Союз трёх девиц и загадка Светланы. Книга вторая

Ребёнок, безучастно сидевший подле ног матери, увидел волчка, лежащего у печи, и на четвереньках пополз в его сторону. Когда женщины заметили это, он уже был около зверя. Знахарка метнулась к ним, руки мальчика и её одновременно оказались на волке. Перед глазами мелькнула болезненная вспышка, она зажмурилась и впала в странное состояние. Словно видела сон, в котором была этим мальчиком. Смотрела на всё его глазами. Ходила по светлой горнице, казавшейся огромной, неумело крестилась на образа в красном углу, играла с деревянными палочками подле матери, хлопочущей у печи. Вот пришёл отец, у него мутные, налитые кровью глаза и его шатает. А старшие дети хихикают над ним, лёжа на полатях. Почувствовала нежность к матери, страх перед отцом. Ощутила, как болит раздутый живот, как тошнит после еды, как чешутся глаза.

Знахарка очнулась и стала расспрашивать крестьянку:

– Понос, сыпь?

– Ась? – не поняла баба.

– Заметуха часто?

– Дак почитай кажну седмицу, – всплеснула та руками. – В брюхе крутит-крутит, урчит, а потом утробу-то, того, смыло. А бывает запрёт, дак по три дни до ветру не ходит.

– Ясно, – коротко бросила знахарка. – Высыпания, знобуха? Спит плохо, крикливицы?

Баба часто закивала. Знахарка усадила мальчика на скамью, устроилась рядом и принялась осматривать. Обнюхала его, лизнула запястье, внимательно оглядела личико с синими кругами под глазами и тусклые волосы. Потом ловко уложила мальчугана и помяла ему живот, отчего тот сразу захныкал. Всё это время мать, не отрываясь, с надеждой смотрела на них.

Знахарка поднялась, отдала мальчика матери и достала мешочки с травами. Приготовила смесь, насыпала в тряпицу и завязала узлом.

– Будешь отвар давать, по пол кружки, – объясняла она. – Натощак, утром и перед сном. Четыре седмицы, ни дня не пропуская. Томи отвар в горшке. Ставь в остывшей печи. На горсть травы десяток пригоршней воды. Считать обучена?

Крестьянка энергично закивала головой и открыла было рот, что-то сказать, но знахарка отмахнулась и продолжила:

– Запекай яблоко. Сдобри мякоть мёдом. Добавь дёгтя берёзового на кончике ножа, замешай. Давай сыну по ложке 3 раза на дню. Поняла?

Та опять закивала головой и спросила:

– А что за напасть с Ванюшкой приключилась? Спортили? Давеча цыгани ходили, так вот…

Знахарка махнула рукой, велев ей замолчать и вновь заговорила:

– Солитёр. Лентовик по-вашему, черви в животе. Плачет оттого, поносит, слабеет. Тянут соки из него, не сдюживает. Пропои деток всех, но им по разу в день. Закончится – приходи. Не тяни. Дам ещё.

Проводив, не перестававшую благодарить и кланяться, бабу, знахарка подошла к волку и задумчиво сказала, глядя ему в глаза:

– Интересный ты зверь.

С тех пор, к лесной избушке потянулись сельчане, нуждающиеся в помощи. Знахарка принимала всех. Если не могла справиться, то сразу говорила об этом и посылала к доктору. Посетители приносили разные деревенские гостинцы, и она принимала с благодарностью, помня первые месяцы лесной жизни. Стало немного сытнее и веселее. Знахарка иногда прибегала к помощи волчка и ни разу он не подводил её. Она словно получала информацию из головы человека и понимала, что с ним приключилось.

А потом случилось еще одно происшествие. Микстура вылизывала волка, а знахарка решила погладить его. Вновь впала в странное оцепенение и увидела историю усатой подруги.

Микстура родилась у матери, деревенской безымянной кошки, от большого лесного черного кота, к которому та шастала по весне. По страшному сельскому обычаю весь помёт утопили в речке. Но Микстуре удалось выжить. Знахарка чувствовала ужас и боль котёнка, вылезшего из воды ниже по течению, умирающего от голода и холода. Внезапно из леса вышел большой чёрный котище. Он ухватил кроху за шкирку и унёс с собой в странный шалаш, спрятанный в глухой чаще. Там выходил и откормил малявку.

Микстура некоторое время обитала там, шугаясь всего на свете. Знахарка видела кошкиными глазами хозяина жилища – огромного, лохматого человека-медведя. Наблюдала его странных подручных, подобных высохшим деревьям, с руками-ветками и ногами-корнями. Кикиморы, лешие, домовые приходили в шалаш с просьбами. Иногда сами, а иногда приведённые волей или неволей, для учинения разборок.

Мохнатый хозяин только один раз обратил внимание на котёнка. Взял в огромные ручищи шипящую, испуганную до смерти, Микстуру и ласково погладил. Знахарка ощутила, как кошечка перестала дрожать, обмякла и замурчала от удовольствия. Страшные лапы оказались тёплыми и удивительно нежными. Потом знахарка увидела, как чёрный кот-спаситель привёл Микстуру в лесную избушку, наказал жить теперь здесь и дожидаться новую хозяйку.

А ещё она обнаружила в видении себя. Как служители-деревья принесли её, беспамятную, измученную, полупарализованную и оставили в избушке, изредка наведываясь и помогая. Они опекали её до тех пор, пока знахарка не встала на ноги. Именно они таскали воду, дрова, и нехитрые припасы. Но увидеть их она смогла только кошкиными глазами.Почему же эти лесные создания приняли в её судьбе столь живое участие?

Глава 10. Михаил. Лето-зима 1886 год. Самарканд.

Перед поступлением в университет двадцатилетний Михаил, только что окончивший гимназию, решил попутешествовать. Хотелось приключений, неожиданных встреч и даже опасностей, с которыми он, конечно же, справится. Он не желал скучных, проверенных мест. Душа жаждала впечатлений, а сердце – великой любви.

Выбор пал на Самарканд, разговоры о котором не смолкали. Его присоединили к Российской империи и требовалось глубокое изучение местности. Всевозможные исследователи – военные, путешественники, купцы, дипломаты, учёные, чиновники – ехали, чтобы узнать новые места. И юный, пылкий, увлекающийся Михаил желал быть одним из них.

Чтобы совершить нечто большое, на пользу Отечества, и оставить свой значимый след. Понятное для юноши стремление. Тем более, что туда же отправлялся его друг Борис, служивший по дипломатической линии. И Михаил присоединился к группе торговцев, ехавших изучать новые возможности. Рядом был Афганистан, наводнённый англичанами, и Михаил надеялся, что пригодится английский, который мать, поклонница и фанатка Великобритании, заставила его выучить.

Он был полон надежд и амбиций, и не подозревал, что именно здесь, среди цветущих садов и пустынных песков, его ждет судьбоносная встреча.

Самарканд удивил Михаила архитектурой и яркими красками. Выросший в Санкт-Петербурге, в «тумане спрятанного солнца», там где «…одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса…» он с удивлением наблюдал жар дневного светила и холод темнейших ночей.

Он быстро освоился на новом месте, завел приятелей из торгового представительства и дипмиссии. Ездил по стране, вместе с купцами, учил язык, изучал природу и жизнь людей, вел дневник. Всё было ново, интересно, но юноша находил, что судьба медлит вознаградить его великой любовью. Той самой, единственной, о которой грезят молодые люди в этом возрасте.

В окружении было полно взрослых дам, в основном замужних. Циничных, гоняющихся за плотскими удовольствиями. Это было совсем не то, чего жаждало сердце. Постепенно очарование стало таять. Михаил видел жалкие лачуги, тощих грязных детей, женщин, прячущихся под паранджой, и толстых баев. Конечно, его далёкая родина не могла похвалиться благополучием всех жителей, но контраст великолепной природы и убогой жизни большинства наводили страшную тоску. Он был готов признать, что путешествие разочаровало и он хочет вернуться домой. Тем более, что в каждом письме домашние писали, как скучают и ждут.

Однажды, в день его именин, два приятеля, дипломат Борис и Савва, представитель известной купеческой фамилии, повели Михаила в дорогой ресторан. Заведение, на стыке восточных и европейских традиций, открыл их предприимчивый соотечественник. Приятели спустились по истёртым ступеням и вошли в полутёмное помещение без окон. Гостей с порога встретили ароматы пряных специй и приятная прохлада. Здесь подавали блюда обеих кухонь, предлагали кальян и развлекали гостей смешанными увеселениями. Иногда это были танцовщицы из Франции или певцы из России, выписанные хозяином. Иногда колоритные местные факиры, заклинающие змей, или исполнительницы восточных танцев.

Михаил удивился, что в зале прислуживают девушки с открытыми лицами. Ведь он знал, что восточным женщинам подобное строжайше запрещено. Но когда прислужница подала еду на их столик, он увидел, что это мальчик. Точнее юноша. Худой, со впалыми щеками. Михаила поразил контраст: печальные, густо подведённые глаза и неестественная улыбка ярко накрашенных губ. Длинные тёмные волосы прислужника были заплетены в несколько косичек. Наряд, состоящий из яркого шёлкового, но поношенного халата, с высокими разрезами по бокам, и пышных шаровар, делал его фигуру похожей на девичью. Поэтому издалека легко было перепутать. Михаил поинтересовался у сидящих с ним за столом:

– А что это за странный юноша, который подаёт нам еду?

– А, это вышедший в тираж бача-бази, – усмехнулся Савва. – В санкт-петербургский заведениях такого не увидишь. Экзотика!

– Кто-кто? – переспросил удивлённый Михаил. Такого слова он не слышал.

– Бача, в переводе с фарси, мальчик, – вмешался в диалог Борис. Среди них он был самый образованный и по роду деятельности лучше знакомый с восточными нравами. – Бача-бази буквально – мальчик для утех. Местным женщинам добрачные связи запрещены жёсткими социальными нормами. Вот мужчины и выходят из положения как могут. Мальчиков, 11-12 лет, с женоподобной внешностью учат танцевать, выглядеть и вести себя, как женщина. А потом продают их желающим. Бача-бази среди местных богатеев считаются признаками статуса и власти. Когда повзрослевший мальчик становиться не пригодным, жизнь их заканчивается по разному. Многие из них, пристрастившись к гашишу, умирают молодыми. Этому повезло, он пристроились сюда.

– Они игрушки для удовлетворения сексуальных потребностей богатых мужчин – мрачно сказал Савва. – Их жизнь – это тень, в которой скрыты слёзы и отчаяние. Их продают собственные родители, пытаясь выбраться из нищеты. Их избивают и сильничают сутенёры, ломающие им психику с детства. Забирают все заработанные деньги, потому что мальчики рабы. И всё это с попущения и одобрения общества. Беднягам некому жаловаться.

– Можно подумать, что участь девочек здесь более лёгкая, – парировал Борис. – Война в соседнем Афганистане вызвала приток беженцев и страшную бедность без того нищего населения. Так что торговля людьми здесь процветает. И мальчиками, и девочками.

Михаил слушал, и сердце его сжималось от боли.

– Как можно так обращаться с детьми? – произнёс Михаил, дрожащим от возмущения голосом.

В глазах Бориса мелькнуло понимание:

– Мир полон жестокости, друг мой. Но есть и милосердие. Некоторые хозяева, как тот, у кого мы имеем честь ужинать, стараются облегчить им жизнь. Дают возможность забыть прошлое и жить дальше. Несчастные свободны, работают в ресторане и все деньги принадлежат им, а не сутенёрам. Хотя, конечно, это лишь капля в море.

Романтичный Михаил, мечтающий о любви, не был готов принять такую реальность. Расстроенный и шокированный, он порывался уйти. Но приятели уговорили остаться, обещая сюрприз.

– Кстати, – хитро улыбнулся Савва. – Красавица Лейли, танцующая сейчас, бывшая одалиска из персидского гарема. И любезный хозяин ресторации нанял её, чтобы дать возможность заработать на жизнь. И наши деньги тоже этому способствуют.

Михаил, потрясённый услышанным, не замечал, что сцена уже ожила. А меж тем зрелище приковало внимание всех присутствующих.

Глава 11. Знахарка. Лето 1897 г. Лесная избушка близ города Полевского.

– Делать не нужно ничего. Закрой глаза. Вникай.

Поля осознала себя в небольшой комнате, без окон, с каменными стенами и полом. Спартанская обстановка – несколько топчанов с тюфяками, шерстяными одеялами и подушками, набитыми сухой травой – говорила о том, что здесь только ночевали.

Постепенно перед девушкой, находящейся внутри памяти знахарки, разворачивалось, словно свиток с письменами, понимание происходившего вокруг. Она в монастыре, который расположен в горе. Сама гора с тёмными провалами пещер похожа на высокий обрывистый берег реки с ласточкиными норами. И Поля сейчас – в одной из его комнат-келий.

Все пещеры объединены меж собой ступенями, вырубленными в горе. По ним можно перейти из одной пещеры в другую. Или спуститься на небольшую площадку, с которой вниз, к подножию горы, вела лестница. Длинная, узкая, без перил. Почти отвесная. Опасная. Повидавшая множество падений.

За водой, дровами и кореньями приходилось спускаться вниз. По той самой лестнице. Там же, у подножия горы, паслись монастырские коровы и лошади, обросшие густой шерстью. Крупные чёрно-белые бурёнки, с широко расставленными рогами, давали вкусное жирное молоко. А рыжие низкорослые лошадки, выносливые и неприхотливые, были единственным видом транспорта в тех краях.