Девушка из спасательной шлюпки

Дейзи вдруг сжала ладонь Поппи. Поппи посмотрела на сестру, и та подмигнула.

– Что? – спросила Поппи.

Дейзи запрокинула голову, глядя снизу вверх на сестру. В ее глазах плясали искорки.

– Ничего, – беззаботно ответила она. – Пусть это будет сюрпризом, и я не скажу тебе, пока не сойдем на берег. Просто поверь: нам нет нужды тревожиться о деньгах.

Поппи обратила внимание, что Салливан все еще стоит рядом, но, как и все мужчины, он разглядывал Дейзи, а не ее. Сестра послала ему ответный взгляд, томно взмахнув ресницами.

– А я вас видел, – тихо сказал ей Салливан.

– Что вы имеете в виду? – нахмурилась Дейзи.

– Сами знаете.

Не успела Дейзи произнести хоть слово, как Салливан отвернулся и уставился на двоих мужчин, появившихся в дверях.

– Офицер на палубе! – скомандовал он.

Разношерстный экипаж попытался изобразить какое-то подобие порядка при виде офицера и сопровождавшего его гражданского, которые вышли на палубу и теперь стояли, борясь с порывами ветра.

– Это не наш, – заметил Салливан. – Кунардовский. А где наши офицеры?

– Утонули, – мрачно сострил Кроуфорд.

– Не все, – поправил его Салливан. – Я знаю, что мистер Лайтоллер на борту, и он – старший из офицеров. Почему он не пришел поговорить с нами?

Очень юный на вид офицер «Кунарда» поднял руку, требуя тишины, после чего демонстративно развернул листок бумаги.

– Сейчас я зачитаю список членов экипажа «Титаника», которым надлежит явиться на прогулочную палубу правого борта для схода на берег. Возьмите с собой документы и личные вещи. И поторопитесь!

Из задних рядов раздался голос усатого моряка в свитере, покрытом пятнами соли.

– Документы и личные вещи! – с издевкой крикнул он. – У нас нет документов и личных вещей! Нет ничего, кроме одежды, которая сейчас на нас. От имени всей моей команды я требую объяснений. Что это за список? Почему вы нас разделяете?

Офицер на мгновение растерялся.

– Кто вы такой? – спросил он. – Почему вы себе позволяете так разговаривать?

Усы моряка затряслись от негодования. Он расправил плечи и выкатил грудь.

– Я – Чарльз Джогин, старший пекарь, и я требую встречи с представителем Британского профсоюза моряков. – Он обвел рукой собравшийся экипаж: – Не только пассажиры испытали потрясение и получили травмы, но только им было позволено отдыхать. Нам же пришлось стоять вахты на «Карпатии». «Кунард» должен оплатить наш труд.

Офицер покачал головой.

– Я не уполномочен отвечать на этот вопрос, – сказал он. – Но я передам вашу просьбу руководству.

Джогин посмотрел на стоящего рядом с офицером гражданского.

– А это кто? Кого он представляет? – он смерил его взглядом. – Вы из профсоюза?

Салливан протянул руку и взял Джогина под локоть.

– Успокойся, приятель. Здесь ты представителя профсоюза не найдешь. Сначала вернись в Англию.

Офицер повысил голос, чтобы перекричать недовольный ропот экипажа.

– Прошу порядка! Прошу порядка! – его голос сорвался и перешел в юношеский визг при виде толпы, которая постепенно обступала его.

Поппи не удивилась происходящему. Последние три дня, работая на «Карпатии», она не раз замечала изнуренные лица выживших членов команды «Титаника». Одно дело – потребовать от уцелевших офицеров стоять вахты наравне с остальными, но совсем другое – отправить кочегаров в недра судна, приставив к изнурительной работе по поддержанию пара в котлах.

Офицер взмахнул листком.

– Я зачитаю список, – объявил он. – Что касается имущества, то Армия спасения окажет вам помощь. Те, кто сойдет на берег, получат одежду и ночлег.

Недовольный гул толпы прорезал голос Салливана.

– В каком смысле? Мы что, не все сойдем на берег? А если наших имен нет в этом вашем списке?

Офицер недовольно посмотрел на Салливана, но, явно приняв во внимание широкие плечи и шрам на щеке, снова нырнул под относительную защиту листка бумаги – знака его полномочий.

– Членам экипажа, перечисленным в этом списке, надлежит следовать за мной, – произнес он. – Остальные должны ждать здесь.

– Что происходит? – Дейзи потянула Поппи за рукав. – Почему мы не можем просто сойти на берег?

Поппи посмотрела на причал и на все растущую толпу на нем.

– Возможно, они хотят избежать неприятностей. Мы не видели газет и ничего не знаем. Может быть, в произошедшем обвиняют членов команды и нам безопаснее подождать, пока толпа не разойдется.

– Обвиняют членов команды… – повторила за ней Дейзи. – Но почему нас? Мы не офицеры и не управляли кораблем. Ты что-то знаешь, но мне не говоришь?

Поппи вспомнила разговоры в переполненных салонах и коридорах «Карпатии». Все выжившие обсуждали гибель судна, но при этом представители обеспеченного сословия держались вместе. Она была уверена, что скоро их переживания превратятся в жалобы, а потом и требования. Когда первое потрясение схлынет, богатые вдовушки наверняка наймут адвокатов. Она вспомнила слова, сказанные на прощание миссис Астор: «Кое-кто еще об этом пожалеет!»

– Кому-то придется понести ответственность, – сказала Поппи.

– Но не нам, – прошептала Дейзи. – Мы же ничего не сделали.

– Возможно, дело в том, что мы оказались в шлюпках, – предположила Поппи. – Возможно, мы заняли места каких-нибудь богачей, которых нужно было спасти.

– Нам приказали занять эти места, – напомнила ей Дейзи.

– Да, приказали, – кивнула Поппи. – Но у начальства не было времени на раздумья, и, возможно, теперь они об этом жалеют.

Дейзи топнула ножкой – она так часто делала в детстве, и теперь, повзрослев, порой тоже была не в силах сдержаться.

– Ты хочешь сказать, что мы выжили по ошибке?! – воскликнула она.

Офицер оторвал глаза от бумаги, собираясь отчитать нарушителя спокойствия. Но когда его взгляд упал на Дейзи, он только улыбнулся.

– Женщин в моем списке нет, – сказал он.

– Что ж, ладно, – прошептала Дейзи.

– Валяй уже! – выкрикнул Салливан. – Мы слушаем!

Офицер начал перечислять фамилии.

– Эндрюс, Брайт, Кленч, Коллинс, Кроуфорд…

Поппи увидела, как члены команды стали напирать вперед. Кроуфорд тревожно нахмурился.

Офицер закончил чтение списка и сложил листок.

– Погодите! – воскликнул Джогин. – Вы назвали Коллинза, который всего лишь помощник кока, но не назвали меня? Я – старший пекарь!

– Ничего не знаю, – покачал головой офицер. – Возможно, вы потом еще и рады будете, что вас не было в списке.

Поппи заметила тоскливое выражение на лице Кроуфорда.

– Почему я, а не Браун? – спросил он.

Офицер указал на гражданского, до сих пор молча стоявшего рядом с ним.

– Мое дело только объявить имена. Вот мистер Уильямс, представитель ваших работодателей, компании «Уайт стар». Он расскажет вам, как будет организовано возвращение остальных в Англию. Те, кого я назвал, стройтесь и следуйте за мной.

Пока часть команды неуверенно потянулась к трапу, один из названных решительно шагнул к офицеру.

– Что происходит? Хотите сказать, если мы пойдем с вами, то домой не вернемся?

Офицер отступил на шаг. Он явно не был уверен в своей власти над этими людьми. Он был офицером «Кунарда», а они работали на «Уайт стар». Вполне возможно, что он им даже сочувствовал. Перед ним стояла толпа растрепанных, перебинтованных, обожженных и обмороженных людей с затравленными, налитыми кровью глазами.

Вперед выступил гражданский. Это был крупный мужчина с громоподобным голосом.

– Довольно! – рявкнул он с американским акцентом. – Делайте как велено!

Поппи с удивлением увидела, как Эрни Салливан подошел к нему почти вплотную. Оба мужчины были примерно одного роста и одинаково крупные.

– Что происходит? – спросил Салливан, глядя американцу прямо в глаза.

– Твое имя назвали? – ответил вопросом на вопрос Уильямс

– Нет.

– Тогда тебе не о чем беспокоиться.

– А другим, значит, надо? – с вызовом спросил Салливан.

– Да, у некоторых из вас очень даже есть повод беспокоиться, поэтому предлагаю слушать внимательно и делать, что вам говорят, – не уступал Уильямс. – Сенат Соединенных Штатов начал расследование обстоятельств гибели вашего судна. Некоторые из вас были признаны свидетелями, способными дать показания о произошедшем.

Салливан обернулся и посмотрел на собравшийся экипаж.

– А с нами-то о чем говорить? – спросил он. – Говорите с офицерами. Они же врезались в этот чертов айсберг!

– Ваши офицеры уже получили вызов на беседу, – ответил Уильямс. – Но следователи хотят узнать и про то, как была организована посадка в шлюпки.

– Мы сами хотели бы узнать про то, как это было организовано, – саркастически заметил Салливан, напирая.

– Назад! – громко скомандовал Уильямс уперев ладонь в грудь Салливана.

Салливан качнулся вперед на носках, потом, словно передумав, отступил на шаг.

– Так что будет с остальными? – спросил он. – С теми, кого не назвали? Мы-то когда на берег сойдем?

– На берег вы не сойдете, – ответил Уильямс. – У шлюпочной палубы правого борта вас ждет портовый тендер. Он доставит вас прямиком на пароход «Лапландия», и вы немедленно вернетесь в Англию.

Дейзи жалобно взвыла.

– Нет! Вы не имеете права так поступать! Вы не можете отправить нас обратно! – Она дернула Поппи за руку. – Скажи ему, Поппи! Скажи ему, что нам нужно в Калифорнию! – она вытолкнула Поппи вперед. – Скажи ему!

– Прекрати, Дейзи, – покачала головой Поппи. – Это бесполезно. Придется смириться.

Дейзи оттолкнула сестру и бросилась к ограждению левого борта.

– Я сейчас прыгну! – пригрозила она. – Если мне не дадут сойти на берег, я прыгну в воду! Я не вернусь в Англию!

Ее шляпка сбилась на сторону, ветер развевал полы пальто. Она забралась на ограждение и обернулась к Поппи.

– Давай со мной! Им нас не остановить!

Эрни Салливан

Салливан краем глаза наблюдал за берегом, не сводя при этом глаз с девушки, вцепившейся в поручни. Он понимал ее разочарование, но оно ни в какое сравнение не шло с его собственным. Пойти в кочегары было для него шагом отчаяния. Истекая потом и орудуя лопатой в сущем аду кочегарки, он твердил себе, что его усилия того стоят, потому что только так он может последовать за своей добычей в Нью-Йорк. Да, он находился внизу, в раскаленном машинном отделении, а богатая старуха, которую он преследовал, наслаждалась жизнью наверху, но они были на одном корабле, и ей не скрыться от него. Он приближался к концу долгого пути, который проделала вся его семья, и теперь предстояла встреча, на подготовку которой ушло три поколения. Он не угорел в котельной и не утонул в Атлантике. Теперь уже поздно останавливаться.

Горничная развернулась и теперь сидела верхом на ограждении спиной к воде. Хоть она и заявляла, что собирается прыгнуть, устроилась она, как казалось, вполне надежно. Салливан подумал, не стал ли он сам причиной этого драматического представления. Наверное, не стоило говорить, что он видел, чем она занималась, когда тонул «Титаник». Но он сразу отбросил эту мысль. Такие женщины были ему знакомы. Возможно, она решила, что ее угрозы заставят представителя «Уайт стар» передумать и отпустить ее на берег. Какова бы ни была причина, девушка отвлекла сейчас все внимание на себя, что ему и требовалось. Он был вполне уверен, что она не прыгнет, и столь же уверен, что прыгнет сам.

Салливан перегнулся через поручни, оценивая высоту и рассматривая мелкие лодочки, сновавшие туда-сюда по гавани. Толпа на берегу не сводила глаз с правого борта судна, где по трапу спускались пассажиры «Карпатии». Пассажиры «Титаника» должны были спускаться следом.

Салливан содрогнулся при мысли о падении в холодную воду и решительно подавил в себе воспоминание, которое грозило лишить его сил: о парализующем холоде Северной Атлантики, об отчаянных попытках заставить мускулы повиноваться и вытолкнуть тело на поверхность. Три дня назад он, вопреки всему, обрел спасение на обломках «Титаника» и вот теперь стоит здесь живой и невредимый. Салливан был уверен в своих навыках пловца и знал, что не может позволить себе вернуться в Англию, а это значит, что ему нужно решиться. Они находятся в устье реки, то есть предстоит бороться с течением. А как насчет отлива? Не унесет ли его в море? Впрочем, стоит ли об этом думать? Возможно, он не продержится достаточно долго, чтобы это выяснить. Он запросто может раньше попасть под винт одного этих суденышек, что осами вьются вокруг «Карпатии».

Салливан снова огляделся. Девушка все еще сидела на поручне. Одна из горничных умоляла ее слезть. Офицер «Кунарда» бочком подкрадывался к ней. Вне всяких сомнений, он хотел стащить ее оттуда, и, вне всяких сомнений, «Уайт стар» больше никогда не возьмет эту истеричку на работу.

Салливан снял пальто, но ботинки снимать не стал. Они будут тянуть его ко дну, но понадобятся, когда он выберется из воды. Потом ощупал пакет, спрятанный под одеждой. До сих пор пакет не пропустил ни капли воды. Документы в нем по-прежнему были в безопасности.

Салливан незаметно отошел в сторону от других членов команды и девушки, которой, казалось, доставляло удовольствие быть в центре внимания. Затем потихоньку перелез через поручни и глянул на воду, проверяя, нет ли там каких-нибудь препятствий. Для ныряния по всем правилам момент был не самый подходящий, поэтому Салливан просто шагнул вперед и полетел ногами вниз.

С тяжелым ударом он скрылся под водой. До его ушей донеслось эхо крика, вырвавшегося из тысячи глоток. «Нет, не обращай внимания». Он собрался с силами и рванулся вверх. Когда его голова оказалась на поверхности, он огляделся. Его тут же подхватило течение, и Салливан отдался на волю потока. Он не собирался грести к берегу, пока не окажется подальше от вспышек фотокамер и ярко освещенного причала.

Краем глаза Салливан заметил луч прожектора, стелющийся над водой. Наверняка никто не видел, как он прыгнул. Салливан поднырнул и сделал несколько гребков под водой. Снова оказавшись на поверхности, он понял, что прожектор ищет вовсе не его. Тот был направлен на какой-то предмет в сотне ярдов правее. Еще один луч пронзил темноту и ударил прямо в Салливана. Он замер на мгновение, сделал несколько глубоких вдохов и нырнул. Нужно будет пробыть под водой как можно дольше. До тех пор, пока в легких еще остается воздух.

Когда он снова вынырнул, то увидел, как луч скользит дальше, приплясывая на мелких волнах, словно рисуя дорожку. Салливан вытер глаза, брыкнулся изо всех сил, чтобы приподняться над поверхностью воды, и увидел в свете прожектора барахтающегося неподалеку человека. Он сразу понял, что это та горничная. Неужели она в самом деле прыгнула? Или просто не рассчитала? Если она упала с поручней спиной вперед, то наверняка сильно ударилась о воду. Салливан вспомнил, что на девушке было тяжелое пальто и длинные многослойные юбки. Теперь эта одежда наверняка тянула ее ко дну. Даже если она и умеет плавать, то во всем этом тряпье у нее нет шансов. Салливан ощутил, как течение уносит его. Но у него есть силы сопротивляться, у девушки – нет.

Неужели его планы рушатся? А ведь его семья так долго ждала той самой встречи, которую он подготовил. Сколько он себя помнил, дед говорил, что это должно стать целью всей его жизни. Именно Салливану предстояло потребовать расплаты за все произошедшее когда-то.

«Прости, дедуля! Расплату придется немного отложить».

Следуя лучу прожектора, Салливан что есть силы стал грести против течения в сторону девушки, беспомощно барахтавшейся в воде.

Элвин Тоусон

Леденящий ужас не давал Тоусону тронуться с места и сойти с «Карпатии». Тот стоял в стороне, глядя, как печальная вереница выживших пассажиров «Титаника» спускалась по сходням мимо него на причал. Одни женщины по-прежнему были в шубах; другие кутались в одежду с чужого плеча, кто-то шел ссутулясь, кто-то прихрамывал, а некоторых пришлось нести. Появление на причале каждого из пассажиров сопровождалось вспышками фотокамер, каждого встречала истеричная смесь приветственных криков и сочувственных причитаний огромной толпы.

– Вон миссис Астор, бедняжка!

– А вон, кажется, миссис Райерсон, а там – ее сын. Несчастный мальчик!

Люди продолжали идти. Вот какую-то ирландку с рыданиями и объятиями приветствовали родственники. Вот джентльмена встретила стайка слуг. Вот ребенка, одинокого и дрожащего, передали Армии спасения.

– Вы готовы сойти на берег, сэр?

Тоусон обернулся и увидел помощника казначея «Карпатии», уверенным жестом указывавшего на сходни.

– У меня нет документов.

– Ни у кого нет, сэр. Но не беспокойтесь. Вас разместят. Имена выживших были опубликованы в газетах. Вас наверняка кто-нибудь ждет, а если нет, то Армия спасения о вас позаботится.

Тоусон закрыл глаза, словно от этого помощник казначея мог исчезнуть. Разумеется, на это не стоило и надеяться. Придется сойти на берег и расхлебывать всю эту кашу. Его имя появилось в газетах, и любой ищущий Элвина Тоусона теперь прекрасно знал, где его найти.

Огни Нью-Йорка были совсем рядом – рукой подать. Если он доберется до запруженных народом городских улиц, то, быть может, сумеет затеряться. Но сначала надо как-то увернуться от полчищ репортеров. Потом от толп любопытных нью-йоркцев. И самое главное, от тех людей, которым не терпится заполучить камень. Такова цена за его право вернуться домой.

Те, кто поджидают его, будут стоять поодаль. Даже в такой суматохе никто из обычных людей не приблизится к ним по доброй воле. К этим широкоплечим мужчинам в темных пальто с карманами, глубины которых достаточно, чтобы скрыть небольшой арсенал. Которых не обрадует, что Тоусон явился с пустыми руками.

Знать бы, выжила ли эта проклятая воровка. Если да, то еще есть возможность спастись. Девчонка, стащившая его выигрыш с карточного стола в курительном салоне, понятия не имела, что попало к ней в руки. «Матрешка» не сразу раскрывала свою истинную цену. Кому-то она могла показаться всего лишь алмазом со значительным изъяном.

Тоусон видел, как девушка садилась в шлюпку, но за три дня так и не смог найти ее на «Карпатии». На борту выживших членов команды «Титаника» приставили к делу: кто-то кидал в топку уголь, кто-то подавал еду, кто-то дежурил на мостике, потому что из-за ужаса перед айсбергами у всех разыгрались нервы и вахты были усилены, а кто-то ухаживал за пострадавшими. На девушке был фартук – значит, она горничная. То, что ему не удалось ее отыскать, вовсе не означало, что она утонула в ту долгую холодную ночь, когда они все ждали спасения. Он слышал, что горничных «Титаника» отправили ухаживать за больными и пострадавшими и они почти не общались с пассажирами и экипажем. Хотя он внимательно рассматривал всех, с кем встречался на переполненной «Карпатии», та девушка так и не попалась ему на глаза. Но ждать осталось недолго. Если она выжила, то сойдет на берег вместе с остальным экипажем. Она от него не скроется.

– Пора сойти на берег, сэр, – твердо напомнил ему помощник казначея.

– А где же оставшаяся команда «Титаника»? – спросил Тоусон. – Я что-то не видел, чтобы они сходили.

– Они и не сойдут на берег, сэр. Команду сразу отправят обратно в Англию. За ними придет портовый тендер.

– Никто не сойдет на берег? – ошарашенно уставился на него Тоусон.

– Офицеры сойдут. Остальная команда – нет. А теперь я вынужден просить вас покинуть судно, сэр.

Тоусон похолодел. Что теперь делать? Если помощник казначея не соврал, ему нет никакого смысла задерживаться на «Карпатии».

Офицер начал терять терпение.

– Просьба покинуть судно, сэр.

Тоусон остановился у сходней и посмотрел на толпу, в которой мелькали заинтересованные и нетерпеливые лица. Все взгляды были прикованы к унылой процессии пассажиров, покидающих «Карпатию». Некоторые из этих взглядов искали его. Как же ему добраться до безопасных городских улиц неузнанным?

Словно в ответ на его просьбу все лица вдруг отвернулись в сторону. Толпа загудела и подалась куда-то вбок. Никто больше не смотрел на сходни «Карпатии». Подходящий момент! Тоусон поспешил сойти на причал и нетвердой после долгого морского путешествия походкой зашагал к зданию иммиграционной службы.

Тоусон ожидал, что ему предстоят объяснения с сотрудниками службы, но те даже не посмотрели в его сторону. В порту явно что-то произошло. Воспользовавшись шансом, он тихо проскользнул мимо зазевавшихся чиновников. Ему даже не верилось в такую удачу. Теперь перед ним открывались новые возможности. Ведь по документам мистер Элвин Тоусон так и не сошел на берег с «Карпатии»! Возможно, его и вовсе не подобрали после крушения и этот человек отправился ко дну вместе с «Титаником».

Тоусона вдруг охватила невероятная усталость. Да, ускользнуть незамеченным с «Карпатии» ему удалось, но будущее по-прежнему пугало неопределенностью. Придется начинать все с нуля – без денег, без друзей и даже без имени. Да еще при этом постоянно в глубине души его будет терзать страх разоблачения. Если бы ему удалось сойти на берег с «Матрешкой» в кармане, он бы…

Радостный рев толпы отвлек Тоусона от отчаянных мыслей об утрате камня. Что же там происходит, что все так перевозбудились? Он поспешил прочь от здания иммиграционной службы и смешался с толпой зевак.

– Что случилось?

– Девушка пытается утопиться в порту. Прыгнула с «Карпатии» прямо в воду!

– Пьяная! – уверенно произнес голос за его спиной.

– Нет. Наверно, от горя, – возразил другой. – Потеряла любимого на «Титанике».

Пока вокруг судачили, Тоусон протиснулся в первые ряды. Мерцали вспышки фотокамер, а прожектор чертил дорожку от палубы «Карпатии» до двух человек, барахтавшихся в воде.

– Похоже, она не хочет, чтобы ее спасали, – пробормотал кто-то рядом с ним.

– Я же говорил – самоубийство. Так и есть!

– Нет, нет! Глядите! Похоже, ему удалось! А он отлично плавает, разве нет?

Любопытство влекло Элвина вперед. Зачем кому-то с «Карпатии» сейчас топиться? Небольшая лодка следовала за лучом прожектора и приближалась к державшимся на воде людям. Один из матросов перегнулся через планширь лодки и стал вытаскивать девушку на борт. Спасший ее мужчина ждал, держась за борт лодки и утирая воду с лица.

Неудавшаяся самоубийца повалилась на дно лодки и подставила лицо свету прожектора. Ее волосы намокли и кудряшки свисали крысиными хвостиками, но Тоусон сразу ее узнал. Это была та самая горничная. Она не погибла, но и на берег тоже не сойдет.

Тоусон прикинул оставшиеся у него варианты и понял, что их просто нет. Если девушка вернется в Англию, ему придется последовать за ней. Она не понимала ценности того, что заполучила. А вот он понимал.

Глава третья

Даличский клубПэлл-Мэлл, Лондон, АнглияКапитан Гарри Хейзелтон

Гарри Хейзелтон, отставной капитан Восточно-Суррейского полка, откинулся на спинку кресла и вытянул длинные ноги.

– Интересно, что стряслось с нашей выпивкой, – произнес он, поморщившись от боли в левой ноге; после ранения прошел всего год, и она его еще беспокоила.

Его собеседник, сидевший за невысоким столом перед пустым камином, пожал плечами.

– Это же Даличский клуб, а не «Будлс»[3]. У наших выпускников нет таких денег, да и у клуба тоже.

Гарри окинул взглядом обстановку – знакомые потертые кресла, запыленные гардины; затем обратил внимание на преклонный возраст официанта, который как раз направлялся в их сторону с небольшим серебряным подносом. Поднос подернут зеленоватой патиной – такой сразу же забраковали бы в офицерской столовой в Лакхнау, да и в любом другом месте, куда могло бы занести офицера Восточно-Суррейского полка.

Официант поставил перед гостями два коньячных бокала, и Гарри наклонился, чтобы выписать чек, отметив, что на подносе красуется герб Даличского колледжа. Это заведение было не столь престижным, как Итон или Харроу – их родители Хейзелтона не могли себе позволить, – но учеба здесь сослужила ему хорошую службу. За три столетия своей истории колледж выпустил немало великих людей, и один из них сейчас сидел рядом.

Даже одетый в простой темный костюм, сэр Эрнест Шеклтон, полярный исследователь, излучал энергию. Ту самую энергию, которая делала его заводилой в Даличе, а теперь помогала ему готовиться к очередной полярной экспедиции. Гарри, хоть и не испытывал ни малейшей тяги к путешествиям по ледяным пустыням, все равно завидовал своему однокашнику. Гарри понимал, что сам был во всем виноват. Он лишился цели в жизни по собственной неосторожности.

Армейскую карьеру Хейзелтона окончательно и бесповоротно завершил дикий кабан в индийских джунглях. Какая нелепость! Но из-за нее не видать ему больше ни покрытых снегами горных вершин, ни выжженных тропическим солнцем равнин. Никаких больше горнов и барабанов, беспечных дружеских посиделок в офицерской столовой. Врачи признали его негодным к военной службе и отправили домой. Теперь Гарри оставалось только зализывать раны и снова и снова прокручивать в голове тот момент, когда кабан выскочил на него из чащи. Раз за разом в памяти у него вновь раздавался выстрел лейтенанта Кардью Уортингтона, добившего из жалости лошадь Гарри, и быстро затихающие вдали голоса носильщиков, бросившихся преследовать кабана из бесполезной жажды мести.