Лицедейство без занавеса

Отец наклонился, чтобы обнять Рико, мать тоже захватила девушку в крепкие объятия.

– Рико, тут кто-нибудь был? – посмотрев на криво поставленные модели на шкафах, осведомился Иошито Киносита.

– Нет, отец. Ты ведь запретил мне кого-либо впускать в дом.

– Не лги мне, Рико, – взгляд отца был строгим настолько, что девушка созналась.

– Прости, отец. Тут были двое юношей.

– Что они делали здесь?! – воскликнул Иошито, и весь персонал ушёл в другое крыло.

– Только ночевали, – махая ладонями, начала Рико. – Они бездомные, и я решила, что будет правильно их приютить, – взгляд девушки опустился так, что она смотрела на свою обувь.

– Где они сейчас? – после тяжёлого выдоха произнёс Иошито.

– Я пойду в душ, дорогой, – сказала Коу Киносита, зная, что её супруг будет ещё долго доставать информацию из дочери.

Рико провела отца в комнату, где Браун и Ёсидо играли в приставку на телевизоре.

– Да добивай его!

– Я пытаюсь!

– Ещё чуть-чуть! Давай!

Зазвучала мелодия поражения.

– Не-е-ет, – с огорчением выпалили оба.

– Вот они, отец. Я думаю, с Кейтаро ты уже знаком.

Строгий взгляд Иошито пронзил молодых людей, и они вскочили с дивана и почтительно поклонились.

– Здравствуйте, Киносита-сама, – произнёс Кейтаро, и за ним повторил и Акияма.

– Это Акияма-кун, отец.

– Вольно, – скомандовал мужчина. – Акияма похож на Сатору, верно, Кейтаро? – словно забыв про многолетний бойкот семье Браун, спросил Иошито.

– Только слегка постарше, – положив руку на затылок, ответил Кейтаро.

– Вы можете остаться, раз моя дочь вам доверяет. Кейтаро, подойди сюда, – мужчина позвал его жестом.

Молодой человек покорно выполнил просьбу.

– Если хоть раз Рико будет нехорошо от тебя или Акиямы, ты будешь жить не просто на улице, а в самом настоящем пекле. Понял?

– Так точно, Киносита-сама, – сглотнув, ответил Браун.

Ещё полгода прошли незаметно. Иошито и Коу продолжали жить в своём поместье, и Рико, Кейтаро и Акияма стали чаще выходить в город. Со временем мистер Киносита перестал отправлять вслед за ними одного из своих подопечных, проникшись доверием к молодым людям.

Среда. 26 ноября. 2025 год.

С утра Кейтаро почувствовал непреодолимую жажду. Это не была обыденная человеческая жажда – желание мести пронизывало Гурмана. Он стал одержим ею, и глаза его наполнились чёрным цветом. Кейтаро смог подавить порыв, придя в норму. Однако жажда не отступала и вскоре заполонила все мысли молодого человека. Браун поделился проблемой с Акиямой.

– Так давай найдём мерзавцев, и пусть они наконец получат по заслугам! – сказал подросток.

– Но что, если что-нибудь случится с тобой? Я не знаю, что произошло, когда ты затронул мою метку.

– Ничего страшного не будет, ты ведь после этого уже убивал одного из них…

– И что после этого было? Я полночи искал тебя.

– Дело было в другом… Тот мужчина был Атсуши Ёсидо.

– И ты молчал?! Кто это был?.. – виновато спросил Кейтаро.

– Дядя. Он всегда старался помочь мне, пока не пропал куда-то несколько лет назад.

– Х-хорошо. Но ты уверен, что хочешь, чтобы я сделал это?

Акияма утвердительно кивнул.

Вдвоём они подошли к Рико и разбудили её, также рассказав о своих планах. Девушка обняла Акияму и поцеловала в лоб. Кейтаро она позвала поговорить наедине.

– Кейчи, я хочу, чтобы ты знал… Никогда ещё я не любила никого так…

– Рико, я могу сказать то же. Но… Мы не можем быть вместе.

– Что случилось тогда? Я ждала, что ты сам всё расскажешь.

– Я «Гурман», Рико. Я перестал быть человеком тогда. Я хочу, чтобы ты была счастлива без меня, это моё последнее желание.

Девушка положила руки на шею Кейтаро и поцеловала его. Поцелуй был таким, словно был последним в её жизни. Акияма, увидев это, с небольшой горечной улыбкой направился к выходу.

Позже вышел и Кейтаро. Он молча последовал за шлейфом, тянущимся откуда-то издалека. Акияма шёл за ним.

Аромат привёл духа и Ёсидо к вертолётной площадке. Недалеко от неё стоял мужчина в чёрном кожаном плаще и перчатках. Он разговаривал на американском диалекте штата Юта, который Кейтаро без труда мог различить.

Наёмник был высок и хорошо сложен. Его серые глаза были видны в полумраке ночи бегающими искорками.

Кейтаро вновь вопросительно посмотрел на Акияму, и тот вновь утвердительно кивнул.

Из-за угла за ними наблюдала Рико, следившая за Брауном, чрезмерно занятым поиском убийцы, и Ёсидо.

Это сероглазое лицо с несколькими лёгкими шрамами Кейтаро запомнил детально: форма носа, грубость и почти незаметная кривизна губ, едва просачивающаяся седина… Этот человек совершил фатальный выстрел в Рэя Брауна.

Гурман прыгнул на нескольких других наёмников, окружавших мужчину в кожаном плаще. Затем дух медленно подошёл к своей новой жертве, сорвал с шеи два военных жетона и бросил их в сторону. Монстр навалился на мужчину и повалил на землю.

Акияма подошёл к лежащим медальонам, один из которых был самодельным, и попытался прочесть их. У него не вышло – надпись была сделана на английском: «Jax»13 и «Sam»14.

Гурман вырвал сердце у мужчины, и оно сразу же окрасилось в чёрный. Монстр сожрал его, после чего застыл на месте. Он медленно встал. Вспышка света озарила лицо Рико. Нечто вылетело из тела Кейтаро Брауна, и он упал. Акияма также застыл, и его тело также упало замертво.

Последняя цель была убита, и дух мщения освободился от земных оков и обрёл покой. Соединённая с ним душа Ёсидо испытала то же.

Рико, увидев это, потеряла сознание. Очнулась она уже дома – отец задействовал все возможные связи для того, чтобы отыскать пропавшую дочь. Он видел лежащие возле трупа наёмника безжизненные тела Кейтаро и Акиямы и принял их смерть за убийство, совершённое Гурманом.

Следующая неделя была самой тяжёлой в жизни Рико. Девушка старалась убедить себя, что всё, что она видела, – кошмар, который просто приснился. Она также пыталась поверить, что Кейтаро никогда не приходил к ней после 25 августа прошлого года.

Наступили первые выходные декабря.

Девушка сидела дома и никуда не выходила из него. Она хотела увидеть снег, настоящие сугробы, из которых можно было бы слепить снеговика. Но температура редко опускалась ниже 0°. Рико лежала в своей постели после занятий в университете и смотрела в потолок.

В комнату постучались.

– Киносита-сама, – раздался голос Гаён, – ваши родители отбывают и просят подойти к ним.

Девушка встала и вышла к двери на улицу. Там стояли Иошито и Коу.

– Дорогая, твоему отцу снова необходимо уехать, мы ненадолго, – сказала госпожа Киносита своей дочери.

– Хорошо, мам.

– Рико, – начал отец, опустившись на колено, – мы с твоей матерью…

Рико не услышала, что Иошито продолжал говорить, – её отвлёк знакомый силуэт, стоявший недалеко от комнаты охраны у входа в поместье. Блондин смотрел на мужчин в форме, стоявших на посту и махал руками перед их лицами. Он щёлкал пальцами, но охранники не реагировали. Юноша повернул свой взгляд ярко-медовых глаз в сторону девушки.

– Поэтому, будь осторожна, мы тебя любим, – закончил Иошито.

– Х-хорошо, пап, – смотря мимо его плеча, произнесла Рико.

Мистер и миссис Киносита сели в картеж и уехали. Девушка пошла к посту охраны.

– Как ваши дела? – спросила она, смотря на мужчину, изредка переводя взгляд на стоящего рядом подростка.

– Всё прекрасно, Киносита-сама, – с небольшим недоумением сообщил солдат.

Девушка показала подростку глазами, что хочет услышать ответ. Мужчина с ещё большим непониманием повторил:

– Всё прекрасно.

Юноша наконец заметил, у кого на самом деле спрашивает это Рико. Он был невидим для всех, кроме неё, и девушка старалась обратить на это его внимание.

– Хорошо, вроде, – глаза подростка забегали.

– Вы совсем не изменились, – всё также смотря на охранника и изредка переводя взгляд на стоящего рядом, заметила девушка.

– Ну так с чего бы мне меняться, Киносита-сама? – с усмешкой сказал мужчина. – Мне нужно быть в лучшей форме, чтобы обеспечить вашу безопасность.

– Может, пройдёте в дом? – глаза Рико делали всё то же.

– Не имею права, Киносита-сама. Благодарю за приглашение, – мужчина почтительно поклонился.

Девушка развернулась и стала уходить в дом, юноша последовал за ней.

Рико вошла в комнату, подросток вошёл тоже. Киносита закрыла дверь на замок.

– Что ты здесь делаешь, Аки?! – радостно воскликнула девушка.

– Я не знаю, – потупился Ёсидо. – Это место первое, которое я вспомнил, куда можно пойти.

Рико хотела обнять юношу, но не смогла – руки прошли насквозь.

– Ты… Ты призрак?

– Похоже на то. Я не знаю, что случилось.

– Останься здесь, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты остался.

– Да, в общем, мне больше некуда идти… А почему ты меня видишь? Никто не видит.

– Я… не знаю, – солгала Рико, вспомнив вспышку света после свершения мести Кейтаро.

Акияма остался в родовом поместье Киносита ещё на месяц.

В преддверии Нового года юноша вышел прогуляться по улицам Киото. Он долго ходил, наслаждаясь каждым шагом. Атмосфера, царившая в городе, была близка к сказочной. Акияма почувствовал острую боль в правом плече, которая сразу прошла. Он не придал этому значения – такое происходит с ним часто после смерти Кейтаро. Юноша продолжал идти, но боль пришла вновь. Вскоре она стала усиливаться, и Акияма упал на колени и схватился за плечо. Вокруг него начал подниматься вихрь, газеты и объявления взмывали в воздух и начали беспрерывное движение по кругу. Скорость увеличивалась, и вскоре деревья стали колыхаться. Люди вокруг разбежались, не зная причины возникновения этих порывов ветра. Паника окутала многих.

Кэзухико Тэки, сидя на горе Фудзияма, почувствовал надвигающуюся угрозу и с помощью печати в следующую минуту оказался недалеко от Акиямы. Кицунэ в спешке стал думать способы, чтобы удержать дух Ёсидо, который начал вырываться из нашего мира.

Разорвалось пространство, и в небе открылся проход в царство Клаузанима. Времени на раздумья у бога удачи не было, и он отправился ко всем ближайшим, способным помочь.

– Эдуард Маммоне, способны ли вы отдать свою жизнь в обмен на защиту этого мира? – спросил Кэзухико, войдя в небольшую дешёвую квартиру.

– Вы о чём?

– Мне нужен ваш ответ. Подумайте, чтобы не жалеть о своём решении.

– Да, сэр. Я точно готов. Единственно верно! – воскликнул мужчина.

Защитник Японских островов подошёл к нему вплотную и обратил в нефритовый медальон. После, он, начертив на полу печать, вновь исчез.

– Юко Райц…

– Мастер Кэзухико? Что вы здесь делаете? – перебила кицунэ девушка.

– Готова ли ты отдать свою жизнь во имя спасения всей планеты? Подумай прежде, чем…

– Да! – воскликнула Юко, вновь перебив бога удачи.

Кэзухико сделал с ней то же, что с Эдуардом. Вновь Тэки своим мечом вырезал на паркете дворца семьи Райц свою печать и переместился.

Тем временем, вихрь, вздымающий в воздух всё, что было в двухстах метрах от него, продолжал расти, и Акияма, сидящий на коленях в эпицентре, уже начал подниматься вверх силой Судьбы, не позволяющей ему жить в материальном мире.

Кэзухико на мгновение задумался, подойдя к двери в номер киотского отеля. Отбросив сомнения, он вошёл внутрь.

– Курт Осборн, готовы ли вы к тому, чтобы отдать свою жизнь ради спасения Земли?

Мужчина строгим взглядом осмотрел вошедшего. Он поднялся из позы медитации.

– Что произошло?

– Ткань Мироздания рушится прямо сейчас, и, чтобы закрыть её прорыв, нужны души трёх с божественной природой сил.

– Почему вы не отдадите свою жизнь? – не проявив ни капли эмоций, спросил Курт.

Кэзухико замолк. Он не желал спорить со внуком Обакэ и собирался уйти.

– Я готов, Кэзухико Тэки. Вы можете забрать мою жизнь.

Бог удачи вплотную подошёл к мужчине и, прислонив руку к его животу, обратил Осборна в нефритовый медальон.

Сразу после этого Кэзухико вернулся к Акияме. Тело юноши медленно поднималось вверх к разрыву между девятым миром и царством Клаузанима. Кицунэ полушёпотом прочитал молитву и выпустил три медальона в вихрь. Они закружились с невероятной скоростью, превосходящей порывы ветра, затем увеличились и сумели остановить ураган. Нефритовые изделия окутали Акияму и плавно опустили его на поверхность земли. Затем, обратившись в жёлто-зелёные светящиеся шары, они один за другим вселились в тело юноши. Ёсидо вновь взмыл в воздух, и за его спиной расправились крылья, и дух вновь обрёл тело.

Акияма упал на землю на бок. К нему подошёл Кэзухико. Кицунэ подал ему руку и помог подняться на ноги.

Прошло два дня с того момента, когда все упоминания о человеке с именем Ёсидо Акияма были стёрты.

Юноша склонился перед небольшим возвышением, где лежало белое кимоно. На камне рядом стояли плошка с рисом, тарелка с данго и колокольчик. Акияма сидел на коленях, что-то неразборчиво прошептал и открыл глаза. Он достал зажигалку и воскурил благовония.

– Прощай, Кейтаро… – сказал юноша, поднимаясь на ноги с зелёной травы.

Небольшой огонёк, вероятно, летящий пепел, окружил Акияму и улетел в небо.

Болотная дева

Нет ничего прекрасней Свагдины, когда планета Горв начинает расцветать. Цветы: жёлтые, красные, синие – все были разными и окрашивали поляны во всевозможные цвета.

Шёл 1326 год, и среди людей царила гнетущая атмосфера – королевства Версель и Миро, занимающие почти весь материк, воевали уже четыре года, погружая мир в хаос и разруху. Многие тысячи солдат и крестьян отдали свои жизни в этой игре двух влиятельнейших людей Горва.

Партия всегда подходит к концу, даже если на доске не остаётся никаких фигур, кроме королей. Объявляется ничья, заключается перемирие. Так и король Верселя согласился отдать свою дочь за сына короля Миро.

Оставался один день до свадьбы, которая положит конец войне, в воздухе летали птицы, щебеча в небесах над Сароном и его невестой. Он – молодой человек двадцати пяти лет, имевший опыт в сражениях на передовой и вернувшийся для заключения перемирия. Он был статным, завидным женихом, за которого желали отдать замуж своих дочерей великое множество аристократов Миро. Волосы Сарона цвета соломы всегда колыхались от порывов ветра, а изжелта-карие глаза переливались в лучах дневной звезды. Она – девушка восемнадцати лет, всегда исполняющая волю отца, от которого зависела судьба её матери-крестьянки. Необычайной красотой славилась дочь короля Верселя, являя собой «небесной звезды богиню», как называли её в народе. Русые волнистые волосы отражали сиянье света, а изумрудные глаза очаровывали одним взглядом. Она была влюблена до безумия в своего жениха, ожидая дня свадьбы с большим нетерпением, чем её отец окончания войны.

Сарон гулял с невестой и вывел её на поляну – он хотел показать сюрприз. Она закрыла глаза по его просьбе, и пара двинулась дальше. Недолгим был их путь, и Сарон разрешил девушке открыть свои чарующие очи. Молодой человек взял её за руки, сказав: «Я должен омыть тебя. Наши традиции передаются уже многие века.»

Сарон вместе с невестой зашёл в глубь небольшого водоёма, где они погрузились в него по колено. Он наклонил девушку, словно в прекрасном танце, и начал постепенно погружать в воду. Сарон окунул её и поднял, окунул и поднял, окунул… Девушка кричала, но её мольбы не были слышны.

Молодой человек вернулся во дворец, где должна была проходить церемония, и разрыдался у коленей своего отца. Он сообщил, что потерял невесту. Договор о перемирии всё же был заключён в назначенный день, но закрепления его не произошло.

Под водой, когда время замедлило свой бег, девушка видела лицо своего жениха, которого она так бездумно любила. «Небесной звезды богиня» возжелала мести.

Через некоторое время девушка вернулась в мир живых и поселилась недалеко от водоёма, где потеряла всё. То было болото, покрытое по трём сторонам крупными деревьями с раскидистыми ветвями и вечнозелёной кроной. С четвёртой же стороны расположилась поляна, покрытая множеством разнообразных цветков, и, если смотреть на неё из воды, открывается несравненный вид.

Тринадцать лет спустя смерть настигла Сарона во сне, и девушка навсегда осталась в нашем мире.

Многих путников обворожила болотная дева, многих сгубила, но в её дом всё продолжают забредать странники.

Однажды на рассвете, когда лучи дневной звезды только начали просачиваться через раскидистые кроны болотных деревьев, а цветы распускаться, на горизонте явился силуэт юноши. Он шёл тяжело, с гитарой на спине, смотря вниз.

Девушка села на камень недалеко от воды и стала ждать прихода нового путника. Когда юноша приблизился к водоёму почти вплотную, он чуть не оступился, и дух окрикнула его. Странник повернулся в её сторону и остался сухим. Его тонкая, короткая бородка виделась очень чётко, как и усы, выходящие слегка за ширину носа. Юноше было двадцать два года. Он сразу опустил гитару с плеча на землю и присел. Долго путник всматривался в болотную деву прежде, чем начать перебирать струны на инструменте.

До самого заката он дёргал за натянутые волосы из конского хвоста. Юноша, закончив играть красивый и мелодичный поток звуков, вновь стал пристально рассматривать девушку. Она успела заскучать и наполовину погрузилась в воду.

Постепенно, час за часом, зелёные глаза путника непроизвольно закрывались всё чаще и чаще, и вскоре он уснул. Девушка отнесла его от воды.

Болотная дева сама не понимала почему, но этого барда она хотела сохранить.

На утро юноша начал что-то небрежно писать на оборванных листках. И так до конца дня… Девушка старалась не смотреть на путника, но что-то заставляло её делать это снова и снова. Она поглядывала на него и рассматривала выразительные глаза, блестящие от её взгляда. Девушка пела. Её голос был чудеснее всего, что слышал Версель, и он разносился ветрами по всем землям.

Вновь бард уснул у воды, стараясь как можно ближе видеть деву. Подул ветер, стало прохладно. Девушка отнесла путника дальше от болота.

Как только лучи дневной звезды стали освещать поляну; когда юноша начал морщиться от мешающего спать света, нарушающего ночной покой; когда цветы проснулись и стали распускаться, раскидывая свои лепестки во все стороны, девушка мелодично свистнула в сторону путника, и он поднялся. Звуки лились прекрасным потоком, оставаясь в голове барда. Юноша медленно, потирая глаза, начал идти к болотной деве. Он понимал, что она – монстр, из-за которого не стало многих его знакомых, но любовь была сильнее всех других чувств. Бард подошёл к воде и присел, достав гитару. Его пальцы стали подбирать ту самую мелодию, которую он искал долгое время, сидя на этом же месте. Несколько раз он помотал головой, поморщился и наконец лицо его приняло удовлетворённое выражение.

Сначала помычав, затем напев набор звуков, юноша стал мелодично зачитывать стихи, которые писал весь прошлый день:

«И лишь одна, ты та, кто мне любима,И лишь одна, ты мне дороже жизни.Не знал я, что увижу, в своём долгом путиТакую девушку, как ты…Свет с неба светит, поляна вся цветёт,И на закате, мне кто-то поёт.Прекрасный голос с моря, где девушка живёт,Он мне дороже жизни, уносит от забот.Как ветер по всем землям, голос разнесёт,Но услышит Версель лишь звуки из болот…Быть может, всё не вечно, и жизнь нас разведёт,Но любовь моя беспечна, и я за годом годВсё буду слушать голос, что для меня поёт…Когда-нибудь, возможно, мы с тобой вдвоём,Не думая о прошлом, весь мир пройдём.И на закате вместе на поляну упадём,Когда-нибудь, возможно, мы с тобой вдвоём…Любовь моя, как море, что бережно стучитПо скалам прибоем и ласково молчит.Однажды, с диким воем наступит сильный шторм,И ты лишь успокоить способна эту боль.Когда шрам на сердце моём вдруг заболит,Лишь ты, девица Верселя, меня сможешь исцелить…»

Девушка не могла оторвать глаз от юноши, так трепетно поющего стихи, которые он сочинял, сидя у воды и смотря прямо на неё. Слышно было его неуверенность, страх отвержения, желание понравиться. Болотная дева не приняла его чувств, боясь испортить их, осквернить и когда-нибудь забыть.

Все, кого встречала девушка раньше, в страхе убегали, крича заклятья в её сторону. Её нарицали чудовищем, ведьмой, желали сжечь. Она больше не верила в своё счастье, и любовь, приведшая её к этой жизни, девушка отторгла навсегда.

Шли годы. На висках бывшего юноши проступила седина. Он всё продолжал ходить к болоту, чтобы в иной раз посмотреть на свою музу, ставшую для него давно и смыслом жизни. Много ещё песен он сочинил, много спел. Она с изумлением слушала величественные стихотворения, поэмы о громких чувствах, прозу – всё это бард посвящал только ей одной. Затем дева и сама начинала петь песни, слышимые в замке Верселя, которые она помнила с детства. Голос её лился, словно мёд, и влюблённый мужчина отбрасывал все мысли, лишь слыша его. От начала и до самого конца он сидел очарованный.

Голова барда уже полностью побелела, её серебряный отблеск был особенно заметен в ночном свете, когда старец приходил сквозь непроходимые топи, заросшие так сильно, что издали казались лесом. Поляны с цветами уже не было – она полностью заросла, а болото, где сидела девушка, уже не освещалось ничем, даже дневной звездой.

Мужчина пришёл к заветному месту, где его всегда встречала муза, но её там не было. Не было знакомого силуэта, который не менялся все эти годы. Бард упал на колени. Вдруг из воды появились пузырьки, маленькие, редкие. Затем они участились, и из болота вынырнула дева и села на большой гладкий камень, стоящий справа от мужчины. Человек поднял глаза и, увидев свою возлюбленную, начал петь. Голос его был уже сиплым и не выдавал тех красок и красоты мечтаний, что были в юности, но слова всё так же задевали душу духа. Бард достал гитару, уже иссохшую, издающую глухой звук, и стал перебирать за струны, подыскивая самые подходящие ноты для мелодии. Старческий голос наконец начал:

«И лишь одна, ты та, кто мне любима,И лишь одна, ты мне дороже жизни.Не знал я, что увижу, в своём долгом путиТакую девушку, как ты…Свет с неба светит, поляна вся цветёт,И на рассвете, мне кто-то поёт.Прекрасный голос с моря, где девушка живёт,Он мне дороже жизни, уносит от забот.Как ветер по всем землям, голос разнесёт,Но услышит Версель лишь звуки из болот…Быть может, всё не вечно, и жизнь нас разведёт,Но любовь моя беспечна, и я за годом годВсё буду слушать голос, что для меня поёт…Когда-нибудь, возможно, мы с тобой вдвоём,Не думая о прошлом, весь мир пройдём.И на закате вместе на поляну упадём,Когда-нибудь, возможно, мы с тобой вдвоём…Любовь моя, как море, что бережно стучитПо скалам прибоем и ласково молчит.Однажды, с диким воем наступит сильный шторм,И ты лишь успокоить способна эту боль…»

Так и не окончив песню, мужчина затих. Пальцы его спустились со струн, а ветхая гитара выпала из рук. Бард лёг на спину и беспрерывно смотрел в закрытое густыми кронами деревьев небо. Дева спустилась к нему и начала внимательно рассматривать. Движения в груди у него уже не было.

Свет тонким лучом пролился в непроходимые топи и озарил лицо лежащего странника. Оно показалось деве таким чужим, но таким знакомым. То был двадцатилетний юноша, тусклый взгляд зелёных глаз которого вонзился в девушку и не отпускал. Они всегда были яркими, но сейчас… сейчас они были пустыми и мёртвыми. Чудесный голос вмиг пронёсся по всем топям, разнося весть о том, что болотная дева испытала чувство любви:

«Когда шрам на сердце моём вдруг заболит,Лишь ты, девица Верселя, меня сможешь исцелить…»

Девушка закрыла барду глаза и поцеловала его. Лицо мужчины стало влажным от пролитых над ним слёз, которые блестели в свете дневной звезды, просачивающемся сквозь вековые деревья, скрывавшие эти топи во тьме уже многие годы.

Поглотитель

Бектар из тех планет, которые не являются желаемыми для путешественников. Умеренный климат не привлекает туристов. Власть отталкивает коренных жителей. Находясь во владении дворца Виззгардов, Бектар не исполняет все новые законы Королевы, отдавая дань старым, консервативным обычаям и принципам. Наказания всегда были самыми ужасными именно на этой планете – любая карманная кража могла привести к смертной казни.

Как бы то ни было, на Бектаре хватало и тех жителей, кто был доволен своей жизнью; кто купался в роскоши, несмотря на мольбы за Стеной Скорби; кто построил свою радость на чужих страданиях.

Город Зээл испокон веков славился своими ничтожными правителями, которые не способны проявить ни капли своего смущения по отношению к издевательствам над крестьянами.

Мужчина, обладающий незаурядными умом и предпринимательскими способностями, Ти Тэбрум, организовал продовольственный трест «ТТ-ЗЭЭЛ». Он был не только гениальным бизнесменом, но и прекрасным манипулятором и маркетологом. Накопив внушительный капитал, мужчина сблизился с губернатором Зээла и хитростью заставил его перенять управление трестом на себя и распространять его в жизни граждан. Джар Голлер, тот самый губернатор, с детства не отличался вольностью и отказать Тэбруму находил для себя неприемлемым, потому чётко следовал указаниям бизнесмена.