Полет в другой мир. Приключенческий роман

А дальше все по сценарию!

Могло такое быть? Могло.

Потом эти двое на телеге как-то сразу там очутились, как рояль в кустах. Они чем-то напоминают Урганта и Цекало. И рост у них такой же, ну может несколько тут Цекало повыше, но когда спорят, ругаются или смеются, так вообще как будто ведут «Большую разницу». Только я их языка не понимаю, да и «мордой лица» они не похожи. А так сзади – не отличишь.

Теперь Кукугла. Да, по пьяни и не такое чудовище можно придумать. А сшить реквизит, затолкать туда 3-4-х студентов, то все остальное уже дело техники.

Могло так быть? Могло!

Эти в воротах с копьями, мечами и луками – тоже не вопрос. Вот только земляной вал с частоколом и поселением периода раннего средневековья – это уже серьезно. Почти перебор! Это же какие бабки надо было вогнать на такое сооружение!

Но есть здесь еще одно «но». За все время ни один вертолет не пролетел над нами, не встретилась ни одна телега, ни одна машина, и ни один всадник или пеший. Как же тогда они снимают все это? Правда, могли понатыкать съемочной аппаратуры по кустам и по деревьям. А снимать можно и по радиокоманде с нашей телеги по ходу перемещения. Могло так быть? Могло.

А еще, когда они пальцы к губам приставили, чтоб помалкивал, я вспомнил одну коротенькую притчу.

Летал себе воробей в удовольствие и весело чирикал. Как-то за свои деньги или кто-то угостил, сейчас это уже не важно, выпил воробей. И не просто выпил – упился. Сел на ветку, покачался из стороны в сторону и упал на землю. И почти замерз. В это время по дороге проходила корова. Она лихо задрала хвост и разбросала свои блины на дорогу. Один из них попал на воробья. Он согрелся, пришел в себя, отряхнулся и зачирикал.

– Как это здорово чирикать, как это здорово, что я смогу снова летать! – и еще что-то в этом роде. А мимо проходила кошка. Она услышала чириканье воробья, прыгнула, схватила и съела его.

Мораль: попал в говно – не чирикай

А ведь я тоже так и попал! И по самые уши! Как тот воробей. Вот они на это мне и намекнули. Да я и помалкиваю. Не чирикаю! Ведь я правильно рассудил? Ведь пока все так логично! А что? Заведут сейчас меня в хижину и под вспышками фотокамер:

«Здравствуйте! Вас приветствует передача Розыгрыш!» – проговорят мне, и все кончится. И мне сразу предъяву на бабки за выход в телеэфир. А где я возьму столько денег? Есть у меня немного, но придется залезать в долги. Не век же мне кататься здесь на телеге. Уж лучше летать. И не один год и не два придется отбивать эти бабки. Ой! Скорей бы уж это кончилось!»

– Ты почему вместо дров привез траву? – гневно встретил хозяин дома вбежавшего Гуранта.

– Рогул! Не кричи! К нам пришла удача! И ты должен нам щедро заплатить!

– Ты в своем уме! За что? За траву? Да за нарушение договора я завтра же тебя отдам Кукугле.

– Ой! Не пугай меня! Там под травой лежит пришелец. Он не наш.

– Ну, и что! Мало их тут приходило, и мы их отдавали Кукугле или продавали в соседнее племя.

– Нет! Нет! Это особенный пришелец. У него волосы, как солома, желтые!

– Не может быть!

– Может! Может! А тебе и Бару подтвердит, да и сам, если захочешь, сможешь посмотреть и убедиться.

И тут Гурант подробно рассказал, как все это было. Хозяин молча слушал. Но по мере продолжения рассказа он все больше и больше улыбался.

– Он хоть что-то понимает? И как его зовут? – спросил Рогул.

– Нет! Ничего не понимает. Мы с Бару уже начали его обучать нашему языку. Так смешно получается. И зовут его странно – Сэр.

– Сэр? Действительно странное имя.

– Ладно! Ты с Бару укутай пришельца вот этим полотнищем и занеси в хижину. Но чтоб никто его не увидел.

Меня занесли в хижину и помогли стать на ноги. Предо мной стоял мужчина ниже меня, лет под 40. Я понял, что он будет играть за главного. Рядом стоял мой знакомый – Гурант. Ну что ж, подыграю им, сделаю вид, что я им верю. Но все-таки несколько примитивно выглядит этот маскарад с яйцеобразными головами и ушами под чебурашек. Могли бы придумать что-нибудь и пооригиональнее. Ну, давайте быстрее, быстрее доигрывайте свои роли. Мне это шоу уже начинает надоедать. У меня все тело болит, мне бы полежать.

А Рогул, молча, с лукавым прищуром рассматривал пришельца и проговаривал.

– Да, он не старый, хорошо сложен, но какая-то странная одежда на нем, а уши вообще маленькие и дебильно круглые. А волосы, волосы почти как желтые листья осенью.

– И где вы откопали такого урода? Ах, да. Ты же рассказывал. Хотя… – спросил он у Гуранта.

– Я – Рогул! Ты – Сэр! – проговорил хозяин, показывая рукой на себя, а потом на меня, – будем считать, что познакомились.

– Рогул, не отдавай его Кукугле! Он нам может пригодиться. Ведь скоро выборы.

– Ладно! Дам я вам 8 гривиков, но чтоб никому ни слова.

– Нет! Это мало! Добавь еще 4. Ведь его можно использовать как голос на выборах. Ты же обещал.

– Хорошо! Даю вам 15 гривиков но, чтобы ни одна лаялка не узнала, – он задумался на минуту-другую и добавил:

– Послезавтра уже за полдень надо чтобы у реки, где женщины белье полощут, как-то узнали, что у меня в доме или, может, рядом есть кто-то не похожий на дирика. Ну, такой парень с желтыми волосами и голубоглазый. Среди нас таких нет.

Он помолчал, пока Гурант переваривал в своей голове эту ситуацию, и потом добавил:

– Только послезавтра обязательно, так как через 8 дней будут выборы старейшин.

Рогул окончательно решил стать кандидатом в старейшины на этих выборах.

Я прислушивался к их разговору, но ничего не понимал. И только по жестикуляции рук и взглядам в мою сторону понимал, что речь идет обо мне. Ну, как бы решалась моя судьба. А вообще мне надоело стоять и слушать все эти переговоры. И никаких фотокамер, никаких вспышек, никаких репортеров! Я сел на что-то напоминающее табуретку. У меня внутри будто все опустилось, так как я уже понял, что никакого «розыгрыша» нет и не будет. Что все, что было и есть – это правда. Я сидел, неподвижно уставившись бессмысленным взором в пустоту.

Собеседники, посмотрев на меня, переглянулись и расхохотались.

Это было хорошим знаком: хоть пытать меня не будут, а, может, еще и накормят. Да, это сколько же я не ел? Е-мое! Еще вчера вечером как мы «бухали» на расслабоне, так после у меня во рту ни крошки. Где было у меня вчера, и где я сейчас? Разобраться бы! Ой! Да как же мне жрать хочется!

Ну, просто телепатия какая-то. Как только вышли из комнаты мои собеседники, ко мне подошла женщина и рукой показала, чтобы я шел за ней. В другой комнате стоял стол и вдоль него тянулись деревянные лавки.

Но главное, на столе стояла миска, от которой шел пар. Рядом была какая-то зелень и куски хлеба. Я понял, что это для меня, поэтому я сразу сел за стол и начал быстро есть. Я даже не пытался понимать, что это мне напоминало. Из разных дверей торчали любопытные головы и с улыбкой наблюдали за мной. Мне было не до них. Во мне проснулся голод, и я спешил его усыпить!

В комнату вошел хозяин. Крикнул, наверное, что-то типа «кыш» – и все двери захлопнулись. Он посидел немного, глядя на меня с улыбкой, что-то проговорил и ушел. Потом пришла все та же женщина и повела меня в другую комнату. Там она показала на топчан, затем наклонила голову, прижала к ней ладонь и закрыла глаза. Затем открыла глаза, улыбнулась и вышла. Я не тупой, я все понял.

Спал я долго. Рядом никого. Когда я выглянул в окно, солнце было уже высоко. Ну, не совсем высоко, но часов 10 утра уже было. Скинув с себя рогожку, я увидел, что совершенно голый. Осмотрел себя, ощупал. Все было цело и вроде даже не кастрировали. Шучу! А что, все можно ожидать от этих чебурашек!

На табуретке рядом лежала вся моя одежда выстиранная и высушенная. Блин! Могли бы и погладить! А шо? И когда это они меня раздели? И зачем? Но, вспомнив в какой дряни я «купался» и как от меня парфюмило, протелепатировал своим покровителям свое «спасибо» за оказанный сервис.

Рядом на лавке лежал полиэтиленовый пакет и карманный ножичек Я сразу схватил полиэтиленовый пакет, раскрыл его и вынул совершенно сухие свои документы: два паспорта – русский и украинский, летную книжку и удостоверение пилота второго класса.

– Так, с документами я не пропаду, – почему-то мелькнула шальная мысль.

– Какими документами? Да эти чебурашки понятия о них не имеют! Хоть бы меня не съели, – мелькнула более здоровая мысль.

Я ощупал свои синяки и ссадины, сочувственно себе улыбнулся и оделся. Все тело болело и шумело в голове. Очевидно, за мной следили, так как только я оделся, в комнату вошел Рогул. Он что-то приветливо улыбаясь сказал, а потом вдруг посерьезнел и, показывая на мои документы и ножичек, стал что-то говорить.

Я подумал, что он хотел посмотреть и протянул их Рогулу, но тот испуганно попятился и замахал руками. Странно, чего он испугался? И только когда я положил свидетельства своей личности в карман пиджака, Рогул успокоился, заулыбался и показал мне рукой в сторону двери. Я не тупой и сразу понял, что мне надо идти в ту комнату.

Там на том же столе стояла миска с едой, а у входа на табуретке стоял кувшин с водой, и рядом лежала тряпка. Внизу было что-то похожее на тазик. Хотел сразу сесть за стол, но подумал, а вдруг это тест на дебильность. Поэтому умылся, а потом, уже не спеша, с удовольствием поел.

Да, но задарма ведь нигде не кормят! Это только в мышеловке сыр бесплатный. Да и то до определенного момента. Так что от мышки, то есть от меня, тут хотят? И надо же так вляпаться! Ладно, выкрали бы меня? А то сам приплыл! Я вспомнил, как плыл и расхохотался. А что еще оставалось! Подожду, присмотрюсь. Вот что значит поел. И мысли появились. Правда, почти дурацкие!

Почему-то в памяти всплыло, что читал я раньше что-то похожее. Были там разные фэнтэзи, в которых описывалось, как люди попадали через портал то в параллельные, то в перпендикулярные миры или еще куда, но всегда у них было как-то сказочно-цивилизовано.

Причем, почти сразу там герои натыкаются на зеленокожих орков, атлетически красивых и остроухих эльфов, или коротышек гномов и разводят с ними разные приколы. А магии и нечисти там читателю их просто мешками подносят. У кого как! Какому автору чего не жалко! Я только хихикал над такой наивностью и бредятиной и иногда дочитывал до конца.

А вот теперь сижу и думаю: что мне сейчас делать? Неужели я попал в какой-нибудь параллельный, перпендикулярный, вертикальный или какой-нибудь другой мир? Ничего подобного, в прочитанном мною ранее я не встречал. Да и портал мне достался слишком уделанный – канализационный. А за что? И зачем? Ведь я же никому ничего плохого не сделал. Я ведь только к Светке шел! Вот блин!

Но если это не хохма, и если я действительно попал в другой мир, то еще не вечер. Может быть, я кого-нибудь и встречу, кто укажет мне путь обратно! Но через свой портал я домой не пойду! В цивилизацию через канализацию – ни за что! Ну, представьте себе. Нашел его, вышел наверх. И что? Да, такого позора я не переживу. Чтобы потом услышать, что-нибудь похожее на такое:

– А-а-а, так это Сережа!

– Какой Сережа?

– Да из 392 экипажа, пилот 2 класса!

– А! Это тот, кто перепутал все Воды и Медные трубы с канализацией?

– Гы-гы-Гы-гы-гы!!!

Ухохочутся все лет на десять вперед. Нет уж! Не дождетесь!

Мои размышления пришлось остановить, так как в комнату зашли Гурант, Рогул и женщина, которая меня накормила. Из их разговора я понял, что ее зовут Карилла. Так вот, они весело о чем-то разговаривали между собой, а потом Рогул сказал или вернее показал, чтобы я разделся.

«Ну, все, напоили, накормили, теперь кастрируют или зажарят и съедят», – подумал я, снимая с себя одежды.

Когда я дошел до трусов и майки, они запротестовали, чтоб я остановился. Рогул осмотрел меня, а Карилла что-то ему объясняла, показывая на меня рукой. Проговорив еще что-то, Рогул ушел, а Карилла принесла миску с какой-то мазью и стала замазывать мои раны.

«Фу! Раз лечат, значит, будет отсрочка. Поживу еще!», – промелькнуло в голове.

Потом Карилла завела меня в комнату и показала руками, чтоб я лег и спал.

Весь следующий день я сидел в доме или бродил по саду. И все время возле меня были или Гурант, или Бару. Я понимал, что это были мои стерегущие. Но я и не возражал, так как мы пытались общаться и учили друг друга новым словам. Им это нравилось даже больше, чем мне.

А я и не сопротивлялся – язык врага или друга надо понимать. На третий день во двор стали заглядывать любопытные. И чем ближе к вечеру, тем их было все больше и больше. Очевидно, в селении услышали обо мне и приходили посмотреть. Е-мое! А на что смотреть? Вот был бы я в своей отутюженной форме, да при фуражке! А так что? Сижу или хожу во всем помятом.

Ой! А с чего это я зафраерился? Ведь мне ничего не известно. Ничего! Видите ли, форму ему подавай! Подадут! И я задумался. Если даже бежать, то я не знал, в какую сторону. Вот блин!

Как-то раз проснулся я ночью. Прямо на меня через окно смотрела луна. Было полнолуние и, очевидно, оно меня и разбудило. Я встал и подошел к окну. Все темно-синее небо было усеяно звездами разной величины, и на их фоне величаво плыла желтым блином большая круглая луна.

Все спят, кругом тишина и покой. Красиво так! Да, но что это случилось с луной? На ней совершенно другие картинки. Привычные темные пятна морей слева исчезли, как и громадный белый лунный кратер на ее нижней «макушке»

А вместо них появились другие изображения. И со звездами что-то случилось! Я их совсем не узнаю! Так! Вот там должна быть полярная звезда. Ее нет! А куда убежали медведи? И вообще здесь совсем другие созвездия и млечный путь, вроде, пропал. Нет! Четвертинка его осталась, но где остальное? Да. Здесь другое небо!

Я не мог ошибиться. Атлас звездного неба обоих полушарий мы учили и знали как букварь. Приборы приборами, а по «ориентированию по звездам» мы в Академии сдавали зачет. Так куда же я попал?

Я уже понял, что попал к дирикам с их родоплеменными отношениями – это почти на полторы тысячи лет назад. Но в какой мир? В какую систему? Факт, что не в нашу! В параллельный мир или перпендикулярный? И кто же мне ответит? Интернета здесь нет! А «что, где, когда» – здесь тоже не работает. Во, влип! Где дорога в мое прошлое?

«Будем искать», – как говорил известный комик Юрий Никулин. Только где?

Я еще раз посмотрел на небо и, зевая, пошел спать. Тем более луна уже ушла в сторону и не светила в мое окно.

ВЫБОРЫ

Мне объяснили, что выборы совета старейшин здесь проводятся раз в два года. Право быть выбранным имел каждый житель. Для этого за три дня до выборов желающий должен был получить у вождя племени сосновую ветку и ходить с ней по селению, чтобы все могли увидеть кандидата. На площади перед хижиной вождя рисовались меловым порошком белые круги…

огул взял меня, Гуранта и Бару для агитационного похода по селению. Он шел с сосновой веткой впереди, всем улыбался, раздавал обещания и отвечал на вопросы или приветствия. Мы были как бы группой поддержки.

Так как слухами земля полна везде, многие пришли посмотреть на пришельца. То есть на меня. Мы шли от дома к дому от улицы к улице и везде нас встречали толпы любопытных. Меня щупали, брали за руки, а многие женщины просто подходили и часто-часто моргали глазами.

Потом мне Бару объяснил, что у дириков женщина обладает основной инициативой в вопросах знакомств, да и не только. И если она кому-то часто моргает, то это означает, что он ей понравился. Здесь говорить не принято. Если он, например, ее в упор видеть не хочет, то смотрит не мигая. Моргнул в ответ раз или два – готов поддерживать дружеские отношения. А если моргушек более пяти, то можно хоть сразу, простите, в кусты или к себе в хижину ее тащить.

Так возле меня все время стояли стаи моргушек. Одни шли с нами все время, другие отходили, уступая новым любопытным. Меня сразу предупредили – не моргать. Правда, я несколько раз не стерпел и моргнул. Ой, сколько радости это вызвало в толпе!

В, общем, мы пользовались успехом. Рогул, уже понимал, что благодаря мне он сможет проскочить в старейшины. Так и прошли эти три дня в хождении, не частом моем моргании и в обещаниях Рогула выполнить пожелания тех, кто подходил к нему с просьбами или вопросами.

Наступило утро выборов. Все население собралось по краю площади. Толпа гудела как растревоженный улей. Но вот ударили барабаны, и все стихло. Из хижины вышел вождь племени. Сразу же к нему присоединились старейшины в белых плащах, и все они направились к навесу. Там вождь уселся, возле него по краям стали старейшины, и снова загремел барабан.

На площадь вышел Колдун. Он что-то проговаривал и слегка бил в бубен. Может, с тех давних пор и дошло до нас выражение «бубнить» о чем-то.

Но вот Колдун громко закричал и, сильно ударяя в бубен и приплясывая, пошел по кругу. Он вертелся, подпрыгивал, вздымал руки кверху, падал на колени и снова вскакивал. Он все время что-то наговаривал и напевал, а затем остановился и прокричал:

– О! люди нашего племени! Славные Дирики! Добрые Духи услышали меня! Они разрешили проводить нам выборы старейшин. Они проследят, чтобы выборы были справедливыми. Идите и выбирайте! Самых достойных и самых мудрых!

Снова бьют барабаны, и помощники Колдуна разводят по белым кругам кандидатов с веточками сосны в руках.

Я тоже стою с Рогулом в белом круге. По правилам, кандидату можно было взять с собой не более двух близких людей. Рогул взял меня и Гуранта.

По краю площади шумит, волнуется толпа и разглядывает стоящих в кругах кандидатов. Шум несусветный! Все показывают на поле руками, что-то кричат, кого-то убеждают, а то и просто обсуждают это событие. Я видел, что многие смотрели в нашу сторону и показывали на меня. Особенно женщины. Они махали мне руками, моргали, что-то кричали и смеялись.

Ударила барабанная дробь. Смотрины закончились, и толпа повалила на поле. Каждый уже выбрал своего покровителя, своего кандидата и становился к нему в круг.

Кто-то определился сразу, а некоторые перебегали от круга к кругу, прислушиваясь к тому, что там сулил кандидат. Возле нашего круга была толчея. Он не вмещал всех желающих. Тем более, что многие протискивались ко мне, чтобы потрогать меня, пощупать или поморгать. Смех крики, возгласы, чьи-то речи. Все что-то спрашивают, что-то говорят. Хоть стой, хоть падай! Наш кандидат был на грани нервного срыва и стоял еле живой. Это были его первые выборы.

Снова удар барабана. Это был знак, что надо определиться, кто и к кому, потому что после пятого удара запрещалось перемещаться. Все должны быть в круге или возле него, как в нашем случае. Наш круг не вмещал всех желающих. А ведь были круги, в которых стоял только один кандидат с веточкой или с несколькими выборщиками.

Помощники Колдуна пересчитали, сколько выборщиков находится в каждом круге, и объявили шесть кандидатов, набравших наибольшее число выборщиков. Тот, кто набрал больше всех, назначался главой над старейшинами. Это был Рогул.

Ура! Мы победили! Я даже не заметил, как меня увлек азарт этой игры. Я радовался так, как будто жил здесь сто лет. И каждый год выбирал и выбирал.

После этого были пир на свежем воздухе и массовые танцы. Поляну накрывал вождь племени. Таков был обычай.

А вообще у дириков выборы намного демократичнее, чем у нас. Здесь сразу видно у кого, сколько сторонников и кто победил. А то вечно у нас крики от оппозиции о фальсификациях и подставах. Причем оппозиции не видать – одни крики! А тут оппозицию сразу видно. Как стоит возле сосновой ветки человек пять-десять, так это оппозиция.

И кричи не кричи – все на виду. Очень все прозрачно! Конечно, при таком количестве народа у нас там так не получится. Но сколько я раньше ходил на выборы, никакой фальсификации не видел. В основном, видел, что число наблюдателей часто превышало число людей, находящихся в зале для голосования.

А почему бы не сделать так, как предлагалось в одном из проектов. Электронный счетчик фиксирует каждого вошедшего голосовать. Ему дают при регистрации магнитный определитель. С ним он входит в кабину и прикладывает к фамилии избранного кандидата и только один раз. На выходе он сдает магнитный определитель, который сразу же погашается. Все это видно на мониторе в зале. Там же отражается, сколько проголосовало и за кого. Электроника быстро бы посчитала, и практически не было бы поводов для криков о фальсификациях.

Ну, это так, размышлизмы! Ой! Что это я? Совсем сдвинулся! Размечтался! И вообще, зачем мне это все надо? Где я, а где они!

НЕБОЛЬШИЕ РАДОСТИ И ИНТРИГИ

Весь следующий день был просто классный.

С утра Рогул был на посвящении в старейшины у Вождя, потом на первом заседании старейшин. Пришел он весь сияющий и очень довольный. Он обнял меня, дружески похлопав по плечам, выдал Гуранту и Бару по 20 гривиков, а затем позвал нас троих на праздничный обед в честь своего избрания.

Гурант и Бару были на седьмом небе от счастья, так как они почти не рассчитывали на ранее обещанное вознаграждение, а тут еще и званый обед, да еще в такой семье. Было человек 25—30. На столах было и холодное, и горячее и даже что-то горячительное. Я решил не пить, так как знал, чем это может кончиться. Да и где я еще потом выплыву? Решил не рисковать.

После торжественных речей, где-то уже после пятой, пошли общие разговоры, кто-то пытался даже запеть. Интересно мне было. Я впервые наблюдал, как люди напиваются и постепенно глупеют. Глупые выражения лица, дурацкие жесты, громкие разговоры и дебильное песнопение – все это меня вначале очень веселило, а затем стало скучно и неприятно. Я понял, как это трудно находиться в пьяной компании тверезому человеку. Да ему просто там не должно быть места!

Мне несколько раз предлагали выпить, но я отказывался, показывая рукой на голову. Все понимающе кивали головой и опять перед каждым тостом предлагали выпить. Господи, какая это пытка! В это время кто-то зашел с непонятным предметом в руках. Он напоминал по внешнему виду гитару, только о трех струнах. Все стали кричать что-то ему. Ну, наверное, уговаривали сыграть. И он заиграл и запел. Интересный был мотив, и ритмы мне понравились!

Кто-то заметил мой интерес и предложил мне «гитару». Я заколебался и мне тут же подали наполненную чашку. Я как-то по инерции или для храбрости выпил под восторженные крики и попытался играть. Вначале ничего не получалось. На трех струнах я никогда не играл. Это как надо тогда упиться, чтобы согласиться играть? А тут я выпил только один стакан!

Но вскоре я поймал ритм, и у меня получилась мелодия типа танго. Все опять захлопали, закричали и… подали еще чашку. Общество мне нравилось, я его зауважал, и уже не мог не выпить. И тут меня как понесло. Я как заорал:

Эх! Раз! И не раз!

Мы летали на Кавказ

Украина, ты свободна

За границей все сейчас.

Что тут было! Все повыскакивали с мест и начали, притопывая, кричать:

– Э! Рас! Э! Рас! Э Какас!

– Э! Рас! Э! Рас! Э Какас!

– Э! Рас! Э! Рас! Э Какас!

У меня, очевидно, с непривычки все поплыло, и я отключился.

На следующий день проснувшись, я сразу вспомнил вчерашний день и стал с опаской оглядываться. Сразу вопрос: – Где я?

Оглянулся – вроде в знакомой комнате, кругом чисто, а моя одежда аккуратно сложена на табуретке.

– Фу! Вроде никуда не провалился! Кругом чисто и не воняет. Но все равно надо с этим завязывать. Это же надо так опозориться! После второй упал! Или третьей?

Вчерашний трамтарарам добавил мне имиджу и популярности. К Рогулу стали заходить знакомые люди и даже незнакомые, по делу и просто так. С одной стороны это повышало и его популярность уже в новом статусе, но с другой – это было несколько чрезмерно и могло изменить что-нибудь в другую сторону. Так как люди все разные, то и отношение к одним и тем же событиям у них разное.

Смотрю, в конце дня Рогул ходит, чем-то опечаленный. Я жестами спрашиваю, что, мол, случилось. А он отмахивается рукой и что-то себе бормочет. Так как с Гурантом и Бару у меня уже возникло какое-то понимание, то при случае я спросил их. Они где жестами, где словами пояснили, что приходили два помощника Колдуна и долго наблюдали: кто приходит, зачем приходит и так далее. В общем, изучали обстановку.

– Ну, и что? – спрашиваю я их.

– А то, что зря они не ходят. Там, где они бывают, всегда что-то случается. Вот поэтому Рогул и ходит хмурый.

– А что мы плохого сделали?

– Не любит наш Колдун, когда кому-то слишком хорошо.

– Ни фига себе!

– А что такое ни фига?

– Да ладно, проехали на кобыле.

Прошел еще один день.

Я уже не раз намекал то Гуранту, то Бару, что хотел бы походить по селению. Потому что, когда мы ходили в предвыборные дни, нас окружали толпы людей, и я почти ничего не видел.