении на ментальном уровне можно. Это она оставляла для климатических игрушек Треверса. При сформированном убеждении такой подход уже не работает, так как запакованный в акустике посыл разобьётся о каркас сложившейся структуры.

Лишь при пластичном состоянии фрагмента сознательной функции объекта, на который направленно такое зомбирующее воздействие, результат достигается с высокой вероятностью. А так как поклонники Голицына относились в своей массе к категории не самых политизированных людей, то использование этой тактики было оправдано и приносило ощутимые плоды. И даже при данных испытаниях Мишель чувствовал себя беспокойно и постоянно сомневался в своих вокальных данных, которые изменялись, превращая его из гениального музыканта с уникальными данными в обычную «музыкальную шкатулку».

Тень вспомнила слова Мишеля, который после прослушивания собственного концерта пребывал в некоей прострации, граничащей с депрессией.

– Я не узнаю себя самого. Как будто эта фонограмма была записана не мной, но с использованием моего голоса! – заявил он тогда.

Как же ты близок к истине, мальчик!.. От твоего голоса осталась только внешняя оболочка, форма, которую пришлось наполнить высокочастотными импульсами, которые не слышны для человеческого уха, но воспринимаются мозгом и способны подталкивать к мыслям. Да, это не голоса в голове, как у шизофреников, но уже серьёзный шаг в этом направлении. Возможно, когда-то нам удастся достичь и такого уровня, когда можно будет давать прямые указания человеку посредством облучения СВЧ-импульсами. Но тогда планета в полном смысле превратится в территорию зомби.

И лично ей такой конец видится отвратительным. Одно дело – стремиться к получению контрольного пакета над населением планеты, и совсем другое – когда «паровоз прибыл на конечную станцию». С таким же успехом можно было убить всех. Как, собственно, хотел в свое время сделать доктор Аристов со своей маниакальной идеей заразить всех вирусной инфекцией. Патологический урод! В мыслях Тени стал появляться явный негатив, и она с усилием оторвалась от неприятных рассуждений.

Мы строим свой совершенный мир, в котором возобладает прогрессивное начало. Да, методы Организации не всегда идеальны, но это происходит не из-за того, что сама идеология носит характер порабощения и уничтожения большинства в угоду меньшинству. А по той же причине, что и все утопичные идеи социальной справедливости, провозглашённые множество раз. Именно человеческий фактор, а не глупость отцов-теоретиков разбивали вдребезги любые хорошие задумки. И поэтому именно Охотницам следует вычищать в наших рядах тех, кто извращает давно утверждённые принципы.

Хочешь или не хочешь, а по факту многих событий становится очевидно, что пресловутые Вернадский, Леруа, де Шарден и другие пророки Ноосферы были правы, когда утверждали о наличии в макрокосме разумного начала, регулирующего все действия человека. Ведь при отсутствии такого глобального регулятора жизнь на планете уже давно либо исчезла бы совсем, либо деградировала на самый низменный уровень. Она возьмёт это разумное начало в свои руки и выберет наследников, которым можно его передать.

Тень улыбнулась неизвестному наблюдателю, который, по её разумению, мог бы находиться где-нибудь выше голубых экранов мониторов.

– О да, – промурлыкала Тень. – Я узнаю секреты твоей власти. Очень скоро узнаю!

Пока же она ждала. Она обещала Голицыну ждать, и в этот раз она выполнит свое обещание. В качестве небольшого исключения.

* * *

Может, прошёл день, а может, и год. Лео не мог с уверенностью сказать, что правильно считает время, которое они со спутницей уже провели в камере. Часы и телефоны у них отобрали, а узнать было не у кого. Ими никто не интересовался. Вообще. Их никуда не водили, ни о чем не спрашивали. Даже не приносили еду и воду. Казалось, что вся база вообще забыла об их существовании.

Чтобы не сдуреть сразу, Морган по военной привычке нашёл утешение в зарядке. Физические упражнения были записаны в психологических инструкциях поведения в плену и натурально просветляли голову.

Спутница его теперь молчала и предавалась апатии, лёжа на металлическом кубе, который тут служил кроватью. Нет, первые несколько часов она, естественно, бесперебойно колотила металлическую дверь, кричала, призывала громы и молнии, вещала о том, как на головы её врагов прилетят гиперзвуковые ракеты, и надо сказать, что слушать всё это было сущей пыткой. Лео её не трогал. В конце концов, к подобному времяпрепровождению нужно привыкнуть. Человеку в такой ситуации нужно дать высказаться, излить душу, и тогда он становится совсем ручным.

Лео резонно попытался заметить, что если на головы врагов прилетят эти ракеты, то очевидно, что и на их собственные головы они тоже несомненно прилетят. Тогда Ася принялась поносить его и спрашивать, какой прок от пилота-диверсанта, если он даже не может найти выход из этой камеры. Она заявила, что в НАТО просто олухи, которые не понимают, как готовить пилотов, и потому только они и оказались в такой ужасной ситуации. Что если бы она вела самолёт, то ничего бы подобного не случилось.

Лео лишь закатывал глаза и предельно вежливо предложил Асе отвлечься и заняться физическими упражнениями, раз они всё равно не могут выбраться.

И тут Ася обрушилась на физические упражнения. Догматическим тоном девушка сообщила, что спорт лежит вне пределов её умственного развития и что физические упражнения лишь пробуждают в человеке агональный инстинкт и низменные эмоции, что неслучайно большинство членов великорусской мафии – это бывшие спортсмены.

Слушая эти тирады, Лео надеялся, что розовые волосы и цветной маникюр – только подражание Эннид Синклер. Хотя оборотень сейчас бы не помешал. Он об этом так и сказал своей спутнице: что ей неплохо было бы обратиться и раскидать охрану, ну или хотя бы раскрасить их унылую камеру.

Впрочем, на осуждении спорта завод у Аси закончился и вот уже долгое время она лежала, уткнувшись носом в металлический угол. Растягивая мышцы, Лео довольно отметил, что её прелестную фигурку обозревать было куда как приятнее, чем слушать её речи.

Неизвестно, сколько бы они ещё так провели времени, но, вероятно, про них наконец-то вспомнили, потому что как раз в тот момент, когда Лео делал отжимания, дверь камеры отъехала в сторону, в помещение зашли двое закованных в броню солдат Директории и уставили свои безмолвные чёрные шлемы на пилота. Из-за их спин вышел высокий и мощный офицер с погонами сотника.

Держа концентрацию, Лео проигнорировал вошедших и старательно доделал упражнения. Только отжавшись последний, сорок пятый раз, что следовало нормативу, пилот поднялся на ноги и вытер вспотевшие ладони друг о друга.