Невидимый мост

Доказать связь Вронского с загрязнением.

Заблокировать стройку через суд.

Поднять город на осознанность.

– Это больше, чем борьба с застройкой, – добавила Магдалена. – Это битва за право видеть, чувствовать и не забывать.

На стене висела схема промзоны. Йозеф пометил на ней точки – места, где архивы свидетельствовали о захоронениях, выбросах и аномалиях.

– Эти зоны – энергетические пробоины, – сказал он. – Их нельзя просто залить цементом. Они взорвутся – не буквально, но в сознании города.

Позже, в ту же ночь, Клифф вышел на улицу. Гданьск спал, но воздух был тяжёлым. Он закрыл глаза и вновь увидел нити. Только теперь – не одиночные. Они соединялись. Люди, пробуждённые страхом и правдой, начинали светиться.

И тогда он увидел мост. Невидимый. Протянувшийся от самой промзоны до сердец.

Он понял – они начали строить его. И он – не архитектор, он лишь первый, кто его увидел.

Когда Клиффорд покинул библиотеку Магдалены, улицы уже утопали в мягком, янтарном свете фонарей. Гданьск ночью был другим городом – будто поверх дневного хаоса надевали чёрный бархатный плащ, украшенный свечами. Он шёл молча, чувствуя, как невидимые нити прошедшего дня ещё вибрируют в его теле.

Телефон в кармане завибрировал.

– «Улица Забже, 11. Подвал. Сегодня. Без опозданий» – было написано без подписи.

Клиффорд не удивился. Он знал, что за ним следят – возможно, даже с первого дня. Но это сообщение… оно несло в себе что-то иное. Эхо правды, покрытой вековой пылью. Он свернул на узкую улицу, чьи стены будто давили на него. Каждое здание здесь хранило следы утраченных голосов.

Подвал на Забже-11 оказался дверью без таблички. Он толкнул её. Она отворилась с неожиданной лёгкостью, как будто ждала его.

Внутри пахло сыростью, старой бумагой и железом. На бетонном столе лежал пакет, перевязанный толстой льняной нитью. Рядом стояла лампа, которая загорелась, как только он вошёл. Никого. Только это письмо. И старая аудиокассета с надписью:

"1949. Проект Ноль."

Он разорвал нить. Внутри был конверт с жёлтой бумагой – машинописный текст с примечаниями на полях от руки. Записка начиналась так:

«Если ты читаешь это – значит, Гданьск снова просыпается. Меня зовут Адам Ковальский. Я инженер. В 1949 году мы пытались удержать то, что нельзя было удержать. Промзона была построена не для заводов. Она была построена как печать. Как замок. Мы называли это „Проект Ноль“. И тогда мы проиграли…»

Клиффорд почувствовал, как сердце сжалось. Имя. Ковальский.

– Дед Яна? – прошептал он. – Или… отец?

Он вчитался в строчки, всё быстрее:

«…Вронский был среди нас. Молодой, харизматичный, гениальный. Мы думали, он на нашей стороне. Но он предал. Он раскрыл то, что мы пытались удержать. Это была не энергия – это был разум. „Зелёная слизь“ – не субстанция, а форма воли. Она выбирает слабых. Она укрепляется в боли. Она строит империю через отчаяние…»

Клиффорд вжался в стену. Это не был просто манифест безумного инженера – почерк, стиль, терминология… всё это было пугающе знакомо. Он узнал архитектурные схемы, коды распределения энергий – те же, что он видел в своих собственных чертежах храма, интуитивно.

Это письмо говорило ему правду, которую он чувствовал нутром, но не мог назвать словами.

И вдруг… он понял. Вронский был не просто носителем тьмы. Он – её сосуд. Его не надо было побеждать. Его надо было опустошить. Разобрать, как сложную конструкцию, чтобы прекратилась подпитка.

Клиффорд поднял голову. В темноте перед ним появилась тень.

Высокий человек в пальто, лицо в тени. Но его аура… холодная, почти металлическая. Никакой "слизи", никакой светящейся энергетики. Только пустота.

– Ты читаешь, значит, уже близко, – произнёс голос. – Я Адам. Не тот Адам, что был в 1949. Я – результат того проекта. Последний его элемент.

Клиффорд замер. Его разум раскалывался.

Адам подошёл ближе.

– Я не призрак, не машина. Я… инструмент. Остался лишь один разъём. Ты должен решить, Клиффорд: ты будешь строить мост – или ты станешь порталом?

Мгновение – и Адам исчез. Оставив только следы на бетонном полу и ощущение открытого люка под ногами.

Когда Клиффорд поднялся на крышу полуразрушенного корпуса бывшего завода, он не был один. Ветер свистел между арками, заброшенными машинами и ржавыми турбинами, а тьма, казалось, отступала от его присутствия.

На фоне кроваво-красного неба появилась Магдалена. Она выглядела по-другому – не как юристка, а как древняя богиня справедливости, глаза её сияли. За ней – Ян Ковальский с чемоданом архивных документов и… Эльза.

Эльза, всё ещё слабая, но стоящая. Без капли макияжа, без фальши – её лицо было честным, уязвимым, настоящим. От неё исходила странная вибрация. Клиффорд ощутил, как его золотистые нити отозвались на её присутствие.

– Ты не должен быть здесь один, – сказала она. – Никто не должен бороться с этим один.

И в этот момент, будто в ответ на их союз, земля под ними задрожала.

Вспышка. Из недр промзоны поднялся черный, колышущийся купол – «слизь» поднялась, ощетинившись щупальцами. Она больше не скрывалась. В центре купола – фигура. Станислав Вронский.

Он говорил без звука, но слова проникали прямо в умы:

– Вы не понимаете. Я не создавал это. Я лишь подчинился тому, что было тут задолго до нас.

Эльза пошатнулась. Магдалена сжала руку Клиффорда. Ян открыл чемодан, вытянул старую, пыльную схему, переданную Йозефом. Это был план… портала. Центра активации. Место, где началось заражение.

Клиффорд понял: здесь не просто тайна – здесь врата. Он вспомнил слова Гуру:

«Ты должен стать мостом. Иначе из бездны выйдут те, кто давно ждал.»

Вронский начал медленно подниматься в воздух, его тело искажалось. Он не был больше человеком – он стал аватаром слизи, сосудом древней сущности.

Клиффорд шагнул вперёд. – Я вижу тебя. И ты не пройдёшь.

Словно по команде, Магдалена активировала световой маяк, встроенный в схему. Ян зачитывал код из архивов. Эльза… закрыла глаза и прошептала: «Я не боюсь тебя».

Щупальца начали исчезать.

Свет прорезал тьму.

Станислав закричал, и в этом крике была не злоба, а ужас. Он больше не управлял силой. Она поглощала его.

Мост – невидимый, энергетический, связующий – активировался. Он не был из камня, не был из стали. Он был из воли. Из воспоминаний. Из прощения. Он исходил от Клиффорда – и протянулся к Эльзе, Магдалене, Яну… и даже к теням прошлого.

И тогда… тьма начала рассеиваться.

Глава 4: Сеть

Гданьск. Ветер над старым городом пахнул солью и пеплом. Клиффорд стоял на балконе квартиры Магдалены и смотрел на просыпающийся город, всё ещё колеблющийся между прошлым и будущим. Ни звон колоколов, ни шум ранних трамваев не могли заглушить то, что он чувствовал внутри: тревожную дрожь, как будто в воздухе натянулась невидимая струна.

После инцидента в архиве и странного исчезновения Йозефа, Магдалена решила, что им лучше на время не возвращаться в свои квартиры. Это решение оказалось своевременным: прошлой ночью в доме Клиффорда кто-то пытался взломать дверь. Только защёлка изнутри спасла от незваных гостей. Они знали, что за ними наблюдают.

– Не можешь спать? – Магдалена подошла сзади и положила руку ему на плечо.

– Чувствую, как будто сжимается кольцо. Кто-то стягивает сеть. Мы не просто расследуем. Мы уже внутри чего-то гораздо большего.

– Я думала, ты знал это с самого начала, – она отпила глоток кофе и посмотрела на восток, где в утреннем тумане едва проступал силуэт водонапорной башни.

Клиффорд молчал. Да, он знал. Но теперь он чувствовал это: сеть, состоящая не только из деловых связей и взяток. Она состояла из энергий. Из боли, скрытых воспоминаний, проклятых узоров в тканях зданий и теней в подвалах старых фабрик.

Вспышка.

Мир растворяется, и Клиффорд вновь попадает в ту же промзону – но не в реальности, а в энергетическом пространстве. Он идёт по ржавому коридору завода, стены которого пульсируют слизью. Она живёт. Она знает, что он пришёл.

Вдруг дверь слева скрипит, и он видит Алекса – мёртвого, бледного, с пустыми глазами, но его тело связано тысячами нитей с ядром где-то в центре зоны. Алекс – не просто жертва. Он был сосудом. Каналом.

Из темноты звучит голос:

– Вернись назад, Клиффорд. Эта сеть не для тебя.

Он с трудом открывает глаза. Магдалена встревожено смотрит на него.

– У тебя кровь из носа… Ты был в трансе, да?

Он лишь кивнул. И вдруг понял: они активизировались.

Вронский чувствует их приближение. И сеть начала стягиваться.

Дождь усилился. Капли били по крыше как щупальца чего-то живого – будто сама городская атмосфера протестовала против происходящего. Клиффорд стоял у окна мастерской Магдалены, наблюдая за улицами, которые уже несколько дней казались ему чужими. Тени становились длиннее, углы – острее, а свет – каким-то подозрительно ровным. Всё, что прежде он принимал за обыденность, теперь дышало угрозой.

Магдалена в это время печатала на своём ноутбуке – быстро, почти машинально. Она не говорила ни слова уже минут десять. Только напряжённая складка меж бровей выдавалась за маску внешнего спокойствия.

– Нашёл что-то? – тихо спросил Клиффорд, не оборачиваясь.

– Да, – ответила она. – Я связалась с бывшим сотрудником Вронского. Анонимно. Через старый форум застройщиков. Он слил мне черновик договора по участку в промзоне. Там есть кое-что странное.

Она развернула ноутбук к Клиффорду.

– Видишь этот пункт? О «временной передаче энергетического баланса объектов»?

Клиффорд нахмурился.

– Что это вообще значит?

– Я тоже не сразу поняла. Но если перевести с бюрократического на человеческий, – Магдалена ткнула пальцем в экран, – это звучит как: «допуск к воздействию на энергетическую структуру участка».

– То есть Вронский… хочет не просто застроить землю, а… взаимодействовать с её энергетикой?

– Да, и, похоже, он уже это делает. Вся эта "слизь", аномалии, всплески у Эльзы – это не случайность. Он, вероятно, подключает землю к какой-то системе.

Клиффорд резко встал.

– Надо ехать туда. Сейчас.

– Подожди. Мы не можем просто так ворваться. Но я нашла кое-что ещё, – она открыла другую вкладку. – Смотри. Камеры наблюдения на периметре промзоны связаны с центральным сервером. Но есть слабое место – старый ретранслятор, который обслуживала городская сеть до реформ. Он подключён к оптоволокну… и не был обновлён. Через него мы можем получить доступ к данным.

Клиффорд взглянул на экран. Схема была сложной, но в ней чувствовалась брешь.

– Как ты всё это узнала?

– Когда ты жил в медитациях и чертежах, я провела юность в протестных группах и хакерских форумах. У меня остались навыки, – она усмехнулась. – Но мы не можем действовать в одиночку. Нам нужен кто-то, кто знает, как взламывать сеть вживую. Кто-то не из этого мира. Или слишком давно в нём.

Клиффорд прищурился.

– У тебя есть кто-то на примете?

Магдалена кивнула.

– Да. Его зовут Доминик. Он был парнем из подвалов старой биржи данных. Сейчас он… ну, скажем так, вне закона. Но он умеет видеть сеть, как ты видишь энергии. Только его цена – всегда личная.

Доминик жил в здании, которое давно должно было быть снесено. Стены были покрыты граффити, а подъезд – запахом старых серваков и сгоревшего пластика. Клиффорд и Магдалена поднялись на четвёртый этаж, где дверь в квартиру представляла собой сварную конструкцию с внешними петлями и четырьмя замками. Они постучали. Тишина.

– Попробуй имя, – прошептала Магдалена. – Тихо. Без угроз.

– Доминик, это Магда. Мне нужно увидеть тебя. Срочно.

Щелчки замков. Один, второй, третий. Потом хриплый голос:

– У вас есть три минуты. Не больше.

Дверь приоткрылась. Внутри было темно. Слабый свет мониторов отбрасывал на стены синие отсветы. В центре комнаты – стол, заваленный жёсткими дисками, ноутбуками, чипами. Доминик сидел в тени, как призрак из другого времени. Он был худым, с лицом, покрытым шрамами, и глазами, в которых не осталось иллюзий.

– Кто это? – его взгляд упал на Клиффорда.

– Архитектор, – ответила Магдалена. – Но не обычный. Он… он видит.

– Много таких было, – буркнул Доминик. – Почти все закончили в психушке или мёртвыми. Ты чем отличаешься?

– Я строю, а не разрушаю, – спокойно ответил Клиффорд.

Доминик усмехнулся.

– Ладно. Рассказывайте.

Они объяснили ситуацию. Про "зелёную слизь", промзону, схему Вронского и дыру в системе. Доминик слушал молча, лишь пальцы его непрерывно играли с флешкой.

– То, что вы описываете, – не просто система наблюдения, – наконец сказал он. – Это энергетический канал. Они используют сеть как способ фильтрации энергии – переработки страха, паники, злобы в топливо. Это старый протокол. Его использовали в Балканах, потом в Азии. Вронский, видимо, вышел на тех, кто знает, как это работает.

Клиффорд побледнел.

– Энергия страха?

– Да. Они связывают тех, кто страдает, в единый поток. Через сеть. Через камеры, сигнализацию, даже Wi-Fi. Каждый, кто живёт в этом районе, становится частью системы. Их эмоции – это сырьё. Промзона – это не стройплощадка. Это батарея.

– Мы должны это остановить, – сказал Клиффорд.

– Не просто, – Доминик покачал головой. – Но я могу вломиться. Через ретранслятор. Вам нужно добраться до него и установить приёмник. После этого – я запущу "обратный шум". Он разорвёт их поток. Временно.

– Временно?

– Да. После этого они будут знать, что за ними кто-то пришёл. У вас будет только один шанс. Либо вы разоблачаете всё и ломаете систему… либо они уничтожают улики и вас вместе с ними.

Клиффорд кивнул.

– Тогда начнём. Сегодня ночью.

Ночь в Гданьске была тёмной, как затянутый глазами богов саван. Ни луны, ни звёзд – только неоновый рой рекламы над крышами, пульсирующий, как синтетическое сердце города. Клиффорд и Магдалена встретились с Домиником на окраине, возле старой радиовышки, заброшенной ещё в начале двухтысячных.

– Вышка не охраняется, – сказал Доминик, передавая маленький металлический куб. – Но рядом установлены скрытые сенсоры. Я на минуту отвлеку систему, когда вы будете подниматься. Потом – всё в ваших руках.

– А полиция? Вронский мог поставить наблюдение.

– Не полиция, – Доминик усмехнулся. – Они используют частных охранников. Но те не знают, с чем имеют дело. Их больше пугают слухи о "тенях", чем ваши имена.

Клиффорд сжал кулак.

– Хорошо. Где крепить?

– На самом верху. Есть узел, где сходятся три ретрансляционные линии. Там приёмник активирует резонанс, и я смогу вбросить "паразитный сигнал". Через несколько минут у них будет чистый хаос в системе. Паника. Мозги поплывут.

Подъём был нелёгким. Металлические ступени вышки были ржавыми, кое-где – обломанными. Под ними – двадцать метров тьмы и бездна бетонного прошлого. Ветер гудел в арматуре, как голос мёртвого завода.

Клиффорд чувствовал: здесь что-то витало. Не просто техническая инфраструктура – а следы чужого сознания. Ощущения, эмоции, даже намерения – как энергетический осадок. Люди, которые когда-то тут работали… и те, кто прятал под вышкой больше, чем просто кабель.

На вершине он почти не чувствовал рук. Кровь звенела в ушах. Он присел, прикрепил приёмник – лёгкий щелчок. Индикатор замигал.

– Доминик, мы на месте.

В ухе зашипела рация:

– Хорошо… Ждите. Загружаю шум…

Клиффорд почувствовал, как воздух вибрирует. Словно что-то внутри бетонных плит пробудилось. Низкий, почти неслышимый гул окутал здание. Электрические линии начали едва заметно светиться, как если бы в них текла не энергия, а разум.

Вдруг в темноте зазвучал треск – внизу. Магдалена вскрикнула:

– Кто-то идёт!

– Не спускайтесь! – крикнул Доминик в рацию. – Я не успел заглушить охранную сеть!

Из теней вынырнули двое – в чёрной форме, без опознавательных знаков. У одного в руке – электрошокер, у второго – что-то похожее на винтовку с камерой. Не полиция. Не охрана. Скорее, оперативники.

– Ложись! – крикнула Магдалена, открывая газовый баллончик. Она сбила одного, но второй ударил её прикладом, и та рухнула.

Клиффорд рванул вниз. Он чувствовал, как под его ногами вибрирует железо, как вся структура будто бы оживает. Его пальцы сжались в кулак – золотые нити активировались сами собой.

Он спрыгнул с последней площадки, приземлившись между Магдаленой и нападавшим. Его взгляд вспыхнул. Из ладоней вырвался пульсирующий поток – золотой импульс, отбросивший нападавшего на бетонную стену. Он не двигался.

Магдалена поднялась, держась за голову.

– Ты… ты умеешь драться?

– Я умею защищать, – ответил Клиффорд. – И сегодня – я не дам им победить.

Позади – вышка мигала. Система была сломана. Впервые за годы Сеть была прервана.

Когда они покинули вышку, город уже не был прежним. Доминик сообщил по рации:

– Что-то странное… Клифф, ты не просто оборвал канал. Ты запустил резонанс в нижних слоях. Энергия распространяется не по проводам. Она словно… ищет выход.

– Это плохо?

– Это непредсказуемо.

Клиффорд почувствовал, как с каждым шагом по улицам в его груди нарастает гул. Как будто город стал звучать, словно огромный организм, в котором проснулась старая память. Вронский, в своей попытке контролировать всё, раскрыл нечто глубинное.

Они направились к дому Магдалены. В её подвале хранились схемы, архивы, старые дневники отца – то, что Вронский пытался уничтожить ещё в детстве. Там была часть карты Промзоны – древний, ещё довоенный чертёж, на котором под заводами были обозначены некие подземные "камни резонанса".

– Я думала, это фольклор, – сказала она, сдувая пыль с карты. – Но теперь… после вышки… это похоже на правду.

– Камни? Как в храме?

– Да. Камни памяти. Их закладывали в землю монахи ещё в XIII веке. Они использовались для "заземления" аномалий, которые возникали в городах с мощной эмоциональной историей. Похоже, Промзона построена на этих камнях – специально, чтобы подавлять их.

Клиффорд молча всматривался в чертёж. Одна точка на пересечении линий – именно под вышкой – была помечена древним символом: перекрестием мостов. Он видел его в своих видениях. Это был один из "узлов сети", о которых говорил Гуру.

– Значит, всё это не только про завод, не только про Вронского…

– Нет. Это… поле. Энергетическое поле, которое притягивает к себе или хаос, или свет. И мы сейчас его активировали.

Телефон Магдалены завибрировал. Сообщение от Агнешки:

«Началось. Вронский на телевидении. Он обвиняет тебя в террористической атаке. Говорит, ты используешь «неизвестные технологии». Он подал запрос на международный ордер. Ты стал мишенью».

Клиффорд усмехнулся.

– Ну что ж. Значит, я на верном пути.

Магдалена посмотрела на него.

– Ты не испуган?

– Испуган. Но это не важно. Страх – тоже энергия. Вопрос в том, что я с ней сделаю.

Поздно ночью они встретились с Домиником и Йозефом в старом склепе под костёлом Святого Николая. Это место давно было заброшено, но Доминик использовал его как архив.

Йозеф принёс папку с личными письмами деда Ковальского – частью секретной переписки, в которой говорилось о некоем "Хранителе Узла".

– Он пишет: «Узел нельзя открыть без Искры. Но если она появится – мы все услышим Песню Камня».

– Что это значит? – спросила Магдалена.

Йозеф поправил очки.

– Вероятно, речь идёт о человеке. Тот, кто может открыть узел. Или… преобразовать его. Искра.

Клиффорд почувствовал, как внутри него откликнулась золотая нить.

– Я слышал песню. Там, на вершине вышки. Это не метафора.

– Тогда ты – Искра.

Доминик покачал головой.

– Но если ты Искра – Вронский будет тебя искать. Он будет уничтожать всё, что связано с камнями. И если доберётся до главного узла – он может обрушить весь резонанс. Город просто… замкнётся. Люди сойдут с ума. Электроника выгорит. Энергетика схлопнется.

Клиффорд поднялся.

– Тогда мы не просто защищаем Промзону. Мы защищаем разум этого города. Его душу.

Они решили: утром – спуститься к первому камню. Самому центральному. Тому, что лежал под заводом «Химексплорер», заброшенным с конца 90-х. Это место считалось проклятым. Слухи ходили о людях, которые бесследно исчезали в его туннелях. Некоторые говорили – они «растворились в стенах».

Клиффорд не спал. Он сидел у окна, наблюдая за городом. Над горизонтом дрожало что-то невидимое – как мираж, как волна, преломляющая воздух. Он чувствовал: сеть Вронского больше не держится. Что-то выходит из-под контроля.

– Ты изменился, – сказала Магдалена, подойдя к нему. – Когда я встретила тебя, ты просто хотел построить. Теперь ты… будто сам становишься конструкцией.

– Не конструкцией, – ответил Клиффорд. – Мостом.

Она молча присела рядом. Её глаза блестели.

– Я боюсь.

– Я тоже. Но я больше боюсь оставить всё, как есть.

Они молчали. В этом молчании было больше близости, чем в сотне слов. Два человека, стоящие на краю – между разумом и бездной, между историей и будущим.

Наутро они встретились с Йозефом и Домиником у входа в «Химексплорер». Здание стояло, как мёртвый исполин, с прогнившей крышей, с провалами в стенах. Отсюда пахло ржавчиной и землёй.

Внутри было темно. Свет фонарей выхватывал граффити, замерзшие потоки смолы, остатки станков. Под ногами – провалившийся бетон. Они нашли старый люк, ведущий в подземные уровни. Йозеф вытянул старый ключ – реликвию.

– Это был ключ от отсека А-7. Дед сказал – туда нельзя никому, кроме "проводников".

– Проводники? – переспросил Доминик.

– Люди, умеющие… слышать структуру.

Клиффорд приложил ладонь к крышке люка. Она дрожала. Он закрыл глаза – и услышал. Пульсацию. Ритм. Как сердцебиение. Камень звал его. Но не просто звал – ждал.

Они спустились. Внизу – влажный коридор, старые плиты, покрытые символами. Магдалена шептала:

– Эти знаки… это древнепрусские письмена. Я учила их в архиве…

– Что говорят?

– «Пусть мост пройдёт сквозь тьму». И ещё: «Один должен нести свет, чтобы остальные не ослепли».

В глубине коридора находилась камера. Камень лежал посреди неё – чёрный, с жилками янтаря. Он будто пульсировал – не физически, но в поле зрения. Он не был просто минералом. Это была живая память.

Клиффорд подошёл ближе. Его ладонь затрепетала.

– Что ты видишь? – прошептал Йозеф.

– Всё, – ответил Клиффорд. – Я вижу город до войны. Вижу, как дети играют среди фонтанов. Вижу пожары. Вижу деда Ковальского, который прячет чертёж в стену. Вижу, как Вронский приходит в этот зал… с лопатой. Он пытался уничтожить камень.

И тогда камень ответил. Поток света прорвался изнутри. Он осветил каждого в зале. И каждый увидел своё. Магдалена увидела отца, погибшего при странных обстоятельствах. Йозеф увидел своего предка, сжигающего архив в 1941. Доминик увидел себя – но старого, борющегося за свободу данных.

А Клиффорд увидел себя… стоящего на вершине «Храма Трансформации», с руками, поднятыми к небу. И тысячи мостов, вырастающих из земли, соединяющих города, людей, воспоминания.

Когда свет погас, камень остался бесцветным. Он отдал свою энергию.

И тогда Доминик сказал:

– Мы активировали первый. А сколько их ещё?

Клиффорд ответил:

– Девять.

Глава 5: Стеклянное Сердце Башни

Башня стояла в центре промзоны, как заклинившая заноза в теле города. Когда-то она снабжала весь район водой, теперь же – она казалась источником чего-то иного. Высокая, покрытая пятнами ржавчины и мхом, с треснувшими ступенями и оконными проёмами, похожими на зияющие раны. Клиффорд стоял у её подножия, и воздух вокруг был как будто гуще. Башня звала.

Он не знал, что именно его тянет внутрь. Это не было просто любопытством или стремлением к разгадке. Это было что-то глубже – как будто сама архитектура просила о внимании, умоляла быть услышанной. Он положил руку на железную дверь, покрытую граффити и следами времени, и ощутил слабое вибрационное гудение. Магдалена коснулась его плеча.

– Ты уверен, что хочешь идти один? – спросила она.

– Да, – тихо сказал он. – Это… это мой путь.

Майкл и Эмилия стояли в отдалении. Они всё ещё не доверяли полностью тому, что происходило, но чувствовали, что Клиффорд ведёт их туда, куда сами бы не осмелились пойти. Даже Ковальский на этот раз предпочёл остаться снаружи, охраняя периметр.

Клиффорд толкнул дверь. Та скрипнула, словно стон древнего зверя, и открылась внутрь, выпуская гнилостный, но тёплый воздух. Он сделал шаг внутрь. Пол под его ногами прогнулся, но выдержал. Внутри было почти темно, лишь тонкий луч света пробивался сверху сквозь дырку в потолке, разбиваясь о плавающие в воздухе частицы пыли.