Попроси меня. Т. 1

Ирод безжалостно уничтожал всех своих потенциальных врагов. Прослышав про родившегося какого-то нового еврейского царя, он решил избить всех младенцев в предсказанной пророком местности, Вифлееме. После смерти Ирода его царство перешло его двум сыновьям Ироду Антипе младшему, ставшим северным правителем, Галилеи, и Ироду Архелаю старшему, ставшим южным правителем, Иудеи. Ирода Архелая Риму пришлось сместить через 6 лет своего правления, из-за проявления своей огромной жестокости по отношению к своим подданным (он был жесток как его отец, но не обладал его политическими способностями), и Иудеей стали править римские наместники.

В это время, еще при жизни Ирода Великого, в Иудеи, в Вифлееме в роду Давида, родился некий Иисус. Этому рождению предшествовало 400-летнее молчание Бога. От последнего пророка Малахия («мой ангел-посланник») Бог больше не обращался к своему народу. Когда же Иисус вырос он, выйдя из своего города Назарета, пошел странствовать по еврейской земле с проповедью приблизившегося Царства Божия. Этой миссии предшествовало служение его Предтечи (двоюродного брата) некоего Иоанна (евр. Иоханан – «Яхве милостив») Крестителя, который говорил: «Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий сильнее меня; я недостоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» (Матфей 3:11).

Учение Иисуса отличалось от привычного иудаизма тем, что он стал раскрывать Бога не с позиции достоинства и характерной строгости, но как милующего Отца, сделал упор не на соблюдение внешней формы обрядности поклонения Богу, а на внутреннее отношение к Нему. (Поэтому Христос, как некоторые исследователи стараются доказать, не мог быть магом с корнями из Египта, Индии или Ирана, поскольку магия может принести только идею справедливости). Вдобавок, из всего его учения как бы следовала одна очень странная для евреев мысль, то, что он сам и есть Бог, а значит теперь в молитве следует обращаться не к Господу, ЯХВЕ, а к нему Иисусу, т. к. весь Свой суд Отец отдал Ему, теперь Он является Богом, Царем и Спасителем своего народа. Несмотря на все проделанные Иисусом невиданные чудеса для учителей закона это ничего не означало, а лишь явилось неслыханным святотатством.

Еврейские священники не ждали только Миссию, который вместо провозглашения чистоты евреев и решительных политических действий для их освобождения начнет обличать всех в неправедности, принуждать к духовному покаянию. Сердца учителей были ожесточены и закрыты настолько, насколько они превознесли в своем сердце закон, расписывая все до мельчайших подробностей, насколько был низок общий духовный уровень состояния всего народа, живущий по религиозным традициям, где всегда и все делалось для исполнения закона, стали ступеньками природы достоинства, для которого покаяние мерзостно.

Опасаясь, что Иисус все больше увлекал за Собой последователей, открыто осуждая учителей закона, а потому потерять свой авторитет, который для них был соразмерен всей религиозной истине, заключавшийся в освобождении и прославлении своего народа, в котором они должны были по возможности принять непосредственное участие и остаться в истории как великие сподручные Божественного промысла по введению их в состояние высокого достоинства, а не какими-то кающимися последними грешниками, к чему призывал Иисус, прикрываясь лучшими политическими соображениями, яко бы Иисус являлся первым смутьяном народа, угрожавшее спокойствию империи, решили избавиться от Него, как можно скорее придать смерти под предлогом преступника. Они выдали Иисуса Понтию Пилату (римскому наместнику с 26 по 36 гг. н.э.) и добились Ему смертного приговора, как претенденту на конкуренцию власти Рима, императора Тиберии, приведенный в исполнение. Следствием состояния достоинства, проявленное в законнической религиозности, стало то, что у еврейского народа, который совсем недавно хотел сделать Иисуса своим царем, теперь «открылись глаза» (но «закрылось сердце», превратившись в механизм закона), – ведь Он самый злой преступник, назвавшийся Богом, – в неистовстве кричали: распни Его, пусть кровь Его останется на нас и на детях наших! Однако по прошествии трех дней после своей казни Иисус явился своим ученикам, а затем и множеству народа. Через некоторое время на глазах у всех Он, поднявшись в воздух, исчез из вида, как Он сказал, ушел к Своему Отцу. Все еврейское общество разделилось на уверовавших в Него, как в Мессию, и не уверовавших, с обвинениями других в пантеизме.

Таким образом, Бог исполнил действие закона не на человеке, а на Себе. Приняв обвинение в святотатстве, в том, что не совершал, Он как жертвенный агнец, оставаясь чистым, вместил в Себя порок, немощь и неведение обвинителей, отступничество, отдал Себя на смерть. Со стороны Бога закон осуществлен, произведен творческий процесс оправдания. Теперь осталось претворить творческие навыки со стороны человека – осознавший мудрость Бога и уверовавший в спасение через Иисуса Христа унаследует все благословение Бога-Творца.

Преобразовательным действием спасения Бога Люцифер получил тяжелый удар, но он продолжает атаковать человечество. В образе бога Истины с природой достоинства он по-прежнему насаждает среди людей упорство держаться древних (мистических) традиций, спасение от Бога подменяет идеей спасения собственными усилиями, делает все, чтобы церковь радости о вечной жизни превратилась в церковь скорбящих, а кроме этого, в противовес, завлекает идеей о земном благополучии, человеческих возможностей, противопоставил житейской свободе, единству, сотрудничеству и спасению в Боге качества целостности – свободу, равноправие, справедливость, братство, целесообразность, закону благодати, чистоты духовной – высокое достоинство, стал строить церковь гармонии – свободы, равенства, единства-братства, притом, насколько возможно, в самой христианской церкви, и тем более в среде иудаизма, мировом провозвестнике о Боге-Творце, тлеть и ждать своего часа для претворения высшей мистифицированности, магии состояния достоинства чистоты – философско-математическое обоснование о доминанте гармонии.

Образование христианской церкви было воспринято Римом как появление иудейской секты, и интересовала власть только степенью ее лояльности. Христианская церковь в действительности стала иудейской сектой, поскольку секта – это вообще явление выделения (увеличения) определенных положений традиционного течения. Специфика только в том, что сектальное выделение может происходить в двойственном направлении. В одном случае повышено проявлять мистическую подноготную, поскольку мистицизм пронизывает человечество и даже творительный иудаизм, а в другом – преобразовательную сторону Бога-Творца, чем собственно и является непосредственно иудаизм по отношению к мистической платформе сознания человека с туманным пониманием нахождения во главе всего некоего творящего начала, но в то же время сам фактически целиком перешедший в сектальную форму диктата природы закона – мистицизм закона, из которого, в свою очередь, вышла еще более законническая секта – ислам, настолько не принимавшая милость, что вскоре заявившая о себе как об отдельном мировоззрении от иудаизма, и наоборот, иудаизм творительного начала максимально раскрылся в христианстве, ставшее сектой первому, причем, как и иудаизм, сразу принявшее форму сектального мистицизма, составная творительная часть которого затем раскрылась в протестантизме, став для первой сектой повышенного преобразования. Поэтому следует подвести черту и вывести определение – христианство стала сектой милости, ислам – сектой справедливости.

Первая христианская церковь, т. е. община, была основана в Иерусалиме (среди ее лидеров оказались и женщины, самый яркий пример этому Мария Магдалина) и, несмотря на гонения власти, стало быстро распространяться. В 37-41 гг. Римским императором стал Калигула, он объявил себя божеством и велел поставить собственное изваяние для поклонения в Иерусалимском Храме. Местные римские власти понимали, что это вызовет общее народное восстание как иудаистов, так и христиан, не торопились с исполнением приказа. Скорое убийство императора предотвратило беду.

Следующий император Клавдий, 41-51 гг. ликвидировал институт римских наместников в Иудеи и восстановил царское правление. Трон занял внук Ирода Великого Ирод Агриппа I. В течение его правления, 41-44 гг., ситуация в Палестине оставалась спокойной, он организовал гонения на видных христиан, чтобы сделать приятное иудеям. После смерти Агриппы Рим снова стал назначать своих наместников, которые все больше проводили оскорбительную политику в отношении местного населения. В 66 г. евреи зилоты напали на римский гарнизон в Иерусалиме и уничтожили его.

Император Нерон послал в Палестину большое войско под военночальством Веспасиана. В Галилее еврейская армия была разбита. В 69 г. Веспасиан, захватив всю Иудею, кроме Иерусалима, отбыл в Рим, где стал императором, с 69 по 79 гг. Евреи на затишье военных действий успокоились, лишь христиане, помнившие предсказание Иисуса о разгроме Иерусалима, бежали из города. В следующем 70 г. Веспасиан доверил командование войсками в Палестине своему сыну Титу. После нескольких месяцев осады Иерусалим пал. Город был разрушен, Храм сгорел (в Талмуде приводятся даты разрушений Первого и Второго Храма, которые, как ни странно, были одного дня, 9 Ава, но в разных годах это разные дни, которые колеблются в пределах конца июля – начала августа; это намек евреям от Бога – наступаете на одни и те же грабли…) Последняя еврейская крепость Масада, близ Мертвого Моря, пала в 73 г. (Еще Гней Помпей 136 лет назад на условиях победителя с соратниками вошел в святая святых Иерусалимского храма. Это было чудовищным своеволием. Теперь же римляне были тем более повинны в сожжении Храма. По факту одной культуры, одного отношения к евреям, фактически близкородственного содержания – одно и тоже – несмотря на то, что они не имели реальных связей друг к другу, г. Помпей в 73 г. будет погребен под лавиной внезапно проснувшегося вулкана Везувий).

Вот как описывает взятие Иерусалима римлянами почти свидетель этого события римский историк Тацит: «Иудеи были единственным народом, отказавшимся подчиниться Риму, и это особенно возмущало всех1… Над городом стали являться знамения, которые народ этот, погрязший в суевериях, но не знающий религии, не умеет отводить ни с помощью жертвоприношений, ни очистительными обетами. На небе бились враждующие рати, багровым пламенем пылали мечи, низвергавшийся из туч огонь кольцом охватывал храм. Внезапно двери святилища распахнулись, громовым, нечеловеческой силы голос возгласил: "Боги уходят", – и послышались шаги, удалявшихся из храма. Но лишь немногим эти знамения внушали ужас; большинство полагалось на пророчество, записанное, как они верили, еще в древности их жрецами в священных книгах: как раз около этого времени Востоку предстояло якобы добиться могущества, а из Иудеи должны были выйти люди, предназначенные господствовать над миром. Это туманное предсказание относилось к Веспасиану и Титу [будущие императоры Рима], но жители, как вообще свойственно людям, толковали пророчества в свою пользу, говорили, что это иудеям предстоит быть вознесенными на вершину славы и могущества, и никакие несчастья не могли заставить их увидеть правду2»60.

В огне войны погибли все еврейские религиозно-политические партии, выжило только фарисейство, на базе которого иудаизм получил свое дальнейшее возрождение. Христианство уже не рассматривалось Римом как внутреннее течение иудаизма, но как новая, политически опасная, религия, ставившая себе цель создание государства внутри государства, т. к. они отказывались воскурять ладан на алтарях в честь гения императора, тем ставя свою религию на первое место, нежели императора, требовали исключительной подчиненности некоему своему учителю Христу, которого они распяли как преступника, вступавшее в противоречие с притязаниями кесаря на абсолютную власть. Их тайные сборы по ночам лишь более укрепляло взгляд Рима на то, что христиане пытаются подорвать государственную безопасность, несуразно обвиняя их в культовых человеческих жертвоприношениях.

Тацит описывает иудеев с точки зрения удаленности их от достижений мира римской цивилизованности, погрязших в грубых суевериях, ленивых и злобных к окружающим: «Моисей, желая увековечить себя в памяти иудеев, дал им новую религию, враждебную всем тем, что исповедуют остальные смертные. Иудеи считают богопротивным все, что мы признаем священным, и, наоборот, все, что у нас запрещено как преступное и безнравственное, у них разрешается. В своих святилищах они поклоняются изображениям животного, которое вывело их из пустыни и спасло от мук жажды; при этом режут баранов, будто нарочно, чтобы оскорбить бога Аммона; убивают быков, потому что египтяне чтут бога Аписа. Они не употребляют в пищу мясо свиней, ибо животные эти подвержены той самой болезни, что некогда поразила народ иудеев. О перенесенном ими в древние времена страшном голоде доныне напоминают соблюдаемые иудеями частые посты, а привычка их замешивать хлеб без дрожжей связана с тем, что некогда они питались наспех сорванными сухими колосьями. Они и отдыхать любят в седьмой день, как говорят, потому что на седьмой день кончились их муки; со временем безделье стало казаться им все более привлекательным, и теперь они проводят в праздности каждый седьмой год. Некоторые, правда, полагают, будто этот обычай они ввели у себя во славу Сатурна, потому ли, что вера их и народ пошли от идеев, удалившихся в изгнание вслед за Сатурном, но, может быть, и потому, что из семи звезд, правящих судьбами смертных, самая высокая и самая могучая – звезда, называемая Сатурновой, а путь, проходимый многими небесными светилами, и время, за которое они этот путь совершают, выражаются числами, кратными семи.

Но каково бы ни было происхождение всех описанных обычаев, они сильны своей глубокой древностью; прочие же установления, отвратительные и гнусные, держатся на нечестии, царящем у иудеев: самые низкие негодяи, презревшие веру отцов, издавна приносили им ценности и деньги, отчего и выросло могущество этого народа; увеличилось оно еще и потому, что иудеи охотно помогают друг другу, зато ко всем прочим людям относятся враждебно и с ненавистью. Они ни с кем не делят ни пищу, ни ложе, избегают чужих женщин, хотя до крайности преданы разврату и в общении друг с другом позволяют себе решительно все; они и обрезание ввели, чтобы отличать своих от всех прочих. Те, что сами перешли к ним, тоже соблюдают все эти законы, но считаются принятыми в число иудеев лишь после того, как исполнятся презрения к своим богам, отрекутся от родины, откажутся от родителей, детей и братьев. При всем том иудеи весьма заботятся о росте своего народа, – на убийство детей, родившихся после смерти отца, смотрят как на преступление, души погибших в бою или казненных почитают бессмертными и по этим причинам любят детей и презирают смерть. Тела умерших они не сжигают, а подобно египтянам зарывают в землю; большую роль играет в их религии учение о подземном мире, тоже совпадающее с египетским; зато совсем по-другому, чем египтяне, представляют они себе небесные силы. В Египте божеские почести воздаются различным животным и статуям, нарочно созданным для этой цели, иудеи же верят в единое божественное начало, постигаемое только разумом, высшее, вечное, непреходящее, не поддающееся изображению, и считают безумцами всех, кто делает себе богов из тлена, по человеческому образу и подобию. Поэтому ни в городах у них, ни тем более в храмах нет никаких кумиров, и они не ставят статуй ни в угоду царям, ни во славу цезарей. На том основании, что их жрецы издавна пели хором под звуки флейт и тимпанов, опутывали себя гирляндами из хмеля, а в храме были найдены золотые лозы, кое-кто решил, будто иудеи поклоняются отцу Либеру, который некогда подчинил себе страны Востока и вывел их из состояния дикости. Религии эти, однако, ничуть не сходны: обряды, введенные Либером, торжественны и радостны, обычаи же иудеев бессмысленны и нечисты1…

Большая часть Иудеи занята деревнями, но есть у них также и города, среди которых столица племени – Иеросолима. Именно здесь находился их храм, в котором были собраны огромные богатства. За первой линией укреплений шел город, дальше – дворец, а храм стоял в самой глубине, за внутренней оградой. Только иудеям разрешалось приближаться к его дверям; внутрь допускались одни лишь жрецы. Пока Востоком правили ассирийцы, мидяне и персы, иудеи были самым жалким из подвластных им народов. Во время господства македонян царь Антиох попытался было искоренить столь распространенные среди них суеверия и ввести греческие обычаи, чтобы хоть немного улучшить нравы этого мерзкого племени, но тут начался мятеж Аршакидов, и вспыхнувшая парфянская война не дала ему довести до конца начатое дело. Позже, когда власть македонян пришла в упадок, парфяне еще не сделались тем могучим народом, в какой они превратились впоследствии, а римляне были далеко, иудеями стали управлять их собственные цари. Затем непостоянная чернь изгнала этих деспотов; но они вернулись, с помощью оружия вновь захватили власть и стали править так, как обычно правят цари: ссылали граждан, уничтожали целые города, убивали братьев, жен, родителей. Полагая, что это поможет укрепить их власть, они приняли также жреческое достоинство и стали еще больше поощрять иудеев в их суевериях2»61.

Если таково было отношение римлян к иудеям, то вышедшая из иудаизма секта Христа, к которой враждебно настроены были сами иудеи, представлялась римским гражданам явлением еще более гнусным. С точки зрения римского государства, христиане выступали оскорбителями величества, отступниками от государственных божеств, последователями запрещенной законом магии, исповедниками недозволенной законом религии. Христиане обвинялись в оскорблении величества как потому, что они для своего богослужения собирались тайно и ночью, составляя недозволенные собрания (участие в «collegium illicitum» или в «coetus nocturni» приравнивалось к бунту), так и потому, что они отказывались чтить императорские изображения возлияниями и курениями. Отступничество от государственных божеств также считалось одною из форм оскорбления величества. Чудесные исцеления и существовавший в первобытной Церкви институт заклинателей язычники считали делом запрещенной законом магии. Они думали, что Иисус оставил своим последователям магические книги, в которых изложен секрет изгнания демонов и исцелений. Поэтому священные книги христиан были предметом тщательных розысков со стороны языческих властей. Магические сочинения и сами волшебники законом были присуждаемы к сожжению, а соучастники преступления были распинаемы или умирали в цирке.

Иностранные религии были запрещены уже законами XII таблиц: по законам империи за принадлежность к чуждой религии люди высшего сословия подлежали изгнанию, а низшего – смертной казни. Христианство являлось притом полным отрицанием всего языческого строя: религии, государства, быта, нравов, общественной и семейной жизни. Поэтому христианин для язычника был «враг» в самом широком смысле этого слова. Императоры, правители и законодатели видели в христианах заговорщиков и мятежников, колеблющих все основы жизни государственной и общественной. Жрецы и прочие служители языческой религии естественно должны были враждовать против христиан и возбуждать вражду к ним. Люди образованные, не верующие в древних богов, но почитающие науку, искусство, всю греко-римскую культуру, видели в распространении христианства – этого, с их точки зрения, дикого восточного суеверия – великую опасность для цивилизации. Необразованная чернь, слепо привязанная к идолам, языческим праздникам и обрядам, с фанатизмом преследовала «безбожников». При таком настроении языческого общества о христианах могли распространяться самые нелепые слухи, находить веру и возбуждать новую вражду к христианам. Все языческое общество с особенным усердием помогало выполнению кары закона над теми, которых оно считало врагами общества и даже обвиняло в ненависти ко всему человеческому роду.

Нерон стал первым императором начавший официальное гонение на христиан; устроивший поджег в Риме, он свалил на них всю вину. Но гонения на христиан до 250 г. были все же локальными и разрозненными, массовый характер и жестокость они обрели лишь при Деции. Вместе с тем гонения имели и положительный эффект, благодаря этому христиане стали расходиться по всему миру, неся ему знания о спасении.

Распространяясь по земле христианство, стало встречать сопротивление общественного строя. Христиане провозглашали идею равенства всех людей перед Богом (что, в свою очередь, мистической составляющей, отступничеством, стало сразу передёргиваться в равенство людей вообще, с выстраиванием прокоммунистических общин), что не нравилось аристократии, оправдывая иерархическое состояние общества заинтересованностью в этом самих богов, поддерживая своим состоянием язычество. Также христианство встретило экономическое противодействие, когда ставило под экономический удар какое-либо ремесло, держащееся на поклонении какого-либо идола.

Помимо внешних факторов гонений и различных сопротивлений в христианстве стали возникать внутренние проблемы как распространение ересей, для преодоления которых шла выработка канона писания, формирование которого в целом закончилось к 175 г.

Примерно, в 170 г. церковь стала называться Кафолической, т. е. Вселенной. Внутренняя и внешняя борьба церкви за выживаемость и чистоту своей веры привело к повышению своего престижа Римской церкви. В христианском мире она получила репутацию непогрешимой в борьбе против ересей и раскола. К тому же к этому времени появилась всеобщая необходимость разрешения проблем гонения и ересей, для чего было необходимо элементарное церковное управление. Исторический престиж Рима как столицы империи, к 100 г. эта самая большая и процветающая церковь, помогающая другим церквям, и пронизывающий все человечество и, соответственно, уже заблуждавшихся христиан, дух достоинства, с моральным аргументом, что апостол Петр был первым епископом Рима и что по евангелию он имеет особое положение, в середине II в. закрепило за римским епископом старшинствующее положение среди других. С 313 по 450 гг. римский епископ был первый среди равных епископов, затем превосходный, и наконец, ставший папой Римским. Так, Лев I, епископ Римский с 440 по 461 гг., очень часто использовал титул «papas», и требовал, чтобы его решение было окончательным среди церковного суда епископов. (Это подкреплялось как бы теологическими доводами словами апостола Матфея 16:18, «ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою…» Но Петра Христос звал «petros», имеющее мужской род, а камень, на котором Он построит Свою Церковь – «petra» – женского рода, и в данном случае имеет значение живого камня. Таким образом, назвав Петра камнем, Иисус имел в виду твердость веры, на котором будет выстроена церковь. Вместе с тем, не трудно понять, что камень – это вообще тот «камень, который отвергли строители», который в притчи Христа есть виноградник и его посланник-сын). Сама же Иерусалимская церковь, в результате разрушений Иерусалима в 70 г. и 135 г., перестала быть равной Римскому епископу.

Христос совершил миссию спасения человечества, образовав тем христианскую общину, но достоинство не сдает позиции, проникает в церковь, и взаимоотношения внутри церкви уже скоро начинают напоминать взаимоотношение сторон достоинств.

Вслед за возвышением Римской церкви спешила Византийская. Римский епископат требовал присвоения себе первенства авторитета в церкви, но восточные патриархи стояли на позиции принципа соборности. В результате этих расхождений сложились две принципиально отличительные экклезиологии – восточная и западная. Когда в 587 г. Константинопольский патриарх Иоанн Постник присвоил себе титул «Вселенский», Римский епископат расценил это как претензию на церковное господство. С этой же целью Византией была предпринята идея Восточного распространения христианства, в противовес Римскому западному. Так, ею была выдвинута идея миссионерства апостола Андрея Первозванного (названного так в честь того, что он был первым учеником Иисуса Христа), Византийского покровителя, который исходил со своей проповедью все Восточные земли империи, с прилегающими территориями.

По свидетельству Оригена, на которое ссылается Евсений Кесарийский, Андрей получил по бросившему жребию Скифские Причерноморские земли. Впоследствии, эта идея была подхвачена славянскими летописцами, сделав Андрея путешественником-первооткрывателем и миссионером по территории восточных славян. Именно только с этой целью автор «Повести Временных лет» указал путь из варяг в греки только как Волхов – Днепр, объяснив, что из Понтийского (Чёрного) моря в Рим можно добраться через Варяжское (Балтийское) море. Опуская момент или не осознавая, что для первых миссионеров все то, что находилось за пределами Римской империи, тем более на отдаленных расстояниях и тем более севера, было фактически «темным лесом» (лишь смутные представления опирающиеся на свидетельства отдельных путешественников), летописец посылает Андрея проделать чуть ли не кругосветное путешествие: из Азова через Балтийское море и Атлантический океан в Средиземное море Римской империи. Причем автор умалчивает насколько этот путь отличен от обычного и у несведущего читателя создается впечатление в небольшой разнице расстояний, и то, что апостол Андрей сделал важное открытие нового пути, демонстративно его затем преодолев. Совершая же географическо-разведывательную операцию (по «ПВЛ» из Корсуня, т. е. Херсона, тер. Крыма, в Рим) апостол заодно, конечно, просто должен был и миссионеровать всему населению Восточной Европы. Таким образом, летописец, для поднятия престижа Киевской Руси, искусно совместил миссионерскую деятельность апостола по евангелизации с якобы имеющимися у него наклонностями по открытию новых путей передвижения на незаселенных и малозаселенных просторах земли.