Полная версия
– Как нет никакого подтверждения? Вы видели эксперимент по горизонтали, а я по вертикали… Я даже заметил с высоты клейма фирмы-изготовителя на их кроссовках, «Нокиа», можете проверить… Всего этого не могли видеть вы, сидя, наблюдая процесс в горизонтали, в плоскости, а не с вертикальной высоты…
– Убедительный аргумент, ничего не скажешь, – иронично хмыкнул себе под нос Владимир Прокофьевич, – главное, единственный и, одновременно необходимый и достаточный, для астральной версии: идентифицировать лэйблы на задниках кроссовок. – Он многозначительно помолчал и также с иронией в голосе спросил. – А сущности при выходе в астрал души из тела, как ты отгонял сущности при всём этом?..
– Так не поленись, старик, убедись или отвергни наличие лэйблов «Нокиа» на задниках, мне показалось, турецкого изготовления, не оригинального прототипа. И удостоверься в моём тихом и незаметном выходе в астрал, невысоком вертикальном взлёте души экспериментатора для контакта с чужими душами, ставшими мне уже родными. – Глебыч неожиданно для всех закашлялся. А откашлявшись, с горьким выдохом скороговоркой прошелестел одними губами. – О сущностях в следующий раз поговорим, это эффекты второго-третьего порядков мифических параллельных миров «тонкого нематериального слоя». Не надо всё мешать в кучу… Был первый экспериментальный сеанс, скоро надо будет оформлять второй сеанс, коллеги… Есть предложения по существу вопроса в условиях вопиющей неопределённости?..
«Или жизнь сама по себе распорядится, как всё устроить, создав начальные условия пространства и времени для второй стадии ментально-психического эксперимента. – Подумал Александр Николаевич и тяжело вздохнул. – Нет никаких оснований считать, что Глебыч пытается тянуть одеяло на себя, с рекомендациями, что надо или не надо делать нам и его подшефным ребятам».
Они втроём, спустившись от ворот обители вниз по косогору к озеру, никуда не торопились. Наверно, потому что на противоположном берегу озера они увидели знакомую пару, высокие и стройные девушка и парень держались за руку и шли в сторону мостика, чтобы перейти через него до стен монастыря. С большой вероятностью, дойдя до монастырских стен, они повернули бы не в сторону нового Новодевичьего кладбища, а сторону старого погоста со Смоленским собором и знакомыми им памятниками Лопатина и Брусилова. Троица экспериментаторов медленно пошла им навстречу.
У Александра Николаевича возникла тут же, здесь и сейчас у старинных стен обители нехилая вопросительная мыслишка: «А что, если полюбопытствовать прямо у стен обители при контакте на встречном курсе: «Помнят ли они своё путешествие на руках между памятниками генерала и философа, может уже всё стёрлось в их мозгу, как во время гипноза? И, смех смехом надо из чистого любопытства посмотреть на задники их кроссовок – «Нокиа» или нет, оригинал или турецкое кустарное изготовление? Может, и не стоит ничего расспрашивать сейчас, а только удостовериться в заявленном лэйбле Глебыча?»
– Интересно узнать у ребят, местные они москвичи или приезжие, – тихо, почти шепотом проговорил Владимир Прокофьевич, – лично я не против даже взять у ребят телефоны для контакта и последующих расспросов. Поделятся впечатлениями об эксперименте и вообще…
– Мне это не надо, – также тихо, но как-то сухо и отстранённо сказал Глебыч, – тем более, вторая часть психологического эксперимента будет не менее занимательной, чем первой…
Он глазами показал неожиданное скопление народ у схода с мостика на их берегу, как к знакомой паре от стен отделились трое парней, желающих то ли заигрывать с девушкой, то ли задираться с парнем. Всё это случилось невероятно быстро и походило на то, что всё было заранее подстроено агрессивно настроенными незнакомцами. Издалека было видно, что девушке не по нраву пришлись наглые заигрывания парней-здоровяков, а её кавалеру надо было решать, ввязываться в конфликт, а там и в неминуемую драку, защищая девушку и себя. Ведь стражей порядка здесь, отродясь, не существовало, народу, прогуливающемуся по берегам озера практически никого, как говорится, «кот наплакал», если не принимать за народных дружинников без красных повязок, троих возрастных мужчин, идущих навстречу разгорающейся заварушке.
Невооружённым глазом было видно, что назревавший исподволь «конфликт интересов» уже перерос стадию заварушки лёгкой и средней тяжести. Ситуация накалялась уже не по минутам, а по секундам. Разгорячённый, раскрасневшийся спутник девушки, выдыхая свистящим шёпотом гневны слова в адрес пристающих наглецов, накалялся всё больше и больше, готовясь взорваться и броситься с кулаками на обидчиков. Суть обиды издали не была ясна, но очевидным представлялось одно: паренька что-то выбило из колеи спокойствия и рассудительности. И это интуитивно чувствовала его девушка, изо всех сил сдерживая его порыв в беспамятстве ввязаться в драку, в бой не на жизнь, а на смерть, держа его изо всех сил за рукав куртки.
Драка, бой один против троих, наверняка, привели бы к скорому избиению паренька, который по своим физическим кондициям, внешним габаритам уступал трём качкам-наглецам.
– А ведь дело пахнет керосином, – изрёк грустно, сокрушенно Владимир Прокофьевич, – придётся вмешаться, защищать, спасать парня, ввязавшегося на свою шею в историю…
– Не придётся, Володь, – мгновенно отозвался Глебыч, – прямо сейчас увидите чудесную метаморфозы в поведении паренька. Из боксерской груши, тюфяка, созданного для избиения, на ваших глазах он превратится в опытного бойца рукопашника… Видите, он уже, отклеившись от своей девушки, только что державшей его за рука, становится в стойку мастера восточных единоборств, каратиста… Он собран, решителен, готов к бою…
Парень, действительно, встал в стойку рукопашника, только не застывши на месте, а упруго и пластично двигаясь на ногах, согнутых в коленях, как бы танцуя, передвигая вперёд то одну, то другую ногу, и имитируя атаки лёгкими стремительными выпадами рук, то правой, то левой. Своим мгновенным преображением паренёк сильно смутил его противников, те не ожидали от него подобной прыти, но после некоторого замешательства тоже встали в бойцовские стойки, окружая того, оставившего за своей спиной испуганную побледневшую девушку.
– А разнимать-то их уже поздно… хоть дело может принять серьёзный оборот с неизвестными последствиями для многих…
Сокрушенно произнёс Глебыч, спокойно, без проявления излишних эмоций наблюдая, как их парень, легко уклоняется от ударов руками и ногами здоровенных противников, но бьёт ответно изредка, то ли сохраняя силы, то ли надеясь на помощь монастырских стен, когда наглые напавшие нахалы-оскорбители сами отвяжутся.
– Не разнимать дерущихся надо, а помогать нашему пареньку, – срывающимся шёпотом произнёс Владимир Прокофьевич. – Обнаглели, трое на одного напали…
– Ты прав, надо вмешаться и отогнать тройку нахалов, – сказал Александр Николаевич, – трое на одного – это не дело…
– Вы, Николаич, думаете, нашему бойцу нужна помощь?.. Сейчас вы увидите трансформацию защиты бойца, в резкое агрессивное нападение по всем правилам рукопашного боя…
И, действительно, через одно-два мгновение только что уверенно защищавшийся боец, пластично уклонявшийся от ударов противников, преобразился. Он, выждав лёгкую паузу, отделившись от девушки за спиной, перешёл к решительным действиям, агрессивно атакуя с резкими выпадами рук и ударами ног в тело. Причём удары ног варьировались: от лоу-кика до хай-кика.
– А что, если под кураж наш боец засандалит кому-либо из гоп-компании в голову, нокаутирует? – выразил свои сомнения Владимир Прокофьевич. – А там и головой об асфальт при нокаутирующем ударе ногой можно удариться – буквально с выносом или истечением мозга?.. Кураж бойца-то очевиден, ему ничего не стоит перейти черту, превращающего разумного человека в яростного кровожадного зверя…
Александр Николаевич видел, как осторожный боец, уже показавший свой незаурядный мастерский класс каратиста-рукопашника в защите, перешёл в дерзкую решительную атаку на противника, буквально наплевав на его явное численное превосходство. Бил сильными ногами вперёд и назад, демонстрируя изумительную по исполнению технику, на загляденье филигранную. Только никто из противников пока не падал на асфальт, и это немного изумляло: ведь ничего бойцу, который по классу был на голову выше своих противников, уложить на асфальт, а то и просто «размазать по стенке» в пылу праведного гнева.
Глебыч поднял руку, призывая коллег к вниманию, собираясь сказать нечто важное. До места поединка их, троих отделяло всего десять-двенадцать метров.
– Выбирайте, коллеги: наш боец ограничивается средствами достаточной самообороны, никого не травмируя, не уродуя? Или кровавая битва с нокаутами, зубами и мозгами на асфальте?..
– Конечно, надо ограничиться достаточной самообороной. Только как прекратить это буйство молодой плоти?
– Как прекратить, Володь, спрашиваешь, сейчас увидишь, – сказал нахохлившийся Глебыч, сосредотачиваясь, наполняясь внутренней разящей душевной энергией.
Он решительно вошел в круг дерущихся и грозно крикнул:
– Брэк!
И с этим всем знакомым боксерским словом взял за руку очумевшего парня-бойца и поднял ее вверх надо всеми.
– Победа за явным преимуществом всех троих профессиональных судей. – И обращаясь к поверженным, потерпевшим позорное поражение противникам, презрительно бросил. – Пошли вон…
– Как это вон? – Ощерился один амбал, по всей видимости, главарь банды наглецов и нахалов.
– А так, пошли вон отсюда, подонки! Удумали втроём на одного. – отрезал Глебыч и обратился к главарю без всякого снисхождения на правах бывалого и тёртого жизнью справедливого рефери. – Ты боец и молодец только против овец. А против бойца-молодца – сам овца!
После этих слов, как по мановению духа, двух подручных амбала мгновенно сдуло с места схватки, а оставшийся амбал пытался что-то жалко и нечленораздельно объяснить девушке, но та его решительно остановила.
– Козёл драный, нашёл место, где можно выяснять взаимоотношения с помощью кулаков и подкрепления подонков.
Тот тяжело вздохнул, никуда не собираясь уходить, желая до конца испить чашу полагающегося в таких случаях, и выдохнул назревшие, с некоторых пор мучавшие его слова:
– Я и представить не мог, что ты, Пётр, так искусен в каратэ, – и поморщившись, протянул Петру руку. – Поздравляю, каратист-победитель. Извини, что так вышло, мир?
– Мир, Борис. Худой мир всегда лучше затяжной войны без конца и края, как у нас с тобой, Борис, – милостиво принял извинительное рукопожатие смущённый Пётр, не готовый почивать на лаврах каратиста.
3
Пока увязавшийся за компанией Борис пытался заговорить с девушкой, впрочем, безуспешно, потому что она, как скользкая змейка, ускользала от него в самый неподходящий момент, когда тот оказывался рядом с ней. Они шли назад к входным воротам Новодевичьего монастыря на косогор. Пётр, отставший от подруги, тревожно поглядывал на Бориса, с его нелепыми попытками завязать по дороге душещипательный разговор с извинениями и прочими ситуативными объяснениями.
Александр Николаевич, воспользовавшись незначительным отставанием Петра от всей смешанной группы, сравнялся с ним, разглядел лэйблы «Нокиа» на задниках его кроссовок, и негромко спросил:
– Пётр, скажите, пожалуйста, где вы приобрели такие фирменные кроссовки «Найк», как у вас на ногах? – Пока тот, с недоумением оглядывался по сторонам, Александр Николаевич добавил. – Очень удобные кроссовки, чувствуется качество, я бы тоже такие хотел приобрести. В них и драться хорошо, и путешествовать по пересечённой местности. И ещё, у вашей подруги такие же фирменные кроссовки…
Изумление не спало с лица Петра, когда он мягко улыбнулся и весьма куртуазно ответил:
– Да, у Нины такие же кроссовки. Они, действительно, очень удобные для ходьбы и бега. Только они совсем не фирменные, это не оригинал патентованной обуви «Найк». Я по дешёвке приобрёл эти кроссовки для себя и Нины на вещевом рынке. Турецкая подделка, главное, дёшево и удобно, и совсем не сердито, как выяснилось в драке…
– А где вы обучились боевым искусствам, Пётр? Вы нас просто поразили мастерством опытного каратиста – сколько времени потратили, чтобы стать бойцом, какого мы увидели в деле?
Тот смутился и даже покраснел, на его щеках проступил стыдливый юношеский румянец, когда он, оглядываясь по сторонам, прошептал доверительно на ухо Александру Николаевичу:
– Ни сном, ни духом к каратэ… Никогда не занимался боевыми искусствами… Больше гимнастикой, в школе, да и то не регулярно, на уровне второго-третьего разряда… Каратэ, кун-фу с Брюсом Ли только по телеку видел… Но вы меня не выдавайте перед Борисом, да и Ниной, пусть считают меня патентованным каратистом… – Улыбка спала с его лица, быстро стёрлась горьким воспоминанием о драке. – Неприятная чепуха какая-то вышла, гимнастическая…
– Вы имеете в виду, гимнастику в стенах обители, у памятников генерала Брусилова и философа…
Пётр перебил Александра Николаевича:
– Не было там никакой гимнастики, прошлись там с Ниной туда-сюда между памятниками…
– На ногах?..
– Ну не на руках же… Гимнастика случилась уже у мостика, там она мне пригодилась, сразу почему-то вспомнил все знакомые мне боевики и по кун-фу, что смотрел в кинотеатрах и по телеку. Откуда прыть такая взялась, ярость благородная, сам не пойму.
– Вы же защищали Нину, не так ли?
– Да, к ней пристал прежний ухажёр, Борис оскорбил её, я вынужден…
– Вы, Пётр, проявили себя бойцом-молодцом…
– Но всё равно неловко как-то. Мы же здесь с Ниной в первый раз оказались…
– Она ваша невеста, Пётр?
Тот вздрогнул, побледнел, но потом, постаравшись взять себя в руки, тихо и отрешенно промолвил:
– Была невестой Бориса, Нина даже беременна от него… Вот Борис и взбеленился, когда Нина связалась со мной, отдав мне предпочтение, назначив свидание у Новодевичьего монастыря… А дальше вы сами всё видели, Борис с собой для выяснения отношения пригласил двух отморозков, чтоб быть в разборке более убедительным… И наша тайна с Ниной стала для трёх отморозков явью…
У ворот монастыря за косогором можно было бы войти снова в обитель, как это намеревались это сделать Глебыч с двумя своими коллегами, но Глебыч сделал незаметный для молодёжи знак, мол, идёмте следом за молодёжью. Александр Николаевич и Владимир Прокофьевич расценили этот знак, как необходимость скорого вмешательства в новую разборку, схватку между Борисом и Петром.
Борис с умоляющим выражением лица попросил на какое-то мгновение оставить его с Ниной для последнего разговора по душам.
– Нина, ты уверена? – спросил Пётр. – Тебе это надо?
– Ему это надо, – Нина ответила строго и безапелляционно, как отрезала. – Оставь нас, Пётр, пусть выговорится в последний раз, чтобы больше не приставал к нам, как банный лист.
– Банный лист, говоришь, Нина, как-то тускло быть банным листом, могла бы ярче, поживей сравнение придумать. – Видя, что Пётр остановился поодаль их, Борис шепнул ей в ухо. – Милая, ведь тебе когда-то тебе нравились мои стихи. Неважно, что ты скажешь сейчас. А скажешь, наверняка, что те стихи мои – редкостное дерьмо. Я запомню только одно, когда-то они дерьмом тебе не казались, а нравились настолько, что ты именовала меня «поэтом Борькой». Ничего не говори, слушай мои последние стихи. Будешь слушать? Если не хочешь скажи, я не обижусь, уйду от тебя с Петром без этих моих последних стихов…
– Буду слушать.
– Слушай: «Преображенье после нас душевным лишь калекам подходит – испытавшим сглаз души, мча в смерть по вехам – «мир погибает каждый раз с погибшим человеком!» Преобразись здесь и сейчас в слезах, но и со смехом, но только без банальных фраз, – «рождается мир каждый раз лишь с не погибшим человеком!»
– Странные стихи, как будто ты прощаешься не с любовью, со мной, в чём-то меня укоряя, а с жизнью… Очень странные и с надрывом…
– Да с надрывом и отчаянием, потому что я грустно прощаюсь и с любовью, и с жизнью, как ни крути, ни верти… Надо, как не надо бы, но…
– Что ты хотел сказать, Борь, я ничего не поняла…
– А не надо ничего понимать, эти стихи несовершенные, ибо они только что родились в моей душе. Они даже на бумагу не легли, нет пол рукой ни карандаша, ни бумаги… Их надо бы править и переписать набело, считай эти стихи черновиком грустной и отчаянной душу… Мало ли, что надо, да не надо бы, прими последние несовершенные, не доделанные стихи смешной и жалкой души… и прощай…
Он безнадежно махнул рукой и, не оборачиваясь на Нину, быстро и ссутулившись пошел в сторону сквера напротив и метро «Спортивная». Нина почувствовала его ускорение, а потом и увидела, как у автобусной остановки он резко до предела ускорил шаг и вдруг побежал на полной скорости – неизвестно куда, прочь! – в сумерки. Наверно, он хотел быстро перебежать асфальтовую дорогу, перед автомобильном потоком, на другую сторону при зажжённом красном свете светофора. И тотчас, как на беду, откуда-то слева подлетела реактивная иномарка, мчащаяся на огромной скорости в сторону Первого кладбища столицы и окружной железной дороги.
Всем им, Нине, Петру, трём возрастным мужчинам у стен монастырской обители верилось в то, что Борис сумеет увернуться, вовремя перебежать дорогу перед стаей машин слева и самой первой из них. Но та первая реактивная иномарка, как бесноватый вожак этой автомобильной стаи, не собиралась тормозить перед бегуном, как, впрочем, и бегун не собирался изменять направление своего сумбурного движения, тем более, остановиться перед авто. И было два мгновения тихого ужаса, во-первых, когда, без каких-либо намёков на экстренное торможения, бешенная иномарка на полной скорости врезалась с глухим ударом в левый бок несчастного бегуна на короткие дистанции, взметнув того в воздух и отшвырнув, как мягкую разорванную, никому не нужную куклу в сторону. И, во-вторых, обязано быть торможение иномарка после неожиданного столкновения с живым человеческим препятствием по ходу своего бега.
А эта бешеная иномарка даже после столкновения с телом, словно срезав встречного бегуна, распластав его на шоссе, не только экстренно не затормозила второй раз после очевидной катастрофы на глазах свидетелей преступления, наоборот, по визуальным показателям сторонних наблюдателей, соглядатаев ужаса на дороге, даже ещё увеличила скорость, словно в ожидании неминучей погони за ней.
Только никакой погони за удиравшей с места преступления не было, потому что от удара разлетелись какие-то части одежды и тела бегуна. И резко, пронзительно завизжали тормоза других авто, следовавших за иномаркой, чтобы случаем не наехать на тело. А серая жуткая гибельная иномарка со своей вмятиной на капоте умчалась с инфернальной скоростью вдаль в дымку сумерек – только её, как лихо-наваждение, и видели…
Потом были страшные мгновения смертельной тишины, истерические вопли выскочивших из затормозивших автомобилей женщин и мужчин, дикий ступор Нины, двигающейся с белым лицом приведения, как сомнамбула, все бежали к распростёртому на асфальте беспомощному искорёженному телу без всяких признаков жизни. Александр Николаевич первым из их компании стал шарить по своим карманам в поисках мобильника, но скоро бросил затею, отрешённо, с изменённым нездешним сознанием вспомнив, что не взял его. Впрочем, его опередили, вытащив их карманов свои телефоны, тёзки Владимир Глебович и Владимир Прокофьевич уже оперативно звонили по знаковому номеру 112, вызывая срочно, как можно быстрее, к стенам Новодевичьей обители Скорую Помощь, да и полицию.
4
Несколько машин скорой помощи и полиции прибыли почти одновременно и, самое главное, без томительной задержки, очень быстро. Работа врачей была предельно простой: зафиксировать факт напрасной смерти молодого человека во цвете лет – без проведения каких-либо реанимационных мероприятий. Врачи деловито, профессионально ощупали порушенное тело, не обнаружив какого-то подобия пульса живой жизни, потянули веки убитого вверх, посветили в глаза фонариком и синхронно покачали головами.
– Готов…
«К чему готов? – резануло вырвавшееся слово из уст врача скорой помощи ухо Владимира Прокофьевича. – Причём здесь готовность человека за пределами боли и финишной черты жизни. Может быть, следовало произнести: готова? Ибо душа готова уже к новой неведомой, не напрасной земной жизни, вырвавшись из мёртвого покорёженного тела, освободившись от уз плоти?»
А в мозгу Александра Николаевича шевельнулась больная тревожная мысль, которая раньше даже в тяжких раздумьях не приходила на ум: «Неужели вот так страшно и нелепо у человека исчезает возможность видеть свет и солнце днём, а луну и звёзды вечером? Неужели так хрупка человеческая жизнь, когда бренная оболочка плоти беззащитна перед ударами слепой судьбы, отпуская в вечный путь бессмертную душу?». Он спохватился, морщившись при мысленном сочетании понятия «слепой судьбы». Почему судьбы, к тому же слепой и голой? А вот почему – ему показалось, привиделось издалека, что за рулём бешеной инфернальной иномарки сидела стройная, красивая, молодая женщина «топлес».
Только один Глебыч не впадал в состояние эмоциональной рефлексии, он уже вспомнил несколько цифр номера сбившей человека иномарки, позорно и преступно удравшей с места катастрофы и явного преступления – без следов торможения до и после столкновения по пути с грешным телом Бориса. Полицейские сразу же по прибытию стали деловито опрашивать свидетелей по факту убийства, призывая всех хоть что-то вспомнить в буквах и цифрах машины, совершившей наезд на живого человека, пусть и нарушившего правила движения, выбежавшего на дорогу при красном свете светофора.
Но все соглядатаи преступления, в том числе и Владимир Прокофьевич с Александром Николаевичем и Ниной, были беспомощны, разводили руки:
– Ничего не рассмотрели…
– Всё так стремительно произошло…
– Все цифры и буквы от потрясения развалились на куски, не собрать воедино…
Один Глебыч не сдавался, он закрыл глаза и даже отвернулся от дороги, с которой санитары убирали мёртвое тела пострадавшего, чтобы увезти его в ближайший морг, указанный деловитыми, спокойными полицейскими. Он обхватил голову руками, усиленно тёр виски и наконец выдал окончательную комбинацию букв и цифр для занесения в протокол трагического происшествия. Он это сделал без тени торжества, пояснив усталым треснувшим голосом:
– Вероятность не сто процентов, но и не маленькая, девяносто девять и девять в периоде, господин полицейский…
– Шутить изволите, гражданин, – отозвался молодой шустрый полицейский, уже сообщающий по рации номер преступной иномарки всем нужным постам и службам для реализации «плана перехват». – Девяносто девять процентов – это уже истина в последней инстанции…
– Это не так… Я только приблизился к истине… реальных цифр и букв номера авто-инферно… – Сказал еле слышно Глебыч и, повернувшись к полицейскому спиной, обратился к своим коллегам. – Николаич, Прокофьич, вы смогли рассмотреть водителя за рулём лихой иномарки? У меня ум за разум заходит, когда я гоняю в голове мысли и собираю их в кучу – видели, рассмотрели или нет этого чёртова водителя, спрашиваю серьёзно?
– Нет, не рассмотрел, – грустно покачал головой Владимир Прокофьевич.
– Я не уверен до конца, но мне привиделось, что за рулём сидела молодая женщина топлес.
– И мне привиделась девица топлес за рулём, – поспешно проговорил Глебыч. – И это тоже надо сообщить полицейским для занесения информации в протокол. У меня родилась неожиданная идея, надо её срочно донести до блюстителей порядка, пока они не распустили задержанных водителей и пассажиров из машин, следовавших за иномаркой беды…
Он уже рассказывал свою идею шепотом на ухо молодому полицейскому, настаивая на том, что всех водителей и пассажиров из машин, мчавшихся за авто убийцы-женщины, надо доставить в ближайшее отделение полиции – в сотне метров за парком – и допросить под протокол, оговорив предупреждение за ложное показание. Наверное, Глебыч был огорчен ответом полицейского на его предложение. Слишком неправдоподобной была версия о молодой красивой женщине топлес за рулём убийственной иномарки и связи с ней водителей и пассажиров других скоростных автомобилей потока, навстречу которому выскочил несчастный спринтер Борис. Откуда ему было знать, что лихие молодые люди из когорты всесильных московских мажоров решили устроить соревнование «на рискованную скорость», обязав вожака автомобильной стаи мчать в сумерках топлес или вообще голой.
Александр Николаевич и Владимир Прокофьевич чувствовали по изумлённому и недоверчивому виду полицейского, что идея Глебыча пришлась ему не по вкусу. Ещё бы собрать множество людей в участке, практически, задержать их для дачи показаний, было дело сложным и сомнительным. Проще было записать все контактные телефоны свидетелей преступления на дороге и потом вызывать их по мере надобности. К тому же на месте не оказалось следователей из прокуратуры. А полицейским что, больше всех надо, идя на поводу первых попавшихся версий и мотивов преступления у стен обители?..
