Певец страны Тангейзера. Избранные стихотворения и драмы Уве Ламмла в переводе с немецкого Романа Кошманова (Пилигрима)

В каморке

У лестницы под крышейСтупеньки нет, – влезайПроворней, и повыше,В свой потаённый рай,От сплетен нет покою,Шум кухни злит слегка, —Приветствуй блох с мошкоюВ каморке чердака.Хоть свечка под запретом,Чтец жёг её не раз,И стих слагал при этом,Сквозь сычий глядя лаз,Черкал под ветра звуки,В капель, – тверда рука,И не бывало скукиВ каморке чердака.Кто чист душой, стремитсяВ простом искать щедрот,И закутив – постится,И смело песнь поёт,Коль зависть, споры, склокиПрижали бюргерка, —Рифмуй покрепче строкиВ каморке чердака!Здесь ты найдёшь немало,И древний меч поди.Всё, что в шкафах мешало,Возьми, – перегляди.Кто в бездне сей копает,Дойдёт до тайника,И полон рог черпаетВ каморке чердака.Почти забытый намиВремён ушедших звон,На пашне с мотылькамиСбил стеклодуву сон.Где сливки, масло, соты —Не мучит боль-тоска,Там мамины заботы —В каморке чердака.

СТРАНА ТАНГЕЙЗЕРА

(2007—2008)

Воздухоплаватели из Пёснека

В стране педантов, и «слегка особых»,Восторг огромный, если вдруг дитяГоспод высоких, сплошь – высоколобых,Родство с людьми докажет не шутя.А в Пёснеке, – стрелки везде, и мины,У рубежа не видно даже блох,Но кто-то знал, – чтоб пересечь долины,В баллоне воздух пламенный не плох.Что сказано, то свято, – раздобыли,И сшили две семьи две простыни,И вот шипят горючие бутылиВ мешке конструкторском, горят огни.Луна полна, на север ветры дули,В корзину влез, и смотрит свысокаВесь экипаж, – от внука до дедули,Но, как на зло, сгустились облака.Хоть глаз коли, то вверх, то вниз мотало,Иди свищи, – где летуны, где кладь,Дознался Мильке14, – пудры не хватало,Синюшно-красное лицо застлать.История плутам грозит опалой,И власть – сама беспомощна порой,Всё чаще безоружным, с честью малой,Сияет ночь, как гений и герой.

Паулинцелла

В долине Роттенбаха15 ждёт,Без кровли, глянца и ворот,Тебя портал меж колоннад,Что целомудренно молчат.Почувствует паломник тут,Что немцы в сердце берегут:Как Север с Римской выстойСплотились, в милости святой.Спасенья ради, вырос храм16,С трудом одной из светских дам,И тот, кто здесь ступал, поймётВсю полноту её щедрот.Дар Приснодевы, нерушим,Был посохом её храним,И возрастал приют благойГуманной рыцарской мечтой.Что губят пламя, ветер, тлен, —Порой не облик перемен,Мечты немецкой виден крах,Без ангелов в родных стенах.Нет больше набожной страны,Псалмов посевы лишены,Минувшим веет от церквей,Что не дождутся сыновей.Ты вопрошаешь, от невзгод,Когда Спаситель наш придёт,И жжёшь ему свой огонёк,Пока густой туман не лёг.Нам не дано предугадать,Что возвратит нам благодать,Но здесь, ты будешь наделёнЧастицею святых времён.

Высокая Геба

В плотных пологах туманных,Словно исполин – точь-в-точь17,Чтоб сиять средь несказанных,Возросла Гефеста дочь.Соревнуясь с рослым Рёном18,Но приняв скромнее вид,В круге куполов мудрёном,Нимфа облеклась в гранит.Окунись-ка в загляденье,В небо, в путь, что разветвлён,Здесь язычник, в преклоненьи,С окрещённым породнён,Ивы – вешни, нивы, веси,Вперемешку между скал,Их, приволья птаха, – с песнейПод гитару штурмовал.Некто думает: долины,Что манят к себе певца,Станут вряд ли благочинныДля незрелого юнца,Но, как знать, куда стремятсяНоги в рваных башмаках,Сердцем юн, так может статься,Будет он при стариках.Немощи наступит время,Но разбудит на грядеДух свободы птичье семя,И Гермеса в бороде,Кто в леса, перед обедней,Разыскать богов ушёл,Для того, и в час последний,Ложе смерти – дивный чёлн.Взор далёкий на вершине —Твой, теперь и навсегда,Асов стороной отнынеПутника душа горда.Тот, кто мир не замедляет,Зная, что живей всего,Верит, – Геба окрыляет,Как двойник тоски его.

Реннштайгская песнь

Вверх, смелее, к небу взор,Через сердце, – через бор,На гребни19 мгла смеясь легла.Мы от Верры20 вплоть до Заале21Сотни раз измерим дали,Хёрзель22, Берберг23, столб резной24Путь укажут нам с тобой.На таких высотах нетДрязг партийных и сует,С кем ты ни будь – едина суть.Гессенцы и саксы вскореТут забудут о раздоре,Где собор – небес чертог,И без Рима явен Бог.Путь плющом стремится вдаль,Времени совсем не жаль,И сталь лучей всё горячей!Ни будильника, ни звона,Ни брюзжания, ни стона,Дух привольный ясен, нов,Средь шиповника цветов.Край премудрый, удалой,Нас встречает шпиль златой,В стекле легки здесь ангелки.Чтоб лились добра потоки —Ширят ноздри, дуют щёки,Блещет воздух детским сномИ трепещет мотыльком.Быть поэту праздным тут,На подводах хмель везут,Прославлен бук средь спорых рук,Через Ильм25 идут паромы,В поднебесье – камнеломы,Божий стих с трудом людскимДля тюрингцев – неделим.Но бесстыдно продаётВетров западных народВсю неба власть себе во сласть,Жизнь сливая в злата реки,Позабыв о человеке,Самобытность, честь и труд,Ниц стервятники гнетут.Не дадим отпор мы им,Внемлем торгу, не святым,То станет вше – всё по душе.Неурядь в земле немецкой,В сёлах будет, как в мертвецкой,Не пади засов тугойПред бесовскою деньгой.Путник, брось ты от враговБрать советы, груз долгов,Свой счастья пай – не продавай!Если сердцем чист, душою,Рухнут курсы их, с маржою,Будешь храбр, как путь ни крут, —Замки из песка падут.Нив, лугов – богаче нет,Земляники красен цвет,Орех лесной здесь рассыпной,Встать желаем над грядами,Петь хвалу весне – дроздами,Дятлами тревогу бить,Если чёрт решит дурить.Ты поёшь, приволью рад, —Вмиг намордником грозят,Где банкомат, – лешки молчат.Не обучит клир святому,Верь мерилу вековому,Что веками бережётНемцев ясный небосвод.На высокий пик взойди, —Их довольно на пути,Реннштайга вид разоблачитВсе лукавства пред страною,И отрадно нам с тобоюТам, где жив немецкий слог,Милостив радетель Бог.

Квестенберг

I

Ствол дубовый и венок26,Лист сухой, да ветки в стог,Солнца диск над бел-горой,Гимн, – ветров холодных вой,Гротов ночь, кристалл воды,Страсть и боль во лбах гряды,Огнь холмов, осенний звук,Пасхи луч вслед зимних мук.Не был стих ещё велик,Что глубоко так мой ликРастревожил, оглупил,Чтоб тот беспричастным был.

II

Мы встали к подножьюВладыки холма.Мы каемся с дрожью,В умах – полутьма.Мы лагерь разбили,Святыню27 поправ.Стыдливые в былиЗа мешкотный нрав.Мы в дремлющей яви,Но кочета глас,Как он только вправе,Разбудит сейчас.Мы дар примем спороОт снеди скупой,С востока ведь скороЗардеет зарёй.

III

Уложен спальник, – убран прочь,Набор походный рядом лёг,С рукой промозглой скрылась ночь,Лишь первый луч забрезжить смог.Нам не до выкладки сейчас,Нет времени, стремимся ввысь,Петух горланит в третий раз,Не стой, назад не обернисьПодъём крутой, – недолог всё ж,Средь трав, в ложбинках, на краю,Я снова взмок, спешить негож,От провожатых отстаю.Исчезла мука без следа,Величество даёт приём,Пред ним стоишь, и чередаИскусных рифм годна с трудом.Я дивом этим поражён,Так Афродиты вспыхнул свет,О, ущипни меня, – то сон,Гашиша, мескалина бред.Трепещут жёлтые листы,Из гроба солнце восстаёт,Коль верую ещё в мечты, —Здесь блага моего оплот.

IV

Крестьянин чтитБез счёта лет,Лишь стол накрыт, —Светила свет,И столб возрос,Был спорым труд,Где встал колосс,Там счастлив люд.С Христом идёшь,Безбожник будь,Но солнца всё жВосхвалишь суть,Кумир седой,Вершины флаг,Внутри пустой,Снаружи наг.Чего он плод,Зачем таков? —Не разжуётИ богослов.Лучист, знаком,Поднялся ввысь,В нём крест с венкомВ одно слились.Яснее рунРассеял мрак,Но чем вещунВолнует так?С ним верен след,И взор искрист,В нём трещин нет,Он светел, чист.Мудрее есть,Полны в томах,Адепту – весть:Он вмиг в сердцах.Его юдольБылого долг:Он страсть и боль.Он агнец, волк.Ты помни впредьСветло о нём, —Восполнил ведьВо мгле проёмПространств, эпох,В который тыУмчаться смогВ свои мечты.

V

Однажды, Квестенберга рабСудим был, и затем казнён.Вглядись в шедевр сей, – станешь слаб,Представив жертвы страшный стон.Но в хрониках утерян след,В чём древа ересь жития,На то есть у меня ответ:Не видел Квесте судия.Подчас ошибкой мы сильны:Ход мира, маятник она, —В крови, протекшей без вины,Есть мощь, что древесам дана.И мы пленились красотой,Ведь Бог, презрев смертельный прах,Всегда свершает суд святой,С луной и солнцем на весах.

VI

Бывает, кое-кто решит:Венок – ему принадлежит.Но правдолюб съязвит вруну:Стеречь удумал пёс луну!По ним двукратно плачет плеть,Нельзя святыню запереть,Коль некто падок до неё,Не всех запишешь – в дурачьё.О Квесте в книгах прочитай,В них только предрассудков лай.Вглядись в него, встав над скалой,Поймёшь: взаправду ли он твой.

VII

От горных вихрей изнемогЛисток, что в охру облачён,Эльфийской пылью стал венок,И обновленья просит он.Из сёл соседних, стар и млад,Идут осеннею поройЦелить его, надеть в наряд,Украсив Гарца28 бахромой.В дубовой бочке хмель обрёлЛикующего Квесте цвет,Селяне здесь и круг, и стволЧтить будут много тысяч лет.Лежат клочки на гребнях скал,Что выбил прошлогодний град,Но тот, кто ныне заветшал,Пасхальной верою объят.Ведь символа, – глубинна суть,Эпохи бьют пред ним челом,Светило-Квесте греет грудьТому, кто вечно пел о нём.

VIII

Расставанье…, день прощальныйБесконечным стал уже,Квесте лик, в мольбе печальный, —Отпечатался в душе.Может вихрь венок низвергнуть,Может вянуть лист его.Злу, – оружья не избегнуть,Что горит, храбрей всего.Чтоб груди, как ни высоко,Скалы были нипочём,Врос в мечты он преглубоко,Освещая день за днём.

Бледная поганка

Грибок, что не знает отравыПосулов, чесоткой не жуток,Свихнёт венценосные главы,Навыворот вынет желудок,Неделя пройдёт, как мгновенье,Печёнка от мук истощится,Уморит и сердца биеньеЛесной шелковистый убийца.Кончается книга грибная,Где с черепом скалится кроткоИзвестная штука дрянная,Геенны разверстая глотка,Кто ждет на пиру терпеливо,Не этим днём им насладится, —Назавтра встревожит шкодливоЛесной шелковистый убийца.Сумеет, всего лишь единый,Отправить гиганта к Аиду,Без разницы – сильный ли, длинный,Он справит по всем панихиду,Во тьме подкрадётся, и будит,Чтоб воплем, проклятьем упиться,И без компромиссов осудитЛесной шелковистый убийца.В полях, иль на троне лютуя,Надёжен дешёвый разбойник.Он шепчет: Ты знаешь, где жду я,Подложишь кому, тот – покойник.Сам слизью врачует всё разом,Но малость её – не сгодится,И высмеет печень и разумЛесной шелковистый убийца.Он пахнет – как мёд, даже слаще,И мякоть, с орешком, лесная,Разинь распечёт надлежаще,В слезливой подливке купая.А боли утихнут немного,Но кто не глупец – прослезится,Ведь властью управится строгоЛесной шелковистый убийца.Комочек оливково-зелен,Но знать бы, как мягкий жестокоВо злобе и подлости целен, —Его зрит оракула око.И если припрятал хоть долюОт шкурки, тут саге и сбыться,Куснёт кто, – утащит в неволюЛесной шелковистый убийца.

Огненный танец

Огнееды, огнеловы,Плети, цепи, жезл, канатЖаркий танец, звёзд покровы,Круг златой, и стрел каскад,Первобытных троп главенство,Молний блеск, дурманный сон:В глубочайшее блаженствоОчевидец погружён.Огнь – из мрачного полонаРвётся, кружится клубя,Отрастил хребет драконаЗмей, глотающий себя,То воспрянет, то уймётсяЖар летящий в высоту,Шепчешь и кричишь, – неймётсяВспомнить детскую мечту.Словно феникс, луч из пеплаОзарил теней прилив,Чтоб душа твоя окрепла,Зришь, дыханье затаив.Но танцовщик хладнокровноУнимает бойкий пыл,Он мечтателя любовно,По-отцовски укротил.Адски страсть вокруг пылает,Только мысли ровен шаг,Рифмы власть ниспосылаетВеру, что беда – пустяк.Заплетённое в сонату,Пламя целостно с творцом,Опьяненному собрату, —Быть с недвижимым лицом.Это – знак тебе, родногоЭлемента дух царит,В нём ты возродишься снова,Если масло прогорит.Смелость, что открылась миру,Песнь сомкнёт в дневном венке,То, что по плечу факиру, —Бог являет в мотыльке.

Лангевизен

Здесь29, от Шобсе вплоть до Шорте30,Ломе, Оре, Риттерсбах31,Средь прогалин, как в эскорте,Ленгвитц32-девица в трудах,Тянутся усадьбы-строки,Лает у запруды пёс,Дольше ощути истоки, —Катит солнце под откос.На песчаники кипучеБрызжет бурная вода,Сноп лучей, густые тучиЖжёт зарница иногда,Запад блещет в поволоке,Гром не расточал угроз,Дольше ощути истоки, —Катит солнце под откос.Горы близко, изваянныхРучеёк воспел красу,Будто гномов серебряныхСлышишь в буковом лесу,Мили ныне предалёки,Явны Дьявол и Христос,Дольше ощути истоки, —Катит солнце под откос.Если Ильмовы33 сединыТешишь бормотаньем ты,То без плевел и мякины,Погружаешься в мечты.Тропы стелются – высоки,До верховья путь вознёс,Дольше ощути истоки, —Катит солнце под откос.Но сорока34 тьму и холодУбелит в одно пятно,Котелок, кузнечный молотЦелью, смыслом заодно.Словно мальчик Телль, в итогеРад, что голову не снёс,Дольше ощути истоки, —Катит солнце под откос.

ЛЕСНОЕ УЕДИНЕНИЕ

(2008—2009)

Хамелеон

Шлем, рога и гребень, – отличаютЖуткий клан твой испокон веков,Все медлительным тебя встречают,Даже если ты – посол богов.Можешь быть листком, сухой корою,И прельстишь цветастой похвальбой,Дуновеньем средь ветвей, игрою,В силах жребий обмануть любой.Если враг тебя решит коснуться,Замертво падёшь, хитёр ответ —Изворотливо перевернуться,Показав обидчику хребет.Он шипами испещрён богато,Защищает, словно щит, живот,Отрезвляя быстро супостата,Что другую жертву предпочтёт.Даже там, где зримое за гранью,Взор необычайно зорок твой.Древний, словно боги, их мечтаньюСроден ты – затейной пестротой.Если ты бессмертья воплощенье,Как мадагаскарцы говорят,Значит ожидает злоключеньеКаждого, кто суете собрат?Медлишь, может, зная о навете?Молвят, что ты робок, что – изгой;Огорчают ли нападки эти,Вековой предвзятости людской?Ты, посол бессмертных, в кроне древа,Весть свою объявишь наконец, —Только если стихнут волны гнева,Лишь тогда постигнем твой багрец.

Клейст

Ещё стоит сухой дубок,Среди поваленных грозой,И ты35, когда Борей жесток,В степи, – как тополь молодой.Служил чему, и чей оплотТеперь, негоден иль хорош,Семейство Шроффенштайн36 шепнёт,Когда от молнии падёшь.Я в жизни так не хохотал, —Забавен твой Амфитрион37,Всё лучшее, чем ты блистал,И ныне благовеста звон.Божественный комизм бодритДуши кровавая тоска,Но тягостный норманнский щит38Театру не снести пока.О славе Гомбурга39 мечтатьДолжны Германии сыны,В нас – искры божьей благодать,При этом – равенству верны,Коль глуп кому-то Кольхаас40, —Тот песен кельтских не слыхал,Где есть служенье, без прикрас,Где цельность правды – идеал.Нет, пересказывать трудыО Пруссии – не жребий мой,В которых явны все чертыСтраны духовно молодой,В ней – амазонку41 узнаю,Она, сравнимая с быкомРассвирепевшим, страсть своюРазит заточенным клинком.Пугала Гёте мысль сия, —Не заступил через порог,Ведь Ад, истошно вопия,Верх несусветный превозмог.При Ницше, зев кошмарных сновЗиял на большей вышине,Причина сумерек богов, —Покоится на рейнском дне.Тому, кто молвит всё, – всю суть,С людьми быть рядом не дано,К безвкусию проложишь путь,Коль пьёшь чистейшее вино.И кошка, не секрет, – котятВ парик судьи родит порой42,Но, – кто звездит средь мириад,Легко поплатится главой.

О Гантаре и Нантвине

О Гaнтаре рассказ пойдёт,В долине Изар – он закон,Коль кто у ближнего крадёт,То будет вмиг приговорён.Валежник здесь всегда сухой,Вериги новы, и бичи,Чтоб стали козни ведьм трухой,С душицей ходят палачи.Но, что ни день, – полно забот,Страна бедна, народ в нужде,И, если пахарь в долг возьмёт,Всё ж не расплатится в суде,Зато блистает златом Рим,Кичится во дворцах багрец,За это римлянин хулимНемецким Гансом, как – подлец.Паломники идут гурьбой,Но бремя их – не скорбь, не боль,Христу относят дар златой,Садятся робко, хлеб да сольПринять в таверне, кладь – с собой,Боятся адовой алчбы,Ведь – «приглядеть за их казной»,Уж на уме у голытьбы.Всем правят деньги, спору нет,Успехом, правдой и судьбой,Но многим в радость слабый свет, —Клок неба в яме долговой,Судья, известно, справедлив,Супруге обновив наряд,Взбодрит в ней чувственный прилив,Портняжка будет – хлебцу рад.К утру и Нaнтвин подошёл,Что странствовал по всей стране,Портной о нём сказал бы: – гол,Коль так скупится на сукне.Лишь Бог и меч судье страшны,А этот странник – прохиндей,Ведь то, что нужно для страны,Он вывезет за сто морей.Собратьям Нантвин руки жмёт,Вдруг – копья вкруг него в избе,Да, недалече эшафот,Коль носишь злато при себе,Рыдает пилигрим, кричит,Что никому не делал зла,И мыслит: – там заведом стыд,Где власть к наветам приросла.Судья же думал, – правотаПогрешности не лишена,Но тут мелодия проста,Как божий день ясна вина,Свидетели – все заодно,И, справедливо, на заре,Сему пройдохе сужденоИспепеленье на костре.В общине – злато, – ценный дар,Но этому не каждый рад,Случись беда или пожар,Запахло серой, говорят.Уж в день пристрастного судаРоптали гневно голоса,Что кровь на золоте, – тогдаВ управе рухнули леса.А если кто из фляги пьёт,Из той, что носит пилигрим,И, в раже, по дворам пойдёт,Вестимо, – бунт неотвратим,От дьявола, кричит народ,Корысти ненасытный пыл,А Гантар, – беспрестанно врёт,Что правосудие вершил.Охрану в дом привёл судья,Ведь всюду речь о чудесах,«Здесь отсижусь спокойно я», —Считает, кутаясь в мехах.А тут – помешанный кузнец,Коснулся Нантвина оков,Стал светел разумом шельмец,Хоть сроду не имел мозгов.Но всё пророчит, день-деньской,Что смертоносна клевета,О том, что мученик святойУшёл в объятия Христа.Страшась уже своих людей,Сбежал судья, в конце концов.Желает каждый, чтоб злодейГорел в аду, средь подлецов.Кивает Гантар на народ,Мол, – тот сообщник грабежей,Но женщина слезу прольётПеред распятьем, за мужей.Пускай и глупый, и хмельной,И всё же – не пропащий люд,Пока не терпит он душойВластей, что с бесовщиной пьют.

ДНО РУЧЬЯ СОМНЕНИЯ

(2009—2010)

Свечные огни

Вот на ёлке вновь двадцаткаОгольцов, и рост и статьСхожи будто, – в ком загадка,Не берусь предугадать.Только быть венку в изъянах,Тот, кто догорит – падёт,Также в пьесах, иль романах,Есть завязка и исход.Кто-то – вспыхнув, прогорает,Те – чадят перед собой,Та – от неги помирает,Эта – сетует с мольбой.Хватит ли у них запала,Иль ослабнут на корню? —Не определить сначалаПо неяркому огню.Станет скряга, мот, быть может,В этом первенстве могуч,Светоча узнать поможетВ темноте последний луч.Кажутся сродни дорогиТех, кто выждал свой черёд,Подведёт всему итоги,Тот, – что позже всех падёт.

ЛСД

Когда в начале канувшего векаПришла взрасти Европе череда,Удался душеведцам человекаНеслыханный прорыв, триумф, о, да!А. Хофманн, в Базеле, постичь пыталсяИз спорыньи полученный амид43,Ему последний опыт оставался,Решил, что вещество – употребит.Вдруг – передоз, воздействие брутально,И в малых дозах смеси равных нет,Была дорога расписной буквально,Когда он сел на свой велосипед.Писала ассистентка: мчит, храбрится…Ему казалось, что стоит почти,Забытое, являясь, – пузыритсяС малейшим звуком, тая на пути.Привычка – наш порядок, уложенье,И зеркало кривое. Видишь тыКак в нём размыто виснет отраженье,Активность и суждения пусты.Учёный жаждал не чудес, не веры,Нашёл ключи, и верные врата,К полётам, к бремени особой меры,К тому, кто знал: в чём сердца маета.Домой вернувшись, и придя к покою,Он понял, что достал из сундукаФантазий формы с яркой новизною,Что сила их безмерно велика,В нём не было уже былого пыла,Его он сторонился до седин,Песнь спорыньи отныне пристыдилаИ коноплю, и мак, и мускарин.С коллегой Эрнстом Юнгером, позднее,В элизий отъезжал вчастую он,Поскольку к праотцам полёт яснее,То посещали даже Вавилон,Лишь чудесам являться пёстро можно,Учёность и настрой в подмогу им,Быть белой магии, – она надёжноОтводит души к странам потайным.Познать взрывную власть микстуры мало,Цепей не знать, вот это не пустяк,Ведь Зло – «лекарство правды» привлекало,Чтоб тайное открыл упрямый враг.Америка смогла, в муштре занудной,С безжалостной заботою своей,Амидом Хофманна, таблеткой чудной,Подмасливать несведущих людей.Случались смерти, – казусом назвали,Протесты Хофманна, – игрой плохой,Те, кто силён был, слабых бичевали,Без дури ведь – нет власти никакой,Но то, что зелье дум не подчиняет,В секретных службах поняли поздней,Что некто от раскаяний стенает,Прочтёшь в романах, в прессе погрязней.Где мракобесы, там – дождись пророка,Вмиг ЛСД доступно для продаж:В молитвах и постах нет больше прока,Наркотик в массы, он спаситель наш!Мальцы, бродяги, девки в подворотне,Нашедши счастье, иль душевный мир,Себе втирали, и конечно сродне,Из базельских подвалов эликсир.Когда же звук подвёл под напряженьеНеведомый аплодисментам гам,Решила публика, во ублаженье,Всё подъедать, что подают богам,Не модой, но потребой для «свободных»Наркотик был, считали сосункомНе жаждущего бредней чужеродных,Кто ум не вынес с мусорным горшком.Угар зашёл за рамки всех приличий,Подобно крысам тискался народ,Хватало сил для баснотворных спичей, —Как глубже влезть в громаду нечистот,Волненья становились всё страшнее,А терапия вторила хитро:Примите, мистер, средство поновее,Ведь этот мир – помойное ведро!Научный мир – побитый, но сплочённый,Ведь это ужас просто и скандал, —Пускай намордник носит лжеучёный,Что глупостей мытарство разнуздал,Не пена суть субстанций, всех спринцуютУчения, что – годно всё для нас,Отца сместили чада, и танцуют,Но кое-что летит обратно в глаз.Коль снадобье – не венчик златоглавый,Оно, вестимо, и не ада плод,В хор мальчиков не вступит шепелявый,Без разницы, что в хоре блудный мот,Метла, к примеру, – где и как гуляет?И здесь лишь мастер может дать ответ.Пока душонки бездна вдохновляет, —Без иерархии спасенья нет.

Шахтёр

Дружок, с кем хлеб делил, – так латинянеРекут, был – «первой марки» углерубом,Здесь о любом так говорят мужлане,Кому явился жребий душегубом.Нужда сближает, но горы глубиныОпаснее, чем враг перед траншеей,Огни на пасху, – мертвецов помины,Всех бессловесных с вороною шеей.Чтоб сэкономить на жилье, оплате,Детей и женщин в шахты отправляли,Молчали те, что только на плакатеЗабой – к труду мужскому причисляли.Свобода женщин, через все ухабы,Продвинулась из метки изначальной,Сказали: – в штольне не должно быть бабы,Мать воспевая в песне величальной.Конвенция, что женщинам не нужноВ рудник спускаться в подвесной кабине,Германию затронула натужно,В послевоенной мертвенной пустыне.И вот конвенцию перечеркнули,Защита слабых – стыд, средь мнений прочих,Безнравственного явно не сболтнули, —Нам нет нужды теперь в горнорабочих.

СТАРАЯ ЛИПА

(2011—2014)

Стихопёнки

Глянь: строчат стихотворенья,Только с рифмами беда,Распушают оперенья,К ремеслу мыловареньяНепричастные всегда.А к чему красиво, звучно?Бьёшь в грамматику, – почёт!То, что рублено и тучно,Хромовато и докучно,Критику ни ставит в счёт!Для чего дымить мозгами?Мистика поможет влёт!Хочется, – считай слогами,Нет, – так не ходи кругами!Строчка, точка – и вперёд!Аплодируют, всем видно,Что пиита слог силён,Портит кто успех обидно,Злит вопросами ехидно, —Это зависть прячет он.Кто рифмует, ждёт сравненьяС мастерами «до» и «днесь»,Но и вепри, без стесненья,Льнут к дубам для насыщенья,Тешат поросей и спесь.В детских рифмах нет и тени,Все изъяны честны в них,Но, стремящийся без лениНа парнасские ступени,Знает, чем пленить других.Ребус мудрого подначит,Сделай так, чтоб смысл сокрыть:Вымя полно, тёлка плачет,И бездельник должен значит —Гением и богом быть.На Пегасе – великаны,Всех прокатит жеребец,Всюду гранты-истуканы,В аргументах неустанны:Кто талант, а кто – глупец.

О, ты, без верха

Обезвершены и полы —Канцлер, шейх и Далай-лама,Но затмил все их глаголыСверхоракул волхв Обама.Отстранясь, к векам терпима,Смачно курит Фудзияма,Тихо-мирно ФукусимаЖдёт, что выручит Обама.Отжил Одоакр44, – мы скоро, —Горн остыл, допета драма!Гром органов, ор от хораОголтелы, как Обама!Обретут миры порядок!Лопай вместо масла – «Rama»45, —Огребёт орудий с грядокМиротворный дож Обама.Из огня тащить оливы,Вновь осман зовёт Осаму,Брось обол46, – и обер-дивы —Окрестят Отцом Обаму.

Лингараджа

Дух Тинга47, древней Фулы48Был – свеж, изящен, хлёст,Но из-под бард-ферулыВзошла звезда средь звёзд,Будила и дерзала, Как Ланселота рог,Пока вдруг не сказала:Аз есьми – Фаллос-Бог.Сие – не чушь из худших,И ни гротеска пыл,Для мёртвых и живущих, —Никто так не творил,Он пишет, он – в зените,На мачте вздёрнут фок,Чтоб высекли в граните:Аз есьми – Фаллос-Бог.Кто торговал немало,Припомнит о сыром,Пенял он на зерцало, —Прощали всем гуртом,Как вдруг, себе любезноПридумав прыти скок,Тот возгласил помпезно:Аз есьми – Фаллос-Бог.Ругайте, не обидно, —Неправда чушь сия,Дыру Времён мне видноВдоль моего копья,Будь тут – хоть гугеноты,Баптисты – там, в рядок, —Прольёт свои щедроты:Аз есьми – Фаллос-Бог.Летать, торча на месте,Мечтает не орёл,На мягком преть насестеВосток пусть изобрёл,Но, – шаха, а не гота,Высмеивал итог,Который для кого-то:Аз есьми – Фаллос-Бог.Гаремы не прельстили, —Там нормы без слабин,И мима приютилиЦзэдун и Сяопин,Драконов понял мало,Ла Моттом49 стать не смог,Ведь чести не хватало:Аз есьми – Фаллос-Бог.Лингам, с утра до ночи,Затёр почти до дыр,Где змеи прячут очи,Расцвёл свиней ампир,А в Индии, ветвиво,У фавна рос шесток,И обнадёжил Шива:Аз есьми – Фаллос-Бог.Тельца и ВодолеяСлить в семенной поток, —Дозволит псалм, краснея,Что лучшего не смог,В Германии, внемлите:Того, чей стих издох,Ко всем чертям пошлите —Аз есьми – Фаллос-Бог.Кто встал таким пилоном, —Все судьи нипочём,Не сникнет перед лоном,И даже палачом,Коль на главу пустую,Сам эшафот навлёк,Прими мораль простую:Аз есьми – Фаллос-Бог.