Дилерия: Пепел степи

Запах донесся первым. Не ржавчины, а свежей крови и животного страха. Резкий, терпкий, с ноткой медного привкуса. Смешанный с грубым смехом и возбужденными выкриками на ломаном диалекте оркского, который резал слух после чистых гласных речи Дар-Гор.

Охотники замерли по знаку старшего. Крут прижался к склону холма, желтые глаза сузились. Внизу, в неглубокой лощине, была сцена, от которой кровь стыла в жилах.

Банда Железного Клыка. Шестеро. В рваных кольчугах, с тупым, жестоким оружием. Они не охотились. Они издевались.

Их жертвой был молодой Козерог – символ жизни и достатка клана Дар-Гор. Животное, с подрезанными сухожилиями на задних ногах, беспомощно билось на земле, испуская хриплые, полные муки крики. Гаш-Нар не добивали его. Они тыкали в него тупыми копьями, смеясь, когда зверь вздрагивал от боли и бессильно брыкался. Один из них, потный, с выпученными от садистского веселья глазами, бил козерога обухом топора по крупу, выбивая клочья шерсти и мяса.

Во главе этой шайки стоял Гарт. Молодой, но с лицом, уже искаженным жестокостью. В глазах было веселье. Дикое, неконтролируемое, как у гиены, терзающей добычу. Он подбадривал своих подопечных, его скрипучий смех был самым громким.

«Хватит!»

Рык, хриплый, но полный неукротимой силы, разорвал воздух. Из-за куста терновника на краю лощины выступил Дракк. Однорукий, изуродованный ветеран. Его живой глаз горел холодным огнем презрения. Он не бежал. Он шагнул прямо к издевающимся, его пустой рукав болтался, но осанка была прямой, как копье. Он не имел оружия, кроме своего духа.

«Тварь!» – заорал Дракк, обращаясь к Гарту. – «Убирайся с нашей земли! Или прими смерть, как подобает воину, а не шакалу!»

Смех Гаш-Нар стих. Удивление сменилось злобным любопытством. Гарт оглядел однорукого старика, его губы растянулись в оскале, полном садизма.

«Ого! Смотрите, щенки!» – он захохотал, указывая на Дракка грязным пальцем. – «Степной герой явился! Ха! Легенда на двух ногах! Ну-ка, дед, покажи, как ты зубами гноллов рвал?»

Дракк не ответил. Он бросился вперед, не на Гарта, а к измученному козерогу, пытаясь закрыть его своим телом. Это был жест безумной отваги и глубочайшего уважения к жизни степи.

Гарт лишь фыркнул. Быстрым, жестоким движением он подставил подножку старику. Дракк, лишенный руки для баланса, тяжело рухнул на землю рядом с издыхающим животным. Гарт в два прыжка оказался над ним. Его грязный, окровавленный тесак с тупым лезвием лег на морщинистую шею Дракка.

«Вот он, ваш герой, щенки Дар-Гор!» – Гарт орал, обращаясь не только к своим, но и к затаившимся на холме охотникам, которых он, видимо, заметил или почуял. Его безумные глаза метались, ища их в кустах. «Смотрите! Лежит в пыли! Готов лизать мои сапоги! Ха-ха! Так и вся ваша степь…»

Крут не выдержал.

Вид Дракка, героя, чья духовная сила была для него откровением, поверженного и униженного этим садистом, разорвал внутри Крута последние нити контроля. Дикий, нечеловеческий крик ярости вырвался из его глотки. В глазах помутнело. Костяной нож – подарок отца, символ чести и связи с землей – был в его руке. Не думая, не рассчитывая, только с одной мыслью – убить! – он ринулся вниз по склону, как спущенная с тетивы стрела. Его цель – открытая, презрительно повернутая к нему спина Гарта.

«КРУТ! НЕТ!» – успел крикнуть кто-то из старших охотников.

Но было поздно. Ярость Крута была слепа. Он не видел, как один из бандитов Гаш-Нар, коренастый орк с топором на поясе, метнулся наперерез. Удар костяного ножа, нацеленный точно между лопаток Гарта, был отбит грубым, ржавым клинком. Лязг железа о кость быка оглушил. Сила удара отбросила Крута назад, как щепку. Он кувыркнулся по склону, нож выпал из руки. Мир заплясал перед глазами.

Но первая кровь в этой назревающей войне была пролита. Пока Крут летел, другой охотник Дар-Гор, меткий лучник, выпустил стрелу. Она вонзилась в бедро коренастому орку, сбившему Крута. Тот взревел от боли, хватаясь за рану. Алые капли упали на пыльную траву Драш-Наар.

Гарт медленно поднял голову. Его садистская усмешка сменилась холодной, животной злобой. Он не стал добивать Дракка. Он плюнул прямо в лицо лежащему старику, слюна смешалась с пылью на его шрамах.

«Запомни, щенок, – прошипел Гарт, его безумные глаза впились в Крута, который, оглушенный, пытался подняться на локте. Голос Гарта был тише, но от этого – страшнее. – Я видел твои глаза. Скоро вся твоя степь будет выть у моих ног. И ты будешь первым.»

Он свистнул. Банда Гаш-Нар, подхватив раненого, быстро отступила в заросли кустарника, оставив за собой хрипящего козерога и лежащего в пыли Дракка. Их смех больше не звучал. Была только тяжелая тишина, нарушаемая предсмертным хрипом животного и тяжелым дыханием Крута.

Охотники спустились вниз. Старший бросился к Дракку, помогая ему подняться. Другие поспешили к козерогу, чтобы прекратить его мучения быстрым ударом ножа. Гарзук подбежал к Круту, помогая ему встать, его лицо было багровым от ярости и беспомощности.

Крут стоял, пошатываясь. Его грудь вздымалась. Рука, в которой был нож, тряслась. Но это была не слабость. Это была ярость. Чистая, белая, неконтролируемая. Его желтые глаза, обычно острые и оценивающие, сейчас горели. Горели холодным, убийственным пламенем. Он не видел ничего, кроме уходящей в кусты спины Гарта. Он запомнил это лицо. Глаза, полные садистского веселья и обещания смерти. Навсегда.

Первая кровь пролилась. Не на охоте. Не в честном бою. В грязной стычке, начатой издевательством над беззащитным и унижением героя. И в душе Крута что-то сломалось. Острый Камень только что оцарапал Железный Клык. И Клык пообещал вернуться, чтобы сломать Камень. Начало Конца тишины было положено. Предчувствие Бури сменилось первыми каплями крови перед ураганом.

Глава 5: Кровавый Рассвет (Возраст: 12 лет) – Падение Стада

Тишина той ночи была не мирной. Она была тяжелой, зловещей, как предсмертный вздох. Безлунная тьма сдавила Драш-Наар черным бархатом, поглотив даже силуэты юрт. Воздух, обычно звонкий от сверчков и шелеста ковыля, застыл. Крут спал беспокойно, его сны были полны лицом Гарта с холодным обещанием в глазах. Он ворочался на жесткой шкуре, спираль на предплечье будто ныла тупой болью.

Ад начался не с крика. Он начался с запаха.

Сначала – едва уловимый, горьковатый дымок, чуждый степным кострам. Потом – вонь. Удушающая, кисло-сладкая, как гнилые яйца, смешанные с блевотой и жжеными перьями. Она вползла в юрту, щекоча ноздри, вызывая спазм в горле. Крут сел, задыхаясь, сердце колотилось как бешеное. Дымовые шашки! Мысль пронзила сознание, холодная и острая, как обсидиановая стрела. Уроки отца о тактике врага вспыхнули в панике.

И тогда грянул ГРОМ.

Не небесный. Человеческий. Вопли. Не боевые кличи, а предсмертные хрипы, полные невыносимой боли и ужаса. Рев раненых Коней Ветра. Дикий, торжествующий вой Гаш-Нар, прорвавшийся сквозь стену тишины. И треск. Треск огня, пожирающего сухой войлок юрт.

Крут выкатился из своей постели, хватая костяной нож и короткое копье, всегда лежавшие рядом. Он рванул полог и вывалился наружу.

Картина Ада.

Тьма была разорвана. Не рассветом. Пожарами. Десятки юрт пылали гигантскими факелами, выбрасывая в черное небо клубы едкого, черного дыма, смешанного со зловонной желтой пеленой дымовых шашек. Сквозь этот удушливый, слепящий смрад метались силуэты. Огромные, горбатые тени варгов – костлявых, выносливых тварей запада, на которых сидели орки Гаш-Нар. Их рваные кольчуги и тупое оружие мелькали в отсветах пламени.

Но хуже всего было видеть своих. Лучшие всадники Дар-Гор, гордость и сила клана, символы степной свободы, были повержены подло. Крут увидел Борга, великолепного наездника, чей Конь Ветра был сбит арканом, запутавшись в сетях, наброшенных с темноты. Сам Борг, пытаясь вырваться, был пронзен тремя отравленными стрелами. Он не умер сразу. Он бился в мучительных судорогах, зеленая пена шла изо рта, пока орк Гаш-Нар не размозжил ему голову тяжелой палицей.